***
Рассвет второго дня наступил слишком быстро. Солнце, едва видимое сквозь тяжелые свинцовые тучи, взошло над лагерем, а холодный морозный воздух тяжёлым грузом опустился на плечи людей и гномов, поторапливая и не давая времени на отдых. Оин суетился в палатке целителей, собирая всё, что можно было унести в руках. Торин и его племянники были обречены наблюдать за хаосом, что разразился вокруг, прикованные к своим кроватям из-за ран. Принудительный постельный режим, хотя и необходимый, раздражал гордость Торина, поэтому он с угрюмым видом закутался в кокон из одеял и мехов, всем своим видом напоминая разбуженную посреди зимы ласку. Появление Леголаса не поспособствовало улучшению настроения. Торин надеялся, что последние эльфы уже ушли и спрятались в тени своих драгоценных деревьев, и боролся с отчаянным желанием натянуть на голову одеяло и сделать вид, что его тут нет. В конце концов, гордость победила. — Король Торин, я прошу у вас немедленной аудиенции, — гном тяжело вздохнул от столь формальных слов и наткнулся взглядом на хмурого Гэндальфа, что маячил тенью за плечом у эльфийского принца. — Я подозреваю, что у меня нет выбора. О чем вы хотите поговорить со мной? Леголас посмотрел в сторону, и Торин проследил за его взглядом и наткнулся на спящего Кили, которого не разбудило даже бормотание Оина. Гном напрягся, примерно догадываясь, о чем хочет попросить принц. — Я прошу вас предоставить госпоже Тауриэль убежище в стенах Эребора, — Леголас был копией своего отца: говорил прямо и правдиво, не обращая внимание на то, кто перед ним и не подпитывая чужое самолюбие льстивыми словами. Это, однако, отнюдь не облегчало ситуацию. Торин с усилием сдержал слова резкого отказа. Они исходили из старого, тёмного уголка его сердца, где все эльфы были одинаковыми: лживыми предателями, не достойными его времени. Двое из них, по крайней мере, доказали его неправоту: принц, который стоял перед ним, и капитан Личной Стражи Трандуила, которая стольким пожертвовала ради его племянников. — Эльфу не место в Эреборе, — ответил Торин, пытаясь оправдать свой отказ. — Ей будет лучше среди собственного народа. — К сожалению, это более невозможно. Мой отец изгнал её, — плечи Леголаса поникли, и он на мгновение опустил взгляд в пол, пытаясь скрыть собственное отчаянье. — У неё только два варианта: либо зима, либо гора. Эльф поднял взгляд и посмотрел Торину в глаза. Гном вздрогнул. Он уже видел такую жгучую смесь из любви и страха на лице Тауриэль, когда та пыталась спасти его племянника. И он вспомнил последующие облегчение и надежду, которые осветили уставшее лицо эльфийки. У Леголаса такого выбора не было. Неожиданная жалость наполнила грудь Торина. Леголас был молод по меркам эльфов, возможно, чуть старше Фили и Кили, но принц уже успел доказать, что он лучше, чем его отец. Он думал не о себе, а о женщине, которую любил, даже если эта любовь была безответной. Для эльфа его положения было бы проще силой увести Тауриэль от Кили, невзирая на её чувства. Вместо этого он хотел, чтобы она была в безопасности и счастлива. Торин был уверен, что ни того, ни другого она не найдет рядом с гномами. Король нахмурился, не понимая, как объяснить кронпринцу свои страхи, скрытые под слоем старой ненависти. — Она прячется от меня и навещает Кили, только когда я сплю. Я сомневаюсь, что она будет счастливо жить в горе, которой я управляю, если она даже не может встретиться со мной взглядом при свете дня. А я не могу так рисковать. За моей спиной уже и так достаточно недовольных гномов и людей. — Она не хочет доставлять тебе хлопот, — вступил в разговор Гэндальф, бросая на Торина хмурый взгляд. — Она уважает тебя и будет следовать любому разумному приказу, что ты ей отдашь. Она также понимает и принимает твоё неодобрение, Торин, хотя, как бы прискорбно тебе не было это слышать, госпожа Тауриэль не боится тебя. Думаю, она испытывает перед тобой страха не больше, чем Кили и Фили. Торин сжал челюсть и перевел взгляд на своих племянников, догадываясь, что те только притворяются спящими. Они оба были тихими и неподвижными, слишком тихими, по его мнению. Возможно, это было к лучшему, поскольку он не хотел и не смог бы, наверное, сказать эти слова снова. — Я не хочу, чтобы она боялась меня, — Торин сглотнул, пытаясь исторгнуть из себя слова, что застряли у него во рту. Он буквально слышал раскатистый и громкий голос своего деда, который приказывал отбросить всех союзников и забыть об их помощи, как о чём-то несущественном. Но времена изменились, и возможно, настал час признать это. — Она многим пожертвовала ради нас, и, если ей не рады собственные сородичи, то всегда найдётся место в Эреборе. Что касается моего неодобрения, — Торин немного повысил голос, краем глаза поглядывая на своих племянников. Кили все ещё притворялся спящим, при этом крепко сжимая руку брата, — возможно, ей стоит хорошенько подумать, так ли это. Гэндальф улыбнулся, но его одобрение меркло на фоне Леголаса, который отступил на шаг назад и низко поклонился королю гномов. На мгновение Торин задумался, что бы сказал Трандуил, увидев сейчас своего сына, но сразу же отбросил несущественные мысли. Леголас не жаждал одобрения своего отца, в отличие от тех же Кили и Фили, которые практически всегда равнялись на Торина. — Она должна быть безоружна, — проворчал Двалин от входа в палатку. Он просунул голову сквозь полог и хмуро взглянул на Леголаса. — Я не позволю ей войти в гору с луком за спиной и клинком в руке. Принц эльфов стиснул челюсть и нахмурился. — Вы уверены, что это разумное решение? — эльф жестом указал на лежащих гномов. — Дорога в Эребор отнюдь не безопасна, а Тауриэль будет весьма полезна с оружием в руках. — У нас достаточно гномов, чтобы защитить тех, кто не может позаботиться о себе, с помощью меча, топора или кулака. — Но у вас нет лучников, — разумно подметил Леголас. — Тауриэль сможет увидеть и отразить угрозу задолго до того, как враг нападёт. Вы готовы отбросить такое преимущество? Гном и эльф уставились друг на друга тяжелыми взглядами. Прошло несколько секунд, и Торин понял, что никто из них не пойдёт на уступки. Он вздохнул, жалея, что рассудительного, беспристрастного и спокойного Бильбо нет рядом. У хоббита всегда находились слова, которыми гном так и не научился пользоваться, чтобы с милой улыбкой предотвратить зарождающийся конфликт и очаровать всё живое на несколько миль вокруг. Возможно, он и был членом Компании, но Бильбо не был гномом, что уже автоматически делало его идеальной кандидатурой на место переговорщика. Как будто услышав мысли Торина, крошечная тень скользнула мимо Двалина и кивнула Оину, прежде чем нахмуриться при виде разворачивающейся сцены. — Что здесь происходит? — потребовал ответа Бильбо и устало покачал головой. — Неважно. Я не хочу знать. У нас нет времени на всё это, чем бы оно ни было. Мы готовы к переезду. — Уже? — спросил Кили, наконец «проснувшись» от голоса хоббита. — У нас больше нет времени. Шторм накроет лагерь со следующим рассветом, — Бильбо бросил в сторону Торина нервную улыбку и сосредоточил своё внимание на указаниях Оина, помогая тому упаковывать различные травы и склянки с мутной жидкостью. — Возле палатки вас троих уже ожидает телега. — Я полагаю, идти мне не позволят? — пробормотал Торин с плохо скрываемой надеждой. Оин развернулся в сторону своего короля и тяжело вздохнул, как будто Торин был несмышленым ребенком, которому в сотый раз объясняли прописные истины. — Ты не пройдешь и пяти шагов, как швы снова разойдутся. Это также касается и вас двоих, — целитель ткнул пальцем в сторону Фили и Кили. — Вас будут везти, и это моё окончательное решение, которое не подлежит обсуждению. Торин знал, что в этом вопросе спорить с Оином бесполезно, поэтому пришлось смириться с решением старого гнома. Но у него всё же было достаточно сил, чтобы встрять в разборки между упрямым вспыльчивым гномом и спокойным хладнокровным эльфом. — Двалин, оружие Тауриэль останется при ней, — Торин чуть повысил голос, чтобы все, находящиеся в палатке, услышали его приказ. — Принц Леголас прав. В путешествии нас ждут враги пострашнее диких животных или плохой погоды, — гном повернул голову в сторону Бильбо. Его тело запротестовало от такого простого действия, и Торин с усилием сдержал стон боли. — Мастер Бэггинс… Он замолчал, не зная, с чего начать. Слишком долго Торин надеялся остаться с Бильбо наедине, чтобы поблагодарить того за непоколебимую веру и безоговорочную верность, что было странно с учетом всего того, что сделал гном за время своего безумия. Он вспомнил речь, которую произнес Бильбо во время встречи между гномами, эльфами и людьми. Торин запомнил каждое тихое слово, которое, опустив взгляд в землю, поспешно, чуть запинаясь, но от того не менее громко проговорил хоббит. Никто из Компании не смог бы сказать таких вещей, скорее всего, у них бы попросту не хватило духу. Как Бильбо мог говорить с такой пылкой верой и надеждой о гноме, который отвернулся от него? Возможно, былые связи между ними можно было восстановить. Но сейчас не время и не место говорить об этом. Торин не мог задать вопросы, которые глодали его разум, и не мог отблагодарить Бильбо за всё, что тот сказал и сделал от имени короля Эребора. Это место было скорее политической ареной, а не палаткой целителя. Он должен следить за своими словами так же тщательно, как он скрывает свои слабости. Всё, что будет здесь сказано, выйдет далеко за пределы Компании, и Торин не хотел подвергать Бильбо опасности и давать пищу для новых слухов. Он пообещал себе поговорить с Бильбо с глазу на глаз, как только они окажутся в Эреборе. Осталось самое малое — добраться туда. Торин вынырнул из своих раздумий и понял, что Бильбо смотрит на него, ожидая продолжения разговора. Хоббит нервно теребил косичку, которую помог сделать кто-то из Компании. Торин сглотнул, с усилием отрывая глаза от рук Бильбо. Гном перевёл взгляд на потолок, задумываясь, как что-то столь невинное может вызывать такие далеко не целомудренные мысли. — Мы и так достаточно долго здесь отлеживались. Помогите кто-нибудь мне и моим племянникам, чтобы мы побыстрее убрались отсюда. Его слова привели всех вокруг в движение. Одни начали разбирать палатку, оставляя только голый каркас. Другие перетаскивали меха и подушки из кроватей в тележку, делая её максимально комфортной для тех, кто будет лежать в ней на протяжении всего путешествия. Торин скривился от этой мысли, но без возражений позволил себя поднять и уложить между племянниками. Сверху, по приказу Оина, на них накинули несколько одеял, но Торин всё равно вздрогнул от холода и с удивлением уставился на небо, которое, казалось, не видел целую вечность. Свинцовые облака низко висели над головами, закрывая собой яркое солнце; шумная стая черных воронов пролетела над ними, громко переговариваясь друг с другом. Торин безучастно задумался, что случилось с дроздами, лишь надеясь, что те нашли тёплое и безопасное место, чтобы переждать надвигающуюся бурю. — Я предпочёл бы идти, — пробормотал Кили справа от Торина, все еще недовольный указаниями Оина. — Мне плевать на боль. Мы должны быть на ногах, когда войдём в гору. — Мы не ступим и шагу, как споткнёмся и расшибём себе лбы. — Фили вздохнул, почесывая нос. Его левый глаз все ещё закрывала повязка. — Шикарное появление, которое нескоро забудут. — Благодари Махала за то, что ты жив, и можешь вернуться домой, — строгим голосом осадил пыл своего племянника Торин. Он понимал чувства Кили. Его тоже раздражало поведение окружающих, которые относились к нему, как к какому-нибудь немощному калеке. — Лучше быть на носилках, когда мы войдём в Эребор, чем в хладной земле под ногами наших друзей. Оин суетился вокруг них, заполняя всё свободное пространство тележки разной утварью, мешками и другой мелочью. Торин старался не думать о себе, как об ещё одном грузе. У них было слишком мало повозок и слишком много вещей, которые надо переправить в Эребор. Было чудом уже то, что они сумели упаковать вещи так быстро. Снежинка упала на ресницы Торина, и он понял, что они выдвигаются как раз вовремя. — Я возвращаюсь назад, — оповестил Леголас, взбираясь на лошадь, с тёплым плащом на плечах. Он слегка улыбнулся Тауриэль, но Торин успел увидеть боль в глазах кронпринца эльфов, прежде чем тот перевел непроницаемый взгляд на гнома. — Желаю гномам и людям Озерного города всего наилучшего и надеюсь, что зима будет благосклонна к этой земле. С вашего позволения, могу ли я вернуться сюда однажды? Торин кивнул в ответ, зная, что Трандуил в жизни не стал бы беспокоиться о таких тонкостях. Он просто прибыл бы, наслаждаясь переполохом, который наступил бы среди гномов. — Безопасного путешествия домой, принц Леголас. — И вам, Король-под-Горой. Эльф развернул свою лошадь в сторону Сумеречного леса и пришпорил её, скрываясь из поля зрения. Торин снова улёгся на спину, вслушиваясь в грохот копыт животного, который уносил своего всадника обратно под тень столетних деревьев.***
Тележка тряслась, медленно двигаясь по дороге, ведущей домой. Сосуды, кружки и бочки звенели, создавая странную песню, которую практически заглушил шум главного конвоя. Громкие крики людей набатом отдавались в голове у Торина, и он был рад услышать в этой суматохе раскатистый голос Двалина, отдающий приказы. Несколько людей и гномов вскочили на лошадей и пони, чтобы разведать местность вокруг. Над долиной разнесся гномий рог. Торин глубоко и обреченно вздохнул, услышав поблизости звонкий смех, и перевёл взгляд на Кили. Молодой гном приподнялся на локтях, чтобы получше рассмотреть его обладателя. Как будто в этом была необходимость. Ни один гном или человек не смог бы стать источником такой радости. Другой смех, более глубокий, присоединился к первому, принося Торину спокойствие. Это был звук, который он нечасто слышал в последние несколько месяцев, и гном понял, что отзеркалил позу своего племянника, когда наткнулся взглядом на светлые кудри. Бильбо сидел спиной к гному, перевесив ноги через открытый край телеги. Эльфийка шла рядом с ним. Её щеки покраснели от холода, а волосы спутал ледяной северный ветер. Она сосредоточила всё свое внимание на Бильбо, по-видимому, наслаждаясь его компанией. Казалось, между ними зародилась лёгкая дружба, выкованная из общих переживаний и закалённая попытками спасения членов королевской семьи. Теперь, когда Бильбо знал об изгнании Тауриэль, было логичным, что они сдружились. Они оба были единственными в своем роде среди всех тех, кто направлялся в Эребор. Тауриэль была единственным эльфом, а Бильбо, с тех самых пор, как он ступил за границы Шира, — хоббитом. Торин улыбнулся. Было приятно снова услышать смех Бильбо. — Ты безнадёжен, — прошептал Фили, так, чтобы только дядя и брат смогли его услышать. — Nungbuhâ. Вы стоите друг друга. Торин слегка улыбнулся, когда любимое оскорбление его сестры сорвалось с губ молодого гнома. Любимый идиот. Действительно. Она всегда называла его так, когда считала, что он делает что-нибудь глупое, но милое. И ничто, ни возраст Торина, ни корона на его голове, не могли остановить её от этих слов. — Я не так уж и безнадёжен на фоне Кили, — пробормотал в ответ Торин, ложась обратно и подталкивая своего племянника в плечо, когда тот разразился ярким заразительным смехом. Гном почувствовал, как все вокруг обратили на них внимание. Торин уставился на небо, боясь повернуть голову и встретиться взглядом с Бильбо. Один взгляд в тёплые, добрые глаза хоббита — и гном будет совершенно потерян. Если этого уже не случилось. — Ты прав. У тебя дела обстоят намного хуже, чем у Кили, — Фили повернул голову в сторону и поморщился. Его рана всё ещё причиняла ему боль. — Кили и Тауриэль, по крайней мере, разговаривают друг с другом, когда у них появляется такая возможность. — Фили! — зашипел Кили на своего брата в ответ. Было ясно, что он не хотел продолжать этот разговор перед своим дядей. Но, похоже, у Фили были другие идеи на этот счёт. Это было совсем на него не похоже. Обычно Фили вел себя более сдержанно, чем его брат. Он был намного умнее своих лет, и всё внутри Торина замерло на мгновение, когда он подумал, что травма головы отняла всё это у его племянника. Но страх прошёл, смытый лавиной тёплой нежности, когда весёлая улыбка Фили вздрогнула, а в глазах ярким пламенем разгорелась решимость довести начатый разговор до конца. Нечто большое скрывалось за этим, чем просто очередная глупая болтовня старшего из принцев. — И дядя не знает того, что знаю я, братец. Кили захрипел и широко распахнул глаза, прежде чем крепко их зажмурить и застонать. Возможно, если бы его раны были не такими серьёзными, то он бы сбежал с телеги. Младший племянник Торина столкнулся с орками, варгами, гоблинами и пауками за время их путешествия. Но на его лице ни разу не было такого страха. Он выглядел так, словно хотел оказаться где угодно в этот момент, хоть с теми же пауками в Сумеречном лесу, но только не со своим дядей. Возможно, Гэндальф ошибся, и Кили всё-таки опасался неодобрения Торина. Небольшая часть гнома радовалась этому. В течение долгих лет дед Торина учил его, что любая связь с эльфом не может принести ничего, кроме стыда. В глазах Трора такая привязанность противоречила самим законам природы. Но Торин — не его дед. И для всех них настало время перемен. Он никогда не отвернётся от Кили во имя сохранения старых предрассудков. — Ему и не нужно об этом знать, — прошептал Кили с зажмуренными глазами и крепко, до побледневших костяшек, сжатыми пальцами. — Ты правда думаешь, что я не знаю о тебе и эльфийке? — Торин устало вздохнул. — Ты думаешь, что я не знаю, что именно она сделала для тебя, или не догадываюсь о том глубоком уважении, которое ты питаешь не только к её такту, но и к её воинским навыкам? — гном на мгновение замолчал, прежде чем выложить всю правду, с которой тянули его племянники, кружа вокруг да около. — Ты действительно веришь в то, что я не знаю, кому ты отдал рунный камень, подаренный матерью? Даже Фили выглядел удивлённым осведомленностью Торина. Он чувствовал на себе взгляд своего старшего племянника и старался не улыбаться. Было приятно знать, что он всё ещё может удивить этих мальчиков, которые считают себя взрослыми гномами. — И, зная всё это, — начал Кили напряжённым голосом, — ты позволил ей остаться? Торин повернул голову, наконец, встречаясь взглядом с Кили. Его племянник крепко сжал челюсть, готовый к любым словам, что будут ему сказаны. Часть Торина жаждала увидеть его таким. Сильным и независимым гномом, который готов стоять до конца, чтобы защитить тех, кого он любит. — Да, — Торин стиснул зубы, пытаясь разобраться в ворохе мыслей, что не один день глодали его разум. Он не завидовал Кили, который так сильно привязался к эльфу, но также не мог отрицать того, что не одобрял этого. Впрочем, Кили всегда нравились необычные или новые вещи. Нет, Тауриэль не была вещью или очередной прихотью его племянника, понял Торин, пытаясь выдернуть эту мысль из-под слоя старых обид и подозрений. Голос, до жути похожий на голос его деда, прошептал, что она была шпионом, которого Трандуил направил в Эребор для сбора информации. Возможно, так оно и было, но Торин ни разу не видел, чтобы она обменялась со своим королем хотя бы парой слов. На самом деле, она редко говорила даже с другими эльфами, подтверждая слова Леголаса о своём изгнании. — Ты… ты одобряешь это? — спросил Кили с сомнением в голосе. Торин с усилием подавил слова отрицания, понимая, что они не принесут ничего, кроме разногласия в их семью; кроме того, когда-нибудь Леголас станет королём, было бы глупостью отказывать будущему правителю лесного королевства в такой малости, как помощь изгнанной эльфийки. — Даже если бы и возражал, что тогда? — Торин приподнял бровь и покачал головой в ответ на хмурый взгляд Кили. — Это не так просто, как кажется. Я мало что знаю о ней. Я не знаю, какое ремесло она предпочитает, ничего не знаю о её семье и родственниках. Я не знаю даже того, сможет ли она жить в горе, окружённая сплошным камнем, вдалеке от леса и света звёзд. Я не могу сказать, как она будет относиться к тебе теперь, когда опасность миновала. Но я думаю, вам обоим нужно время, чтобы открыться друг другу, — гном глубоко вздохнул, наслаждаясь видом свинцового неба и звуками жизни вокруг, — и я не вправе отбирать у вас такую возможность. Торин терпеливо ждал, пока кто-нибудь из племянников упрекнёт его в том, что ещё неделю назад он бы сказал бы совсем другие слова. Что он был бы против такого партнёра для кого-либо из них, не видя ничего, кроме заострённых ушей и серебряных мерцающих глаз. По правде говоря, оказалось нелегко увидеть потенциал и достоинства Тауриэль. Торин был уверен, что, если бы не Кили, то он бы и не приложил к этому никаких усилий. И если бы не Кили, то у эльфийки не нашлось бы причин помогать им. Грубые пальцы на мгновение стиснули его руку, и Торин чуть улыбнулся, сжимая в ответ ладонь Кили. Он чувствовал, как дрожит его племянник и как напряжение медленно покидает тело молодого гнома. Кили был готов бороться за чувства, что расцвели в его сердце. Торину стало интересно, что бы случилось, если бы он отказал просьбе Леголаса. Обратился бы к нему Кили от имени Тауриэль? Или ушёл бы вместе с ней в суровые объятья зимы? Или он бы замкнулся в себе, отказавшись от солнечного света, чтобы стать ещё одним солдатом в залах Эребора? Сейчас же Торин лишь надеялся, что ему никогда не придётся стать свидетелем этих событий. — Ты сам всё расскажешь своей матери. Я не буду принимать в этом участия. Торин улыбнулся, услышав громкий и яркий смех Кили вперемешку с хриплым смешком Фили. Маловероятно, что Дис будет против. Она всегда ставила счастье семьи на первое место, и Торин знал, что это никогда не изменится. В конце концов, он обещал своей сестре вернуть мальчиков домой живыми, и, слава Махалу, ему это удалось. А вопросы сердца никогда не были его прерогативой. Он снова прислушался к звонкому и чуть хрипловатому голосу Бильбо. Благословленный Махалом звук, который вытащил Торина из объятий вечной тьмы. Напряжение покинуло тело гнома, а его плечи расслабились; несмотря на постоянную ноющую боль от ран, Торин закрыл глаза и позволил себе насладиться далёким шепотом Бильбо. Хоббит был слишком далеко, и гул конвоя заглушал все его слова, но Торин всё равно смог различить эмоции, с которыми говорил Бильбо: уверенность вперемешку с радостью и надеждой. Торин подозревал, что он отвечает на вопросы Тауриэль, возможно даже, о самих гномах или о горе, что ждала их впереди. Интересно, что рассказал ей Бильбо? Он говорил о них лестно или нет? Упомянул ли он о величии Эребора или лишь о руинах, что оставил после себя дракон? Ход мыслей Торина прервало практически осязаемое напряжение, что зазвенело в воздухе. Лёгкий разговор между эльфом и хоббитом сменился резким шипением и стуком чего-то тяжелого о древесину. Гном открыл глаза и наткнулся взглядом на Тауриэль, которая вскочила на телегу и напряженно высматривала что-то на кромке горизонта. Бильбо стоял позади неё, с прищуром смотря в ту же сторону. — Что случилось? — потребовал ответа Торин, пытаясь выпутаться из вороха мехов и сесть. — Что ты видишь? — Нет, нет, не двигайся, — Бильбо вслепую погладил ногу Торина. — На всякий случай тебе лучше не высовываться. Дюжина сценариев пронеслась в голове у Торина, начиная от волков и заканчивая варгами и орками, которые решили отомстить. Он слышал, как Двалин выкрикивал приказы разведчикам и стражникам. Через мгновение всё вокруг блестело от яркого света мечей и топоров. — Я вижу повозку, направляющуюся к горе, — Тауриэль прищурила глаза и чуть наклонилась вперед, как будто собиралась кинуться в гущу боя, — в сопровождении нескольких десятков солдат, и среди них есть раненые. — Возможно, это гномы Даина? — предположил Бильбо и устало вздохнул, встретившись с удивленным взглядом Торина. — Мы ожидали, что они прибудут раньше. Если на них напали, то понятно, почему они задержались. — Они одни? — спросил Торин, всё ещё размышляя над тем, стоит ли идти против приказа Оина и встать. — Их не преследуют? — Я не… Тауриэль замолчала и резко развернулась на месте, всматриваясь в землю на западе. Торин знал, что она видит: безжизненное плато, которое резко сменяли тёмные пещеры. Там было много щелей, в которые могли залезть орки и спрятаться, выжидая удобный момент для нападения. — Бильбо… Что-то взвизгнуло в воздухе, вонзившись с отвратительным грохотом в дерево у ног Тауриэль. В грубом наконечнике стрелы легко угадывалась рука орка. — На западе! — громко оповестила Тауриэль всех вокруг, выхватывая свой лук в мгновение ока. Гномы взревели боевой клич, который затерялся на фоне всеобщих криков гнева и ярости. Даин и Двалин выкрикивали приказы, пытаясь выставить воинов для отражения атаки, поскольку десятки стрел последовали за первой, заполнив собой небо. — Король! — зарычал Двалин. — Защитите короля и раненых! Торин с усилием встал на колени и начал рыться в мехах, пытаясь найти Оркрист. Он знал, что меч здесь, Двалин сам принёс его к Торину и спрятал среди барахла Оина с лёгким поклоном и ухмылкой. И он был не единственным, кому старый вояка принёс оружие. Фили крепко сжимал свой клинок, а в руках у Кили блестели ножи, облюбованные Нори. Если орки ожидали лёгкой добычи, то они поплатятся собственными жизнями за эту ошибку! Но Торину не удалось ничего сделать, кроме как удивленно захрипеть, когда яркая золотая вспышка на мгновение появилась у него перед глазами, прежде чем врезаться ему в грудь и повалить обратно на спину. Боль пронзила всё тело гнома, когда он ударился головой о твердое дерево и автоматически обвил левой рукой талию Бильбо, который повалился следом на Торина. — Не вылезай! — приказал Бильбо, закрывая щитом голову Торина и оставляя себя беззащитным на линии огня. — Вас двоих это тоже касается! Головы вниз! — Но… С десяток гномов присоединились к Бильбо. Через несколько мгновений тележка была полностью закрыта от смертоносных стрел стеной щитов, надёжно защищая короля и его наследников. Запах пота и паники заполонил всё свободное пространство вокруг, напомнив Торину о недавней битве. Слабый металлический вкус осел на языке, и гном молился Махалу, чтобы никто не умер, пока он отлёживается в безопасности без возможности помочь даже самому себе. Он слышал крики орков и лязг металла. Кили перекатился на бок и прижался к узкой полоске света, что виднелась сквозь щиты, пытаясь рассмотреть происходящее вокруг. Фили тихо бормотал себе под нос, подсчитывая каждую стрелу, которая прилетала в их сторону и застревала в надёжном укрытии. Постепенно количество стрел, которые орки выпускали в их сторону, уменьшилось, пока вокруг не настала тишина, нарушаемая лишь громки голосом Двалина. Но даже когда всё прекратилось, никто из гномов не осмелился опустить щиты без приказа своего командира. Бильбо всё ещё лежал на груди у Торина и мелко дрожал, с усилием делая каждый вздох. Его щит без надобности валялся рядом, и гном с прищуром уставился на хоббита, пытаясь рассмотреть его лицо в полутьме. — Мастер Бэггинс, с тобой всё в порядке? Торин услышал тихий шепот подтверждения, с усилием вытолкнутый сквозь стиснутые от боли зубы. Сердце гнома забилось с сумасшедшей скоростью, когда он начал ощупывать тело Бильбо, пытаясь найти источник его страданий. Но Торин не обнаружил ничего, кроме чистой и сухой ткани, надетой поверх мифриловой кольчуги. — Свет, — крикнул Торин, чувствуя, как гномы вокруг зашевелились, подчиняясь приказу своего короля. — Мне нужен свет! Щиты немного сдвинулись, впуская холодный дневной свет. Гномы не убрали прикрытие, но и этой маленькой щели было достаточно, чтобы стрела орка прошла сквозь защиту и нашла свою цель в виде Короля-под-Горой. Но это был риск, на который Торин готов был пойти, чтобы получше рассмотреть дрожащего хоббита в своих руках. У Торина перехватило дыхание, и он замер, наткнувшись взглядом на кровь, что заливала лицо Бильбо. Она ярко выделялась на фоне побледневшего хоббита, напоминая своим ярким рубиновым цветом хорошее восточное вино. Но хуже всего была длинная продолговатая тень, что торчала из его плеча. Стрела орка.***