***
Они решают не оставаться ночевать в Пирасе, потому что мало ли какие ещё придут тому блондинистому преследователю в голову мысли. Сокджин уверенно бредёт в сторону пирса, где они арендуют лодку, чтобы по ветвистой реке добраться до границы с Домом Яркого Света. Чонгук по-прежнему вертит головой, наткнувшись взглядом на настоящую сирену. Её жемчужно-голубая кожа отливает в свете полуденного солнца цветом лазурита, а хищные золотые глаза глядят так, словно всё вокруг — пыль под ногами. Сирены редко выходят из водоёмов, они вполне разумны, просто их не особо любят из-за обожания питаться заблудшими в море фэйри и смертными. — Полукровка, — хмыкает Джин. — Народ Соли пестрит ими, когда у остальных такое встречается редко. — Ага, твои собратья любят сунуть туда, куда любому здравомыслящему фэйри не придёт в голову, — гогочет Тэхён, тут же получая от Джина под рёбра локтем. Чонгук тихо прыскает и прикрывает рот кулаком, пока тот не заметил его веселья. Значит, это ребёнок фэйри и сирены — так интересно. Вот бы остаться, изучить как следует этот интересный город и не менее увлекательный народ. Но им нужно двигаться дальше — лодка ждёт у причала. Прогулка по Пирасу заняла не так уж и много времени, а путь до границы составляет всего несколько часов, так что к ней они прибудут ещё засветло. Чонгук продолжает любопытно разглядывать окружающую их толпу, пока Тэхён, скрывший свои крылья чарами, тащит его за руку, чтобы смертный не потерялся. Порой Чонгуку кажется, что он отправился в простое путешествие между территориями фэйри с друзьями. Однако стоит ему вспомнить настоящую причину, как всё тело пробирает мурашками. Их путь имеет довольно весомые причины. Пусть Чон их ещё не понимает, но всем нутром чувствует, как вокруг сгущаются тучи, несмотря на солнечный тёплый день. Ощущение холода, который сопровождает каждое появление Теней, не уходит, как в первый раз. Словно их становится больше, воздух холодеет, а количество мрака рядом с Чонгуком увеличивается. Он знает, что силы Тэхёна связаны непосредственно с темнотой и ночью. Читал когда-то, что Крылатые произошли из упавшей тёмной звезды и сочетают в себе как мрак, так и свет, потому они настолько необычные. Да и вообще, каждая раса фэйри довольно отличается от остальных. Обычных тоже много, но взять хотя бы народ Волн, произошедший от Нимф, или таинственных Крылатых, чьи глаза похожи на звёздное небо. Чонгук ещё никогда не видел в живую представителей Песчаных, но в трактатах ясно рисуется их облик. Они необычные, пугающие. Об их происхождении слагают легенды. К примеру, Чон читал о том, что Песчаные такие, потому что когда-то давно их прокляли и превратили в животных. А после, когда герой спас от чар (повествование, к сожалению, было оборванным и написанным на старом наречии фэйри, которым Чонгук овладел с трудом и без подсказок до сих пор переводить не может), то Песчаные так и остались частично подвергнутыми проклятию, до конца не исцелившись. О них говорят, что эта раса жестокая и непримиримая. Их безумно легко оскорбить — оттого не вызывает удивления, что Тэхён с теми враждует. Но посмотреть на представителей этих фэйри очень хочется. Узнать, а правда ли они такие, какими тех описывают в книгах и исторических хрониках. Чонгуку даже кажется, что звание книжного червя он с лёгкостью у Джина может отвоевать. А с другой стороны, ему безумно грустно. Всё, что Чон знает о мире, в котором живёт, соткано из обрывочных знаний, урванных по позволению Чимина из книг и его свитков. К примеру, он не знал, что целители обучались у Нимф и народа Соли. Что те настолько волшебные, и место, где они живут, похоже на сказку. Что к Крылатым невозможно подобраться, что лишь они могут прийти в Эль и привести за собой путников. Он ничего не знает о Пропасти. О чарах, наложенных Правителем зимы на высших фэйри, чтобы те не рассказали о том, что такое на самом деле тот же Катаклизм. Чонгук всегда чувствовал себя неполноценным и слабым, а сейчас особенно. Ведь в огромном и таинственном мире фэйри ощущает себя крохотным жучком. Совсем глупым и маленьким, знающим песчинку информации в огромной пустыне Дома Яркого Света. И это удручает. Появляется доля обиды на наставника, намеревающегося держать Чонгука в неведении до самой, кажется, смерти. И если бы не его пропажа и появление Тэхёна, Чон так и оставался бы маленьким жучком, потерянным среди дебрей леса Меридиана. Пристань встречает их запахом воды и рыбы, снующими туда-сюда рыбаками и фэйри, слоняющимися по своим делам. Тут много кто ходит, создавая затор, но Тэхён и Джин ловко пробираются сквозь толпу, утягивая за собой и Чонгука. Они оказываются возле причала, и Чон замечает, как Сокджин кидает серебряную монетку человеку, управляющему лодками, а после принимаются скидывать в одну из них вещи. Чон же рассматривает широкую реку, другого берега которой почти не видно из-за размеров. Лодок так много, что глаза разбегаются, и смертного отвлекает лишь Тэхён, дëрнувший его за рукав. Поправив уже почти приросшую с момента нахождения в Мейве накидку на голове, Чонгук усаживается в лодку и вздрагивает. После переправы из леса в Мейв ему всё ещё тревожно сидеть в судёнышке, потому что тогда он жутко испугался и почти погиб, нахлебавшись необычной воды. Но делать нечего, ведь это — самый быстрый способ добраться до границы. Тяжело вздохнув, Чонгук старается успокоиться и принимается слушать новую шутливую перебранку двух фэйри, вдруг ставших его спутниками и, надеется, друзьями.***
Чтобы скоротать время в пути, Чонгук читает. Он снова и снова исследует том, унесённый из дома, вчитывается в каждую строчку, отчасти надеясь, что проскользнёт хоть след информации о Лунных фэйри. Но кажется, что вырванные страницы были единственными, содержавшими в себе таинственную, покрытую тенями и неизвестностью историю этих существ. Любопытство обгладывает косточки Чона, тот не может не нервничать от неизвестности и ждёт не дождётся, когда они окажутся в землях Дома Яркого Света, чтобы он поскорее узнал хоть что-то. Тут же проскальзывают мысли: а если Каракал откажется? Если Правитель не позволит Чонгуку прикоснуться к Книге Полумесяца, прогонит их, и Чонгук так и останется несведущим ни в чём, не имеющим возможности подобраться ближе к секрету Лунных фэйри и поиску Чимина? У него складывается предположение, что Чимин может быть с этим как-то связан. Не просто же так Тэхён и Джин ведут его к Каракалу. Всё здесь не бывает просто. Остаток путешествия по реке проходит спокойно. Смертный погружается в чтение о Песчаных, узнаёт для себя кое-что новое, словно книга готовит его к прибытию в эти земли. Чонгук отвлекается только тогда, когда Сокджин велением своей руки вынуждает лодку причалить к низкой части берега. — Дальше пешком. Но тут немного, — потягивается Тэхён, расправляет тёмные, словно ночь, крылья и встряхивает каждое перо. — Лодка сама вернётся в Пирас, а мы пройдём несколько миль к границе, — выдыхает устало Джин, выбираясь из судна и потягиваясь всем затёкшим от долгого сидения телом. — Дальше река сворачивает в Зимние земли, а нам нужно в другое место. Они выгружают свои пожитки, и лодочка действительно стремительно, будто ведомая чарами, разворачивается и направляется по течению обратно в Пирас. Чонгук заворожённо глядит ей вслед и хмыкает, прежде чем подхватить свои сумки. Климат с каждой пройденной милей меняется: сочные леса Дома Соли становятся реже, воздух словно горячеет, а земля становится суше. Чем ближе они подходят к границе с территориями Песчаных, тем жарче и суше ветер, и Чонгук морщится, когда первый порыв с песком обжигает его лицо. Когда они натыкаются на границу пустыни, то ноги спотыкаются, не привыкшие двигаться по песку. Чонгук разглядывает куцые деревья — маленькие и несуразные, — колючие кусты и много, невыносимо много песка. Сокджин достаёт из рюкзака шарф и протягивает его Чонгуку. — Обмотай нос и рот, чтобы песок в случае чего не попал. Он позволяет смертному спокойно разобраться с материей, и только потом все трое переступают границу. Тэхён вздрагивает и морщится, когда оказывается на территории Дома Яркого Света и Песка. Он хмурит брови, но, заметив, что Чон за ним наблюдает, старается придать лицу нечитаемое выражение. Идти по барханам невыносимо тяжело. Это не то же самое, что пробираться через кусты леса Меридиана. Щиколотки на грани судороги, бёдра тяжёлые, словно из свинца. И Чонгук уже пыхтит, забираясь на очередной песчаный холмик. Они бредут, пока солнце медленно катится к горизонту. — Это правда, что в пустыне холодно ночью? — пристаёт к Сокджину с расспросами Чонгук, и тот кивает головой, стараясь не сбить дыхание, пока они в дороге набирают полные ботинки противного жёлтого песка. — Да, здесь с заходом солнца резко понижается температура. Чонгук даже отчасти радуется своей накидке, предвкушая, как они заночуют в пустыне. Здесь тихо — нет ни птиц, ни животных. Словно те прячутся от обжигающего, яркого солнца в недрах песчаных куч и барханов. Ветер несёт с собой мелкие песчинки, царапающие кожу и ненароком попадающие в глаза. Чонгук устал, морщится от слишком жгущего глаза света с неба, от жутких мелких лезвий-песчинок. Кожа сохнет, и хочется пить. Но они стараются экономить воду. Джин умеет управлять водой, а не создавать её, так что до ближайшего оазиса придётся экономить запасы. Когда начинает смеркаться, Чон сначала выдыхает от облегчения, но состояние это длится у него совершенно недолго, потому что с закатом начинается резкое падение температуры. Он ощущает надвигающийся вместе с ночью холод, прячется и кутается в накидке. Он первым замечает короткий вспыхнувший огонёк вдали. — Смотрите! — зовёт Чонгук фэйри, и те тут же напрягаются. Огонёк приближается, но является не призрачным светом пламени, а вполне осязаемыми тремя высокими фигурами. Тэхён тут же прячет Чонгука за своей спиной, а Джин хватается за тонкий кинжал на поясе. — Кто вы и что забыли на территории Дома Яркого Света? — доносится из-под чёрной плотной накидки первого говорившего. — Ах, вот как! Ваше Высочество решил почтить наш недостойный Дом своим присутствием! Чонгук непонимающе начинает оборачиваться на спутников, видя их напряжение. Ваше Высочество? Что это значит? — Я думаю, наш принц обрадуется вашему появлению, — раздаётся второй хриплый голос. Лицо фэйри сокрыто в глубине тёмного капюшона, а слова доносятся приглушённо, словно у того тоже прикрыт тканью рот. — Мы прибыли к Каракалу, — громко и чётко произносит Сокджин, выходя чуть вперёд, чтобы прикрыть собой двоих своих спутников. — Ещё чего. Вот Хоуп прибудет домой, с радостью вас примет и выслушает, — слова звучат издевательством, а Чонгук ничего из происходящего понять не в состоянии. Он только стоит, вцепившись в рукав Тэ. — Не сопротивляйтесь. Только хуже будет, — шепчет он, глядя яркими глазами на фигуры в плотных плащах. Один из них взмахивает руками, и песчаные потоки вдруг окутывают Крылатого, покорно стоящего на месте. Оковы, образовавшиеся по повелению фэйри, стискивают крылья так, что тот рвано выдыхает. Ему явно больно. У него не зажившее крыло, и это вынуждает Тэхёна рухнуть на одно колено. — Вы что творите?! — вскрикивает Чонгук, вдруг выуживая из ножен тонкий меч. Словно он в состоянии справиться с двумя сильными фэйри, даже если Сокджин возьмёт на себя одного противника. — Чонгук! — прикрикивает Тэ, обжигая его взглядом — таким серьёзным и грозным, что смертный вздрагивает. — Не сопротивляйся! Чон вздрагивает и убирает клинок обратно. На его запястьях тут же появляются волшебные песочные наручи, но не проходит и минуты, как те покрываются рядом трещин и рассыпаются. Один из пленителей подходит ближе и оглядывает Чонгука. — Это что ещё за зверушка? — склоняет тот голову, позволяя ему разглядеть сверкающие яркие глаза зелёного оттенка с вертикальным зрачком. Чонгук неосознанно вздрагивает. — Принц теперь водится со смертными. — Не троньте его, — отталкивает скованными руками незнакомца Сокджин и прикрывает Чонгука собой. — Мы из-за него и пришли в ваши земли. Это очень важно. Позвольте мне связаться с принцессой и поговорить. Я её друг. — Какой ещё друг, — закатывает глаза тот. От толчка капюшон почти слетает с головы, обнажая хищные глаза и прикрытый тканью подбородок. — Пойдёте, как миленькие в клетки, пока Хоуп не явится. При упоминании таинственного Хоупа Тэхён снова напрягается и зло смотрит на стражника, а судя по всему, тот таковым и является. — Дайте связаться с Кассандрой, — настойчиво повторяет Сокджин. И оковы на его руках тоже трещат, но силе фэйри не подчиняются. — Пусть свяжутся, Мио, — останавливает самый молчаливый стражник своего сослуживца, и тот возмущённо фыркает. — Мы доставим вас к посту стражи и там дадим возможность обратиться к принцессе. Сокджин благодарно кивает, а после, когда двое из троих стражников двигаются с места, кивает Чонгуку, чтобы тот тоже пошевеливался. Третий же фэйри жёстко дёргает Тэхёна, вынуждая подняться на ноги. Они буравят друг друга глазами, пока пленитель, названный Мио, не выдыхает довольно громко Тэ: — Добро пожаловать в Дом Яркого Света и Песка, Принц, — усмехается Мио напоследок и толкает Тэхёна в плечо. А Чонгук находится почти в прострации от того, что только узнал. Нет, он предполагал, что Тэ может быть важной шишкой, однако совершенно не думал, что пронырливый, довольно расхлябанный фэйри окажется принцем Крылатых.***
Оказаться в подземной песчаной тюрьме увлекательно, но совсем не весело. Чонгук — единственный, на ком не работают чары фэйри-стражей, потому его прямо в клетке приковывают обычными железными кандалами. Сокджин из угла в угол ходит, пересекая пространство тюремной камеры, пока они дожидаются связи с принцессой Песчаных. — Так ты, выходит, особа королевских кровей, — вздыхает устало Чон, дёргая скованными руками. На крыльях Тэхёна по-прежнему ловушка из песка, но отчего-то смертному кажется, что тот способен разбить ту без усилий, вот только не делает этого. — Надо было, конечно, рассказать до пересечения границы, — прочищает горло Тэ, глядя виновато на Чонгука, — просто я не люблю особо распространяться о своём происхождении. — Из-за чего? — любопытно склоняет голову Чон. — Меняется отношение людей, — чешет Крылатый щеку. — Да и в принципе, ты сам поймёшь, когда мы прибудем в Дом Высоты. — Он просто клоун для своих же собратьев, — фыркает раздосадованно Сокджин, хватаясь за прутья, тоже, как и всё остальное в камере, состоящие из песка. — Эй! — возмущается Тэ, пытаясь встать, да только скованные крылья равновесия не прибавляют. — Говори уже правду ему. Я сам устал от твоих тайн, Тэ, — машет рукой фэйри, вынуждая Крылатого нахмуриться. — Он старший сын Правителя Заката, наследник поста Владыки, клоун, которого не уважают при собственном дворе из-за полученного предупреждения от Песчаных. Он бросил Кассандру за три дня до свадьбы и даже не объяснился с ней по поводу отмены венчания, — фырчит Сокджин. Он явно раздражён ситуацией, напуган, возможно, и зол на друга. Тэхён молчит, понуро и мрачно глядя перед собой. И Чонгуку вдруг даже становится жаль его. Как бы ни паясничал Тэхён, Чон считает его сильным и грозным фэйри. Его сила то и дело проскальзывает в пространстве, и от неё исходит такая мощь, что у смертного волосы встают дыбом. — Я не считаю тебя клоуном, — тихо проговаривает Чонгук, стараясь поудобнее уместиться, когда его скованные руки не позволяют ни стоять, ни сесть на песчаный пол. — Я думаю, что ты гораздо серьёзнее, чем кажется с первого взгляда. Чонгук ненадолго замолкает и облизывает пересохшие от жары и обезвоживания губы. Он видит, как Сокджин краем зрения наблюдает за ним. — И думаю, что у тебя были весомые причины отказаться от брака с принцессой. Ты бы не обидел её просто так, — Тэхён ошарашенно уставляется на человека своими необычными глазами, и черты лица фэйри вдруг смягчаются, становятся моложе и менее острыми. Словно Чонгук что-то задел внутри него. Кое-что важное, из-за чего клоунская сторона Тэ постоянно проявляется, когда ситуация требует совершенно иного подхода. Ну, не хочет Чонгук думать о том, что Крылатый настолько несерьёзен. Его решение было опасным и повлекло за собой последствия. Возможно, принято было импульсивно, но Чон сомневается, что Тэхён бы сделал это из обычной прихоти. Тут всё гораздо глубже. Когда фэйри поднимает взгляд на Чонгука, тот просто по-доброму улыбается ему, отчего на лице Тэхёна проскальзывает удивление вперемешку с облегчением. Крылатый вздыхает, словно с души упал камень, а потом улыбается в ответ, показывая маленькие заострённые клыки. И Чонгуку отчего-то становится гораздо теплее в холоде ночи в пустыне. — Хей, — зовёт взявшийся из ниоткуда стражник, и Чонгук не может оторвать от него глаз. Потому что картинки в книгах всё ещё остаются картинками, а вот увидеть необычного фэйри в жизни… У него зелёные, светящиеся в темноте глаза с узкими вертикальными зрачками, песочного цвета волосы и очень смуглая кожа. Уши такие же заострённые, как и у Тэ с Джином. Однако есть ещё одни. Они пробиваются — пушистые и лохматые — между отросших волос. Ушки кошки, явно дикой и опасной. Этот фэйри — наполовину хищник, похожий на дикого зверя. Остальная часть тела прикрыта длинным плащом, но в неярком свете факела Чонгук умудряется заметить мелькнувшую у ног пушистую и светлую кисточку. Да это же хвост! Настоящий хвост дикой кошки, сокрытый под одеждой. — Принцесса на связи, — фыркает Мио, изгибая светлые брови. Он взмахивает рукой, позволяя песчаному вороху взвиться в воздух и образовать собой шар с двигающимися краями. — Кто меня звал? — раздаётся немного скрипучий голос из чудного шара, отчего Тэхён сморщивает нос и отворачивается. — Кассандра! — вскрикивает Сокджин, прижавшись лицом к прутьям. — Джин-ни? — голос сменяется с властного на удивлённый и более нежный. — Ты что в тюрьме делаешь? — Касс, нам нужно во дворец к твоему отцу. Это дело очень срочное, и рассказать всё я смогу только лично, — выдыхает облегчённо он, понимая, что принцесса его узнала. — Чёрт возьми, Джин, куда ты снова вляпался? Мне сказали, что эта курица ободранная с тобой! Да и смертного тащите! — Я всё-всё тебе объясню. Только дай добраться до дворца, — просит жалобно уставший и нервный фэйри. Шар замирает, Кассандра молчит, а Чонгук едва сдерживает смех оттого, что Тэ назвали «ободранной курицей». — И тебе обязательно тащить с собой этого гада? — устало стонет принцесса, а песчаный шар покрывается рябью. — Да. Прости, но он нам нужен, — кивает часто Джин, на что от принцессы доносится раздражённый вздох. — Ладно, хорошо, — фыркает она. — Мио проведёт вас коротким путём до дворца. Отца и брата нет в замке, но они должны скоро вернуться. Я жду вас, — и шар распадается, являя пленникам явно недовольное лицо Мио. Пушистые ушки стражника мелко вздрагивают от раздражения, но тот всё же взмахивает двумя пальцами, вынуждая прутья песчаной клетки рассыпаться горсткой песка под ногами Джина. Оковы с крыльев Тэхёна исчезают. Руки Сокджина снова свободны, и лишь один Чонгук продолжает полувисесть на своих наручниках, из-за чего Мио двигается к нему со слегка подёрнутым ржавчиной ключом между пальцев.***
Чонгук никогда не катался на водяных каретах, но сумел и эту радость жизни недавно познать. Он не встречался с Тенями, не думал даже, что когда-то лично познакомится с разными представителями рас фэйри, а теперь сидит на плотном покрывале песка, пока Мио с помощью своих сил быстро несёт их компанию по пустыне. Ночной ветер холодит кожу и треплет волосы, когда спадает с головы Чона капюшон. Тэхён сидит рядом с ним и недовольно дёргает крыльями, до сих пор очищает перья от попавшего в них с оков песка. Джин о чём-то довольно миролюбиво разговаривает с Мио, который настороженно ведёт себя только с двумя другими путниками. Сокджин волшебный. Он быстро находит общий язык со многими, и неудивительно, что умудрился сблизиться и подружиться с принцессой Песчаных. Чонгук от него ощущает мощную светлую ауру, словно это защитное одеяло, которое готово оберегать каждого, кто приблизится и станет другом фэйри. Тэхён молчит. Кажется, после того, как Чон признал то, что тот на самом деле не клоун, Тэ прекратил при нём излишне паясничать. Это будто его броня от серьёзности и напряжения. Словно Крылатый хочет, чтобы его считали идиотом или шутом, лишь бы не относились серьёзно и списывали на глупость и хабальство. Но ведь Гук знает, что Тэ не такой. Он гораздо глубже, словно звёздное небо, кажущееся плоским лишь с первого взгляда. Замок Каракала показывается с первыми рассветными лучами. Из-за света просыпающегося светила Чонгук не сразу может разглядеть очертания дворца с его округлыми куполами и большой оградительной стеной. Замок выглядит интересно. Даже трудно обозвать замком — строение состоит из нескольких корпусов, а окружает его большой и шумный город. Мио сбрасывает магию с пальцев, позволяя песку потерять форму, а путникам шлёпнуться наземь. Тэхён застывает в воздухе, взмахнув крыльями и предупредив падение. Сокджина стражник мягко опускает на ноги рядом с собой, а вот Чон плюхается прямо на спину, чувствуя, как противный песок забирается ему под одежду и в волосы. Он бурчит, поднимаясь под смешки Крылатого, а створки внешних ворот открываются перед ними. Красиво. Величественно. В городе, который зовётся Фарфа, стоит огромный вблизи дворец из нескольких маленьких замков, отчего рот Чонгука непроизвольно приоткрывается, хотя они ещё не достигли территории, им необходимой. Город шумный и оживлённый, несмотря на то, что солнце совсем недавно встало. Фэйри снуют туда-сюда, и Чонгук умудряется заметить, какие они разные и необычные: у кого-то в виде тёмных тату нанесены узоры на щеках, у других пародия на кошачьи усы. Глаза женщин подведены тёмной сурьмой, а дети без стеснения бегают голышом по маленьким садикам, разбитым у дома. Чон не в состоянии оторвать взгляда от их длинных, даже в таком юном возрасте коготков, пушистых ушек и длинных, гибких хвостов. Они такие… сказочные. Всё больше нового, от чего у Чона начинает кружиться голова. Мио ведёт их через сквозную, но довольно загруженную улицу, которая, петляя между высокими, нескладными и громоздкими домами, ведёт всех в сторону дворца. И тут и там раздаются голоса фэйри: торговцы зазывают попробовать свой товар, соседи перекрикиваются, выглядывая из окон своих невероятных домиков. Многие из них высотой в пять, а то и выше этажей, неровные. Складывается ощущение, что конструкция вот-вот рухнет. Фэйри Дома Яркого Света с удивлением рассматривают тёмную одежду Тэхёна, берегущего свои крылья от толчков и пинков, гладкие и длинные волосы Сокджина, за время пути выбившиеся из косы. И Чонгука… который опрометчиво забыл надеть капюшон. Жители города теперь видят его обычные для Чона, но поразительные для всех остальных круглые человеческие уши и почти детское лицо. Смертный поспешно прячется под капюшоном, но Песчаные смотрят ему вслед и перешёптываются. Оттого становится совсем неловко. Чем выше поднимается солнце, тем жарче становится на улицах Фарфы, а Мио по-прежнему ведёт их к дворцу. До него осталось совсем немного, и громада строений уже высится над путниками. Тэхён с каждым шагом становится всё мрачнее, Джин — взволнованнее. И только Чонгук не знает, что чувствует. В нём слишком много эмоций от последней недели жизни, сменившей полюс и теперь являющейся сумбурной, насыщенной впечатлениями и переменами. И потому Чон не понимает уже, что именно испытывает. Он просто взбудоражен. И за этим определением сокрыто больше, чем бедный уставший Гук может выразить. Ворота дворца открываются после короткого разговора Мио и одного из стражников. Те одеты в похожие коричневые балахоны, и лица у них закрыты. Зато ушки и хвосты виднеются у каждого фэйри свободно. Их пропускают, и Мио провожает их до входа в замок. Он кланяется с издёвкой Тэхёну напоследок, на что тот только приподнимает бровь и ждёт, пока Сокджин попрощается с новообретённым другом среди Песчаных. А Чонгук просто наблюдает за всем, разинув рот. При входе в замок он думал, что их тоже встретит стража, но вместо серьёзных мужчин смертный замечает кучку девушек. У них тоже есть ушки и хвосты. Кто-то хихикает, оглядывая странных чужаков, другие перешёптываются при виде стоящего с руками в карманах Тэ. Когда служанки расступаются и сгибают спины в коротких кофточках, где вырезы — основная часть одежды вместо ткани, то Сокджин повторяет за ними, тут же почтительно кланяется. Чонгук понимает, что и ему стоило бы согнуться, но застывает, когда видит приближающуюся к ним женщину. Её лицо, в отличие от прислужниц, не прикрыто вуалью, а тёмно-горчичные волосы ниспадают волной кудрей почти до самого пояса. Узкие хитрые глаза сощуриваются, когда принцесса замечает тëмнокрылого фэйри, который даже и не думает выражать почтение. — Ваше Высочество, — выдыхает со злостью Кассандра, останавливаясь прямо напротив Тэхёна, который и бровью не ведёт. Но тут же принц Крылатых оскаливается в подобии издевательской улыбки и склоняет по-птичьи голову вбок. Кассандру пренебрежение Тэ явно раздражает, так, что тонкая бровь дёргается на смуглом лице. — Принцесса, давно не виделись! — насмешливо произносит чрезмерно громко он, хлопая Кассандру по плечу. Служанки, стоит фэйри прикоснуться к ней, вытаскивают клинки и шипят, будто настоящие кошки, на что Тэ только щёлкает пальцами. Из его оперения тут же вырываются крупные перья, которые вмиг твердеют и становятся похожими на клинки. Девушки, продолжая хмуриться и держать оружие, лишь наблюдают за подрагивающими от чар в воздухе клинками-перьями. — И хватило же тебе совести сюда заявиться, — голос у Кассандры звонкий, слова — словно острые иголки. Принцесса невысокого роста, но оттого не выглядит менее внушающей. Сокджин и Чонгук по-прежнему застыли в поклоне, на что та обращает внимание и взмахом руки просит их выпрямиться. — Вернуться сюда спустя сто лет, когда ты бросил меня в подвенечном платье, да ещё и брату моему шрам оставил на всю жизнь своими когтищами. Я из-за тебя горевала пятьдесят лет, пернатая ты бестия! — на глаза Кассандры наворачиваются слёзы, когда она замахивается и влепляет Тэхёну звонкую и хлёсткую пощёчину. Утерев влагу из уголков глаз, она отворачивается от него с гордым видом и бросается к Джину с объятиями. Тот обхватывает принцессу и позволяет всхлипнуть в своё плечо, пока та не успокоится окончательно. — Джин-ни, скажи мне, зачем ты привёл этого мерзавца ко мне домой? — жалобно тянет Кассандра, тут же меняясь с грозной дочери Правителя на маленькую капризную девочку. — Если бы это не было так серьёзно, он бы и шагу сюда не ступил, Касс. Мы пришли сюда ради Чонгука, — кивает Джин в сторону скромно стоящего смертного, который до сих пор не снял капюшон. Кассандра любопытно оглядывает фигуру человека и приближается к нему, заглядывая своими аметистовыми глазами со зрачками-щёлочками в лицо Гуку. — Привет. Ты смертный, да? — весело произносит принцесса. Чонгук поражается тому, как быстро сменяется настроение Песчаной. — Для чего вам его так далеко тащить? — Тиара, Кассандра, — подаёт голос Тэхён, вызывая на красивом девичьем лице толику брезгливости. Но стоит ей понять, о какой тиаре идёт речь, как принцесса выпрямляется и натягивается, словно струна. Тэхён выуживает украшение из кармана, а после подносит к лицу Чонгука, показывая Кассандре то же, что и Сокджину, когда они только прибыли в Мейв. Та ошеломлённо рассматривает сияющие камушки, а потом прикусывает ноготь на большом пальце. — Продолжим разговор в моих покоях, — манит она путников за собой, пока служанки зачарованно перешёптываются. Придя в комнаты принцессы, Тэхён без запинки рассказывает всё, что с ним и Гуком произошло за последнюю неделю. Чонгук дополняет свою часть рассказа подробностями о снах и видениях, о том, что на него не действует магия фэйри. Кассандра хочет проверить и кидает в смертного пригоршней песка, однако тот от щеки его отскакивает, словно между кожей Гука и остальным окружающим пространством находится незримый барьер. — Я понимаю всю серьёзность, но зачем вам тогда Книга? — спрашивает она, с ногами забравшись в мягкое кресло и жуя сладкое песочное печенье. — Чонгук только из Книги может узнать всю правду. Никто из нас неспособен рассказать ему, — вздыхает Сокджин, проглатывая фрукты, предложенные принцессой. — Я бы с радостью пустила бы тебя в хранилище к Книге Полумесяца, Чонгук-и, — проникновенно произносит Кассандра, которая подозрительно быстро начинает обращаться к нему ласково. Даже усадила рядом с собой и держит сейчас за руки. — Но ключ у отца, а тот сейчас уехал по своим делам. И брат с ним. При словах о брате Касс бросает взгляд на вздрогнувшего Тэхёна. Но тот успешно держит лицо и довольствуется кубком вина, которым его всё же угостила обиженная, но гостеприимная Кассандра. — Мы подождём и лично попросим у Каракала разрешения, — кивает с улыбкой Сокджин. — Вообще, с такой ситуацией вам стоило бы не рассекать по Континенту, а обратиться напрямую к Намджуну, — хмыкает она, разваливаясь и вальяжно закидывая ступни в лёгких тряпичных туфельках на подушку рядом с Чоном. Голова Касс покоится на шёлковом мягком покрывале, а кудри почти касаются пола, свисая с края дивана. — Ты ведь знаешь, что этот хладнокровный кусок айсберга тут же бы его уничтожил, — тихо проговаривает Тэ. — Знаю, — передразнивает его та, вызывая у Джина и Чонгука совместное напряжённое любопытство. — Знаю, что ледышка он тот ещё. И смертного бы сразу же отправил на пытки. Но тебе не кажется, пернатый, что это — понятная всем мера. Всё, что связано с Катаклизмом — опасно априори. Тэ вздыхает. — Он всего лишь смертный, который ненароком коснулся тиары. Я позволю ему приоткрыть завесу правды и уведу в Эль, чтобы никто не смог навредить, — покачивает кубок с вином в руках Крылатый. — И что? А тот травник, который его воспитывал? Что с ним? — Я не знаю, когда он вернётся, — Тэ вдруг застывает и бросает опасливый взгляд на Чона. — И вернётся ли вообще. Я не видел его после границы с миром людей. — Зачем вы вообще туда пошли? — кривит губы Кассандра, разглядывая Тэхёна. Несмотря на все неприязни и склоки, эти двое довольно спокойно беседуют для заклятых врагов. Тэхён вздыхает. — Лес гибнет, — выдыхает фэйри, вынуждая Сокджина поперхнуться виноградиной. — Чего? — отчаянно шепчет Кассандра и прекращает дурачиться, сразу же садясь прямо. — Что ты сказал? — Лес, ограждающих мир смертных. Он погибает, — повторяет Тэхён и осушает свой бокал до самого дна, не оставляя и капли. И Чонгук понимает, что ситуация с лесом крайне серьёзна, ведь остальные двое фэйри тут же бледнеют.