Эта горестная жизнь

Для незнакомцев явно не было необходимости завязывать Мерлу глаза – он не был способен не то что запомнить дорогу, но даже сообразить, что его вообще куда-то везут. Он видел совсем другое – вот ему лет десять, он прячется в подвале с совсем маленьким, голодным Дэрилом, прося его не плакать; ни в коем случае не плакать, что бы ни происходило, иначе их найдёт отец и снова изобьёт до полусмерти. Именно тогда ему вбили отвращение ко всему миру, сделав из отзывчивого мальчишки жёсткое, даже жестокое, агрессивное, закрытое и озлобленное существо – первая кража, первый срок, а вот ему восемнадцать, и он, не выдержав, уходит из дома, сбегает в армию. Да, даже в армии жизнь и то лучше, чем в этом месте, которое он ненавидел всей душой, и которое никак не поворачивался язык назвать домом. Он хотел вернуться за Дэрилом, конечно, хотел, да только вот незадача – унтер-офицер оказался тем ещё засранцем, и как-то раз Мерл, не выдержав, вмазал ему хорошенько, заодно выбив пять зубов. Эти пять зубов стоили ему очередного срока – к младшему брату он вернулся, мягко говоря, нескоро. Он вернётся и сейчас, обязательно вернётся – как всегда выберется из очередного дерьма и найдёт единственного человека, имевшего для него значение. Всё-таки в Дэриле нередко всплывало непозволительное добродушие, и это не могло не волновать Мерла – как только ему казалось, что он смог сделать из Дэрила такого же жёсткого, решительного человека, тот опять выкидывал какой-нибудь номер в духе Матери Терезы. Наконец Мерл открыл глаза. Было два варианта – либо он умер и попал в рай (что являлось немного сомнительным), либо он по-прежнему бредит. Мерл немного поморгал, потом на всякий случай ущипнул себя, но нет – он всё так же был... В больнице? Да какая нахрен больница, когда их уже давным-давно не существовало? Какая больница, когда толком не осталось даже домов? И тем не менее, это была именно она, а сам Мерл преспокойно лежал на койке, в чистой одежде, и все его раны, вплоть до незначительных ушибов, явно были профессионально обработаны. – Очнулся! Ах да, тут же ещё люди – с трудом повернув голову (по ощущениям просто чугунную), Мерл взглянул на сидящего рядом ботаника в очках и с книжечкой, не сдержавшись и презрительно фыркнув. Типичный учёный... Только откуда тут учёный? Он им что, подопытная крыса? И что это он там строчит и строчит в своей паршивой книжонке? Мерл недовольно заёрзал, даже намереваясь встать. – Вам нельзя вставать, что Вы! – тут же подлетела к нему медсестра. – Вам нужен покой! Мерл с удовольствием выругался бы, да сил не было, так что он ограничился тем, что раздражённо закатил глаза – ещё ему будут рассказывать, что ему можно и что нужно. Вдруг к койке подошёл высокий мужчина лет 40-45 – виски уже тронула седина, но в целом его черты выражали расположенность, некоторую властность и порой своего рода теплоту. Важная шишка, сразу отметил Мерл – и только в глазах было что-то лисье, хищническое. – Очень хорошо, – произнёс Лис, садясь рядом с Ботаником – его голос Диксон узнал сразу же. А вернее, те самые металлические нотки, умело прячущиеся в приятном, льющемся как мёд баритоне – кто-нибудь и вовсе не заметил бы их, но Мерла не проведёшь. – Как Вас зовут? – Мерл... Мерл Диксон. Смысл врать тут вряд ли был – Ботаник сразу навострился, усердно работая в книжечке. – Что с Вашей рукой? – деловито осведомился Ботаник. Как бы тебе сказать, парень – её... нет? – Вас укусили? Мерл усмехнулся и вяло покачал головой – противная слабость никуда не делась, а туман в голове мешал соображать, делая его на данный момент неприятно уязвимым. – Не... Сам оттяпал. Лис остался спокоен, но в его голубых глазах промелькнула плохо скрываемая заинтересованность – Ботаник поправил очки, явно выглядя потрясённым. – Вы, эмм... если позволите... Вы... провели ампутацию самостоятельно? – Ничего я не проводил! – вспылил Мерл, которому уже изрядно надоели все эти расспросы. – Взял и отпилил себе руку, ясно? Лис ненавязчиво потянул Ботаника за рукав: – Нам с Милтоном надо переговорить – отдохните пока и по возможности поешьте. Мы скоро вернёмся. Мерл недоверчиво посмотрел им вслед и затем так же недоверчиво перевёл взгляд на тарелку, которую ему услужливо подсунула та же медсестра. Перед ним был завтрак. Не сырая белка, не сомнительные грибы, не корни – самый настоящий, полноценный завтрак, какого он не видел с самого начала апокалипсиса: а может, и вовсе ни разу в жизни. Впрочем, он был слишком голоден для того, чтобы рассуждать. Ботаник и Лис не заставили себя ждать и вернулись, едва Мерл разобрался с едой – снова эта гнусная книженция. – Позвольте спросить... Мерла уже почти выворачивало ото всех этих интеллигентных замашек Ботаника, но выбора не было. – Что именно произошло? Мерл чуть слышно рассмеялся. – «Что произошло»... я уже сказал, что произошло. Мои дружки из Атланты бросили меня на крыше, приковав к трубе, я отхреначил себе руку, дня два шлялся по лесу – что вам всем вообще от меня надо? Я даже не просил меня спасать или что-то такое, я не инвалид. И что за хрень тут происходит? Пол мира передохло, а тут этакий местный раёк – что за нахрен? Это что – пансионат? Брови Ботаника, он же Милтон, поползли наверх, но Лис оставался спокоен и так же спокойно ответил: – Это Вудбери. – Пансионат Вудбери? Лис покачал головой. – Нет... Нет, Мерл, просто можете считать, что Вам повезло. Я сумел сохранить этот город – на данный момент в нём проживает семьдесят три человека, ни одного случая инфицирования, абсолютно комфортные условия проживания. Добро пожаловать. Мерл покосился на него – в халяву он не верил ни при каких условиях. Но семьдесят три человека... С тех пор, как всё это началось, Мерл ни разу не встречал группу больше двадцати пяти. – Нда? То есть просто так меня тут и оставите? Жри, сколько хочешь, живи, где хочешь, и за просто так? Это с чего же такая милость? Лис улыбнулся – опять-таки добродушно, но с едва уловимым оттенком стали: – Именно за просто так. Даже в этом мире можно сохранять человечность, не так ли? Мерл скривился – верилось по-прежнему с трудом. – «Человечность»... Нет уж, знаю я человечность. Да и даже если так... Я не инвалид, как и сказал. Я не буду просто так просиживать задницу – дайте мне работу, и я останусь. Судя по всему, Лис вёл именно к этому, и взгляд голубых глаз сразу замаслился: – Что ж, если Вы готовы работать... Город ограждён стеной по периметру, которую патрулируют и ночью, и днём, не давая ходячим приблизиться – мне кажется, Вы более чем годитесь на эту роль, так что я готов предоставить Вам должность начальника охраны. Но для начала Вам надо поправиться. Мерл молча смотрел на него своим типичным, угрюмым взглядом – наконец он спросил: – Как Вас зовут? Я-то представился, а вот Вы-то... Уголков губ Лиса снова коснулась улыбка. – Здесь меня зовут Губернатором. – Это мне ещё говорят, что у меня странное имя... Проглотив очередную колкость и пропустив её мимо ушей, Губернатор пожелал Мерлу «скорейшего выздоровления» и вновь отошёл. – Эммм, Вам не кажется, что он немного... грубоват?– поинтересовался Милтон, без конца поправляя очки. – Неотёсан, я бы даже сказал... диковат. Губернатор хмыкнул, окидывая стену взглядом. Наконец он посмотрел на Милтона. – Видишь ли... Просто задумайся – этот человек выживал два дня в лесу в одиночку, лишившись руки. Причём он сам же её и отрубил. Понимаешь? Если он не защитит Вудбери, никто не защитит. Помяни моё слово, это лучший солдат, который только может у меня быть – мне совершенно всё равно на его моральные качества, здесь речь о выживании. Я оставлю его, даже если он оскорбит меня в лицо – более того, если бы я мог, я бы его клонировал, чтобы всю стену охранял Мерл Диксон. Его пребывание здесь не обсуждается. Мысленно порадовавшись тому, что это всё-таки невозможно (вполне хватало и одного Мерла Диксона), Милтон молча отошёл – идти против Губернатора он бы не осмелился ни за что на свете.