Чтобы ни случилось

Чимин заметил, что после того как Юнги практически спас его от обезвоживания, в их отношения медленно но верно пробиралось отчуждение. Юнги и так был плох в контактах, а сейчас он словно специально отводил взгляд, чтобы не встречаться со своим донсеном. Чимина это обижало, ведь он не сделал ничего плохого, чтобы заслужить такое отношение. Его терпение медленно, но верно иссякало, поэтому он решился пойти в студию к Юнги. Дверь ему долго не открывали, а затем замок щёлкнул и под мелодичное сопровождение дверь отворилась. — Хён, ты не против, если я загляну к тебе в гости? — Чимин выжидающе смотрел на своего друга, отмечая бледность кожи и измождённый вид. Ещё он уловил запах сигарет, и это его напрягло. Это значило, что сейчас уровень стресса его хёна был достаточно высок. Юнги кивнул и открыл дверь пошире, чтобы Чимин смог войти в студию. — Ты что то хотел? — Шуга вернулся за стол и начал щёлкать мышкой. — Ты меня избегаешь, и я решил об этом поговорить. Что происходит? — Не люблю, когда ты так напорист, — Шуга на мгновение замер, а затем продолжил работу над треком. — Я понимаю, что расстроил тебя тогда, но мне не казалось, что ты был сильно впечатлён. — Дело не в тебе. На меня просто навалилось как-то, — Шуга откинул голову на спинку стула. — Давай тогда пойдём выпьем, тебе полегчает, — Чимин был рад, что хён с ним разговаривает. — Я не могу сейчас пить, — Шуга развернулся на кресле и посмотрел своему донсену в глаза. — Я принимаю таблетки. — Как давно ты начал? — Чимин старался говорить спокойно, но на самом деле был в ужасе. — Ты не подумай, это вовсе не из-за тебя. Просто твой срыв явился последней каплей, — Шуга увидел тревогу в глазах своего донсена и поспешил успокоить. — Мы все устали. — Ты не понимаешь. Мы с Намджуном как-то разговаривали, что ты наш барометр. Если ты перестаёшь справляться, значит мы все скоро почувствуем истощение. — Вы как-то преувеличиваете, — Чимину было неловко от такого наблюдения. — Вовсе нет. Ты просто не заметил. что мы правда стали единым организмом. Ведь мы постоянно вместе. — Может ты и прав, — пожал плечами Чимин. — но я всегда стремлюсь двигать нашу команду вперёд. — Ты не можешь быть виноват в том, что твой организм не выдерживает нагрузку. Ты же человек, и твои резервы не безграничны. Вообще то даже у роботов садятся батарейки, — Юнги старался быть как можно более убедительным. — Не стоит обо мне беспокоиться. Я вообще то не за этим сюда пришёл. Мне хотелось бы понять, как ты сейчас поживаешь. Выглядишь не очень. — Я здесь хён, так что не надо меня утешать, — Шуга отвернулся от своего донсена. — Но ты сам говорил, что мы команда, а значит должны поддерживать друг друга, чтобы двигаться дальше, — Чимин выжидающе уставился на хёна, которому пришлось снова развернуться. Кажется, его били его же собственным оружием. Он вспомнил, как столкнулся с тем, что Чимин не может совладать с собой. В тот момент, когда они были ещё трейни, они все заметили, что Чимин ради цели может истязать себя, и на все попытки повлиять на него он отвечал, что никто не может его понять, потому как он ещё не выбран в команду. Но когда дебют состоялся, Шуга долго думал, что Чимин умеет справляться только с тренировками и выступлением. Он выглядел таким счастливым, когда они тренировались, но в то же время прятался ото всех после выступления, будучи разочарованным в себе. Заметив эту особенность он предложил ему вместе выпить. Шуга даже не думал тогда, что его ожидает. Оказывается Чимин ненавидел себя и каждый раз погружался в отчаяние, оценивая свои недостаточные способности. Шуга и сам постоянно боролся со своими демонами. Его социальная тревожность периодически давала о себе знать, и депрессивное состояние начинало давить на его разум, стоило их нагрузке увеличиться. Но Чимин был другим. Шуга чувствовал ответственность за своего донсена, ведь это именно он зародил в нём мечту о том, чтобы дебютировать. Чимин тогда, до того как стал претендовать на место в группе, жил с участниками просто из-за того, что в общежитии с танцорами не было места. Он думал, что ему предстоит долгий путь с призрачной надеждой стать айдолом. Чимин не был готов дебютировать так быстро, но всё же решил испытать судьбу. Шуга видел эти перемены и не смог статься равнодушным к этому улыбчивому пареньку, который старался всем понравиться. Но это не было притворством, и Шуга понял это, когда Чимин однажды пришёл к нему в студию и предложил прекусить. Он принёс любимые закуски своего хёна развлекал его, пока тот всё не съел. Чимин был наблюдательным и замечал грозовые тучи над головой своего хёна. Но сам он старался не становиться проблемой для своей команды, хотя его хёнам не было до этого желания никакого дела. Чимина просто будили к завтраку или вели в ресторан, и он, как воспитанный младший, не мог воспротивиться этому. Шуга со временем стал более наблюдательным и мог предсказать очередной срыв Чимина. Расфокусированный взгляд и напряжённые плечи выдавали внутренний раздрай. Видя такое состояние донсена Шуга уже предполагал, что в общежитии они не досчитаются одного человека, потому что кто то пойдёт снимать стресс в тренировочный зал. Чимин же ощущал грозовую тучу своего хёна и часто выступал посыльным, чтобы принести стряпню Джина и развлечь Шугу. Иногда суровый взгляд Юнги пугал, ведь он как-то по пьяни рассказывал о своём психическом кризисе и делился тем, что иногда сидит на таблетках. Чимину очень хотелось радовать своего хёна, чтобы он чувствовал утешение и был больше преисполнен оптимизмом. Они оба старались быть друг для друга опорой, когда наступали тяжёлые времена. Чимин часто вспоминал тот период, когда они готовились к камбеку и он решил привести себя в форму. Шуга тогда решил угостить его выпивкой, потому как настрой донсена ему совсем не нравился. — Твоё рвение правда не связано с тем, что пишут в интернете? — Шуга внимательно наблюдал за реакцией своего донсена, когда тот обдумывал ответ. — О чём ты? Мы же должны развиваться как команда, вот я и решился на перемены, — Чимин старался говорить непринуждённо, но и сам чувствовал колоссальный уровень напряжения и то, как сильно его отпускает после бутылки соджу. — Я о летней фотосессии и отзывах о ней. — Что же тут можно поделать? Я думаю, что невозможно всё время ожидать восторженные отзывы. — Ты врёшь, — Шуга даже немного разозлился. — Почему ты не можешь признать, что разочарован? — Я тебе уже сказал, — Чимин допивал вторую бутылку и чувствовал, как тревоги покидают его загруженный разум. — Тебя это разъедает, и так ты рискуешь заразиться бессилием. — А ты? — Чимин стал смелее и решил защититься нападением. — Я понимаю, что ты стараешься сублимировать своё настроение, но когда это не срабатывает, что ты делаешь в такие моменты? — Просто справляюсь, — стушевался Юнги. — Ну конечно, — рассмеялся Чимин. После третьей бутылки его кончательно отпустило. — И поэтому ты начинаешь усыхать в студии как цветок без полива. Я думаю, что мы все рискуем однажды найти твою иссохшую мумию за столом. — Но ведь я… — справляешься? — перебил своего хёна Чимин. — Справляться, значит признать своё состояние и обратиться за помощью, но ты так не делаешь. Знаешь, если ты хотя бы не будешь сопротивляться заботе других людей, то я поверю, что ты правда контролируешь своих демонов. Хоть это и был пьяный разговор, он заставил Шугу задуматься о своих действиях. Как он может подавать пример, пока сам с собой не может разобраться. Поэтому в тот день, когда за ним в студию пришёл Джин и попросил пойти вместе с ним, он не стал сопротивляться, а просто позволил о нём позаботиться. В тот момент он не спал уже три дня, но у него не было сил даже переместиться на диван, который стоял в его студии. Джин покормил его и отправился вместе с ним в больницу, где ему выписали антидепрессанты. Не прошло и пары недель, как Шуге полегчало. И он был благодарен за заботу. Он не чувствовал себя обузой, потому как в едином организме нет ничего лишнего. Эта ситуация оказалась для него поучительной. Он понял, что так правда легче, когда ты можешь опереться на людей которым доверяешь. Ещё одним открытием для него было то, каким мудрым оказался Чимин. Он казался ребёнком, который любит милашничать и быть игривым. Хотя упорства, с которым он работал над собой, ему было не занимать. Как будто в душе Чимин уже перестал быть ребёнком. Когда Шуге стало лучше он снова обратил своё внимание на Чимина. Тот кажется совсем перестал справляться, и Джину это прилично так добавило работы. Как впихнуть еду в человека, который не может есть? Как заставить отдохнуть человека, который только будучи измождённым может отпустить все беспокоящие его мысли? Шуга не придумал ничего лучше, как снова прибегнуть к выпивке. Хотя сам он не мог выпить, потому как принимал препараты, но по крайней мере у него проснулся аппетит и теперь его вес возвращался в норму. Они заказали говядину, но по факту ел один Шуга, а Чимин всё вливал и вливал в себя соджу, словно старался загасить внутренний огонь. — Может, ты уже перестанешь? — Юнги забрал очередную бутылку, которую к их столику поднёс официант. — А что не так? Мы же пришли сюда расслабиться, — Чимина уже сильно повело, но он старался фокусироваться изо всех сил. — Я позвал тебя поесть и поговорить, потому как нас всех напрягает твой несчастный изможденный вид. — Ну извините, я не могу всё время быть дерзким и весёлым, — Чимин закусил губу. Совсем не это он хотел сказать, но открыть душу он не мог даже под алкоголем. — Тебя никто и не просит об этом. Но я хочу понимать, что с тобой происходит и помочь тебе, — Юнги не терял надежду достучаться до донсена. — Я просто пытаюсь исправить свои собственные ошибки и стремлюсь развиваться. — Какие ошибки, ты серьёзно? — Шуга всплеснул руками. Они посмеивались над тем, что Чимин — это человек, который не знает слова "совершенство", но иногда от его логики всё внутри обрывалось. — Думаю, я слишком расслабился, а мне нужно быть в форме, чтобы с концепцией нового камбека быть навысоте. — Ты опять? — Шуга даже соскочил со своего места, но быстро сел обратно, чтобы не привлекать лишнего внимания. — Я знаю, что могу многое сделать, чтобы нас меньше ругали, — всё-таки алкоголь делал своё дело, и Чимин вообще не замечал, что произносит свои мысли вслух. — Знаешь, мне это уже надоело. Тебя мы, конечно, не видим, но вот Чонгука, который тревожно расспрашивает про тебя — да, Хосока, который не высыпается, потому что караулит тебя — да, а дружок твой — уже готов ходить в любой ресторан, а не только в бургерную, лишь бы ты там ел. — Ты преувеличиваешь, — Чимину было неловко. — Это всё плохо кончится. Ты же не объективен. Вот я говорю тебе, что твой завод скоро закончится, а ты считаешь, что всё в порядке. Спроси про это «в порядке» у Техёна, когда он на сцене бежал к тебе. — И чем ты меня пытаешься запугать? — Твоё физическе и психическое здоровье. — Я молод и здоров, так что тебе не о чем беспокоиться, — Чимин абсолютно не соотнёс эти слова с собой и потянулся за новой бутылкой. — Если мои слова тебя не впечатляют, тогда прислушайся к словам арми. Твои изменения во внешности многие замечают. — У тебя тоже есть с этим проблемы, — Чимин пытался защититься до последнего. — Но ты сам мне советовал быть открытым для помощи, поэтому я доверяю Джину, который говорит, когда что то не так. Так же он следит за мной во время приёма лекарств. Может, тебе тоже быть более открытым? — Зачем мне это? Я же просто хочу, чтобы арми были счастливы, и стараюсь всё делать для этого. — Ты человек, и у тебя есть свои пределы и свои собственные желания, отличные от того, что требует наша работа. Ты потеряешь себя, если будешь и дальше так жить. — Но как мне понять, что я переусердствую? Мне кажется, что вы просто жалеете меня, — Чимин и сам не заметил, как действительно открылся перед своим хёном. — Я думаю, что Чонгук может быть твоим личным барометром. Он же повторяет за тобой. Если тебя ужасает его поведение, значит ты где то перебарщиваешь. — Ты прав, — Чимин потупил взгляд. Позже он вспоминал этот разговор еще не раз. Это не избавило Чимина от срывов, но он стал более открытым в том, чтобы делиться своим состоянием и принимать чужую помощь.