Эта горестная жизнь

Запасы ходячих приходилось регулярно пополнять, да и окружающая местность, помимо самого городка, держалась под постоянным контролем, а потому пришло время для очередной вылазки. – Возьму с собой Брауни и Милти, – доложил Мерл Губернатору, собираясь в путь – пусть он обоих на дух не переносил, и это было более чем взаимно, Мартинес представлял собой военную ценность, а Милтон научную (плюс заведовал переписью всего на свете), так что без них было не обойтись. – Помимо основного отряда, конечно. Губернатор задумчиво кивнул – Мерл уже не раз успел показать, на что он годится, так что никаких поводов для беспокойства не было. – Хорошо, – наконец произнёс он, окидывая взглядом небольшой отряд. – Без надобности в передряги не лезьте, если попадутся люди – оказывайте помощь и везите сюда. Чем больше в Вудбери людей, тем лучше. – Понял, – по-привычному коротко отозвался Мерл. – Может, у него комплекс Наполеона, или как там, – вполголоса сказал Мартинес Милтону, когда мимо них свойственным ему бодрым шагом протопал Диксон – учёный только отмахнулся. – Цыц. Сейчас наболтаешь, а разбираться потом обоим... – Ну-ка пошли, будет ещё время потрепаться,– подогнал их Мерл, не вникая в предмет их разговора – он отправлялся за стену впервые за всё время пребывания Вудбери, и осознание связанной с этим опасности приятно его будоражило. Только пройдя дальше в лес, он вдруг заметил у Милтона какую-то бумажку. – Это что ещё? – Это? – слегка растерялся тот, едва не уронив очки. – Эт-то карта. Вот здесь Вудбери, а вот здесь мы. Насмешливо взглянув сначала на карту, а потом на самого Милтона, Мерл издал неопределённый, но явно донельзя ироничный звук: – Карта? Можешь подтереть этой бумажкой задницу, когда понадобится, я вас и без карты куда угодно выведу. «Карта»... Несмотря на свойственную ему манеру подачи, с Мерлом заблудиться было и в самом деле невозможно – он уже давно был искусным следопытом, научив в своё время тому же Дерила, так что для него лес выглядел абсолютно иначе, рассказывая свою, неизвестную другим историю. Милтон даже невольно поморщился: высокий, скрипучий голос Диксона вечно резал ему слух как металлом по стеклу, и если с военной точки зрения Мерл, может, и был ценным приобретением, то с чисто человеческой – полным фиаско; но делать было нечего, поскольку Губернатор всё же видел в нём потенциал. Когда они уже выбирались из леса, прочесав окрестности вдоль и поперёк, и приближались к фургону, Милтон вдруг заметил, что Мартинес потихоньку достаёт револьвер. – Цезарь, – шёпотом проговорил учёный, даже впервые назвав по имени Мартинеса, всегда бывшего для всех просто Мартинесом. – Ты чего это? Тот глянул на него, явно недовольный тем, что его манипуляции заметили: – Может, уберём его по-тихой, а? Другим скажем, что приняли за ходячего, Губернатору ещё чего-нибудь. Милтон ошарашенно поглядел на напарника – нет, конечно, его самого невыносимо раздражал грубоватый и жестковатый Мерл, но не до такой же степени. Да и сам манёвр был всё-таки рискованный – Губернатору было очень и очень непросто врать, а потому лучше было и вовсе этого не делать. – Где вы там плетётесь?! – вдруг окрикнул их Мерл, втыкая штык в череп выбредшего из кустов ходячего. – Черепахи какие-то, не дождёшься! Перерыв на чай? Светская беседа? ...В ловушке сегодня оказалось столько ходячих, что всех их явно было не увезти, так что пришлось выбирать. – Я думаю, этого, этого и вот этого, – сосредоточенно произнёс Милтон, разглядывая кишащую яму и натягивая на всякий случай защитный скафандр, как и Мартинес. – «Этого, этого и вот этого», – писклявым голоском передразнил его Мерл, который такими глупостями, как скафандр, заниматься не планировал и успел вытянуть на некотором подобии аркана с десяток ходунов. – Может, сам тогда попробуешь? А? Давай, не стесняйся! Палку в руки да и дело с концом. Милтон, не считавший это такой уж хорошей идеей, неуверенно взял аркан. – Давай, давай, – фальшиво-ободряющим голосом поддержал Мерл. – Сказал бы, что они не кусаются, да вот незадача! Всё так же неуверенно заглянув в яму, Милтон с десятой попытки поймал наконец одного и принялся вытягивать – но тот оказался сильнее, и учёный, потеряв равновесие и роняя палку, едва не свалился в яму, как вдруг его перехватила железная рука, одним движением отшвыривая прочь. – Ботаник, – презрительно процедил Диксон, наблюдая за ходячим, таскающим за собой палку по всей яме. – Отправить бы тебя за ним вот туда, да только ты ж в обморок грохнешься. Пока Милтон в ужасе таращился на этих подобий людей, разбушевавшихся в яме от шума, Мерл вдруг одним ловким движением свесил туда руку и выудил нужного «жмурика», сразу же загоняя его в фургон и захлопывая за ним дверь. – Поехали,– бросил Мерл по-прежнему сидящему на земле Милтону, пытающемуся прийти в себя. – Пока хватит. Вернувшись и поручив остальным разгружать фургон, переводя ходячих в специальные загоны, Мерл первым делом должен был доложить обстановку Губернатору – ещё только заметив, что дверь его кабинета приоткрыта вопреки обычному, он слегка притормозил и стал продвигаться тише. Из кабинета доносилась негромкая, спокойная музыка, чем-то напоминавшая ту, что играла для мистера Коулмена, но насторожили его другие звуки – не то шипение, не то хрипы... Будто кто-то долго, мучительно умирал и никак не мог это сделать – когда к шипению добавился едва слышный сип, Мерл решительно зашёл внутрь, хоть это и строго воспрещалось без предупреждения: вошёл и в первую секунду остолбенел. Губернатор сидел в кресле и бережно, прядка к прядке, причёсывал длинные, закрывающие лицо волосы какой-то маленькой, лет семи-восьми девочки, от которой и исходили эти странные звуки – заметив Мерла, оба резко повернули к нему головы, и только тогда Мерл увидел, что это не совсем девочка, а одна из этих тварей. Впервые на лице Губернатора промелькнула растерянность, но лишь на секунду – тварь от резкого вторжения кинулась было к Мерлу, тут же вынувшему револьвер, но он удержал её за плечи. – Нет! Убери оружие. Мерл ошалело посмотрел сначала на тварь, затем на Губернатора, которого она чудом не цапнула. – Но это же... – Я сказал, убери оружие. Так же впервые, нотки стали в его голосе перестали быть скрываемыми – и опять же впервые в жизни Мерл ощутил что-то вроде страха перед этим человеком. Нет, не совсем страх, он никого не боялся – но что-то с каждым днём всё отчётливее сигнализировало об исходящей от него опасности. Натянув мешок на голову разбушевавшейся твари и немного усмирив её этим, Губернатор выдержал небольшую паузу и наконец произнёс: – Это Пенни. Новая пауза, нарушаемая только негромким клацаньем наполовину сгнивших зубов. Приятно познакомиться. – И о Пенни не знает никто – даже Милтон. И не должен знать. К Мерлу наконец вернулся дар речи: – Да ладно... Пенни так Пенни. Без проблем. Не медля больше, Диксон развернулся и вышел из кабинета – что ж, пожалуй, Губернатор ещё больший псих, чем он предполагал. Впрочем, Мерлу было в общем-то плевать, если ему хочется сидеть с этой зверушкой – пусть сидит, но чердак у мужика потёк по полной, конечно, в этом он убедился нагляднее некуда. Зато теперь картина понемногу начинала складываться – так значит, вот при чём здесь мистер Коулмен и сознание ходячих. Значит, он пытается выяснить, помнит ли это существо хоть что-нибудь – глотнув в своей комнате виски для возвращения здравого сознания, Мерл усмехнулся. Что ж, не хочется его расстраивать, конечно. Тем временем Губернатор не мог понять, как это он мог так оплошать: он всегда, просто ВСЕГДА закрывал эту несчастную дверь – и именно сегодня что-то должно было пойти не так. Надев на Пенни железный ошейник с цепью, он встал и закрыл дверь, после чего вернулся обратно и снял мешок с её головы – перед ним снова предстало это перекошенное, лишённое всего человеческого лицо. – Пенни, – прошептал Губернатор, прижимая это существо к себе несмотря на то, что оно имело все шансы его укусить. – Пенни, ты меня слышишь? Папа здесь, слышишь? Папа рядом... всегда рядом... Тише, Пенни... В ответ тварь извернулась и цапнула его за рукав, чудом не задев кожу – в отчаянии Губернатор снова скрутил её, затолкал в смирительную рубашку и, опять надев ей на голову мешок, запихал в небольшой, мастерски замаскированный проём в стене, закрывая за ней дверцу. Бесполезно, сколько он с ней ни бился, она не узнавала его, сколько раз он ни произносил её имя, в её глазах, покрытых пеленой, так и не промелькнул ни на секунду человеческий взгляд – Губернатор медленно закрыл лицо руками, садясь обратно в кресло. И всё-таки он верил – быть может, скорее был одержим идеей, но верил в то, что он найдёт способ. Что рано или поздно она, как и когда-то, казалось, в другой жизни, снова ответит ему, снова обнимет его в ответ и снова, (когда-то он сказал бы «как всегда») будет играть во дворе, а не терзать кроличьи тушки, которыми он исправно её кормил. Ровно в шесть утра и восемь вечера.