Bi widow dads

Куда кладёт добычу базарный воришка? Конечно, всё в рукав: морковку, колбасу, мелочь, репу. В рукаве прячут карты в нечестной игре. Рукава — это, прежде всего, статус. Как борода у гномов. Отороченные кожей — солдат. В чернильных пятнах — поэт. Расшитые золотом — король. Из рукавов Трандуила (и Бард был готов поклясться, что это заметил только он один) то и дело возникало нечто совершенно неожиданное. Не столько поражали сами предметы, сколько факт их нахождения в таком нетипичном месте для короля. Зелёные, с золотым витиеватым узором, — таили в себе шифрованные письма и перья. Из рукавов бордового камзола, несмотря на наличие карманов, частенько выскальзывали то тонкий нож для бумаг, то швейный набор, то мешочек ароматных трав, то простой стеклянный шарик. Серебристая мантия, казалось бы, со своими просторными рукавами не должна была беспокоить Барда вовсе — что там утаишь? — но именно она положила начало его наблюдениям. Зима кончалась. Дейл, простывший и щербатый, упорно не хотел сдаваться, строя из себя невесть что — вроде нормального человеческого города. Река со степенной скукой смотрела, как снуют по слякотным улочкам эльфы, катят тачки с камнями гномы, суетятся продрогшие, но сытые и одетые люди, беззаботно копошатся в грязном снегу дети. Уже через неделю домашнего ареста после происшествия с троллем Тильда снова весело бегала со всеми по улицам Дейла под зорким наблюдением Баина и негласным надзором доброй дюжины эльфов. — Не догонишь! Не поймаешь! — запищала малютка, оглядываясь на брата, и тут же сослепу врезалась во что-то серое и высокое. Трандуил недовольно втянул, было, воздух, но, вглядевшись в лицо розовощёкой шалуньи, слегка нахмурился, ища кого-то глазами в толпе. «Неужели они снова оставили её без присмотра?» Сопровождающие короля эльфы мрачно переглянулись. Баин подхватил сестру под мышки, уворачиваясь от града пинков. — Тиль, тебе папа что сказал, а? А ну домой, простыть не хватало! Ой… Здрас... На мальчика сверху вниз смотрели строгие глаза. Владыка Лихолесья явно был чем-то недоволен. — Я хотел бы говорить с твоим отцом, дитя. Могу я знать, где он? Баин растерянно что-то промычал, а Тильда звонко выпалила: — Папа у тёти Хелен, они там пишут, карты рисуют! Девочка начала неистово извиваться, пинаться и визжать — так, что чувствительные к шуму эльфы зажмурились. — Пусти меня, пусти-и, Ба-а-и-ин! Бард узнал бы этот звук из тысячи, и, едва заслышав звонкие нотки, извинился перед Хелен, и бросился к источнику истерики, благо было недалеко. В последние две недели работы резко прибавилось, но совсем оставить Тильду у него не получалось: стоило той ударить коленку, поцарапаться или просто закапризничать, как Барда тут же накрывали жуткие воспоминания: тролль, хруст, кровь, хрип, белое личико Тильды и собственная абсолютная беспомощность. Бард, запыхавшись, прибежал на площадь и остановился в десяти шагах, сражённый увиденным. Из серебристого рукава выползло что-то маленькое и блестящее. Девочка перестала кричать, хотя Баин уже сдался и поставил сестру на землю. Трандуил хитро улыбался и праздно вертел в руке конфету в золотистой обёртке. Тильда задрала головку, глядя на лакомство с затаённой надеждой под невинной улыбкой: мол, смотри, я не капризная, я хорошая — дай, ну дай! Но Трандуил не спешил идти на поводу у хитрой девочки и нарочно шуршал золотой бумагой, дразня Тильду желанным угощением. — Как думаешь, Тильда, капризные девочки получают сладости? — промурлыкал эльф. Девочка замотала головой, улыбаясь. — Верно. Скажи мне, ты — хорошая девочка? Бард сам едва сдержался, чтобы не крикнуть «Да», — до того голос лесного короля звучал соблазнительно. Тильда закивала, протягивая ручонки к конфете. — А ты меня не обманываешь, Тильда? Малышка яростно затрясла кудряшками туда-сюда. Трандуилу, похоже, нравилась эта игра. Ледяной голос короля сделался нежным и ласковым, почти весёлым, каким слышал его только собственный сын, но настолько давно, что сам успел позабыть. — Ну что ж, тогда держи свою награду. Но, помни, я за тобой слежу, юная леди. Девочка с минуту любовалась блестящим подарком, после чего конфета оказалась в кармашке синего платьица. Тильда весело захихикала и возбуждённо рванулась куда-то в сторону: — Надо папе показать! Пап! Па-а-апа! Мне дядя эльф конфету дал! — Да-а? Да ты что! — Бард вышел из своего укрытия, разыгрывая небывалое удивление и подхватывая дочь на руки. Он хитро сощурился и громко спросил, обращаясь не совсем к Тильде: — А за что? Счастливая девочка потрясла у отца под носом конфетой. — За то, что я хорошая! Моя конфета! Буду кушать! Бард сделал над собой усилие и посмотрел на Трандуила. В глазах эльфийского короля смешались остывшая нежность, ехидная насмешка и капелька мягкого укора. Барду даже на секунду показалось, что перед ним — живое существо, с мыслями, страхами, умеющее любить и смеяться, как все на земле. Но уже через мгновение этот таинственный незнакомец скрылся за мраморной маской так же неуловимо, как кусок сыра у вора в рукаве.