***
Венти как всегда улыбался. Стоял рядом с воротами, в своём белом плаще и хитро смотрел на них. – Запомните, вы двое не должны рассказывать о том кого вы тут видели, и что делали. – щебетал он. – А иначе с теми кому вы расскажете, может что-то случиться. – легко сказал он, видя недовольное лицо Дилюка и его протест. Который после его слов, поник и обиженно вздохнул. – Идите, ваша дорога будет лёгкой, благословлённой ветром. – весело рассмеялся Барбатос. После чего порыв ветра закрыл большие, кованые ворота, как только четыре фигуры отдалились. Ох, эта встреча с новыми наследниками заставило его вспомнить старых друзей. Думается ему навестить Престарелую Ящерицу, а не то слишком уж тихо он себя вёл. Возможно и помер, хотя вряд-ли, зная его живучесть. В Ли Юэ как раз начался сезон праздников.***
– Милый, давай не будем покупать это платье, оно дорогое. – смущённо теребила рукав поношенного платья девушка. Джинн смотрела на это, о чём-то думая. Дилюк же зацепился за слово "милый", и пытался понять, почему люди вообще так друг друга зовут. Почему? Для чего? Ведь у всех есть имена, так почему люди иногда дают другим людям ярлыки? – Солнце моё, Я хочу тебя порадовать, ты же хочешь его. А Я хочу видеть твою радость. К тому же твоё платье совсем истрепалось. – увещевал молодой парнишка. Джинн стала ещё более задумчивой, а после перевела взгляд на Дилюка. Взгляд был хмурый, затуманенный. Дилюк всё прислушивался к разговору парочки. Аделинда тоже даёт такие прозвища Кэйе и ему, это воспринималось как само собой разумеющееся, но он ни разу, до этого момента, не задумывался зачем. Отец тоже мог как-то его назвать, чаще всего "Бандит", "Виноградника", "Горе луковое", "Огоньком" и всё это произносилось с теплотой и любовью, иногда с гневом или усталой обречённостью, но всегда с любовью. – Но можно купить, менее дорогое платье. – мягко, но хмуро говорила девушка. Джинн, постоянно переводила взгляд с парочки на Дилюка, и судя по лицу что-то пыталась понять. Дилюк видя странные действия подруги попытался привлечь её внимание, или отвлечь, но она лишь отмахнулась от него. Он лишь пожал плечами и снова нырнул в свои размышления. – Драгоценность моя, это платье тебе понравилось больше всего, и я получил недавно зарплату, при чём с авансом, так что мы можем купить для тебя полюбившеюся вещь. – настаивал парень, нежно придерживая чужие ладони, и преданно заглядывая ей в глаза. Его спутница была выше него почти на голову. Джинн ещё больше нахмурилась. Дилюк лишь сильнее утопал в своих размышлениях. Обычно люди называют людей не по имени, даже если знают их, лишь при злости или же в каком-то приятном настроении констатирую факты, то что человек либо низкий, либо милый. Хотя бывает и так что это не факты, а ложь. Дальнейший разговор они оба не слышали, парочка начала заходить в магазин с многостродательнным платьем. Да и народу стало много, всё же сейчас почти вечер, а значит что ярмарка лишь начала набирать обороты. Не долго думая, они пошли к гостинице в которой остановились. Она находилась недалеко, прямо напротив.***
– Как вы погуляли с Дилюком? – спросила мама. Задумчиво перебирая страницы книги. – Хорошо. – однозначно ответила Джинн, понимая что будет дальше. – Дилюк хороший мальчик, умный, старательный, – спокойно проговаривала мама, – Такое же высокое положение, что и у тебя, – продолжала она, – Прекрасная партия для брака. Джинн слушала её поверхностно и понимала, что это полный бред. Увидев ту сцену с девушкой и парнем, она пыталась представить на их месте себя и Дилюка. И как бы она не старалась, но всё выглядело как бред. Чтобы Дилюк и так с ней сюсюкался? Чтобы она так жаждала подтверждения своей значимости и красоты? Ха-ха. Не смешно. Это выглядело в её фантазии неловко, глупо, наигранно, даже мерзко. Он её друг, был, является и будет. Конечно он её поддержит, сделает комплимент, сделает для неё многое. Но признаться, это бы выглядело жалко, ей не хотелось быть неуверенной и слабой, как та девушка, рядом с Дилюком. Да и представить, что он смотрит на неё с таким восхищением, было сложно. Он смотрел на неё как на равную, как на такую же сильную личность. Нет. Она не могла представить это. Но если так говорит мама, то это должно быть правильно? Ведь по сути у неё из друзей только Дилюк, другие дети чаще всего общались с ней по наставлению родителей. А вот с Дилюком они росли вместе. Если не он, то кто?***
– Папа, а почему люди называют друг друга прозвищами? – спросил Дилюк, свесив голову с кровати. – В каком смысле? – недоуменно спросил Крепус ищя в чемодане что-то. – Ну, например ты называешь меня "Огоньком". – привёл пример Дилюк. – Зачем? Почему? – Ты про ласковые прозвища? – проговорил он. – Ага! – улыбнулся Дилюк. Крепус задумался, отошёл от чемодана, и сел на против сына. – Ну, по разным причинам. Чаще всего, это проявление любви и привязанности, которое проявляется через слова. – объяснял он. – Значит ты называешь меня "Огоньком", чтобы выразить привязанность? – захлопал глазами Дилюк. – Да. – Значит, чтобы выразить свою симпатию, я могу назвать человека каким-то ласковым словом? – задумчиво протянул Дилюк. – Ага. – облегчённо выдохнул Крепус.***
Винокурня снова стала напоминать улей или муравейник, в котором постоянно велась работа. Трудолюбивые муравьи или пчёлки постоянно носились по территории, наводя порядок. Убрались корзины с виноградом, доставались бочки с вином, чтобы вновь убрать их в погреб. Мебель двигалась, встряхивалась, мылась. Шторы тоже были подвержены внимательной инспекции, ковры выбивались. Эльзер заперся в кабинете и судорожно проверял документы, счета и письма. Аделинда кошкой носилась и следила за горничными, успевая контролировать людей которые работали на улице, хотя ими должен был заниматься Эльзер. Кэйа в этой суматохе был отправлен на кухню, где помогал замешивать тесто и украшать блюда. Делая разные овощные или фруктовые конструкции, канапе, насаживая на шпажки кусочки ветчины, сыра или винограда и яблок. Помогал размешивать соусы, или просто делал гирлянды из цветов. После чего, его выловила мама и отправила в комнату, переодеваться в новый костюмчик. Который она ему купила во время покупки карт, после этого он не мог ещё несколько дней из рук выпустить. Голубая рубашка, с кружевным воротником и манжетами, белые брюки и жилет, которые были расшиты, кажется, перьями какой-то птицы. Волосы Кэйа решил заплести в свободную, фонтейнскую косичку. Он за время отсутствия Дилюка, очень много времени проводил вместе с горничными, желающие его затискать и заплести. Чуткий слух уловил стук колёс и лошадиного ржания. Кэйа вскочил и бросился к дверям. Чуть было не влетев в них, благо Эльзер вовремя его остановил. Дыхание задержалось, Кэйа прислушался, пытался уловить звук шагов и знакомых голосов. Ещё несколько минут. Массивная дверь открывается и Кэйа видит Его. Дилюка. Слегка загоревшего, хмурого и встрёпанного. Увидя его сразу застывает, откровенно пялиться, лихорадочно его осматривая. После чего срывается с места и налетает на него. Кэйа успевает лишь вздохнуть, после чего падает назад под тяжестью чужого тельца. Перед глазами радостные красные глаза, ошалелые, слезящиеся и копна огненных волос. В момент столкновения с землёй, он чувствует, как Дилюк подкладывает свои руки под его затылок. Спину отдаёт лёгкой болью, а сверху его приплюшило телом друга. – Дилюк! Кэйа! – кричит Господин Крепус, подлетая к ним и быстро поднимая их на ноги. Осматривая и вертя Кэйю. Всё же Дилюк не маленький и весит явно больше, так что, то как он придавил его, сильно всех обеспокоило. – Кэйа, Я вернулся! – радостно сказал Дилюк, держа в объятиях Кэйю. – С возвращением! – смеясь сказал Кэйа. После чего они попали в объятия родителей.***
– Где ты был? Что делал? С кем познакомился? – шёпотом спрашивал Кэйа, разглядывая родное лицо. – Мы были на Копенгагене, там кроме большого особняка ничего нет. Я учился, там находиться очень большая библиотека. – вещал Дилюк, стараясь говорить как можно расплывчато, превозмогая желание рассказать обо всём, что с ним случилось и с кем он познакомился. Но слова Венти всё ещё звучали в голове, не давая сорваться, – Я познакомился там с одним человеком, но рассказать о нем не могу. Кэйа услышав это лишь кивнул, пряча обиду, видя виноватый взгляд Дилюка. – Я там был с Джинн. – решил он поделиться, хотя сначало думал умолчать о присутствии подруги, зная реакцию Кэйа наперёд. Но так было бы нечестно, он бы солгал, а в отношении к Кэйе это было недопустимо. Ведь Кэйа понимающий, милый и всегда на его стороне Кэйа, был достоин правды. А не жалкой лжи. – И что вы делали там? – помолчав спросил он, пряча взгляд. – Учились. – сказал Дилюк, – Точнее Джинн училась, а Я вспоминал и скучал по тебе, всё время о тебе думал: понравиться ли тебе библиотека или особняк, природа там. – продолжал Дилюк говорить, видя как Кэйа расслабляться. – Столько всего. – улыбаясь подвёл итоги Кэйа. – Угу, но без тебя всё равно было не то, пусто, неважно. – говорил он, убирая выбившуюся порядку за ухо Кэйе, широко улыбаясь. – Без тебя тоже было не то. – признался Кэйа. Они просто лежали и улыбались, пытаясь восполнить время разлуки. – Эйа такой переполох создала, через неделю после вашего отъезда, она взяла и принесла мертвую мышь и кинула её прямо на стол в столовой. – рассказывал Кэйа, помня крики и ругательства взрослых. Дилюк тихо рассмеялся.***
– Господин Дилюк, ты куда? – спросил Кэйа, видя как его друг одевает вещи для "света". – Не называй меня Господин, – прошипел Дилюк, поправляя ленточку, – В город, отец должен проверить дела в Доле Ангелов, решил меня с собой взять. Борясь с лентой говорил он, готовый в любой момент сжечь её. Видя его страдания, Кэйа подошёл и перехватил ленту, в пару движений завязывая её в симпатичный бант. После чего хитро блеснув глазами, начал трепать волосы Дилюку. Он издал высокий, возмущённый клич и в ответ начал щекотать Кэйю. Он увернулся, отскочил от Дилюка, и хохоча кинулся к другу, чтобы ответить щекоткой. Дилюк завизжал и кинулся в противоположную сторону, через некоторое время, Кэйа начал бегать от другого мальчика, и в момент побега врезался в кого-то. Этот кто-то сразу подхватил его на руки, чем перекрыл доступ к Кэйе. – Папа! – поприветствовал он. – Ваши топот и крики, слышны даже в Монде. – хохотнул Крепус, всё ещё держа на руках Кэйю. Он вполне свободно наблюдал с высоты за Дилюком. Который выглядел маленьким и смешным. Особенно дуя щёки и чуть ли не топая ногами, хотя это разглядеть можно было лишь в случае когда Дилюк сам закидывал голову вверх, в остальное время виднелась лишь яркая макушка. – Ты с такой причёской пойдёшь? – спросил Крепус, наблюдая гнездо на голове сына. – Ага. – внезапно выдал он, чем вёл в ступор Кэйю и отца, которые переглянулись в изумлении. И не дожидаясь их, выскочил за дверь.***
Дилюк внимательно слушал Мистера Дейва, ювелира преклонного возраста, который объяснял ему, как нужно обращаться с металлом и чешуёй. Как только он получил чешую дракона, он думал просто отдать её Кэйе, но подумав ещё некоторое время и после разговора с отцом про прозвища, ему пришла идея. Сделать Кэйе браслет из чешуек и гравировку с чем-то милым. Какое именно слово будет там красоваться он не знал, но старательно думал и выбирал "Иеле". Насколько он понял, то в веровании народа Кэйи, Иеле это прекрасные духи, которые дорожат своей семьёй, имеют прекрасную внешность. Появляются они как потерянные дети, умершие в лесах из-за того что их бросили. Что кажется наиболее подходящие для Кэйи, прозвищем. Хотя и возникла некоторая проблема в поиске информации и перевода. Но он справился. Он собирается подарить этот браслет, на его день рождение. Ему должно понравиться. Отец сказал, что это хороший подарок. Так что у него обязательно должно всё получиться.***
Дилюк нервничал. Он постарался сделать всё как можно подходяще, но всё равно волновался. Браслет был сделан из чернёного серебра. Голова дракона, и ряд чешуек. Половина сделанная из серебра, другая же из настоящих, выпрошеных у Барбатоса. А сзади, выгравированные буквы, аккуратные, тонко вырезанные. Вот Аделинда передаёт Кэйе сборник сказок на его родном языке. Отец же набор для письма. И внимание Кэйи сосредотачивается на нём, сердце делает странные вещи, казалось что оно прыгает и делает разные трюки. Он протягивает бархатную коробочку и ждёт. Кэйа принимает её, улыбается. И прохладными пальцами открывает её и сразу застывает в изумлении. Рассматривая браслет, с настоящей чешуёй. Она перламутровая, бирюзового цвета, переливающиеся на солнце. Он кончиками пальцев проходиться по украшению, оглаживает, восхищается. Воздуха стало не хватать. – Там сзади надпись, – начал говорить он, – Отец сказал, что дорогим людям часто даётся прозвище, которое должно сделать приятно, – всё быстрее и быстрее говорил Дилюк, запинаясь, – И Я решил тоже дать тебе прозвище, Я выбрал духа из твоей культуры, который является... – тараторил он, съедая слова и звуки. Смотря как Кэйа берёт браслет и переворачивает его. Кэйа моргнул, медленно и недоумено. Крепко зажмурился, потряс головой и снова прочитал надпись. Дилюк всё ещё рассказывал про свой подарок и мотив. Ещё раз мотнув головой, Кэйа снова уставился на надпись. Губы сами собой расплылись в улыбке. – Тебе нравиться? – спросил Дилюк, который наблюдал столь странную реакцию. – Да, – срывающимся голосом сказал Кэйа, – Очень. – откровенно, уже смеясь, закончил он. Кэйа решил утаить, что Дилюк его обозвал в честь злобной фей, которая любит убивать мужчин. Так ещё и девчонкой назвал. Он же не специально, а для того чтобы сделать приятно.***
Зима прошла быстро, ничем не запомнилась, кроме разве, что своей теплотой. После чего наступила весна, и день рождение Дилюка. На котором Кэйа подарил ему кинжал, на котором было выгравировано "Суртр", хитро улыбаясь. Дилюк знал чьё имя выгравировано на клинке, но не очень понимал почему именно он. Из-за того что он огненный маг? Если так, то Кэйа мог выбрать другое имя, более благоприятное. Но всё равно, клинок ему понравился.***
Джинн зажимала уши Барбаре, слушая крики родителей. Это был третий раз за пол месяца. Они снова ругались, кричали. Обвиняли друг друга в чём-то. Пугая детей и прислугу. Отец настаивал на важности причастности Джинн и Барбары к Церкви, настаивал на молитвах и покаянии. На хождения службы. Мама отказывала, говорила про гниль и лицемерие. Про промывание мозгов. Кричала о запрете, запрещала их туда водить. Послышался звон, последний крик и тишина.***
Здравствуй, Дилюк. Как твои дела? Всё ли хорошо? Мастер Крепус пребывает в здравии? Кэйа всё ещё дуется на тебя, за сорванный урок? У меня всё идёт довольно странно, родители разводятся и меня с Барбарой разлучают. Отец хочет стать священником, а Барбару отдать в интернат. Представляешь, вчера вечером мы узнали о том что Барбара является магом воды. Мама против того, чтобы Барбару забрал отец. Но после разговора с отцом, злая и хмурая, отдала опеку ему.
Дилюк нахмурился, стало беспокойно. Джинн было скорее всего тяжело, очень. Хотелось её поддержать, но как он не знал. Будь она перед ним он бы её обнял или сказал ободряющие слова, а так, не видя её, не понимая как она себя чувствует, он не знал что делать. В голову пришла мысль, довольно таки интересная, но трудная в исполнении. Ведь Кэйа определённо будет себя плохо чувствовать. Нужно с ним поговорить, а после и с отцом.***
– Джинн, смотри сколько мы наловили. – улыбаясь, показывал Кэйа, баночку с Кристальными бабочками. – Они такие красивые. – с восхищением, проворковала она. Дилюк смотрел на это с полигона, где он тренировался. С недавнего времени, его начали обучать бою на мечах, довольно серьёзно. Конечно раньше он тоже кое-что знал и умел, но это было скорее для того чтобы избавить его от любопытства, чем в желании чему-то научить. Когда встал этот вопрос, Дилюк сразу сказал, что хочет учиться сражаться с двуручником. Который весил больше него. Конечно его пытались отговорить, или просили повременить и начать с одноручного, но он настоял на своём. Так что теперь у него есть учитель по фехтованию, который приходит каждый день и занимается с ним по два часа. В свободное время Дилюк повторял, заучивал показанные движения. Из-за чего его шалости сократились. И теперь Кэйа и Джинн, которой, по сути тоже надо тренироваться, сидят рядом и наблюдают за ним или ловят бабочек, читают или перекусывают. Чем вызывают лёгкую зависть Дилюка. Руки дрожали, дыхание сбилось, а меч казался ещё более не подъёмным. Хотя он уже долгое время, тренировал руки и верхний пояс. Сейчас его тренировки это бег, растяжку и повышение выносливости. – Дилюк, ты скоро? – прозвучал окрик Джинн, которая с беспокойством наблюдала за ним. Кэйа рядом неодобрительно вздыхал, видя что Дилюк себя довёл, почти, до полного изнеможения. Совсем о себе не волнуется, а если надорвёт себя что-то? – Сейчас! – ответил он, в последний раз взмахнув мечом. Быстро его убрав, как учили, в пространственный карман, он кинулся к друзьям, в конце пути падая на плед. Кэйа цокнул, но достал виноградный сок, и налил его в стакан, передавая Дилюку. Подруга захихикал с лица Кэйи. Дилюк раскинулся звёздочкой, лишь что-то мыча. Через десяток секунд, он смог перевернуться на спину и приподняться на локтях, чуть не упав, от резко протянутого стакана с соком. Кэйа помог ему сесть, после чего помогал ему придерживать стакан, всё же руки у Дилюка очень сильно дрожали и болели. Пока он пил, Дилюк рассматривал Джинн, казавшейся более расслабленной и радостной чем неделю назад, когда только приехала к ним. На удивление, Кэйа узнав обо всём, лишь дал ему оплеуху за то, что думал, что Кэйа откажется. Отец тоже быстро согласился и прислал письмо с предложением в тот же вечер. Чтобы с утра принять гостью. Барбару же с ней не отпустили.***
Развод длился два месяца, на протяжении которых Джинн оставалась у них, лишь изредка приходила Фредерика, чтобы повидаться с дочерью. После чего снова уходила, оставив после себя горечь. Джинн в такие дни плакала у себя в комнате, надеясь, что её никто не услышит. Но каждый раз к ней приходили Дилюк и Кэйа, приносили с собой, стащенные с кухни вкусности и рассказывали, на ходу придуманные, сказки. Удивительно, но за это время Кэйа и Джинн сильно сблизились, первый перестал ревновать и чувствовать себя неуверенно. Джинн стала больше понимать Кэйю, и вовремя пресекать его пустые волнения. Теперь уже Дилюк ревновал, но кого именно и к кому, понять не мог. Уезжала она с грустью и тяжестью.***
Осень принесла с собой новость о том, что Аль-Ахмар окончательно сошёл с ума. Он начал убивать всех своих потомков, подозревая их в желании заполучить его трон, и значит, готовящих мятеж. Даже семьи жрецов подвергались внимательному наблюдению. Всех людей, связанных с Тройкой Богов, начали проверять, казнить и вырезать. Поставки в Сумеру пришлось прекратить. Но при этом Крепус смог заключить контракт на поставку вина в Ли Юэ. Из-за чего бизнес никак не пострадал. Но ситуация вызвала диссонанс. Многие сумерцы начали сбегать с родины, ищя защиты в других странах. И если Мондштатд и Ли Юэ, более менее, принимали беженцев, то другие страны старались недопустить их на свои территории. Всё же во многих странах была сильная нелюбовь к другим нациям и видам. Так повелось ещё с Damn, когда магия только начала проявляться. Люди не могли принять других существ, которые из-за определенных условий своего вида, терпеть не могли другие расы. Ксенофобия разрослась до жутких размеров и до сих пор имеет сильное влияние. День рождения Кэйи, был отпразднован в желании забыться о жуткой новости. Но что удивительно на нём присутствовала Джинн, на чьём присутствии настоял Кэйа.***
Зима принесла ещё одно потрясение, в Инадзуме началась гражданская война. Из-за закрытых границ и отчуждения от других стран, из-за преследований тех кто пытался выбраться повидать мир. Каждый желающий покинуть страну проводился тщательной проверки, и чаще всего не мог больше вернуться, его просто не пускали, целая страна отворачивалась от человека, иногда таких убивали. Правление Яэ Мико и Куклы достигло своего пика. Многие взялись за оружие. Мир потрясли войны и сумасшествия.***
Двенадцатое день рождение Дилюка было отпраздновано тихо, без банкета, но в кругу семьи. Джинн приехать не смогла, она с матерью уехала в Оберон, где происходили хищения из Ордо. Что сильно взволновало общественность. – Дилюк, что на этот раз загадаешь? – спросил отец, а Дилюк не мог ему ответить, ведь в голову ничего не приходило. Ведь у него и так всё есть, он счастлив, самые дорогие люди рядом с ним, здоровые и счастливые. – Если не знаешь, что загадать, то и не надо. У тебя будет ещё много возможностей. – тихо рассмеялась Аделинда, откровенно тиская Кэйю. Ей иногда так не хватало времени рядом с сыном. Хотя нельзя сказать что он о ней забывает, ведь каждый день, по крайней мере, по два часа он пытается проводить вместе с ней. В саду, на кухне или в комнате, они просто о чём-то разговаривают, Аделинда иногда рассказывает про растения или готовку, объясняет как заполнять бумаги которые находятся под её ответственностью. Кэйа же хвастается своими успехами в учёбе, жалуется на Дилюка, и помогает с делами. Иногда они просто берут постиранные вещи и долго их развешивают, даже если это по факту занимает лишь по пол часа, они растягивают это до полтора. Чтобы побыть вместе. – Да, не стоит что-то загадывать, если у тебя нет идей. – согласился отец. Осмотрев людей рядом, он задумался, поймав взгляд Кэйи улыбнулся и загадал: "Не хочу чтобы что-то менялось."