Вздох разнёсся по комнате. Два одиноких щелчка и на экране виден знакомый всем персонаж за стеклами очков в синей оправе. Как по команде, у человека, освещённого экраном, на лице заиграла улыбка и тот вновь приветствует зрителей на очередном прохождении.
Таким образом записывается серия для его дорогих гостей в десять миллионов человек. Пять-шесть часов чистого времени превращаются в двадцатиминутный видеоролик, насыщенный событиями.
Только кто сказал, что популярность даётся легко? Ему приходится по несколько раз перепроверять все ли подключено, программа для записи, звук, место на диске, записывать из раза в раз приветствие, которое он хочет оставить в каждом видео. Появится ли все это на видео, или придется сбрасывать мир, чтобы показать людям незаписанное заново, будто он тоже видит эти кадры впервые? И помимо его личных требований к себе, каждый его шаг, каждый его выбор обсуждается миллионами, тысячи из которых предпочитают критиковать малейший недочёт, и его личный выбор.
Если так подумать, то зрители - на то и зрители, что им остаётся только наблюдать за чужими приключениями, и, не имея желания остаться в стороне, те что-то просят и требуют от ютубера, что по первому зову будто должен выполнять их хотелки.
Ничего не меняется. Все остаётся таким же, как раньше, на протяжении многих лет.
Все видят только одну его сторону, воспитанную в себе за годы любимого дела. Только, знают ли подписчики, как он действует за пределами камеры? Такой же он эмоциональный, или, обладает ли он привычной всем рассеянностью?
Ютубер, рассмеявшись на пару секунд, замолк, понимая, что монтажёр вырежет неинтересные моменты, коей монотонная копка в шахте и является. Он может погрузиться с головой в добычу ресурсов, длительностью в несколько часов. Да, такая жизнь ему нравится. Не зря же он столько времени ведёт этот канал?
За более, чем 10 лет он с одними снимал коллабы, других собрал в команду творческих людей, готовых поддерживать его деятельность дальше. Они создают для него миры, все меньше похожие на привычную игру.
Даже его персонаж стал оживать настолько, что показал ему и зрителям свои мысли и действия, на которые его никто не наталкивал. Один раз даже его объективно-правильный выбор не сыграл роли, потому что, забаговавшись, его персонаж предпочел сказать абсолютно другое. Разработчики объяснили это соскочившим курсором, но переигрывать Рома не собирается. Выбор уже был сделан. Другие пасхалки со свободой воли тоже конечно, интересны, но Лололошка именно его персонаж, через которого он участвует в истории сюжетных сезонов. Придется ли ему в дальнейшем подыграть характеру персонажа вопреки собственному выбору? Неясно.
Но об этом остаётся узнать лишь немного позже, уже в последующих сезонах.
В конце концов, все эти пасхалки добавляют изюминки сериям, поднимая волну интереса в комментариях и творчестве подписчиков. А если они и кажутся немного жуткими, то про это он промолчит. То, что даже его пробрало – уже показывает качество контента. Ещё одна причина сказать "Спасибо!" разработчикам.
И вот, на очередном распределении ресурсов и переплавки руды в доме, к нему приходит сюжетный персонаж. Пришла пора вновь раздраконить собственные эмоции и с радостью встретить продолжение будущей серии.
У Ромы есть подозрения, что определенные персонажи его хотят надурить. Но он не перестанет верить своим друзьям. Что же это тогда за дружба будет?
Смешно, что верит по идее именно персонаж, а не он сам. Ему же просто интересно, что случится дальше. Например, как себя покажут герои сюжета, смогут ли его напугать, заставят зауважать за свои поступки, или сделают что-нибудь ещё. Подтвердится ли очередное предательство? Вполне возможно.
Ему становится весело от этих мыслей, но ни единого смешка не срывается с улыбающихся губ. Так-то, ему на всех них, не реальных, наплевать так же, как и много лет назад. Если сейчас это персонажи, то раньше – подписчики.
Какого рода безразличие к ним он имел в виду? Он сам ранее поделиться на стриме, что начинал свой путь ютубера, наплевав на монтаж или паузы, устремлённый только на количество видео. Что уже потом, набрав аудиторию и немного повзрослев, он взял себя в руки и стал учиться делу ради удобства зрителей.
Когда-то у него были дорогие его сердцу существа. Это питомцы, прошедшие с ним не один сезон.
Когда-то он снимал с совсем другими людьми, которых в последнее время даже изредка на его канале не встретишь.
Сейчас он о них даже не упоминает. Так правда ли, что они все, и люди, и животные, ему дороги?
Раздумывая над этим, Рома приходит к выводу что – да. Дороги, при воспоминаниях всплывает ностальгия напополам с нежностью. На крайний случай, у него есть многолетний архив записей – его канал, где он может вспомнить и восстановить утраченные фрагменты.
Со вздохом, он выключает компьютер и откидывается на спинку стула. Серии на запас уже заготовлены, сегодня он не устраивал себе день отдыха, значит можно с чистой совестью на боковую до самого вечера.
От усталости ему кажется, что он слышал звук телепортации. Или портала? Не важно. В прошлые разы, когда он с такими же затуманенными мозгами поддавался осторожности и ходил проверять – там никогда ничего не было. Смысла идти сейчас тоже нет, поэтому он закрывает глаза и переворачивается на бок, постепенно проваливаясь в сон.
Он моргает и какофония ощущений вибрирует в голове и под кожей, как при температурном сне. Одна картинка накладывается на вторую, третью, звук фонит, расслаиваясь на звонкие щелчки и протяжные свисты, и все это одновременно с уходящей из под ног земли.
Роман хмурится, пытаясь собрать мысли и конечности в кучу. Он вроде как не пил и не подхватывал болезнь, которая стала бы катализатором дерьмового самочувствия.
Когда он снова моргает, зрение едва проясняется, но этого достаточно, чтобы наткнуться на мутный клетчатый шарф и жутко растрёпанные волосы с черными очками.
Аааа, так он снова заработался до ночей ностальгии. Когда он в прошлый раз так попал, то ему снилась монтажная линейка и бесконечные приветствия, которые он так и не смог вырезать, как бы ни пытался. Он, потом, конечно, нашел человека, который стал этим заниматься, но он все ещё помнит этот отвратительный опыт.
Поэтому он привычно улыбнулся и, более не сомневаясь, начал с приветствия и представления
Размытый ранее силуэт его персонажа стабилизировался и на лице напротив Ромы возникла смущенная улыбка.
Ему все ещё снится Майнкрафт. По типу, он уже закончил "Тринадцать огней", да ночью он все продолжает мутными урывками записывать ещё и во сне "Голос Времени", но только уже со стороны, с возможностью наблюдать за эмоциями персонажа. Стоит ему уснуть или проснуться, как в голове остаются только фрагменты, иногда тусклые, иногда предельно четкие. Будто оба состояния по ту сторону кровати – чёртов сон, сменяемый щелчком пальцев. В конце концов он берет выходной, посвящая день людям за пределами квартиры.
Открывает глаза, и видит перед собой обожающие черные радужки, что находятся слишком близко. Во сне он неплохо погулял, даже отдохнул немного, но сейчас ему вместе с Лололошкой следует записать новую серию! Ведь совсем скоро они проникнут на последний этаж Видомнии.
Погладив по вихрам молчавшего Лололошку, он оторвался от земли и поманил нацепившего очки героя за собой. Все в порядке, так почему же у него в груди поселилось глубокое чувство неправильности?
Точно ли эта Поэна реальна? Что-то явно не так. Не может же быть, что он тоже подцепил паразита своим нефизическим планом существования? На той стороне и вовсе магии не существует иначе, кроме как в виде выдумки.
Он смотрит на общающегося с друзьями Лололошку и, наконец, смог зацепить и раскрутить бьющуюся мысль за все время здесь.
Если Поэна реальна, то почему он ничего не помнит помимо нее, и лишь сны иногда пропускают обрывки той, другой жизни, когда он был мелкий? Почему он подсознательно считает, что должен продолжать "записывать" серии, если у него здесь нет никакого оборудования для подобного? С чего он решил, что сон – не этот мир, а другой, где ему мгновеньями, едва различимыми, видится "рабочка", которой здесь никогда не бывало? Ему становится жутко. Более трезвым взглядом обводит окружение, подмечая детали, на которые раньше не обращал внимания. Здесь он никогда не видит отражения в любых предметах, не являющихся зеркалами. Но оно точно должно быть там. Но раньше его внимание никак не могло зацепиться, купаясь в бредовом состоянии. Что сейчас изменилось? Осмотревшись, он сосредоточился на расходящейся компании по возвращению пленников обратно в Поэну для дальнейшего перевоспитания. Лололошка снова готовится к привычному фарму и берет с собой побольше еды, которую они всё-таки принесли из Эрессии. Рома молчит, как это всегда происходит вне поля зрения камеры, и плывет по воздуху вслед за спокойным контрабандистом. В какой-то момент он остановился, замер от стрельнувшей догадки. Еда. Он разделил трапезу со своим персонажем несколько раз. В последнее время подобное происходит все чаще. Скосив взгляд на стейки в чужой руке, он перевел его на очки мироходца и вздрогнул от невзначай брошенной клыкастой улыбки. Что, если... Почему ему кажется, что он немного проголодался? Почему ему кажется, что раньше подобного попросту не было?
– Рома, все ведь в порядке? Что-то случилось? На Лололошку уставились насмешливые голубые глаза. Его собеседник в отрицании покачал головой и приобнял мироходца полупрозрачными конечностями, не видимые больше никому, кроме него. От этого хочется счастливо вздохнуть и уткнуться в шею за очередными родительскими поглаживаниями. Роман же неслышимо просчитывает варианты проснуться по настоящему, если тот мир без магии реален.
Отказавшись от еды, он не стал проваливаться в сон-не-сон к компьютеру чаще. Здесь даже наоборот, чем ближе неизбежный финал истории, тем больше здешних суток он проводит рядом с персонажем, а не у компа.
Чем сильнее он пытался идти против течения, тем громче шум в голове и тем незаметней смывается ощущение времени. Сейчас, например, он около 20 дней провел с Лололошкой, что не укладывается ни в какую запись по той знакомой, но далёкой реальности. Это что-то вроде 6 часов того времени, или может быть больше. Схватившись за голову, фантомный игрок, прищурившись, прямо сейчас, перед собой, он смутно видит вербовку мироходцев, отдающую полугодовым дежавю назад. Эбардо склоняет на свою сторону контрабандиста, но тот только смотрит на разворачивающуюся кульминацию воссиявших искр в су́женных голубых глазах.
Внезапно, спустя неизвестное ему количество времени, в голове будто щелкает и поразившая его до этого хворь стремительно уходит. Сознание возвращается в норму и Рома поднимает рассудительный взгляд на окружение. Ему все ещё все равно на таких
Когда он в следующий раз осмотрелся, то оказался на двухместной кровати в светлом доме, а рядом с ним, обнимаясь, словно дитё, находился бывший контрабандист. На его недоумение ситуации, всплывает вспоминание, что после яркого огня он собрал парадоксы в кучу и разрушил их одним движением, почти как это сделал Джон из сезона "Тринадцать огней". Забавно, что это его первое и пока единственное пробуждение после смеха мироходца, что никак не сходится со вторым набором воспоминаний. Роман отчаянно стонет в подушку и сжимает плед, которым они накрыты. В его памяти есть несуществующие там фрагменты его-но-не-его действий и знания о магии, которые он сможет применить тут же от полученного понимания и многих лет исследований. Не его исследований, истерически думает он. Если у него есть сила, разве он не может с ее помощью вернуться домой? Нет, пронзает подсознание. За более, чем несколько месяцев после разрушения парадоксов, он ни разу не смог увидеть хоть какие-либо сны. "Я проиграл чертовой болезни" – мелькнуло в мыслях с тоской. "А как же." – ехидно он отвечает сам себе – "шанс был, когда этот мир не приобрел четкость мыслей и отражение вне зеркал". В итоге остался только один вариант концовки, выбор, который сделали за него. Он убито произнес вердикт одними губами: – Я больше не проснусь. Лололошка хмыкнул и прижался сильнее. Кто же знал, что паразит, мучивший его столько времени, так же повлияет и на его создателя. Даже если для того этот мир и был сном, то сейчас – стал реальностью, и Роман, наконец, стал тем, кем должен был быть с самого начала. Богом этой мультивселенной.