Эта горестная жизнь

Когда умер доктор Эс, ситуация достигла своего пика – врачи всегда окутаны какой-то аурой неуязвимости в глазах обычных людей, а потому его смерть, помимо скорби, сильно уменьшила веру людей в счастливый исход. Даже Мэгги, полностью перенявшая от отца непоколебимую веру и мощнейший внутренний стержень, стала немного сдавать позиции – как-никак, там был Гленн, и лучше Гленну пока что совсем не становилось вплоть до того, что он под разными предлогами перестал её пускать, чтобы она хотя бы этого не видела. Тем не менее, антибиотики и в самом деле начали приносить пользу – ещё пара недель долгой, упорной борьбы, и вот начали появляться первые случаи выздоровления. Пускай долго и тяжело, но люди понемногу начали вставать на ноги – они потеряли огромную часть населения, в первую очередь из тех, кто приехал из Вудбери, но зараза понемногу отступала. Что, впрочем, совсем не помешало другой угрозе, о которой жители тюрьмы (кроме, разве что, Мерла), обессиленные борьбой с гриппом, успели окончательно забыть – хотя забывать-то как раз совсем не стоило. Ранним утром, когда Хершел и Мишонн отправились сжигать тела за пределы тюрьмы, а остальные копошились внутри, занимаясь каждый своими делами, раздался оглушительный грохот, будто где-то рвануло бомбу или что-нибудь в подобном духе – казалось, даже стены содрогнулись. Рик, Дэрил, Мерл, Мэгги и Тайриз вышли на улицу – прямо перед их оградой расположились пара грузовиков, танк и стоящий возле него, как иноземный захватчик, Филипп Блэйк. Мерл только смерил Рика взглядом, как бы красноречиво дающим понять: «Именно об этом я и говорил, чёртов ты дурень». – Рик! – подал голос Губернатор. Мерл рассматривал стоящих рядом людей – хрен уж его знает, где он понабрал их на этот раз, но Мартинеса среди них уже не было. – Выйди за ограду! Есть разговор. Рик замялся: но делать было нечего, иначе, зная Блэйка, одно движение – и от тюрьмы не останется камня на камне. Выйдя за ворота, полицейский остановился на относительно безопасном расстоянии от новоиспеченной армии – тем временем, из тюрьмы понемногу стали выходить во двор люди, пытаясь понять, что здесь происходит. – Итак, у меня есть предложение, – сообщил Губернатор, лоснящийся от самодовольства. – Ты и твои люди выметаетесь из тюрьмы, а я даю вам спокойно уйти, куда хотите. Время до вечера – либо вы уходите, либо я задействую вот это. Губернатор кивнул на танк – Рик помолчал, лихорадочно соображая, что можно сделать. Крепких и здоровых людей осталось совсем, совсем мало, достойный отпор вряд ли выйдет. – Ты блефуешь, – наконец проговорил Рик, чтобы потянуть время. – С какой стати тебе дырявить стены своего нового дома? Губернатор только усмехнулся. – Да ты, я вижу, совсем меня не понял. Что ж, может, сейчас поймёшь. Он сделал жест стоящим рядом людям, и откуда-то вывели связанных Хершела и Мишонн, ставя их на колени. Губернатор достал катану Мишонн. – Я отпущу их и вас, если вы уйдёте – довольно выгодно, не находишь? Рик всеми силами старался заставить себя не паниковать – давай, ты же коп: это заложники, а Губернатор, скажем, террорист. – Почему бы нам не жить вместе? – сказал наконец Рик. – Здесь есть соседние блоки... Мы можем вообще почти не пересекаться при желании! Это возможно! Губернатор приставил катану к шее Хершела: – Кажется, ты по-прежнему меня не понял. Жители тюрьмы смотрели на них, словно окаменев – даже от Мерла не было слышно ни звука. Он пытался переварить какое-то новое чувство – он никогда не нервничал, но сейчас внутри что-то поджималось. – Зачем тебе это, – продолжал увещевать Рик. – Разве мы все пролили не достаточно крови? Совершенно без всякой цели... У нас ведь сейчас другая угроза, зачем нам воевать друг с другом, когда на счету каждая жизнь? Когда мы наоборот сильнее вместе? Я согласен забыть прежнее, Филипп, я готов пойти на мир и предоставить вам место здесь... Ещё не поздно всё это остановить. Губернатор словно бы задумался, и даже начал постепенно отводить катану в сторону – неужели и к этой душе есть подход? – Рик прав, – подал голос Хершел, даже сейчас сохраняющий спокойствие с каким-то своего рода смирением. – Ещё можно остановиться. Один взмах – и катана вонзилась в шею Хершела. В пронзительной тишине послышался какой-то булькающий звук – ещё удар и ещё. Мерл почувствовал, как внутри что-то оборвалось – он никогда никого не терял. Именно поэтому, несчастный ты придурок, ты никогда ни к кому и не привязывался – где-то очень далеко и очень приглушённо он услышал крик Мэгги, дикий, будто она помешалась в одну секунду. Даже не крик – вой, больше похожий на вой раненой волчицы. Она первой открыла огонь – Мерл увидел, как Дэрил, зло размазывая слёзы по щекам, присоединяется к ней. Уж теперь он не дразнил брата – теперь он и сам бы заревел как ребёнок, если бы мог. Но он не мог, он давно не помнил, каково это – вне себя от ярости Мерл кинулся в бой следом, расстреливая всех, кто только попадался на пути. Да, предыдущий визит Губернатора был лёгкой разминкой – теперь двор тюрьмы превратился в самое настоящее поле боя. Отчаянно палящие друг по другу люди, танк, сминающий под собой всю так долго и усердно укрепляемую ограду за пару секунд – они уже знали, что тюрьму им не защитить, но не отступали. Они не оставят это просто так. – Этот танк – древнее некуда! – крикнул Мерл, прячась за машину и выпуская очередную очередь. Оглушительный выстрел, казалось, несокрушимого орудия – и стена тюрьмы начала обваливаться. – Палите по зенкам, слышите? Камеры! По камерам стреляйте! Он как-то разом забыл, что «нет никаких мы», что «он здесь только из-за брата» – помимо этого перед его глазами всё ещё стояла картина того взмаха катаной, будто это происходило заново каждую секунду. Прострелив несколько камер и отстреливаясь по пути, Мерл перебежал ближе к выходу – он найдёт этого одноглазого ублюдка во что бы то ни стало. Вдруг ему бросились в глаза Мэгги и отсутствие Гленна. – Эй! – заорал ей Диксон, перекрывая шум боя. – Где твой корейский возлюбленный?! Мэгги почувствовала, будто кто-то ударил её под дых. – Господи, он же там... Конечно, он был в тюрьме – он был ещё слишком слаб. Как? Как она могла забыть про Гленна? Она была не готова терять в один день и отца, и мужа. – Ну так давай тащи его оттуда живо! – крикнул ей Мерл, вырывая её из этого состояния не то транса, не то шока. – Я прикрою! Да, Хершел был прав когда-то: месть – не главное. Прикрывая, как и было обещано, Мэгги, Мерл побежал обратно к рушащемуся зданию – когда девушка уже скрылась в нём, он вдруг едва не налетел на брата. – Дэрил, – быстро проговорил Мерл, пихая ему в руки ручную гранату – тот даже спрашивать не стал, где он её взял. – Давай, угости фашистов гранатой. И вали отсюда, слышишь? Дэрил попробовал было запротестовать, но Мерл вдруг положил руку ему на плечо, выстрелив в очередного нападавшего. – Дэрил, я тут геройствовать тоже не собираюсь. Всем надо валить – здесь нам делать уже нечего. Мы обязательно... Вдруг его перебил ходячий – отлично, из-за сломанного забора тут теперь ещё и полный двор ходунов. Покончив с ним, Мерл продолжил – Дэрил понял, что никогда в жизни не слышал, чтобы брат говорил так. Словно разом сбросив все свои защитные оболочки. – Мы друг друга найдём. А может, даже сможем свалить вместе, но не надо меня искать или ждать – дуй отсюда живо. В следующую же секунду это был привычный Мерл Диксон – собранный, готовый к любой подлянке и настроенный более чем решительно. Он потерял из виду абсолютно всех жителей тюрьмы, вокруг всё ещё стояла пальба, дым и бродили ходячие, но Мерл умел выживать – вдруг, когда он почти дошёл до выхода, ему бросилось в глаза детское кресло прямо на земле с сидящей в нём Джудит. Она не плакала – видать, родившись в этом мире, ещё и не такого насмотрелась, но внутри что-то снова шевельнулось. Этот маленький ребёнок, смотрящий по сторонам в окружении выстрелов, трупов, ходячих и размазанной по асфальту крови казался какой-то сюрреалистической, дикой картиной – это просто не её место. Она не должна тут быть. Мерл так и не понял, что произошло в следующий момент, и так и не смог понять потом, но вдруг, под влиянием какого-то секундного порыва, он сорвался с места и схватил её здоровой рукой за считанные секунды до того, как креслице изрешетили пули – выбегая со двора, он столкнулся с Тайризом. – Вали давай отсюда! – крикнул он здоровяку – тот вдруг метнулся к машине, хватая оттуда какой-то пакет, но, не говоря ни слова, побежал следом, отбиваясь от уцелевших. Они притормозили только на шоссе, уже за пределами – белая футболка (вдруг даже не привычная майка) Мерла стала серо-багровой из-за пыли и крови, а ангельские крылья на жилетке ещё больше отдалились от первоначального цвета. Грязные, выдохшиеся, но всё-таки выжившие – сунув Джудит Тайризу, Мерл, не тормозя ни на секунду, пошёл прочь от этого места. – Ты, конечно, не додумался взять для неё что-нибудь? – наконец подал голос Диксон. – Смесь какую-нибудь или чем они там её пичкают. Тайриз кивнул на пакет и перехватил Джудит поудобнее – она по-прежнему не плакала, и лишь с любопытством поглядывала по сторонам. – Там несколько бутылок со смесью, пелёнки и так далее. Мерл молча кивнул. Тайриз обернулся к дымящимся развалинам, какой-нибудь час или около того назад бывшим их домом – выжил ли там хоть кто-нибудь?.. – Не оглядывайся, – коротко бросил ему на ходу Мерл. Сам он не оглянулся ни разу.