Эта горестная жизнь

Губернатор был прав – со временем Мерл становился несколько послушнее, по крайней мере, лично для него. Конфликты с Милтоном никуда не делись, и даже напротив (вплоть до жалоб учёного на то, что Диксон вечно пытался курить в его лаборатории), зато с Брауни-Мартинесом они на удивление спелись – соперничество, разумеется, никуда не пропало, но постепенно превратилось в приятельское. Однако, Губернатор не учёл главного – а именно, факт наличествования у Мерла брата. И кто бы знал, но спустя восемь месяцев этот факт сыграл крайне значительную роль в превращении Вудбери из мирного городка в грозное военное поселение. Пожалуй, дальнейший поворот событий был резковат даже для привыкшего к шуточкам судьбы Мерла – казалось бы, всего несколько дней назад город жил своей привычной, размеренной и безмятежной жизнью, пусть и скрывая свои секреты, но всё пошло как-то кувырком, стоило объявиться из ниоткуда Блонди из группы в Атланте вместе со своей подружкой, Нубийской Царицей, как прозвал её Мерл. Тогда-то он и узнал много чего нового – но единственное, что из этого волновало его, так это то, что по крайней мере восемь месяцев назад Дерил был жив. Значит, очень даже может быть, что жив и теперь – этот факт лишний раз подтвердился после того, как обнаружился новый лагерь в заброшенной тюрьме неподалёку, представляющий из себя этакий микс Атланты и ещё хрен пойми кого. С этого момента Мерла окончательно перестало интересовать разделение на два воинствующих лагеря, перестал волновать бушующий Губернатор, лишившийся по вине Нубийской Царицы глаза и зомбированной дочери, трясущийся Милтон, Мартинес, ставший бояться начальника ещё больше, население Вудбери, которое Губернатор всеми силами превращал в армию – всё это перестало иметь значение. Его брат был жив, и он был там, а значит, Мерл тоже будет там, и ему не помешает не то что окончательно спятивший тиран, а даже все силы зла (хотя, возможно, ими он и являлся). И теперь, покинув Вудбери и зная, что последует дальше, лучше всех укрывающихся в бывшей тюрьме людей, сидя в одной из заброшенных камер, заменившей комнату (впервые в его жизни камера выполняла роль дома), Мерла по-прежнему заботила лишь одна вещь. Не Шериф Рик, по чьей вине он лишился руки, не местные жители, глядящие на него, бывшего подчинённого Губернатора, как на дикого зверя, не Нубийская Царица Мишонн, которую он едва не убил опять-таки по приказу всё того же Губернатора, а теперь был вынужден жить с ней бок о бок – нет, до этого ему не было никакого дела. Пусть думают о нём, что хотят – он здесь не из-за них. Мерла волновало другое – то, что если Губернатор пошёл войной, значит, он уничтожит здесь всё до последнего кирпичика, уж он-то его знает. А здесь по-прежнему был его брат. Мерл задумался – лидер из Рика по причине мягкотелости и Крайне Высоких Моральных Принципов был так себе (если не может разобраться даже с собственным сыном, что говорить о группе), и против Губернатора он переть, ясное дело, не сможет. Количество адекватных жителей плавно приближалось к нулю – Дэрил, конечно же... Ну может, разве что, ещё старик Хершел, бывший ветеринар, ныне по стечению обстоятельств врач. У Рика, помимо всего прочего, явно чердак потёк после всех неизбежных в этом мире смертей; Карл, его сын, может на что-то и годится, но ещё ребёнок, об остальных и говорить нечего – между тем, Мерл совсем не собирался сидеть сложа руки и ждать, пока всех, включая его брата, перебьют. Наконец вернулся Рик, бывший на переговорах с Губернатором и, судя по выражению, не слишком довольный результатом. –Ну и что? – осведомился Мерл, вылезая из камеры – Рик рассеянно взглянул на него. Он всё ещё не видел причин доверять старшему Диксону, но сейчас было не до всех этих распрей. – Он требует отдать ему Мишонн. Кто б сомневался – ничего другого Мерл и не ждал; Губернатор уже давно охотится на человека, по его мнению, убившего его дочь. И неважно, что она чуть ли не год и так мертва. – Говорит, что в этом случае оставит тюрьму в покое. Мерл издал надтреснутый смешок – вешать лапшу на уши Губернатор всегда умел более чем профессионально. – Ну да, ну да... Слушай, Шериф, я его всё-таки знаю – поверь на слово, он перебьёт здесь всех до последнего человека, плевать ему, отдашь ты её или нет. Он тронутый, догоняешь ход мысли? Он поставил цель сравнять эту тюрьму с землёй – и он её достигнет, помяни моё слово. Надо было тебе хлопнуть его, пока была возможность, так что зря ты это вот. Рик смерил его осуждающим взглядом – что ж, судя по всему, за это время моральные принципы Диксона не особо-то поменялись. – Я – не он, – наконец отозвался Рик. – Он бы, возможно, так и поступил, а я не стану. Это переговоры, я не стану играть не по правилам. – «По правилам», «Не по правилам», – раздражённо перебил его Мерл – ну да, как он сразу и понял, с таким лидером они крупно вляпались. – Нет никаких правил – ты что, ещё не понял?! Тогда слушай, мистер Справедливость. Если ты будешь «играть по правилам», а он – как всегда, ясно, кто тут продует, нет? Не та ситуация, чтобы кидаться своим благородством. Или ладно, хрен с тобой, давай по-другому – раз ты такой благородный, то подумай-ка вот о чём. Ты же типа должен тут обо всех заботиться, да? Или даже не обо всех – у тебя здесь мелкий сын и совсем уж мелкая дочь, и поверь мне, он убьёт их без малейшего зазрения совести. Об этом ты не подумал, верно? Повисла долгая пауза, показавшаяся ещё более долгой, чем она была. – Я выдам ему Мишонн, – наконец ответил Рик, устало потирая переносицу. Мерл обречённо вздохнул. – Ты чем меня слушал – задницей? Если слушаешь жопой, тогда и будешь в жопе! Насрать ему на Мишонн, понял? Эта ваша Нубийская Царица не представляет для него настолько большой ценности, чтобы он пошёл на такие уступки. Он убьёт всех. Помолчав немного, Мерл подошёл ещё ближе, глядя на Рика исподлобья: – А если бы ты убил его первым, этого бы не было. Развернувшись, Мерл вышел в коридор – нужен был срочный план действий, поскольку, опять-таки, сидеть и ждать он был не намерен. Вдруг к нему подошёл Дэрил – пожалуй, их отношения никогда не были безупречными, если не считать раннего детства, но с тех пор, как они снова встретились, и Мерла с большой натяжкой приняли в тюрьму, между братьями висело какое-то новое, другого рода напряжение. – Ну что, братец, вляпались вы тут со своим шерифом в дерьмо по уши, а? – издевательски заметил Мерл. – Смотри, будешь и дальше бегать за ним, как собачка – сам таким станешь. – Я за ним не бегаю, – хмуро отозвался Дэрил – возвращению брата он, конечно, был более чем рад, но всё больше убеждался в том, что тот нисколько не изменился. Мерл ухмыльнулся: – Бееегаешь, бегаешь. Ты теперь у нас сучка Рика, да? – Заткнись, – огрызнулся на него Дэрил, окончательно поворачиваясь к брату. – Я ничья сучка. И вообще кто бы говорил. – Чего? – вскипел Мерл, но тут же остыл – такое он спускал только Дэрилу и никому больше, любой другой уже бы остался без зубов. Наконец он продолжил, немного успокоившись: – Слушай-ка, если ты тут под ним прогнулся, то, значит, так и помрёшь со всеми, когда Губернатор досюда доберётся, ясно тебе? В кого ты вообще превратился, у тебя хоть яйца есть? А если есть, то точно свои? Дэрил глянул на брата исподлобья (очень знакомым взглядом), явно с трудом сдерживая закипающий гнев. – Это ты в кого превратился, – процедил он наконец. – Хотя ты всегда таким и был. Я-то как раз ни в кого, просто понял, что можно думать не только о своей заднице, и тебе тоже советую. Здесь уже нельзя выжить по одиночке, понимаешь? Люди нужны друг другу. Это тебе только никто не нужен, и только ты можешь просто взять и всех бросить, как вечно бросал меня. Я не такой, уже нет. Мерл смотрел на него, будто потеряв дар речи. Только один человек был важен ему всю его жизнь, и только его слова могли хоть как-то на него повлиять – и теперь, слыша всё это, он не верил своим ушам. Неужели меньше чем за год люди, которых они оба видят впервые в жизни, могут оказать на его мелкого братишку, о котором он заботился – старался заботиться – с самого детства большее влияние? И неужели из него действительно настолько уж хреновый старший брат – Мерл никогда и не думал отрицать, что он тот ещё засранец, конечно, но для Дэрила он старался. Старался всегда: он не думал, что оставляет его, потому что всегда возвращался; за него он готов был прибить любого, вплоть до собственного отца – и что теперь? Всё настолько плохо? Скажи это любой другой человек, Мерл бы глазом не моргнул – но прямо сейчас всё это говорил ему тот, ради кого он, быть может, и выживал с таким рвением всё это время. В глазах вдруг защипало – он мысленно выругался. Только этого ещё сейчас не хватало; сам же дразнил мелкого Дэрилиной, когда тот пускал сопли. – Выйди-ка отсюда, – наконец проговорил Мерл, поморгав немного – впервые Дэрил услышал, как у этого человека дрогнул голос. Не задавая лишних вопросов, он вышел. Потерев лоб и постояв немного в некоторой прострации, Мерл наконец встряхнул себя и мысленно дал себе леща, возвращая трезвое, расчётливое состояние – с ситуацией по-прежнему надо было что-то делать, и он знал, что. Пройдя по коридору, он наткнулся на Мишонн – она-то и была ему нужна. – Пойдём, расчистим соседний блок, – быстро проговорил Мерл – та только пожала плечами, направляясь за ним. Странное дело, но человек, за которым Мерл в своё время охотился несколько недель, видимо, был способен отпускать старые обиды лучше других, находящихся здесь – пока все смотрели на него с явно читающимся недоверием, девушка ни разу не припомнила ему ничего из этого, несмотря на свой замкнутый, недоверчивый и даже воинственный нрав. Ну да, она чуть не покромсала его на кусочки своей катаной, когда увидела, что он возвращается в тюрьму вместе с Дэрилом, но с тех пор – ни разу, и даже, в отличие от многих, вполне спокойно поддерживала с ним разговор. – Рик ничего тебе не говорил? – прощупывал почву Мерл, пока они продвигались по пыльным коридорам – молчаливая Мишонн только покачала головой, снося мечом голову выбредшему откуда-то ходячему. – Ясно, ясно... Смотри-ка, там ещё один. Дождавшись, пока девушка повернёт голову в нужную сторону, Мерл оглушил её чётко рассчитанным ударом протеза и, связав ей руки каким-то подвернувшимся проводом, направился вместе с ней к машине через запасной выход.