***
— Да. Я буду носить мифрил. Торин с облегчением выдохнул, чувствуя, как расслабляются напряженные мышцы. Соблазн протянуть руку к Бильбо был сродни живому существу, которое скреблось на кончиках его пальцев и пыталось вырваться на свободу. Но как гном мог позволить себе дотронуться до Бильбо, после всего, что он, Торин, сделал? Ему казалось, что он увидел проблеск радости в глазах Бильбо, когда рассказал ему об ухаживании. Эти эмоции не были похожи на те, что Торин видел на лице у хоббита за время путешествия. Но слишком быстро ужас затмил свет от счастья на лице Бильбо. Торин вообразил себе это? Ту яркую и неподдельную радость, что на мгновение озарила это прекрасное лицо? Неужели его глупый разум нарисовал то, что он хотел видеть на лице Бильбо, прежде чем реальность проявила себя? Он не мог позволить себе даже мечтать о таком: неподъемный груз для их и так некрепкой дружбы. Торин знал ответ. Как мог Бильбо смотреть на него с любовью после всего, что он сделал? Как он мог доверять гному, который предложил ухаживание, а затем пригрозил смертью за столь короткое время? Нет. Он не расскажет о той радости, что расцветала в его сердце каждый раз, когда Бильбо улыбался, или о тепле, которое зарождалось где-то внизу живота, когда взгляд Торина ненароком падает на мягкие изгибы тела хоббита. Он не станет признаваться в том, что единственное его желание — обнять это хрупкое тело и провести рядом с ним остаток своей жизни. Сейчас у него не было для этого никаких оснований. Торин смог придумать только план, чтобы защитить Бильбо, который включал в себя слишком много вранья. Тем не менее, долгая, тёмная зима ожидала их впереди. Холодные месяцы, когда на десятки миль вокруг не будет ни одной живой души, кроме обитателей Одинокой горы. Тогда будет много времени для тихих разговоров у пышущего жаром камина. Они смогли бы заново восстановить дороги к былой дружбе и, возможно, проложить путь к чему-то большему. И если единственным, что будет связывать Торина с Бильбо, станет дружба… Что ж, он будет рад и этому. — И что теперь? — спросил Бильбо; хоббит поморщился и оттянул ворот мифриловой кольчуги. — Мы должны сделать публичное объявление или…? — он пожал плечами, не закончив свою мысль, и судорога боли тут же растеклась некрасивой кляксой по утончённым изгибам лица. Торин поднялся на ноги, прежде чем успел подумать о последствиях, сморщился от боли и прохромал в сторону Бильбо. — Могу я посмотреть? — спросил гном, переместив вес своего тела на другую, более здоровую ногу, в то время как его рука застыла на полпути к мифрилу на теле Бильбо. Хоббит без малейших колебаний наклонил голову в сторону, обнажая горло, чтобы Торин смог получше рассмотреть травму. — Ничего серьёзного. Просто синяк. Торин отодвинул металл в сторону и зашипел, увидев тёмное пятно, которое обвивало шею Бильбо, плавно переползая на плечо и ключицы. Отверстие, которое стрела оставила после себя, выглядело чистым, но Торин подозревал, что Оин будет недоволен, когда узнает, что хоббит гуляет по горе без чистой повязки на ране. Травма, может, и была неглубокой, но она все равно напомнила Торину о том, как Бильбо ринулся ему на помощь. Возможно, хоббит и не намеревался выступать в роли живого щита, но это не отменяло того, что случилось. На Торине не было и царапины, а Бильбо схлопотал стрелу. — После лечения Оина не останется и следа, — пообещал гном, возвращая мифрил на место. Когда Бильбо впервые надел кольчугу, то Торин не заметил, насколько она велика тому в плечах. Металл болтался там, где должен был лежать гладко и близко к телу. Ему придется поговорить об этом с Дори позже. Сейчас примерка брони была бы бесполезна: из-за травмы Бильбо не сможет сказать, где и насколько ему жмёт, когда Дори начнет подгонять размер кольчуги. — В других обстоятельствах я бы сказал тебе не носить мифрил, пока рана не заживёт, но об этом не может быть и речи. Если тебя увидят без него, то решат, что наши ухаживания прекратились. Бильбо странно закашлял, выглядя при этом виноватым. — Это объясняет, почему Балин был в ужасе, когда я пришёл на завтрак без кольчуги. Торин вспомнил собственный ужас, который охватил его, когда он проснулся и увидел мифриловую кольчугу, сложенную на стуле, и пустую кровать Бильбо. В панике он задавался вопросом: слышал ли Бильбо его разговор с Двалином и Балином? Если бы у гнома было чуть больше сил, он бы тут же вырвался из комнат исцеления, чтобы найти Бильбо и объясниться. Вместо этого он был обречён лежать в собственной постели и слушать тихие заверения Двалина о том, что хоббит просто пошёл на завтрак и скоро вернётся. У Балина, вероятно, были похожие страхи, когда он увидел Бильбо. Торин слишком хорошо знал своего друга, чтобы поверить, что тот устроит сцену с разборками в главном зале, но, без сомнения, старый гном заподозрил, что отсутствие мифрила означало, что Бильбо принял решение и отверг предложение Торина. — Если кто-то, кроме Компании, заметил это и будет задавать вопросы, то мы скажем правду. Рана в твоём плече ещё полностью не затянулась, поэтому ты и не можешь носить броню всё время. И теперь, когда на тебе снова мифрил, это заставит заткнуться все злые языки. — А я-то думал, что у всех остальных есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться больше, чем об одежде, которую я ношу каждый день, — проворчал Бильбо, хмурясь, прежде чем покачать головой. — Ты так и не ответил на мой вопрос. Что дальше? — Хоббиты не знают, что происходит после признания во взаимных чувствах? — поддразнил Торин и рассмеялся, когда Бильбо на секунду бросил в него мрачный взгляд. — Я знаю, спасибо, — пробормотал хоббит, не отрывая взгляда от пола. — Здесь всё по-другому. Эребор не Шир. — Да, ты прав — не Шир, — Торин отступил от Бильбо и снова уселся на кровать, чувствуя, как расслабляются напряжённые мышцы. Несколько минут на ногах — это всё, что он мог себе позволить, и гном подозревал, что дорого заплатит за своё безрассудство в ближайшее время (открытыми швами или тумаками от Оина). Бильбо устало вздохнул и встал, чтобы поправить подушки за спиной Торина и протянуть тому чашу с водой. Он не ругал гнома за безрассудные усилия, как Оин, а просто терпеливо ждал, когда Торин допьёт, чтобы забрать сосуд. — Гномы не делают громких заявлений, когда мы начинаем ухаживать. По крайней мере, словами, — Торин многозначительно посмотрел на мифрил, видя, как в глазах Бильбо зарождается понимание. — Мой народ уделяет большое внимание внешности. Наши доспехи, одежда и украшения в волосах могут сказать многое о нашей верности или статусе в обществе. Гномы не могут не замечать таких вещей. Бильбо тут же схватился рукой за единственную косу в своих волосах, украшенную грубой бусинкой на конце. В юности Торин усмехнулся бы, увидев такое простое украшение без единого грамма золота. Теперь же он носил бусинку с гордостью, зная, что её ценность заключается отнюдь не в цене. — Очень похоже на хоббитов. Мы также обращаем внимание на качество одежды, — Бильбо с сожалением посмотрел на собственную одежду, которая, хотя и была лучше той, в которой он прибыл в Озерный город, всё же не сравнилась бы с прекрасными вещами, которые он носил в Шире. Хоббит, которого Торин встретил за зелёной дверью Бэг-Энда, никогда бы не надел подобное. — А как насчёт Компании? — Бильбо нахмурился и оглянулся на дверь. — Что мы им скажем? Разумеется, им нужно знать, что это не настоящее ухаживание. Торин замялся. Идея обмануть гномов, которых он считал друзьями, звучала не очень, но, если Компания узнает правду, то хватит всего лишь одной нечаянно брошенной фразы, чтобы их ложь обнаружилась. — Я объясню нашу ситуацию Балину, но остальные… — Торин зачастил, увидев непонимание, которое застыло на лице Бильбо. — В моё отсутствие гномы в горе обращаются к Компании за советом и принятием решений. Что они говорят, как себя ведут… Всё это имеет значение для остальных из моего народа. — Поэтому члены Компании должны верить, что весь этот фарс реален, — Бильбо провёл рукой сквозь свои золотые кудри. Сомнение прорезалось в чертах лица хоббита, затмив собой свет его глаз. Сердце Торина замерло. Он внезапно испугался, что Бильбо собирается изменить своё решение — отказаться от мифрила и рискнуть принять последствия. Как будто он был не вправе сделать это. Тяжело сглотнув, Торин поморщился, пытаясь подобрать правильные слова. — Если ты решишь отказаться от этой идеи сейчас или в будущем, я сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе и оградить от последствий. Я не хочу, чтобы ты думал, что я принуждаю тебя к согласию. — Ты не понял меня, — Бильбо без раздумий уселся на край постели Торина. Гном с облегчением выдохнул, наслаждаясь мгновением спокойствия. — В залах Эребора и так достаточно путаницы, и я не говорю, что ухаживания… это недоразумение. Я просто не хочу… Торин слушал вполуха, заворожённый линией горла Бильбо, когда тот откинул голову назад и глубоко вздохнул, пытаясь подобрать правильные слова. Если бы гном говорил с кем-то другим, то немедленно потребовал бы продолжения фразы, но Торин привык к задумчивым ответам Бильбо. Он скучал по ним последние несколько недель. Было приятно видеть такого хоббита рядом с собой: неподвижного и вдумчивого, не охваченного ураганом активности и не погружённого в пучины беспокойства. Это был тот хоббит, которого Торин знал и которым восхищался. — Я не хочу лгать нашим друзьям, вот и всё. Торин в последнюю секунду смог подавить слова, которые едва не сорвались с его языка. Было слишком легко произнести то, что никто из них не был готов услышать. Ясный разум управлял его головой, но сердце — совсем другое дело, и гном сдерживался из последних сил, чтобы не протянуть руку и не обхватить ладонь Бильбо. Поспешить сейчас — рискнуть всем, что они смогли восстановить, а этого никак нельзя было допустить. — Когда придёт время для правды, поверь мне, они поймут, почему нам было необходимо лгать. Стук прервал их разговор, прежде чем Бильбо смог ответить, и они оба перевели свой взгляд на дверь. Теперь прислушавшись и оглянувшись, Торин понял, что шум за дверью затих, нарушаемый лишь глухими приказами Оина. Кто-то приоткрыл ставни под самым потолком, впуская в комнату узкие лучи солнечного света; в камине тлел огонь. — Войдите, — Бильбо поднялся, и Торин улыбнулся, заметив, что в движениях хоббита не было спешки. Он не бросился прочь, когда Балин вошёл в комнату. — Приношу свои извинения за вторжение, но Гэндальф хочет тебя видеть, мастер Бэггинс, — взгляд старого гнома замер на мифриле, и глубокие тени тревоги на лице Балина, наконец, исчезли. За спиной Бильбо Торин сделал поспешное, резкое движение рукой, решив остановить любые поздравления. У остальной части Компании могут быть свои подозрения о чувствах Торина, но только слова Балина были правдивыми для Бильбо в этом вопросе. Разговоры всех остальных хоббит делил на восхищённую болтовню племянников Торина и слухи заблуждающихся людей и гномов. И всё же, если Балин что-то скажет, то Бильбо, скорее всего, задаст вопросы, на которые у Торина не хватит смелости ответить. Балин нахмурился и тут же поспешно и чуть криво улыбнулся, кивая головой в сторону главного зала. — Волшебник в сокровищнице. — Спасибо. Я… Я думаю, мне лучше пойти и посмотреть, чего он хочет, — Бильбо слегка склонил голову в сторону Балина, прежде чем одарить Торина тусклой улыбкой и выскользнуть из комнаты. К гномам долетели обрывки чужих голосов: вопросы, заданные с едва скрываемой надеждой и поспешные оправдания Бильбо. Дверь закрылась, оставив Торина наедине с одним из его самых старых и самых верных друзей. Наступила тишина, которую, казалось, можно было потрогать. Торин, не моргая, смотрел на Балина, вынужденный наблюдать, как тень разочарования медленно проступает на знакомом с детства лице. — Ты не сказал ему, — Балин устало потёр глаза. — После всего… ты так ничего ему и не сказал. — Ты действительно такого низкого мнения обо мне? — спросил Торин, удивлённый полученным ответом. — Он знает, что означает мифрил. Балин прищурился. — Да неужели? Торин засунул поглубже внутрь желание спрятаться, как в детстве, под одеяло, и отвёл взгляд в сторону, понимая, почему Балин сомневается. — Он знает, что, надевая кольчугу, заявляет всем обитателям горы, что мы состоим в ухаживаниях. И он согласился придерживаться этой лжи. Это самый безопасный вариант, который у нас есть на данный момент. Когда наступит весна… — Торин пожал плечами. — Будет легче разорвать соглашение, когда Бильбо не будет вынужден оставаться в Эреборе, чтобы принять последствия. Балин устало выдохнул и уселся на стул, который обычно занимал Оин, как будто все силы разом покинули его. Старый гном низко склонил голову, из-за чего Торин не смог увидеть эмоции, что в этот момент сменяли друг друга на лице Балина. Через несколько минут тишины Балин, наконец, поднял голову. В его тёмных мерцающих глазах застыла вселенская тоска. — И? Что дальше? Твоё сердце не будет молчать вечно, Торин. Рано или поздно он узнает, что не безумие заставило тебя подарить мифрил. Он узнает, что ты чувствуешь. Скрывать это… есть гномы, которые могут сказать ему, что ты лжёшь ради собственной выгоды. — Ты будешь одним из них? — резко спросил Торин. Это был хороший момент, чтобы внести раздор в его отношения с хоббитом. Он снабдил Бильбо всей информацией о возможных рисках и преимуществах, но ничего не сказал о чувствах, что крепко укоренились в его сердце. В определённом смысле, а, в особенности, с чужих слов, это показывало Торина не в лучшем свете. — Всё то, о чём я ему рассказал, соответствует действительности. Ты знаешь, что… — Ложь во благо все еще остаётся ложью, — с мягкой улыбкой ответил Балин. Торин сморщился. Эти слова прозвучали так, как будто он снова был маленьким гномом, только что взявшим меч в руки, который не понимал, как устроен мир, и Балину в сотый раз приходилось объяснять прописные истины наследнику короны. — Тем не менее, я знаю, что без уважительной на то причины ты бы не поступил так. Снова наступила тишина, и Торин со вздохом откинулся на подушки, сосредотачиваясь на боли в ранах. Во многих отношениях это было лучше, чем слушать бесконечные лекции Балина, наполненные советами и столетиями мудрости. — Ты не видел его лица, — с усилием заговорил Торин, внимательно следя за тенями под дверью. — Я не знаю, какие чувства он испытывает ко мне, но я видел ужас, который застыл в его глазах, когда он всё осознал. Как я могу заговорить с ним о чём-то большем, чем дружба, зная, какую опасность несёт в себе это предложение? — Мифрил… — Дело не в мифриле. Выбор носить его или нет всегда будет в руках Бильбо, — Торин закрыл глаза и тяжело вздохнул. — Если я скажу, что предложение ухаживания было реальным, то что говорить о том, что произошло у ворот? Я сделал ему предложение, а потом сразу же… Ничто из этого не сыграет в мою пользу, Балин. Молчание было единственным ответом, и Торин поморщился, встречаясь взглядом со старым гномом. — Бильбо и я работаем над восстановлением нашей дружбы, но это всё ещё очень хрупкая вещь. И если я расскажу правду, то это навсегда сломает между нами даже возможность дружбы. — Или еще больше усилит её, — пробормотал Балин, с усталым вздохом поднимаясь. — Это твое окончательное решение? Вместе с Бильбо будете разыгрывать эту комедию до весны, пока он не покинет Эребор и не вернётся домой? Торин со всей силы сжал кулаки, пытаясь унять боль от слов своего друга. — Если дело дойдет до этого, тогда я скажу ему правду. В глазах Балина зажёгся огонь неподдельной радости. Торин и забыл уже, когда видел его в последний раз. — И? Какой у тебя план？ — Надежда. Я не вправе просить о большем. — Хм, возможно, ты и прав, — Балин пожал плечами и в ответ на вопросительный взгляд Торина мягко и чуть загадочно улыбнулся. — Хоббиты не похожи на гномов. Мы всегда говорим без обмана и уловок — сразу и всю правду прямо в лицо. Бильбо же… нацепил на себя маску из манер. Балин подошел к столу Оина и начал бессмысленно переставлять склянки, создавая своими действиями причудливую мелодию. Это напомнило Торину о временах его юности, когда он был вынужден присутствовать на встречах своего дедушки с Балином, когда тот приносил плохие вести. Тогда ещё относительно молодой гном вёл себя точно так же. — Что ты знаешь, Балин? — В этом и состоит проблема. Я ничего не знаю. Ещё несколько дней назад преданность Бильбо казалась мне такой же очевидной, как нос на лице у Двалина. Тем не менее, сегодня утром, когда я сказал о том, ты зовёшь его, наш хоббит побелел как только что выпавший снег, хотя я и не могу сказать, что от страха, — Балин забарабанил пальцами по столу. — Я помогу тебе с этим обманом, Торин. Ради вас двоих. Но ты должен пообещать мне одну вещь. — Какую? — Не позволяй ему покинуть Эребор, не сказав, что ты чувствуешь на самом деле. Не позволяй ему вернуться в Шир, не зная о том, что он оставляет позади. Как и любой из нас, Бильбо заслуживает выбор. Сама идея согласия Бильбо вызвала трепет в груди Торина. Гном надеялся, что у него хватит времени, что за короткие дни и долгие ночи у него появится шанс на взаимность. Но если Валар всё же решат отвернуться от него, то гном расскажет Бильбо о своих чувствах и отпустит его обратно в Шир. — Даю тебе слово. Балин не переменился в лице — всё так же стоял с насупленными бровями и скрещёнными на груди руками. — Тогда скажи, что от меня требуется. Торину казалось, что он физически чувствует, как с его плеч спадает груз, который придавливал его к земле последние часы. Гном пересказал Балину в общих чертах свой разговор с Бильбо. Тот рассеянно кивал, сосредоточив свой взгляд на потолке. Торин знал, что в данный момент в голове его друга проносились тысячи сценариев и возможностей, которые тот создавал, исходя из приказов своего короля. — Я согласен во всем, кроме одного, — подвёл итог Балин, когда Торин, наконец, замолчал. — Позволь мне рассказать Нори правду. Он успеет предупредить нас о возможных волнениях или опасностях, и мы вовремя примем меры для их пресечения, — гном поджал губы и задумчиво дернул себя за бороду. — Должность Нори… отличается от тех, что занимают остальные члены Компании. Кроме того, что он может с лёгкостью читать настроение толпы, он также сможет пустить слухи в нужное нам русло. — Чем больше гномов знают правду, тем больше вероятность того, что ложь всплывет на поверхность, — прорычал Торин в ответ. Он не хотел даже думать о том, что может произойти, если правда откроется. Это будет отличным шансом для всех тех, кто хочет дискредитировать как Бильбо, так и его. — Возможно, ты прав, — ответил Балин, — но ты прекрасно знаешь, что я не стал бы советовать тебе такое, если бы не видел в этом необходимости. Торин устало вздохнул, признавая правоту Балина. Старый гном ни разу в прошлом не дал ему плохого совета, и Торин сомневался, что такое может произойти в будущем. — Отлично. Просто убедитесь, что твои слова не дойдут до других, менее дружелюбных ушей. — Я родился и вырос в этих стенах, Торин, и я знаю, когда нужно держать язык за зубами, а когда говорить так, чтобы слова не достигли чужих ушей, — напомнил ему Балин. — Это не тот талант, которым могут похвастаться многие гномы, — пожилой гном расплылся в улыбке и рассмеялся в ответ на гримасу, что появилась на лице Торина. — Осталось обсудить только одно — твои племянники. — Как они себя чувствуют? — Лучше, несмотря на ожидания Оина. Но пройдёт ещё не один день, прежде чем они смогут бросить вызов опасностям, которые таит в себе Эребор, — Балин загадочно сверкнул глазами, ступил два шага к двери и широко её открыл, моментально прерывая шум, царящий в комнатах исцеления. Балин не проронил ни слова, но этого и не нужно было делать. Те, кто ждали в соседней комнате, должны быть прочитали новости по морщинистому лицу старого гнома. Торин услышал яркий, наполненный неподдельной радостью возглас Кили, который тут же подхватили чужие голоса. Через мгновение гора уже гудела от разговоров, в которых можно было услышать лишь одобрения и пожелания счастья. Двалин просунул голову в проём двери и успел лишь подмигнуть Торину, прежде чем Кили оттолкнул воина в сторону. Младший племянник Торина крепко держал под руку всё ещё хромающего Фили, помогая тому передвигаться. Лицо Кили светилось от радости и неподдельного, практически детского восторга. Торин чуть заметно усмехнулся, пытаясь сдержать собственные эмоции. Сейчас Кили был копией своей матери. Она никогда не скрывала своих чувств. Теперь её сын, её отражение, стоял у кровати Торина, практически подпрыгивая от нетерпения. — Ты действительно ухаживаешь за Бильбо? Он знает, что значит мифрил? И он согласился? — Тебе так трудно в это поверить? — спросил Торин с усмешкой, пытаясь не выдать внутреннюю борьбу не один вздрогнувшим мускулом на лице. Одно дело — говорить о том, чтобы солгать, совсем другое — смотреть прямо в глаза своей семье, осознавая, что каждое слово, вылетающее из твоего рта — ложь. — Нет! Ну, не совсем. Я имею в виду… Фили пнул своего брата по лодыжке и устало покачал головой. Он всегда был намного спокойнее того же Кили. Он взвешивал каждое своё решение, а не действовал на голых эмоциях. Его осторожность и мудрость, которой он наберётся с годами, однажды сделают его прекрасным королём. Взгляд, которым Фили одарил Торина, был одновременно наполнен пониманием и одобрением. Через несколько секунд он полез в недра своей свободной туники, подцепил шнурок на шее и сорвал его одним слитным движением. — Тогда тебе это понадобится, — с усмешкой подытожил Фили, бросая что-то в сторону Торина. — Мама дала их мне, прежде чем мы ушли. Она сказала, что никогда не знаешь, кого найдёшь в пути. Торин осторожно поймал маленький мешочек, чуть изношенный от длительного путешествия. Шкура всё ещё хранила тепло кожи Фили, и Торин удивленно моргнул, заглянув внутрь и увидев две ухаживающие бусинки. Крошечные зажимы, покрытые сапфирами и изумрудами, засияли в утреннем свете, когда Торин достал их, чтобы повнимательней рассмотреть. Вздох удивления застыл в груди гнома, когда он увидел руны кхуздула, нанесённые по всей поверхности бусинок. Каждый из линии Дурина создавал собственные ухаживающие бусинки для своих половинок, и никто другой не пользовался ими после того, как владелец бусинок умирал. Торин помнил, где видел такие в последний раз. В сокровищнице Эребора ещё до нападения Смауга. Он думал, что все они расплавились в огне дракона, но нет. Он держал последние две бусинки, выкованные его предками столетия назад, что уже делало их ценнее самого Аркенстона. — Где она… — Торин замолчал. Покрепче обхватив пальцами сокровища, он с осторожностью спрятал их обратно в мешочек. Гном и представить себе не мог, где его сестра могла найти эти бусинки. У них было слишком мало времени, чтобы спасти что-то из горы, когда пришёл Смауг, и уж точно не хватило бы времени на сокровища. Часть Торина, большая часть, отчаянно желала, чтобы отношения между ним и Бильбо были более прозрачными и понятными. Гном хотел бы преподнести хоббиту эти бусинки с открытым сердцем и увидеть отблеск тех же чувств в любимых глазах. Но нельзя было поддаваться эмоциям, которые выдавали желаемое за действительное. Другая же, небольшая часть Торина признавала, что реликвия рода Дурина, которую он вплетёт в волосы Бильбо, сыграет им на руку, лишь подтвердив их ухаживания в глазах других. — Спасибо, Фили, — с трепетом отблагодарил Торин своего племянника, не отрывая взгляда от мешочка в своих руках. — Как ты пронёс их сквозь все сражения? — Он почти потерял их. Дважды, — с задорной улыбкой ответил вместо брата Кили, прежде чем помочь Фили прохромать обратно к кровати. Безвозмездная помощь Тауриэль дала свои плоды — Кили мог двигаться более резво в отличии от своего брата и дяди. — Всё нормально? — Кили внимательно следил за гримасой боли на лице у брата, когда тот уселся на матрац. — Будешь сидеть? Или хочешь лечь? — Сидеть. От завтрака у меня разболелся живот. — Оин сказал, что это нормально, — пояснил Кили, потирая живот, прежде чем Торин успел задать вопрос. — После того, как мы голодали, а потом ели несколько недель один лишь бульон, весьма сложно справиться с самыми обычными пельменями. — К слову о правильном питании, — добавил Оин, входя в комнату с дымящейся миской, — ешь медленно. Мы больше не в дороге, поэтому нет причин для спешки. Торин с наслаждением вдохнул запах еды, которой не хватало специй, из-за чего на вкус, скорее всего, она была пресноватой. Оин достал ложку из кармана и передал её Торину, прежде чем отвернуться и сосредоточиться на своих травах. С удовольствием поглощая еду, гном вполуха слушал разговор своих племянников. Фили и Кили пребывали в восторге от самой идеи, что Бильбо станет частью их семьи. Они были одними из первых, кто полюбил хоббита. Они добродушно дразнили его с самого начала путешествия за манеры, которые совсем не совпадали с принятыми у гномов. Торин мысленно нахмурился, только теперь понимая, насколько же сложно врать о важных вещах собственной семье. — Итак… Бильбо будет консортом? Торин замер, так и не донеся ложку с едой до рта. В его голове тут же всплыл образ Бильбо в мерцающей короне. Он не позволял своим фантазиям забегать настолько вперед, но после слов Кили он не мог думать ни о чём другом. За все свои годы Торин ни разу не задумывался о том, что будет править не в одиночестве. Даже будучи королём в изгнании, он сомневался, что найдется кто-то, кто сможет принять и разделить с ним бремя короны. Теперь же он не мог представить на этом месте никого, кроме Бильбо. Он видел будто наяву: два престола вместо одного, на котором восседал его дед, и короны, венчающие головы сидящих. — Я… я не знаю, — пораженный вздох Фили вырвал Торина из мечтаний о безоблачном будущем, и гном моргнул несколько раз, только сейчас понимая, что оба его племянника пристально за ним наблюдают. Только сейчас до Торина дошло. Единственный правитель Эребора, которого они знали до этого момента — Смауг. И хотя они с Дис рассказали им все об их предках и историю их рода, не было ни времени, ни необходимости учить Фили и Кили тому, кто, а, в особенности, как, правил до Трора. — Если у короля или королевы есть муж или жена, то им даруется титул консорта, и зачастую правитель по своему усмотрению определяет, какую реальную власть они имеют, — пояснил Торин. — Некоторые правят бок о бок, как равные, но большинство предпочитает править в одиночку. Это уменьшит вероятность борьбы за трон, как только место освободится. — Но Бильбо… — Мы с ним даже не обручены, — перебил Торин своего племянника, пытаясь донести до Кили и Фили эту простую истину. Как впрочем, и до своего сердца. — И он всё ещё может отказать мне в конце ухаживаний. Кили поморщился, а в его глазах застыло отчаяние. — Нет. Он не сделает этого, если ты сделаешь всё правильно. Ты просто… Ты должен доказать ему, что здесь у него намного больше причин, чтобы остаться, а не вернуться обратно в Шир. — Это не так просто, как звучит, Кили. — Да, — подтвердил Фили со своей стороны, не отрывая взгляда от дяди, — ты прав. Может быть, это и будет нелегко, особенно с таким Эребором за плечами, но тебе точно не помогут подобные дурные мысли. Торин уставился на жидкую подливку на дне миски, зная, что уже слишком поздно, чтобы последовать совету Фили. Их отношения с Бильбо были сплошным обманом: один слой лжи и неуверенности ложился на второй, и вот они уже сами не знают, где заканчивается ложь, а где начинается правда, при этом пытаясь что-то объяснять собственной семье и друзьям. — Ты хоть знаешь, в чём состоят ухаживания у хоббитов? — спросил Кили с искренним любопытством в голосе. — Бесполезно пытаться очаровать Бильбо методами гномов, если он и понятия не будет иметь, что ты делаешь. — Кроме того, он должен знать, чего другие ожидают от него, — озабоченно добавил Фили. — Все те правила и маленькие нюансы, что мы можем, а чего не можем делать. Все то, чему нас учили с колыбели. Бильбо ведь ничего из этого не знает. Торин отложил свою миску в сторону, когда значение слов Фили дошло до него. Возможно, его племянники и не воспитывались при королевском дворе, но они знали, чего от них ожидают другие гномы. Да, сейчас их было слишком мало, и Эребор, как ни посмотри, не напоминал сильное и независимое королевство, но все до единого из подгорного народа будут требовать, чтобы Торин вёл себя как король. Те же самые требования будут предъявляться к любому, кого Король-под-Горой назовет своим избранником. Торин откинул меха в сторону и резким движением перекинул ноги через край кровати, мысленно, в не очень хорошем свете, вспоминая орков и их кривые клинки. Нога запульсировала от боли, как только его ступни коснулись пола, и он прижал руку к стене, чтобы не упасть. Его тело всё ещё нуждалось в отдыхе, но Торин только сморщился от этой мысли и похромал в сторону двери. — Куда ты? — встревоженно спросил Кили, пытаясь преградить Торину дорогу. — Дядя… Торин распахнул двери, оставшись равнодушным к вопросам племянников. Оина не было видно. Возможно, это и к лучшему, так как старый гном заставил бы Торина вернуться в кровать, не слушая никаких возражений. Из всех членов Компании присутствовали только Бофур и Ори, которые склонились над исписанными бумагами и что-то оживленно обсуждали. Двое стражников по обе стороны от двери напряглись, как только Торин вышел из комнаты. Должно быть, Двалин куда-то ушёл, и Торин, сколько бы не пытался, так и не смог вспомнить имена воинов, которых он оставил охранять королевские покои. Похоже, они пытались набраться смелости, чтобы сказать Его Величеству о том, что нужно вернуться в постель, но одного брошенного в их сторону взгляда хватило, чтобы они перестали даже думать о таких глупостях. Торин напрягся и с огромным усилием зашагал в сторону стола, за которым работали Бофур и Ори. — Оин сдерёт с тебя шкуру живьём и прибьёт ее над камином, — сказал Бофур, не отрывая взгляда от каракуль на бумаге, когда Торин наконец приблизился и со вздохом облегчения уселся на грубо сколоченную скамью. Ему казалось, что за всё время их путешествия через Средиземье он так не уставал, как за тот короткий промежуток от двери до стола, где сидели друзья. — Мне нужно поговорить с Бильбо, — ответил Торин, одновременно благодаря Ори — благослови Махал этого молодого гнома — за кувшин с холодной водой. — И это не может подождать. — Уже соскучился? Торин устало вздохнул, из-за чего на лице Бофура появилась яркая лисья улыбка. — Я переживаю за него, — поправил друга король. — Бильбо ничего не знает о правилах и законах, которые приняты среди гномов. Если бы он был здесь гостем, то это не имело бы большого значения, но, как мой… мой избранник, он будет всё время находиться под пристальным вниманием окружающих. Он ничего не знает о нашей культуре, а я даже не подумал о том, чтобы всё ему рассказать и разъяснить. Бофур усмехнулся и покачал головой. — Балин уже на три шага впереди тебя. Вероятно, он сейчас с Бильбо. Лучше сделать это как можно раньше, прежде чем кто-то подвергнет сомнению его действия. — Кроме того, мы говорим о Бильбо, — застенчиво добавил Ори со своей стороны. — Для него это может быть не так сложно, как мы думаем. Торин вздохнул, не понимая, откуда у молодых гномов берётся столько оптимизма. Он должен был выполнить свой долг перед Бильбо, думая в первую очередь о подводных камнях, с которыми тот может столкнуться. Вместо этого он вёл себя как влюбленный дурак, не видя ничего дальше собственного носа. Король передёрнул плечами, раздражённый собственным бессилием. У него не было выбора. Небольшая прогулка по комнате исцеления оказалась достаточно сложной для тела гнома, что уж говорить о расстоянии до сокровищницы. Он никогда бы не смог добраться до Бильбо, не упав при этом в обморок. Такого проявления слабости на глазах посторонних Торин не мог себе позволить. — Тогда я подожду его здесь. Ни Бофур, ни Ори не пытались отговорить его, прекрасно зная, что их слова попросту проигнорируют. Вместо этого они обменялись понимающими взглядами и устало вздохнули, снова сосредотачиваясь на бумагах, занимавших весь стол. Торин окинул взглядом комнату. Незнакомая ему женщина склонилась над раненым гномом, которого от лихорадки бросало из одной стороны кровати в другую. Она крепко держала его за руку и что-то тихо шептала, и каждый раз, когда гному удавалось исторгнуть из себя внятный ответ — на её лице расцветала улыбка. В нескольких кроватях от них полусидел молодой гном с потрёпанной книгой в руках. Его всеобщий был немного ломаным, и в нём то и дело проскальзывали тяжёлые звуки кхуздула, но он с упорством продолжал читать малограмотным людям вокруг себя, которые были благодарны за отвлечение. Торин чуть заметно улыбнулся и вздохнул полной грудью. Дружба, казалось, уже пустила свои корни в этих залах, и, если повезёт, то же произойдёт со всем Эребором. Они не могли стереть прошлого между своими народами, но в их руках была сила, которая могла создать новое будущее. Торин перевёл взгляд на бумаги, аккуратными покренившимися стопками разбросанными по дубовой поверхности. Компания уже не раз рассказывала ему о вещах, в которых они нуждались в первую очередь, опуская при этом другие, менее необходимые предметы; гном потянулся за парочкой исписанных листков, пытаясь занять чем-то время ожидания и отвлечься от боли. На первом листе оказался список с подробным перечнем количества доспехов, оружия, плащей и одежды. Воины Даина не нуждались ни в чём из этого, Дори смог наскрести что-то для Компании, а вот у людей дела обстояли весьма печально. Большая часть одежды гномов была слишком широкой для детей и слишком короткой для взрослых мужчин и женщин. Дори уже перерыл всё, что только мог, чтобы найти верхнюю одежду для охотников. На втором листе присутствовало детальное описание количества оставшихся дров и жира с отметкой о торфяниках возле горы. Древесина и уголь грели Эребор в прошлом, но дракон полностью сжег все запасы дров в горе, а угольные шахты были слишком глубоки, чтобы гномы смогли сейчас без опаски спуститься в них. В прошлом жир в основном поступал из Железных холмов, но приближающаяся зима полностью перекроет дороги, и до весны к Эребору не сможет подобраться ни один торговый караван. Торф — хорошая альтернатива, но его было слишком мало, чтобы в полной мере прогреть холодный камень горы, не говоря уже о кузницах. Наконец Торин нашёл скудный список еды, написанный чересчур аккуратным почерком Балина, с чужими приписками внизу листа. Если они продолжат питаться так же, как и сейчас, и ничего не случится с припасами, то еды им хватит приблизительно на месяц. — Всё плохо, Торин, с какой стороны ни посмотри, — Бофур внимательно следил за Торином без малейшей улыбки на лице, — но у нас есть некоторые идеи. Бомбур не брал в расчёт охотников, когда составлял списки. Свежее мясо поможет нам выиграть время. — С горючим ещё сложнее, — добавил Ори. — Мы послали гномов наружу, и они, несмотря на бурю, копают торф, чтобы мы смогли его просушить. Мы делаем всё возможное, чтобы уменьшить количество свечей и жира, которые мы используем для освещения коридоров, но… нам просто… — молодой гном устало пожал плечами. — Нас просто не хватает для всего этого, Торин. У нас слишком мало ресурсов. Гном кивнул. Он знал, что так будет. В идеале они смогли бы подготовить это место к зиме, если бы у них за спиной была армия вместе с телегами, гружёными всем необходимым для выживания. Торговцы прибыли бы к порогам Эребора, готовые обменять свои товары на золото, от которого ломилась сокровищница. Вместо этого им приходилось подсчитывать каждую крошку хлеба. — Мне стыдно за свои слова, но жаль, что дракон упал в озеро, — пробормотал Ори. — Я бы в жизни не стал есть его мясо, но у нас появилось бы огромное количество жира для ламп. — Один Махал знает, что за беду мы бы принесли в гору вместе с частью змея, — проворчал Торин. — Что насчёт подземного перехода в Дейл? Он уцелел? Бофур медленно покачал головой. — Заблокирован. Но мы сможем расчистить путь. — Сделай это, — Торин перевёл взгляд на приоткрытые ставни под самым потолком, сквозь которые проступала бледная полоска дневного света. — Дейл хранил товары в подземных пещерах. Стоит посмотреть — возможно, что-то уцелело. И убедись в том, что эта информация дойдет до Барда. Потомки Дейла имеют полное право на всё, что лежит под руинами города. — У нас будет его разрешение, — пообещал Бофур. — Он не может отказать, когда всё, что там есть, может помочь как нам, так и его народу. — Этого будет достаточно? — спросил Ори дрожащим голосом. — Мы… мы справимся? Торин встретился взглядом с молодым гномом и почувствовал, как едкая жалость, которую он давным-давно вытравил из собственных костей, разливается где-то глубоко внутри него. Он не мог винить Ори в сомнениях и неуверенности. Члены Компании лучше всех знали ужас нынешней ситуации. Это напомнило Торину о первых годах скитаний после падения Эребора. Каждый новый день был полем битвы для его народа, который пытался выжить и перестать принимать преждевременную смерть одного из них, как нечто вполне естественное. Другие полагались на него. Люди с измождёнными лицами, большинство из которых в жизни не держали в своих руках оружие до Битвы Пяти Воинств. Их хрупкие фигуры терялись на фоне гномов в сияющих доспехах и эльфийки по имени Тауриэль, у которой не осталось места, которое она могла бы назвать домом, а Торин мог предложить ей взамен лишь полуразрушенную гору и скудную пищу. И, конечно же, оставался Бильбо. Единственный хоббит на много миль вокруг, вдали от всего, что он знал и любил. И всё же, несмотря на отчаяние, которым был пропитан каждый дюйм горы, Торин верил в смелость и самоотверженность каждого, кто сейчас находился в Эреборе. Они объединились, чтобы сообща противостоять миру, который бросал им вызов. Они объединились, ведомые общим желанием — превратить груду камней в место, которое смогут назвать домом. Никто из людей или гномов не сдастся без боя, тем более их король. — Этого будет достаточно, — тихо ответил Торин, не отрывая взгляда от Ори, — а если нет, то мы не остановимся, пока гора не будет полностью обеспечена всем необходимым. Мы не допустим, чтобы в этих стенах рос голод, а холод сковал камень под нашими ногами. Торин поморщился от боли, потянувшись за новым листком с информацией о состоянии горы. Борьба, с которой они столкнулись, не могла быть выиграна луком или мечом. Это была битва, в которой разуму и смелости противостояла жестокая стихия природы. И Торин намеревался выйти из неё победителем.***