«А там, на небе, тоже Новый год...»

      Что же такое мягкое, шелковистое и невесомое скользнуло между пальцами? Почему вдруг им, уставшим перебирать груды вещей, изредка находя важные, собирать по крупицам содержимое ящика и душу, стало так легко? Маленькое, серовато-желтое, но отливающее сказочным синим перышко синички. Птички, которая не боится холодов, не боится заглядывать через стекло в домашний мир, не боится показать себя и показаться навязчивой и смешной?       …Наступил очередной Новый год, особенный для девочки. Ведь в году уходящем она не только узнала об одном из любимых персонажей, но и нашла того, кто разделял ее интерес. Как здорово, что среди одноклассников, раньше времени увлеченных взрослыми темами и не жалующих скромных отличников, оказался и сторонник ценностей сериала: доброты, дружбы, терпимости. И как же хотелось, чтобы в следующем году они стали общаться ближе, сохраняя и распространяя хорошее! Небольшой, но милый подарочек должен был выразить это пожелание — вот только какой? Денег у школьницы не имелось, да и не в силах они сказать о действительно важном.       Мучаясь сомнениями, уже почти готовая отказаться от своей затеи, девочка взглянула в окошко. Точнее, ее внимание привлек тихий стук. Синичка! Девчонка бросилась открывать окно, чтобы рассмотреть чудесную гостью, но та, приветственно взмахнув крылышком, устремилась ввысь. Лишь дивное перышко говорило, что все было не сном. «Перо!» — в душе запели птички от внезапной идеи. И вскоре слова стихов ложились на белый и чистый, как первый снег, лист бумаги. Подарок, который выйдет во всех смыслах из-под пера и в самом прямом — из сердца.

***

      Присев на корточки, Джейсон задумчиво водил хрупкой веточкой по земле. Так — «землей» — им удобнее было называть это, сложенное то ли из звездной пыли, то ли из того, на что они по-прежнему могли опереться. Приблизившись, Влад разглядел строки, которые будто тянулись к небу:

      Мои чувства, как дерева ветви,

      Пригибает ветер к земле.

      Стать бы корнем, укрыться от бедствий

      В ее мягком сером тепле –

      Не сидеть, ожидая приветствий,

      С мрачным видом, как в адском котле…

      Пораженный, Владислав помимо воли зашептал:

      Вагон полон. Сидят люди.

      Болит горло. Болят мысли.

      Любить сложно. И жизнь ложна.

      Война — глупость.

      Да кровь — страшно.

      Хочу прыгнуть.

      Опухла рожа…

      — Твое? — хором воскликнули мужчины и в унисон кивнули.       — Что толку? — Джейсон отбросил ветку. — Древние считали, что поэзия лучше достигает слуха богов, а со своей я только сам… добрался.       — Возьми это, — Влад протянул другу красивое перышко. — И даже встав против ветра, не бойся: он склоняет деревья, но расправляет крылья.       — Спасибо! Быть может, на мою ветвь теперь сядет поющая птица.       — Это правда! — сжал руку Джейсона с пером Владислав. — «Это правда, что возможно здесь не думать о разлуке, и не вздрагивать тревожно, и не маяться от скуки».

***

      «Розовый фламинго, дитя заката, розовый фламинго здесь танцевал когда-то», — неважно, что он был просто синичкой, а стихи — не всем понятным подарком. Главное, синичка была за ее окном, а пишет она до сих пор.