***
Не беря в учет нервы — ведь брать в учет то, что закончилось раньше смысла совсем никакого не имело — так вот не беря в учет нервы все это стоило Кейду много недоумения и беготни. После его торжественного назначения на пост на свалке, двух месяцев возмущений, звонков в правительство и попыток побега, а также небывалого количества сожранных автомобилей, все как-то подуспокоилось и поустроилось. Некоторое — в буквальном смысле. Причем до такой степени, что в какой-то момент на ногах остался только он, Вилли и Скорн. Остальные три динозавра разрыли пол в ангаре и совсем отказались оттуда вылезать. Вилли многозначительно мычал, не менее многозначительно хрюкая, когда Йегер пытался вытрясти из его, в чем мать его дело, а хобби Скорна сократились до вылавливания со стоянок автомобилей и таскания их к ангару. Причем делал он это так, что полиция еще несколько лет после этого не могла выследить «рынок сбыта» украденных машин. Возможно, сказалось предвзятое мнение о том, что машины крадут ради перепродажи и денег, а не ради того, чтобы с хрустом их сожрать. В общем, несмотря на тишину и покой, Кейд беспокоился — все выглядело как затишье перед бурей. К тому же он часто навещал своих подопечных и то ли от экзотичности обстановки, то ли в дань детского увлечения его дочери динозаврами, то ли то того, что гигантские пасти никогда не пытались его схватить, а их обладатели вели себя очень дружелюбно — но Кейд чувствовал, что ему не вполне хотелось бы, чтобы его динозавры вдруг окочурились. Несмотря на то, что те провели тучеллион времени в клетках, их гиподинамия его немного напрягала. Поэтому он позвонил Ленноксу.*
Леннокс приехать сразу не смог, но обещал заглянуть через месяц. В итоге заявился только через три, и то когда Йегер уже хватался за голову от непонимания, что происходит. В первую очередь сержант вытащил его из ангара, привез в город, влил в него несколько кружек пива, и только когда тот был в адекватной кондиции для разговора, спросил его: «ну и чего ты психуешь?» Тот, не выпуская пальцев из волос и глядя в столешницу, прошептал: — Ты знал, что они откладывают яйца? Леннокс хохотнул и оценил отсылку: — По крайней мере юмор ты еще не выхаркал. Кейд на него поднял яростно-мрачный взгляд. Через полчаса Леннокс стоял в ангаре и пялился на мерцающую синим светом полупрозрачную сферу, не обращая на предупредительный рык тираннозавра прямо над головой. Еще через полчаса они снова были в баре, только теперь Кейд отпаивал его. — Сидят, значит. — Высиживают. Они вдвоем отпили из кружек. — Помнишь оператора? — Черепаху? — Черепаху. В отставку подал. Теперь в хобби-магазине работает. — Да… Не говори ему. — Ни в коем. Мальчишке в жизни хватило. Они снова отхлебнули. Бармен, лоб лет двадцати пяти, закаленный оплакивающими разбитые машины и уведенных баб пьянчугами, бросил на них сочувствующих взгляд и выписал раунд темного за счет заведения — драматически сложенные брови военного и растрёпанные пыльные волосы его приятеля рассказали ему собственную историю, которой он, несомненно, верил, но которая с той же несомненностью проигрывала правде. Когда они уши, он положил руку на плечо уборщика, поджал губы и многозначительно покачал головой: «вот так вот,» — сказал он, и шмыгнув, оставил служителя чистоты всматриваться в пыльный прямоугольник окна на двух загадочных мужчин, усаживающихся в машину.*
— Ты звонил Бамблби? — Хаунду. — И что? — Сказал: «а чего ты ожидал.» — Серьезно? — Мол, в зачем же еще они это делали. Как будто это так, в пекло его, очевидно! — Но вообще, если так посмотреть, очевидно было, действительно, только нам. Они тогда и подходить боялись. — Леннокс нервно гоготнул. Кейд выдохнул из надутых щек воздух и, шурша по пыльному гравию, завернул в сторону свалки. — А вот и родные пенаты. Они въехали в нечто, напоминающие гротескные ворота из фэнтезийного фильма, который еще не подвергся натиску монтажеров, и пустынные прерии не превратились пока в горы Мордора. — Если бы кто сказал тебе, что будешь жить на мусорке, поверил бы? Кейд посмотрел на него. — Вообще да. Если честно, в последнее время, когда работы не было, я этого ожидал. Не ожидал только, что за это мне будут платить. — Хех. Золотая жила. — Хуже. Я как богатей в СССР — полно бабла, а купить все равно ничего нельзя. Все равно всё или растопчут, или сожрут. — Зато Тесса учится. — Да. Зато учится. Остаток дня Леннокс пытал Вилли, который по словам Кейда несколько месяцев вел себя так, словно точно что-то знал. Тот постоянно отворачивал глазастую физиономию, состраивая при этом выражение обиженного умника. Угрозы показали себя бессмысленными и Леннокс перешел на уговоры, а потом и совсем скатился к просьбам. — Ну пожалуйста. Не вредничай. Расскажи нам, что нам делать-то надо? — Звоните своим автоботам. Я-то что? Это же не я вот-вот размножусь! — Это он повторял уже который раз. Похоже, тема для него была деликатная. — Ну Вилли. Смотри, мы с тобой тезки. Я Уильям и ты Уильям. Это не секунду развеяло тучи с чела маленького трансформера, но скоро тот снова нахмурился. — Нет, Уильям. Я Вилли. Wheely. А ты Willie. Совсем берега попутал, грамотей. Леннокс не растерялся: — Значит мы фонетические тезки. Омофоны. — Хватит ругаться, человечишко! Кейд вовремя схватил собравшуюся было удрать машинку. — Мы знаем, что ты знаешь. — Раз знаете, что лезете! — То есть знаем о факте твоей осведомленности. — Э? — Вилли хватит дурить! Сейчас глаз тебе вырву! — ААА! Насилие! М. М-ма! Леннокс со свирепым видом взял плоскогубцы. — Мммегатрон! Спасите! Приблизил их к одному из мечущихся красных огоньков… — Они должны вылупиться завтра! Глухой щелк захлопнувшихся на воздухе челюстей инструмента возвестил об отмене угрозы для Вилли, но ошалевший Йегер целую молчаливую минуту не мог найти в себе сил прийти в себя и отпустить тоже притихшего трансформера. — Завтра? — Леннокс не узнал свой голос. — Да тупая ты костяная башка с тупыми органическими мозгами а теперь скажи этому придурку меня живо отпустить пока я всех тут не переубивал а ну быстро!