Фея для Принца

Рождественская ночь обещала стать не менее захватывающей, чем Сочельник. Тем не менее, сам праздничный день грозился быть насыщенным делами под завязку. И Гермиона, по обыкновению, сама была в этом виновата, ибо лишь только утомленная девушка задремала, её подсознание услужливо подкинуло ей абсолютно все газетные заголовки этих лет. Время. Часики тикали. И Альбус обязан был начать действовать как можно скорее. А значит, Грейнджер должна была успеть кое-что закончить до конца каникул. Гермиона активно принялась выпутываться из объятий одеяла и их перепутанных конечностей. Северус поначалу очень сопротивлялся несогласованной активности, но, проснувшись, быстро понял, что боевой настрой волшебницы не сбить. И, тяжко вздохнув, как бог на душу положит замотался в мантию и поплелся досыпать к себе, в факультетскую спальню, сонно согласившись абсолютно со всеми планами ассистента Картер на вечер. Как поняла Гермиона, слизеринец ожидал от Эванс как минимум Громовещателя, так что сегодня разгуливать по Замку, где еще остались неугодные уши, не планировал, сократив свои передвижения до необходимого, из Выручайки и обратно. Оно и хорошо. Возможно, уже сегодня днем волшебнице понадобится навестить Аберфорта через тайный ход. Грейнджер, что-то там спешно изобразив на недосыпающем лице, со скоростью света закинула в него кофе, оделась в то, что выпало из кровати, и бегом помчала к себе в кабинет. Конечно, можно было заняться делами и здесь, не тревожа сон любовника и не наводя лишней беготни и шороху. Однако, подготавливать то, что ей было необходимо подготовить, Гермиона предпочитала в своих комнатах. Да и вообще – оберегать свой мыслительный процесс в заметках и бумажках от Снейпа предпочитала с некоторых пор как можно более качественно. Уж очень сильно её встревожило то, что однажды, еще до начала каникул, выйдя из ванной, которую в Комнате-по-Требованию она стала использовать чаще, чем собственную, девушка застала брюнета очень скрупулезно изучавшим её нечитаемую стенографию в записной книжке. Разумеется, ругать парня Гермиона не стала, поскольку ни разу вслух не проговаривала, что в раскиданные ею бумаги совать носа – нельзя. А учитывая, что она тоже пролистывала его тетради без устного разрешения, скандалить было бы и вовсе несправедливо. Но, тем не менее, то, что она в тот день изучала, Гермиона предпочла бы ни с кем не делить… «Богиня Кали ступала босыми ногами по дымящимся руинам разрушенного города, и земля под её ногами очернялась навечно. Гремели черепа, истекали алым головы на золоченом поясе. Богиня собирала кровавую жатву, принимая в своё лоно жертв войны. Отчаянные стенания, не первые и не последние, что слышала богиня Смерти, прервали её шествие. Воин, один из смелейших в своём буйстве, ныне бросил саблю. Воин, никогда не преклонявшийся перед врагом, стоял на коленях. Воин, много лет несущий гибель всему живому, лишь сейчас познал смерть. Один из вернейших её ревнителей не замечал свою богиню, и рыдал над бездыханным телом девушки, чьё сари было окрашено в цвета смертельного рассвета. И богиня опустилась рядом. И богиня Смерти – заплакала. Одна-единственная, чёрная слеза упала вниз, впитываясь в холодную плоть убитой, и погибшая в дыму пожарищ девушка открыла глаза и глубоко вдохнула, оплетаясь лозой вокруг любимого. Кали слушала, как воин славит её имя. Кали умела награждать за верность». Гермиона, уже добравшаяся до своего кабинета и теперь выгружавшая из бездонных карманов всё, что имела за душой, в который раз грустно взглянула на тетрадку с собственными, выцветшими за давностью лет, буквенно-точечными заметками, оживляя память. "Слеза Кали-Юги – аналог Даров Смерти?" "Может ли смерть даровать жизнь?" "Возвращает ли Смерть то, что забрала?" "Есть ли цена у Дара?" О, Гермиона нашла ответы на эти вопросы. Не в книгах, но со слов исследовательской группы, еще тогда, когда им доставили объект. Слезы Кали-Юги. Артефакты, созданные в Индии, редкие и запрещённые, неоднозначные. Сложные в использовании, с мутной, но красивой легендой, о том, что это единственные слезы, что проронила богиня Смерти, чтобы вернуть к жизни несправедливо павших. Конечно, справедливость имела свою цену. И дело было не только в крови нерожденного ребенка, которой надо было напитать камень. Это то, о чем сказка умалчивала. Чёрный каплевидный бриллиант, утопающий в парчовой золотой клетке размером чуть больше снитча, был лишь рукотворным артефактом, и не возвращал душу с той стороны, а лишь создавал нечто вроде ожившего портрета, заключенного в плоть. И да, он был коллективно созданным, как и многое, привезенное из Индии в период колонизации. Но сотворили его – люди. Люди, одарённые волшебством и верующие в тёмных богов. Гермиона тогда забрала его себе. Она хотела протестировать Слезу при случае на уже отживавшем свое Живоглоте, и понять, станет ли слепок личности, не имеющий души, похож на инфери, и будет ли проявлять агрессию. Однако, книззл подыхать не собирался, несмотря на почтенные лета, и Заместитель Начальника Отдела Тайн так и продолжала таскать черный артефакт в экранирующей клетке в кармане. Так и не собравшись внятно набросать исследование на тему Слезы. А сегодня в огромной куче накопившегося хлама мелкий золотой шарик и вовсе отыскать не смогла. Дело в том, что Гермиона все же отказывалась так просто принимать факт смерти Лили Эванс. Хотя Слезу Кали-Юги уже с грустью отмела. Потому что слепок человека – не то же самое, что сам человек, безвозвратно ушедший за черту. И кого можно спасти таким занятным способом, Гермиона попросту не представляла. И Гермиона пока так и не придумала, чем может рыжей девице помочь. Как ни исхитряйся, условия Магии Жертвы было не обойти. Разве что сгонять на острова и уговорить какого-нибудь нелюдимого Некроманта помочь. А сделки с ними всегда выходят себе дороже. И результаты – хуже не придумаешь. Гермиона сохранит Гарри, своего друга (или кого-то, очень похожего на него) пусть он и станет иным без крестража, да и жизнь проживет по-другому. Но Северус свою подругу – потеряет. Несправедливо. Грейнджер, увязывая книги в ровные стопочки, высчитывала вероятности и варианты, пока не зная, с каким предложением идти к Альбусу, потому что ничего дельного изобрести не смогла. Грейнджер раздумывала над тем, что они с Северусом могли бы проводить больше времени вместе, не сбегай один то и дело в Лабораторию, а вторая – к сводным таблицам и никому в глобальном масштабе Вселенной не нужным учебным планам и отчетам. Грейнджер параллельно наматывала собственную память на палочку. Грейнджер успокаивала себя тем, что хотя бы провела еще один Обряд, и тройка – сакральная цифра. Грейнджер была сегодня очень многозадачна, продуктивна и увлечена полезными делами. И именно поэтому – почти опоздала.