***
Эрен выглянул из-за сцены, захотев утолить любопытство. Зал наполнялся людьми. Тучные старики и старухи усаживались на первые ряды, взрослые бухались подальше. Было так душно, что распахнули окна, варварски отодрав малярную ленту и вытащив вату из щелей. Морозный ветер врывался в помещение вместе с крошкой снежинок — на улице бушевала пурга. Зал украсили на славу — россыпь огоньков гирлянд, блестящая мишура всех цветов радуги, золотые и серебрянные дождики. Елку поставили у входа, понавешав на нее стеклянных игрушек. Складывалось ощущение, что ответственные за мероприятие просто скупили всю Рождественскую бутафорию в ближайших магазинах, не особо заботясь о количестве. Из старых громоздких колонок громыхали торжественные песни. Люди проникались — мыски шлепали в такт. Эрен хмыкнул. В груди вспыхнуло праздное веселье, будто этот перебор с украшениями насильно затащил его в Рождественскую атмосферу. За кулисами творился настоящий хаос. Дети бегали под ногами, врезались в друг друга, падали, орали, обидчиво хныкали и ржали как кони. Ребята из старшей школы пытались справится с занавесом. Бордовая тяжелая ткань волочилась по полу. Механизм под потолком заедал. Чинили на ходу — прямо на глазах у будущих зрителей. Впрочем, никто не смущался. Наблюдатели не ждали великого театрального буйства с катарсисом. То была обычная деревенская развлекуха. Большинство пришло пофотографировать своих детей и поумиляться с костюмов снежинок, оленей и помощников-эльфов. Другая половина подтянулась ради попойки после: шампанское, спиртовые настойки от дядюшки Мо, дешевые закуски из супермаркета и коллекция несмешных анекдотов от Кенни Аккермана, который примется развлекать хрычей и травить байки до глубокой ночи. Настоящая убойная вечеринка с пометкой «пятьдесят плюс». Только в Харнси, не пропустите! Хотите посмотреть, как местный священник набухивается дешевым спиртом и блюет на центральной площади? Хотите послушать преинтереснейшие истории о самом большом окуне, что старик Прилзлс поймал в знаменитой Харнсинской речке-вонючке? Хотите попробовать фирменные заветрившиеся тарталетки из «Универмага Харнси двадцать четыре на семь»? Во всей этой жалкой истории был резон — Эффи оставалась убирать актовый зал, а ее папашка Кенни вместе с остальными престарелыми алкашами сваливали в столовую обсуждать импотенцию (или что там они обсуждали?). Идеальнее момента, чтобы сблизиться с юной нимфой, трудно было сыскать. Будоражащие потемки актового зала, разбросанные клочки украшений под ногами и ветка омелы над головой… Она ему точно даст. Оставалась одна проблема — не уступающий Кирштейн. Он уже навострил хер на невинную Эффи, а она ни сном ни духом. Как-то не по-джентельменски. Эрен попытался выцепить из толпы Жана, но тот как сквозь землю провалился. Эффи тоже не было видно. Внутри заскребли кошки. Полоснуло по сердцу нехорошее предчувствие: вдруг трахает ее где-то? И без омелы справился, придурок. Встряхнув головой, Эрен отбросил лишние мысли. Такой вариант исключался — не успел бы Жанчик так быстро ее охмурить. Только если не выкатил ей дарственную на родительский дом, собственную тачку и внушительную коллекцию кассетного порно в миссионерской позе. В тот же миг плечо тронула ладошка. Эрен развернулся и, к своему удивлению, облегченно выдохнул. Перед ним предстала Эффи. Его инопланетная, ни на кого не похожая Эффи. Примерная прихожанка, дочь своего отца. Крашеные пепельные волосы доставали до лопаток, яркие глаза отсвечивали небесной синевой. Все в ней привлекало: пухлые алые губы, тонкая талия, длинные ноги. И как обертка на желанном подарке — развевающееся платье. Белое. До коленок. У Эрена поплыло в глазах. Вид ему чертовски понравился. Йегер заскалился, снимая несуществую шляпу с головы: — Мадам, — елейно надул губы. — Вы выглядите шикарно. Новая помада? — Другой оттенок, — Эффи расплылась в смущенной улыбке и потупила глаза. Между ног у Йегера полыхнуло так, будто хлестанули плёткой. — Ты заметил. Эрен ни черта не заметил. Просто выпалил первое, что пришло ему в голову. А первое, что пришло ему в голову, — провокационная картинка: Эффи губами оставляет алые разводы на его члене. Размазывает помаду по лобку и яйцам. Вся такая небрежная и расстрепанная, застывает пугливым кроликом у расстегнутой ширинки. В горле пересохло. Эрен болезненно сглотнул, чувствуя потребность передернуть пару раз в туалете. С трудом поднял уголки рта, дабы не выглядеть пришибленным идиотом. — Да… Оттенок глубже. Ярче? — он небрежно пожал плечами, давя из себя замешательство. — Знаешь, Эффи, ни черта не смыслю в оттенках. Но ты стала еще горячее. Эффи снова покраснела. Снова махнула рукой, укоряя его то ли в лести, то ли в бесстыдстве. А Эрена нельзя было винить. Каждый раз, когда он заговаривал с ней, воздух наполнялся чарующей химией. Чем-то из далекой эры — первобытным и диким. На уровне животных инстиктов, жажды плоти и необъяснимого магнетизма. Словами не объяснить. Будто раскаленная лава расплывалась под кожей. Не расчесать, не срезать, не сорвать. Куда только Жан совался со своими романтическими жестами и добрыми намерениями. Между ее учтивыми кивками и невинными улыбками — хмельной с поволокой взгляд и едва заметное прикусывание губ. Эрен был уверен — едва останутся наедине, Эффи задерет платье и позволит его языку рисовать на клиторе масляные картины широкими мазками. Скрытая нимфоманка? Эрен думал, что Эффи походит на скрытую нимфоманку. Да вот только с Жаном она губу не прикусывала. Не прикусывала и все тут! Хотя исправно отшивала и его, и Эрена. Парни передавали эстафетную палочку по кругу. Но не сдавались. Ее показушное дурачество хмелило похлеще дури. — Благодарю, Эрен. Ты просто очарователен, — Эффи снова ему улыбнулась. Чересчур мило для дежурной улыбки обычному знакомому. — Ну что, готов покорить этих черствых сухарей своим ангельским пением? — Издеваешься? — Эрен усмехнулся. В перерывах между святой простотой и набожными речами, она могла даже пошутить. В ее устах такая банальная вещь походила за дерзость. В эти моменты Эрен убеждался — начинка черная. — Чуть-чуть, — прощебетала она, по-матерински отряхивая его плечо от несуществующих пылинок. — Все как мы договаривались? Без шуточек? Еще пару недель назад, едва услышав его позорные потуги к вокалу, они условились, что Йегер будет лишь немо открывать рот. Его прокуренный голос не добавлял детскому хору шарма. — Завалю тебя ими позже. После концерта, например? Помочь тебе убраться? Очередное предложение остаться наедине вылетело изо рта нервно и отрывисто. Эффи встретила его тревожно. Застыла и внимательно вперилась в него своими синими глазами. Эрен мысленно фыркнул — снова пыталась строить из себя кроткую целку. Кротких целок у него еще не было, и поэтому он прощал ей всякую настороженную мину. Отыграется позже, когда войдет в нее и будет вбиваться, пока сердце не откажет. Фиксация на совсем незнакомой женщине начала его нервировать. Эрен еще ни разу в жизни так никого не хотел. Ни разу. — Я бы с радостью, но…- заколупав ногти, Эффи виновато посмотрела из-под ресниц, сморщив носик. У Эрена чуть сердце не лопнуло от тревоги. Кто, блять? Кто уже подкатил к ней свои яйца? — Но? — Жан так хотел… Слушай, мне нужно еще детей собрать в кучу. Построить, — она обвела взглядом хаос вокруг. — Поговорим позже, ладно? — Погоди, Жан уже вызвался? — Да, и я… — Тогда хорошо, что я спросил, — лукаво просиял он, заталкивая мужскую солидарность в задницу. В задницу Жана. Пошел он со своей тачкой, серьезными намерениями и угодливостью. — Что-то случилось? — ее обеспокоенность была милой. Она вся была милой. По-крайней мере, так мог сказать любой человек, который бегло понаблюдает за святой Эффи пару часов. Но Эрен не любой. Эрен нутром чувствовал ее скрытую одержимость членами. Ведь Эффи была секретом. Яркой кислотной хлопушкой в баночке из-под чипсов, которую продавали в магазине приколов. Он возьмет ее прямо на той старой колонке рядом с елью. Решено. Эрен насладится: посмакует сладкий первый стон, вылижет ей щель, оттрахает пальцами под милую Рождественскую песенку и будет брать, пока ему не надоест. Напишет потом огромное сочинение, как провел Рождественские каникулы. А затем отправит ей по почте. Или приедет в Харнси на выходные и сдаст его на учительский стол. Прямо в кипу других домашек, чтобы невинная Эффи проверила и поставила оценку за старания. — Ничего серьезного, — заверил Эрен, позволяя себе положить руки ей на плечи и серьезно взглянуть в лицо. — Дело деликатное… Слушай, я могу тебе доверять? — Конечно, можешь, — она простодушно закивала. Его нежная дурочка и правда испугалась за Кирштейна? Как славно. — Я смогу чем-то помочь? — Если оставишь это в секрете, буду благодарен. Я просто так переволновался за Жана… Нужно поделиться с кем-нибудь, иначе просто взорвусь. — Боже, говори… Эрен взвешивал обстоятельства. На одной чаше весов — многолетняя дружба с Жаном, на другой — возможный секс-марафон с девушкой, от которой Йегер без ума. Выбор очевиден. К тому же Жанчик отходчивый. Эрен найдет подход к Микасе. Наплетет какую-нибудь чушь, подавит на жалость. Кирштейн его простит. Позлится конечно, вмажет по носу. Но простит. Где Эффи, а где Микаса? Точно простит. — Мы сегодня зависали в дальнем туалете школы перед концертом. Готовились, — Эрен будто прощупывал почву, робко начиная разговор. — Курили, что ли? — Эффи с укоризной пронзила его взглядом. Он усмехнулся и пожал плечами. — Не без этого. В общем, в туалете… — Который в пристрое? — Точно. Жанчик… Жан был на нервах и какой-то грустный. Ну я и спросил его. Но ты же знаешь Кирштейна? Скрытный донельзя, только клещами тянуть. — Вытянул? — Не пришлось. Сам сознался. Молчал, молчал, а потом…- Эрен сделал драматичную паузу, прикусывая губы и изображая неловкость. — Ты меня пугаешь, Эрен. Не тяни. Йегер понимающе кивнул и наклонился к ее уху. Эффи вздрогнула, но не отстранилась. — Он вышел из шкафа, — нехотя прошептал он. Их щеки бегло соприкоснулись. — Мне первому признался, представляешь? Сказал, что давно любит одного парня и… Ну, он… В общем… Боже, так неловко… Он прижал меня к стене, и мы… — Что? — ее глаза расширились от шока, и она отпрянула. — Ты хочешь сказать, что этот парень — ты? — Видимо. — И ты… В смысле, вы… — Я по женщинам. — Оу. Заметив ее сомнение, Эрен уже увереннее добавил: — Только по женщинам. Она рассеянно кивнула, обдумывая услышанное. А затем подняла на него взгляд и нахмурилась: — Ты был с ним честен, Эрен? — И деликатен, — уверил он. Его лицо тут же наполнилось тоской. Словно и правда отшил лучшего друга после душераздирающего признания в любви. — Жан слегка расстроен. Ему бы не распыляться на уборку, а отвлечься, — Эффи согласно качнула головой. — Я подговорил наших друзей, чтобы его напоили и развлекли. Пусть остынет. Придет в себя. А мне лучше воздержаться от этой вечеринки, сама понимаешь. Не хочу ему глаза мозолить. — Хороший план. Ему и правда нужно время, — Эффи сделала паузу, словно пытаясь подобрать слова. — Сочувствую, Эрен. Это неприятно. И для него, и для тебя. Вы же с детства дружите? — С пеленок. — Мне жаль. Бог даст, и все будет по-прежнему, — Эффи тронула крестик под платьем, и Эрена скривило. Ведь он вспомнил о существовании еще одной большой и угрюмой проблемы — Кенни Аккермана. — Давай больше не будем об этом, — разговор становился скучным. Эрену претило обсуждать неудавшуюся гей-карьеру Жана Кирштейна. — Встретимся после концерта? Думаю, что помощь тебе не помешает, раз уж Жан не в кондиции. — А ты сам-то в порядке? — внезапно спросила она и дотронулась до его кисти. — Как себя чувствуешь? Мальчишеский азарт снова вдарил по мозгам. На горизонте замаячила безнаказанность. Захотелось быть гадким. Дойти до края и посмотреть, чем может обернуться Рождественское чудо. Сможет ли Эрен Йегер вылезти из воды сухим? — Он мой друг, но… То, как он прижал меня, вторгся в личное пространство. Я почувствовал себя таким слабым и беспомощным, Эффи. — Эрен нахмурился, едва сдерживая гогот. — Надеюсь, рутинная уборка отвлечет меня… Мне необходима эта передышка. Он приготовился пустить слезу, до того вошел в роль, но Эффи перебила: — Конечно. Тебе не стоит оставаться одному. Горячо закивав, Эрен перехватил ее пальцы и сжал руку в ответ. Она растянула губы и смущенно опустила ресницы. — Тогда до встречи, Эффи. Так ценно, что тебе не все равно, — ее лицо залил румянец. Вспыхнуло желание — слизнуть красный цвет со щек, как карамель с ярмарочного яблока. — Спасибо, что ты рядом.***
— Че надо? Кенни Аккерман стоял у пианино и перебирал деревянные четки с напыщенным видом. Возвышался над головами школьников и дотошно изучал всех взглядом, будто мнил из себя бдителя порядка. — А вы с прихожанами так же разговариваете? — с усмешкой поинтересовался Эрен. — Тебе какое дело? — он усмехнулся в ответ, являя ряд удивительно здоровых и крупных зубов. Кинул на него свой строгий взор и со щелчком перекинул бусину через палец. — Просто интересуюсь. — Ну так зайди разок в церковь и сам узнаешь. Эрен фыркнул. Зашел бы, будь священник порядочнее. А Кенни не отличался манерами. Кенни отличался вонью формальдегида и потрепанным внешним видом. И в общем-то, даже не пытался скрывать свою истинную сущность — пьяницы с сомнительным прошлым. У такого не исповедоваться, а стрелять сигареты. — У меня по воскресеньям крав-мага. — Это че? Курсы макияжа какие-то? — Почти. Курсы глубокого куни, — Эрен заржал, запрокинув голову. Аккерман хмыкнул себе под нос, зажав деревянный крест в руке. — Слышь, пацан, — Кенни выразительно поднял бровь. — Я вообще-то священник, если ты забыл. Сын божий, раба божья и все такое… Не боишься в аду сгореть за такие разговоры? — Святой отец, — он лукаво улыбнулся. — Тут вашу дочь хотят трахнуть, а вы все о Боге.***
Концерт подходил к концу. Они затягивали завершающую репертуар хоровую песню. Самое стыдное зрелище в жизни. Дети пели невпопад, старая работница библиотеки не попадала по клавишам пианино, Кенни отчего-то выперся на сцену и стоял в углу как сыч. Пытливо прожигая взглядом Жана Кирштейна, он покачивался с носка на пятку и нетерпеливо сжимал кулаки. Широкая сутана выглядела нелепо. Эрен с легкостью бы поверил, что Кенни подрачивает на выпускниц под этой объемной черной тканью. — Че он пялится? — шепнул Жан Эрену, а тот пожал плечами. Шикарной была только Эффи. Луч света в драматическом этюде. Все дергала руками и открывала рот, тихо подпевая. Дети смотрели на нее с благоговением. Она замечательно ладила со школьниками. — Пацаны, сигареты есть? — Кенни прокрался к ним, прячась за последними рядами людей. Тяжелая рука легла на плечо Кирштейна, и тот скривился. — У нас тут концерт вообще-то, — недовольно дернув плечом, он сжал челюсть. — Ты же Жан, да? — Мы можем поговорить и после выступления, — раздраженно шикнул Кирштейн, стараясь держать лицо. Дети вокруг, смутившись разговора на фоне, обеспокоенно забегали глазами. — Можем и позже, Кирштейн, — голос священника стал угрожающим. Сухие тонкие губы приблизились к его уху. — А можем и сейчас. Мне-то всего пару слов сказать. — Да что вы пристали-то? Вино не в то горло попало? — Думаешь, не вижу, как ты на нее пыришься, падла? — Да на кого? — На жопу мою, — вспылил он и сжал пальцы сильнее. Жан болезненно поморщился. — Эффи. Я вижу, как ты около нее крутишься. Эрен заметил краем глаза, как Жан напрягся и нервно сглотнул. — Так вот, Жан, — продолжил Кенни пытливо. — После концерта ты домой пойдешь. Прямо домой, под ручку с мамой и папой. Как в детстве, когда ты в штаны срался. Помнишь? Ослушаешься и увижу тебя здесь, а тем более ошивающимся около моей дочери, снова сраться начнешь. Ты меня понял?***
Эрен снимал сливки с собственного триумфа. Сначала упоенно наблюдал за тем, как Жанчик оправдывался перед Эффи. Та участливо кивала и окутывала его в такой, почти материнской, чуткости, что Эрен кропотливо терзал губы, силясь не признаться в обмане. Кенни наблюдал за этой сценой с совсем другим спектром эмоций. Йегер даже не представлял, насколько этот высокий поджарый мужик может быть грозным. Видимо, когда речь заходила о промежности его дочери, алкогольные пары, застилающие тягучим туманом мозг, рассеивались. Объяснившись с Эффи, Жанчик, скрипя зубами, прошел мимо Эрена. Их плечи глухо стукнулись. Он остановился на пару мгновений, чтобы выдать: — Думаешь, я не понял? — Прости, Жанчик. Мы не в песочнице ведерко делим. — Ну ты и мудак, — он медленно покачал головой. — И что мне помешает рассказать этому уроду и о тебе? — То, что я не такой уж и мудак. — Мудак, мудак, — Жанчик нервно хихикнул. — Просто мудила. — А если я поговорю с Микасой? Кирштейн повернулся к нему, с подозрением щуря глаза: — Снова пиздишь? — Ни капли. — И как ты это устроишь? — Не важно, как. Что ты тупые вопросы задаешь? Тебе правда интересно? — Ни капли. Жан обернулся с сомнением, покосившись сначала по увлеченной детьми Эффи, а потом по ее агрессивно настроенному отцу, который стоял в сторонке, окруженный прихожанами (его пьющими друзьями). Было видно, что Кирштейн колебался. Был недостаточно уверен. Впрочем, Эрен его понимал. Сегодня он побил все рекорды мразотства. Но надежда на Рождественское чудо еще пылала в его груди. Ведь этим вечером он точно выйдет сухим из воды. ТОЧНО. Спустя несколько секунд Жан обхватил его локоть пальцами и притянул поближе к себе: — Если обманешь, то без разбитой рожи не останешься. Уяснил, Йегер? — Как страшно, — Эрен усмехнулся, попытавшись выпутаться из хватки. Жан его не отпустил, пронзая темными глазами. — Не ссы, Жанчик. Микаса приезжает уже завтра. К концу каникул будете за ручки держаться. Когда я тебе врал? — Сегодня, идиот. — Я врал не тебе, а всем вокруг, Жанчик. Скажешь, предал нашу дружбу? — Скажу, чтобы ты шел нахер. — Не очень-то учтиво с человеком, который собирается устроить твою личную жизнь. — Нахер, Йегер. НАХЕР. — Я серьезно, вообще-то. Жан расцепил пальцы, по-видимому довольный исходом: — В любом случае Кенни просто ебанутый. Удачи тебе перед ним не спалиться. Эрен кивнул и они разошлись. Эффи, заметив короткую перепалку, сочувствующе ему кивнула, будто снова справлялась о самочувствии. Йегер состроил грустную мину и дернул плечами, скрещивая руки на груди. В очередной раз натягивая на себя личину грустящей брошенной девочки перед выпускным, он чувствовал себя бесподобно. Ведь жалость равна снисхождению. И если Эффи треснет ему пощечину за то, что будет распускать руки, то Йегер сможет прикрыться своим крайне удрученным состоянием. И может быть, она сжалиться и не расскажет все отцу. Со всех сторон защищен. Удача следовала за ним по пятам. Они с Эффи встретились позже. Сначала Эрен убедился, что Кенни плотно засел в столовой со своими дружками. Естественно, он не хотел разделять печальную участь Жана Кирштейна. И срать под себя тоже не хотел. Понятия не имел, как Кенни мог это устроить, но проверять не жаждал. Когда Аккерман начал затягивать, смешные байки, стало ясно: Время пришло. Стоило отправляться к Эффи. Зал уже опустел, когда он добрался до места через пару лестниц. Все, как Эрен и представлял. Основной свет погашен, тусклым огнем горели лишь настенные бра. Из старых колонок лилась чарующая музыка. Романтичная-романтичная. Хоть бери и пускайся в плавный вальс, обуянный дивными чувствами. Правда у Эрена из дивных чувств пылала лишь похоть и вялая эрекция. Только от одного предвкушения он уже был в полной боевой готовности. Пленительную сцену омрачали ошметки хлопушек и мелкий мусор, разбросанный по углам и под сиденьями кресел. Эффи окликнула его. Она с метелкой и совком вошкалась около блестящей ели. Йегер с досадой подумал, что все же придется позаниматься уборкой. Для приличия. А то неловко будет сваливать после секса, оставляя ее наедине с беспорядком. Он не был таким уж ужасным человеком. — О, ты вовремя, — она опрокинула сор из совка в мусорный мешок. — Закрой окна, пожалуйста. Эрен кивнул и принялся захлопывать створки одну за одной. А потом они вместе подметали зал, рьяно работая вениками. Когда работа была закончена, они развалились на последнем ряду, закинув ноги на кресла напротив. Эрен снял куртку, повесив ее на спинку. За окнами трещала метель, ветер вбивался потоками воздуха в стекла. Эффи погасила почти весь свет, но музыку оставила. Теплым белым цветом отливались огоньки гирлянд. От атмосферы, гуляющей в темном зале, шли мурашки. Эрен проникся до дрожи. Школа опустела окончательно. Никаких вскриков и голосов за широкой дверью. Эффи закрыла их на ключ, оставив его в замочной скважине. Эрен не мог не кидать косые взгляды на ее длинные тонкие ноги в массивных черных ботинках. Тягучее возбуждение медленно поднималось от низа живота по рукам, шее и ударяло в голову так, что череп норовил треснуть. Пошерудив пальцами в кармане джинс, он сжал омелу, собираясь с духом. Сейчас. — Как там Жан? Нормально? Эрен мысленно чертыхнулся, но виду не показал. — Держится. Злиться конечно, но думаю все будет хорошо. — Я бы и не подумала, что он гей, — Эффи задумчиво крутила волосы на пальчик. — Никто бы не подумал. — В последний раз, что мы общались, Жан настойчиво пытался ощупать мою коленку. Поэтому и не могу сложить два и два. — Бедный-бедный Жан, — с тоской протянул Эрен, показательно терзая ногти на пальцах. — Думаешь, до сих пор не принял? — с сомнением вопросила Эффи и внезапно перевесила ногу через его колено. Уголок ее губы дрогнул. Ее окутала из ниоткуда взявшаяся уверенность, а напускная самонадеянность Эрена Йегера вдруг пошла оскоминами. — Думаю, что да. — А знаешь, что думаю я? — лукаво протянула она, приблизившись к его лицу. Эрен почувствовал ее дыхание на щеках. — Я думаю, что ты так сильно хочешь трахнуть меня, что подставил своего лучшего друга. Время остановилось, едва порочное слово «трахнуть» вырвалось из ее гаденького рта. Эрен прокашлялся. Все внутри налилось довольством. Образ хорошей девочки медленно сползал с Эффи, как налет. Обнажалось все — и томный взгляд, и желание, и игривость. Обнажалось все, что Эрен воображал себе ночами, когда пальцы отчаянно скользили по члену. Пах ошпарило кипятком, а член тут же встал колом. Эффи кинула беглый взгляд на его вытянувшуюся ширинку и прошлась верхними зубами по коже губ. Он почти лишился рассудка. Захотелось тотчас схватить ее за затылок и притянуть к себе, сталкиваясь губами, зубами и языками. Всем, чем можно. — Что, прости? — он прыснул, кривясь от боли в штанах. Член дергался от каждого ее неосторожного взгляда. — Я действительно должна повторить? Повторить, повторить, повторить. Эрен хотел, чтобы она грязно сматерилась десятки тысяч раз прямо ему в горло. А потом прошлась этим же языком по его шее, оставляя порочный след. — Я бы услышал это еще раз. Он смотрел на нее и не мог не ликовать. Она и правда оказалась чертовой притворщицей. — Значит, я во всем права? Не будешь оправдываться? — Вижу, что ты не очень злишься. Это хорошо? Даже не знаю, как себя вести. — Меня такое воодушевляет, — призналась Эффи. — Видно, ты и правда очень хочешь меня. — Жан тоже очень хотел тебя, — заметил Эрен, желая услышать разъяснения. — Ты могла бы увязаться за ним. — Он не вытворил этого цирка, — рассмеялась Эффи, робко коснувшись его ляжки и ведя по ней пальцем. — Рвение не то. Такие трахаются убого. — Так просто? Впрочем, не могу не подтвердить, не опровергнуть, — он развел руками, ухватившись за ее подбородок и огладив щеку. — Но мне нравится ход твоих мыслей. — И что делать будешь, Йегер? — она выпятила нижнюю губу и смущенно опустила веки. — Оттрахаешь невинную дочь священника или так и будешь пялиться на меня ничего не предпринимая? — Для начала попрошу снять крестик, — усмехнулся Йегер. Его ладонь скользнула со скулы, стаскивая цепочку с ее шеи. Она послушно подставилась. — Что такое, Эрен? Боишься гнева Господня? — Только твоего безумного отца. — Он волнуется за меня, — притворно прощебетала Эффи, убирая ногу с его колена. — Расскажешь ему? — Только если плохо выебешь. — Ты хотела сказать убого? — у него закружилась голова, возбуждение достигло пиковой точки. Если не стянет с нее трусы в ближайшие пять минут, то просто откинется. Эрена пробирало от каждого матерного слова, вырывающегося из ее рта. Сладкая боль неслась от члена по чувствительной коже. Кто дотронется — Эрен вспыхнет спичкой. Если не кончит прямо в штаны. Он не любил распыляться на слова во время секса, но этот вечер был вечером удивительных экспериментов. И открытий. Главное не опозориться. — Чувствую большую ответственность, — Эрен горько усмехнулся, напрягаясь от того, что Эффи внезапно уселась на его ляжки и прошлась промежностью по стояку через одежду. Кадык дернулся, член — тоже. Он крепко сжал ее ягодицы сквозь платье, откликаясь на дерзость. — С большим членом приходит большая ответственность, — поучительно заявила она, корча из себя учительницу. А потом снова заерзала, будто поддразнивая. — Не слышал такое? — Кажется, в фильме было по-другому. — Ну и ты не Питер Паркер. Эрен, не выдержав, потянулся к ее губам. Это не то, чего он хотел. Желание было только одно — войти в нее немедленно. Без церемоний, ласк и мокрого языка на шее. Эффи уперлась ладонью в рот. — Стой, — ее глаза сверкнули озорством. — Как-то не по-Рождественски. Фыркнув, он чуть отодвинулся: — И что ты предлагаешь? — Может обмотаешь мишуру вокруг шеи? — Чего? — Праздника хочется, — она рассмеялась. — Сумасшедшая, — ее игривая прыть передалась и Эрену. — У меня есть идея получше. В руках тут же оказалась потрепанная омела. Он вытянул ее так, чтобы она висела над их головами. — Ну что, маленькая шлюшка под прикрытием, — сладко промурлыкал он. — Открывай рот — закрывай глаза. Достаточно празднично? Ее ответом был влажный поцелуй. Эффи не стесняясь протолкнула язык ему в рот, скользя кончиком по зубам и с интересом изучая каждый уголок. Эрен почти задохнулся. По позвоночнику пробежала дрожь, пальцы задрожали следом. В штанах стало тесно. Слишком тесно, чтобы не чувствовать болезненного трения. К горлу подкатила тошнота — трепет разрывал грудную клетку. Эрен измученно сглотнул вязкий комок, чувствуя как Эффи касается его голой кожи. Плавно вырисовывает узоры на шее, корябает щетину на подбородке, растирает затылок, зарываясь пальцами в волосы. Ее рука скользнула к его ремню, принявшись расстегивать. Эрен перехватил за запястье и с укоризной покачал пальцем. — Подожди. — Не говори, что это твоя совесть проснулась, — съязвила Эффи, нетерпеливо качнув бедрами, отчего Йегер тяжело выдохнул и сжал зубы. — Нам нужно на колонку. — Блять, — и мат снова пронесся дрожью по его спине. — Какая еще колонка? Эрен не стал отвечать, подхватив Эффи под ягодицы. Направившись к ели, он мазал легкими поцелуями по ее лицу: щекам, скулам, уголкам губ. Она откинула голову, позволяя лизать шею, очертить выступающую жилу, почувствовать вкус бархатной кожи. Неистовые ерзания заставляли терять равновесие и шататься, словно Эрен пропустил через горло пару бутылок горячительного. — Угомонись, — протянул он сквозь зубы, оттягивая ее кожу. — Мы не дойдем. Так и свалимся на полпути. Фраза вышла грубой и циничной, но Эффи будто не услышала. Приникла щека к щеке, опаляя ухо: — Трахни меня, Йегер. Хоть на полпути, хоть на чертовой колонке. — Блять, Эффи. — Трахни. А если не трахнешь прямо сейчас, я точно расскажу. — Расскажешь? — Эрен лепетал какую-то чушь, почувствовав, как Эффи умудрилась расправиться с его ремнем одной рукой и просунуть ладонь под белье. — Я расскажу ему, — блеяла она в ответ, кусая за ухо. — Расскажу, и он убьет тебя нахрен. — Даже если трахну хорошо? Ведь я трахну тебя в любом случае. Ты же понимаешь? Член обожгло огнем. Она сжала его так сильно, что из горла вырвался несдержанный громкий выдох. Его стон оказался первым. План катился к черту. Эффи оказалась жестокой и властной сукой. Что ж, это задача со звездочкой. Трахать сук ему уже приходилось. Колени тотчас подогнулись. Они неаккуратно опустились на пол. Эрен прижал ее, обложив руками с двух сторон. Эффи застыла, довольно щерясь. Белое платье скомковалось до бедер, являя на свет стройные ноги и линию полупрозрачных стринг. Эрен с любопытством подцепил полоску ткани и медленно стянул. Трусики остались висеть на его пальце. — Такие в воскресной школе выдают или папа покупал? — цинично протянул он и отбросил их подальше. По лицу Эффи пронеслось негодование, но она тотчас взяла себя в руки и съязвила: — Жан покупал. — Ах, Жанчик, — игриво прошептал Йегер, снова наклоняясь к ее лицу и лизнув в приоткрытые губы. — Это когда? — Когда трахал меня в прошлый раз, — с вызовом вещала Эффи, растягивая губы в плотоядной улыбке. В тусклом свете она выглядела пьяной и безумной. Помада вышла за контур, алые мазки ползли до щек. Вожделение пылало в зрачках. Осмысленность то вспыхивала, то терялась. Откликаясь на порыв, Эрен задрал ее платье еще выше. До живота. Кожа под подушечками пальцев пылала и дрожала. — Так вот откуда ты знаешь, как он трахается, — усмешка тронула его рот. — Посмотрим теперь, как трахаешься ты. Его колено вклинилось между ее ног, широко раздвигая бедра. Эрен даже штаны не снял, просто спустил до голеней. — Про большой член я шутила, — Эффи напряглась, когда головка коснулась ее входа и влажно провела между складками. — А я думал, тебе Жан рассказал, — проворковал Йегер елейно. — Дошутилась? — Дошутилась, — безропотно шепнула она ему в рот и куснула за губу. Член медленно скользнул внутрь. Она была такой мокрой, что Эрен не ощутил почти никакого давления. Только сладкую узость от которой на изнанке век вспыхивали искры. — Я тебя так трахну, что ходить не сможешь. — Ну так трахай, — она задрала его водолазку, и спину прополосовали острые ноготки. — Трахну. — Трахай же! Эффи нетерпеливо подалась бедрами навстречу. Эрен застонал как девчонка. Она тихо хихикнула ему в ключицу, чем невероятно разозлила. Будто усмехалась над ним. Выдержка трещала по швам, хотелось кончить. Кончить прямо в нее, даже минуты не продержавшись. Он забыл про презерватив, про все забыл. А Эффи не настаивала. Дала ему безо всякой защиты. Он попробовал нарастить темп, но мир схлопывался до ее щели, его члена в ней и невероятного давления внизу живота. Что-то в нем нарастало, норовя взорваться и уничтожить. И он кончил. Излился спермой прямо в нее, даже вытащить не успел. Уткнулся носом ей в грудь, едва контролируя хриплое дыхание. Он осознал, что облажался. Хотелось провалиться сквозь землю. Эрен вздернул подбородок, желая разглядеть её лицо. Эффи лежала, притихшая и ошарашенная. — Только папе не рассказывай, — тихо попросил Йегер.