Карпатец

Остаток дня пролетел быстрее, чем хотелось бы Гермионе. Они с Драко встретились с остальными за обедом, прежде чем Гермиона провела день, идя за Чарли, пока он проверял всех валлийских зелёных, а она предприняла последнюю попытку собрать больше информации о нападениях драконов. Когда он спросил, как прошло ее утро, она не упомянула Норберту или других норвежских риджбеков. — Просто понравилось гулять по территории. Чарли не совал нос в чужие дела. Гермиона не предложила. Она сомневалась, что Чарли одобрил бы решение Драко взять ее с собой, и ей казалось несправедливым бросать Драко под автобус с Рыцарями после того, как он потратил время, чтобы научить ее заклинанию. Драко мог считать это ее благодарностью. И после всех секретов, которые Чарли скрывал от нее о своей жизни в святилище, Гермиона не чувствовала вины, храня этот несущественный. Нет смысла разжигать потенциальный спор, когда она все равно уезжает через несколько часов. Как и планировала Джулия, они отправились в Верделл на ужин вместо того, чтобы присоединиться к остальным хранителям в столовой. Местный волшебный городок находился недалеко, но из-за того, что чары святилища запрещали кому-либо аппарировать внутрь или наружу, им пришлось аппарировать к краю защитного купола, прежде чем открыть временный пролом в чарах, а затем аппарировать оставшуюся часть пути в Верделл. Тот же пышный зеленый пейзаж, который окружал святилище, окружал и Верделл. Пока они шли по тропинке, Гермиона чувствовала себя так, словно она была в лесном хвойнике Хогсмида. Ведьмы и волшебники всех возрастов текли по улице, входя и выходя из различных магазинов, выстроившихся вдоль главной артерии. Там была аптека, магазин мантий, несколько пабов и ресторанов, а также магазин, где продавались исключительно изделия из кожи дракона. Гермионе очень хотелось осмотреть книжный магазин, но Чарли оттащил ее обратно к группе, прежде чем она смогла ускользнуть. Их пункт назначения находился на дальнем конце города: гостиница, где Гермиона изначально планировала остановиться. Потертая вывеска с изображением огнедышащего дракона обозначала вход в Деннфайр. Как и в Дырявом котле, на первом этаже располагались бар, столовая и несколько частных гостиных. Заколдованные инструменты, парящие в углу потолка, играли фоновую музыку, пока толпа посетителей ела и выпивала. За исключением того факта, что Джулия была тише обычного, ужин прошел как обычно. Они смеялись, ели и обменивались свежими теориями. Нового было не так уж много — несмотря на то, как усердно Гермиона пыталась разузнать что-нибудь, хоть что-нибудь ценное перед отъездом. Одного дня оказалось недостаточно. Когда пробило половину девятого, Маркус и Аурел собрались уходить, чтобы помочь Дору с ночным патрулем, и она поняла, что время пришло, как бы грустно это ни было. Гермиона встала рядом с уходящими волшебниками. — Я должна вернуться с ними, — сказала она, к большому своему разочарованию. — Мой портключ будет активирован в десять, и я не хочу заставлять остальных уходить раньше. — Ерунда. — Чарли жестом пригласил ее сесть. — Так много времени в мои выходные ушло на атаки драконов. И я не собираюсь терять свой последний час общения с тобой! Она тоже не хотела терять свой последний час с Чарли, но все же, Гермионе надо было вернуться. Если бы она не собирала вещи в такой спешке, из-за того, что решила пролистать книги и попытаться в последний раз найти что-нибудь ценное, чтобы рассказать Драко о нападениях, Гермиона догадалась бы захватить свою расшитую бисером сумку, чтобы ей не пришлось возвращаться в убежище. Но было слишком поздно исправлять эту ошибку. Чарли не выглядел так, будто собирался принять отказ в качестве ответа, но другой голос за столом прервал ее размышления. — Займи свое место, Грейнджер. Не все должно сводиться к пятнадцатиминутным мысленным дебатам. Драко приподнял бровь, согнув руки и поставив локти на стол. Ее живот скрутило под его пристальным взглядом, как будто он бросал вызов — дерзил — Гермионе, не портить настроение. И она никогда не умела отклонять вызов. Вопреки здравому смыслу, Гермиона изменила своему решению. — Я могу остаться на один бокал. Но потом мне действительно нужно идти. В любом случае, она не хотела проводить последний час своих выходных одна в хижине. Ее прощание с Маркусом и Аурелом было коротким, оба заверили Гермиону, что ей будут рады, вернись она в убежище, когда захочет. В ответ она заверила их, что непременно вернется — и никаких жалоб от тех, кто мог слышать, даже от Драко. Маркус и Аурел ушли, а Гермиона вернулась на свое место. Чарли помахал ближайшей официантке, но вскоре в его глазах мелькнул огонек, который отвлек его внимание от чего-то другого. — Эй, эй! — Сказал Чарли со своей фирменной широкой кривой ухмылкой. — Марджори сегодня работает в баре. Джулия и Драко оба повернулись туда, куда смотрел Чарли, и Гермиона быстро последовала за ними. За стойкой стояла почтенная женщина с седыми волосами, собранными в тугой пучок под банданой, выполненной в виде повязки на голове. Она эффективно перемещалась между посетителями, выслушивая заказ одного посетителя и одновременно наливая напиток другому. Чарли порылся в карманах и оставил на столе крупную сумму румынской волшебной валюты. — Пошли. Выпьем в баре. В конце стойки было четыре свободных места, все из которых вскоре заняли Чарли, Джулия, Драко и Гермиона. Когда Марджори заметила их, ее лицо просияло, и она немедленно стала обслуживать их. — Я все гадала, когда ты вернешься сюда, — весело сказала Марджори, почти полностью обращаясь к Чарли. Она вытащила кухонное полотенце, свисавшее из кармана фартука, и шлепнула им по столешнице. — Я уже начал думать, что вы все бросили Деннфайр ради Падающей звезды. — Этого никогда не могло случиться, — ответил Чарли Бриджи. — Ты знаешь, что ты моя девушка номер один. — Гм. Джулия хлопнула Чарли по плечу. — Хорошо, — согласился Чарли с ослепительной, как всегда, улыбкой. — Думаешь, ты могла бы стать моей девушкой номер два, Мардж? Каждый из них заказал по напитку, и когда Марджори вернулась с четырьмя наполненными стаканами, Чарли начал рыться в своей сумке. — Убери эти монеты, дорогой, — сказала Марджори. — Ты знаешь, что твои деньги мне ни к чему. — Но Мардж— — О, прекрати, Чарли, — взмолилась старшая ведьма. Стаканы со звоном упали на стойку. — Я знаю, как тяжело вам троим работать в святилище за такую малость. Это меньшее, что я могу сделать для тебя и твоих друзей. Чарли начала протестовать, но неодобрительно поднятая бровь Марджори показала, что ее не переубедишь. В чем-то она слишком напоминала Гермионе Молли. — Спасибо, — в конце концов согласился Чарли, и каждый из них взял свой бокал. Марджори одобрительно просияла. — Теперь вы никуда не уходите, — проинструктировала она, указывая пальцем на Чарли и Джулию. — Позвольте мне подняться наверх и позвать Тавиана. Он будет рад видеть вас двоих. Ведьма подняла откидную часть стойки и скрылась из виду. Вопрос вертелся на кончике языка Гермионы, когда Джулия автоматически ответила на него за нее. — Марджори — владелица Деннфайра. Тавиан, ее муж, был старшим хранителем драконов до того, как ушел на пенсию, и Дору занял его место около шести лет назад, — начала объяснять она, заканчивая свою предыдущую полосу молчания. — Он все еще был старшим хранителем драконов, когда я присоединилась к святилищу, но ушел всего несколько месяцев спустя. — По уважительной причине, — ответил Драко, нахмурившись. Чарли нахмурился. — Никого из вас там не было. — Он сделал два глотка эля и поставил его на стойку. — Было много споров вокруг решения Тавиана разрешить использовать наших драконов в Турнире Трех волшебников, ссылаясь на то, что это вызывало ненужную провокацию четырех дракониц, пока они гнездились. — Все ради зрелища, — сказал Драко с легкой усмешкой. — Возможно, в то время мне это нравилось, но это было до того, как я понял, какое давление это оказывало на драконов. — Тавиан, Дору и множество других, включая меня, были там, чтобы наблюдать, — защищался Чарли. — Из того, что я слышал от Перси, первоначальный план состоял в том, чтобы Чемпионы Трех Волшебников захватили настоящие яйца матерей драконов и использовали всех венгерских Рогохвостов, так что Тавиан согласился на самом деле на компромисс. Не говоря уже о том, что министерство Румынии угрожало лишить убежище финансирования, если он не согласится. Усмешка Драко стала еще шире. — Как будто румынское министерство хоть когда нибудь даст нам выбор. Спор был прерван, когда дородный волшебник с хлопково-белыми волосами спустился вниз вместе с Марджори. Глубокий шрам тянулся по всей его правой щеке от уха до кончика подбородка. Он выглядел усталым, но все следы этого исчезли, как только он увидел Чарли. Два волшебника крепко обнялись, после чего Тавиан тоже обнял Джулию. Драко стоял отдельно от остальных, но коротко кивнул в знак признательности. — Прошло слишком много времени, — начал Тавиан, усаживаясь на барный стул, который освободил Драко. — Как там драконы? Кимис не доставляет тебе слишком много проблем, не так ли? Мрачное выражение появилось на лице Чарли. — На самом деле, сейчас дела идут не очень хорошо. Последние пару недель — Драко громко кашлянул, и все головы повернулись в его сторону. Черты его лица были безразличны, хотя взгляд, брошенный на Чарли, был резким. — Просто… некоторые драконы чувствуют себя немного не в своей тарелке, — закончил Чарли вместо этого. — Еще даже не октябрь. Думаешь, это первые случаи Драконьего гриппа? — Э-э… возможно. Все, что упоминало о нападениях драконов, быстро прошло, и Чарли вскоре погрузилась в свой разговор с Тавианом, казалось, напрочь забыв о его настрое провести остаток визита Гермионе с ней. Первые несколько минут она слушала, кивая, пока они обсуждали разных драконов, с которыми Тавиану приходилось работать, и как проходило обучение Чарли для команды лидеров, но вскоре стало ясно, что они не будут менять темы в ближайшее время — или заметят, если ее там не будет. Видя, что Драко уже оставил разговор, чтобы сесть в одиночестве за стол, Гермиона отошла от Чарли, Джулии и Тавиана, в то время как новая волна разочарования захлестнула ее. Она отодвинула сиденье напротив него и устроилась на него, хмыкнув. — Не принимай это на свой счёт, — сказал Драко, прежде чем отхлебнуть огневиски. — Ты же знаешь Чарли. Он обожает всех и легко отвлекается, особенно когда упоминаются драконы. Гермиона надулась. — Тогда я могла бы с таким же успехом вернуться к Маркусу и Аурелу. — Моя компания настолько плоха? Беззаботный смех сменился мимолетной усмешкой. — Каким бы очаровательным ты себя ни считал, я приехала в Румынию не для того, чтобы провести с тобой выходные, — сказала она, прежде чем смириться с ощущением незначительного поражения. — Когда Чарли пригласил меня навещать его в любое время, я подумал, что это означает, что мы с ним сможем… Я не знаю, на самом деле быть вместе, за исключением того, что я просто сопровождаю его, пока он работает. Она опустила взгляд на свой палец, постукивающий по бокалу со сливочным пивом, только для того, чтобы снова поднять глаза и встретить недоверчивый взгляд Драко. — Мерлин, Грейнджер. Я знаю, что он не рассказал тебе о Джулии, но, пожалуйста, не говори мне, что ты думал, что вы с Чарли собирались— — Годрик, нет! — Простой намек вызвал дрожь отвращения в каждой клеточке ее тела. — Он мне как старший брат. Жар прилил к ее щекам — факт, который, похоже, не остался незамеченным. — Моя ошибка, — сказал Драко, и ухмылка тронула его губы. — Значит, одной попытки с Уизли тебе достаточно? Она фыркнула. — Я давно превысила свою норму по свиданиям с рыжеволосыми. Одного было достаточно. — Рад слышать, что Золотая принцесса Гриффиндора все еще в здравом уме, — заметил Драко, и ухмылка превратилась в настоящую улыбку. Он отставил свой огневиски и наклонился вперед. — Но если это так, то почему ты приехала? — спросил он, и неподдельная интрига осветила его черты. — И не пытайся отмахнуться от вопроса. Ты ничего не делаешь «просто потому, что». У тебя есть причина. Воспоминания о прошлой неделе пронеслись в ее памяти, как шквал стрел, пронзающих ее тонкую, как бумага, психику. Легкомыслие, которое она чувствовала всего несколько мгновений назад, рассыпалось в прах, когда она попыталась не думать о душных четырех стенах, в которых она окажется запертой чуть более чем через двенадцать часов. Ее внимание вернулось к почти не тронутому сливочному пиву, она царапала ногтем кружку, раздумывая, как ответить. Конечно, она и Драко каким-то образом, в какой-то момент, казалось, достигли точки искренней вежливости, но как далеко это простиралось на самом деле? — Это как-то связано с тем, почему ты выглядела такой усталой в пятницу? Нотка беспокойства в его вопросе заставила ее сосредоточиться на другом. — Прости? — Пятница, — на этот раз более четко сказал Драко. — Ради основателей, Грейнджер. В мешках у тебя под глазами могло бы поместиться столько еды, что хватило бы на дюжину драконов. Краска смущения прилила к ее щекам. Хотя она и заметила усталость на своем собственном лице, она вряд ли ожидала, что Драко это заметил, не говоря уже о том, чтобы беспокоиться. — Подумать только, мы почти продержались все выходные без твоих грубых замечаний по поводу моего внешнего вида. Она хотела, чтобы это прозвучало поддразнивающе, но плечи Драко напряглись. — Грейнджер, я не — это не было намеренно грубо, — сказал он, как будто нервничая, что она действительно обиделась. Его лицо стало серьезным. — Я просто, к сожалению, знаком с тем, как выглядит непосильное истощение, после того как каждое утро на шестом курсе встречлся со своим отражением. На несколько ошарашенных секунд между ними не было ничего, кроме шума окружающей болтовни и фоновой музыки. Гермиона уставилась на него, приоткрыв губы, прерывисто дыша. Фрагменты из их прошлого всплывали в отдельные, редкие моменты в течение выходных, но ничего подобного. Ничего, что действительно упоминало бы войну, даже косвенно. Но шестой курс. Его задача. Клятва, которую он дал прошлым летом… — Теперь ты выглядишь лучше. Шанс настаивать на большем ускользнул с последним высказыванием Драко. — Я имею в виду, ты хорошо отдохнула. Больше похожа на себя обычную. Или, по крайней мере, на ту Грейнджер, которую я знал. Она почувствовала, что снова краснеет. По правде говоря, она почувствовала себя больше самой собой. Даже если она не нашла ничего убедительного о нападениях драконов, было воодушевляюще снова обрести эту цель — какой бы недолгой она ни была. Тяжесть котла, наполненного камнями, опустилась в желудок Гермионы, надвигающееся возвращение к монотонной рутине Министерства снова нависло над головой. — Мне нужно было уехать из Лондона, — призналась она, не уверенная, зачем она утруждает себя рассказом ему. Но ей нужны были слова. Чтобы кто-нибудь их услышал. Слушать. И может быть, только может быть, понять, как эмоции гноились и переплетались внутри нее, как дьявольские силки, без малейшего признака света на горизонте. — Потому что? Она уставилась на пену, плавающую в ее сливочном пиве, не в силах встретиться с его пристальным серым взглядом. — Работа стоит на месте. Как будто я ничего не могу сделать правильно. — Мне трудно в это поверить. — Поверь мне, — сказала она со смиренным видом. — Если бы руководитель твоего подразделения отклонил восемнадцать предложений за один год, ты бы тоже чувствовал себя неудачником. Напоминание о том, чего маленькая Гермиона с нетерпением ждала в подразделении «звери», царапнуло ее сердце. План трудоустройства тролля, предпринятый на прошлой неделе, все еще представлял собой рассыпавшуюся кучу в мусорном ведре ее офиса. И это было даже не самое худшее. — Больше похоже на то, что они не ценят твои усилия, — прямо заявил Драко. — В тебе много достоинств, Грейнджер, и ни одна живая душа не сочтет тебя неудачницей. Ни единой живой души. Включая его? С одним простым чувством мрачное облако уныния начало рассеиваться. — Возможно, это самая приятная вещь, которую ты когда-либо мне говорил. Гермиона оторвала взгляд от своего стакана только для того, чтобы заметить улыбку, растянувшую уголки губ Драко. — У меня бывают свои моменты. Довольно скоро Гермиона с удивлением обнаружила, что улыбается ему в ответ. У него действительно были свои моменты. И, вероятно, гораздо больше, чем просто несколько мимолетных «моментов», если они с Чарли были так близки. Хотя Чарли ладил почти со всеми, он считал Драко Малфоя своим ближайшим другом в святилище. Человек, который с первого взгляда отверг Рона из-за его рыжих волос и поношенной мантии. Человек, чей отец подрался с Артуром после того, как Люциус сделал ехидное замечание о родителях Гермионы. Человек, который делал о ней еще худшие замечания. Ее улыбка исчезла, когда к ней вернулось вчерашнее чувство. Под столом Гермиона сцепила руки на коленях. Они достаточно долго избегали этой темы. — Я знаю, ты сказал, что не хочешь обсуждать войну, — предупредила она, — но я не могу вернуться в Англию, не зная, если ты… Ну, если ты все еще— — Если я все еще считаю тебя не такой? — Да. Внезапно в Денфайре стало слишком жарко. Словно мурашки тревожного предвкушения пробежали по ее венам и угрожали сжечь ее изнутри. Другие посетители вокруг них чувствовали себя отстраненными, Гермиона ни на чем и ни на ком не сосредотачивалась, кроме волшебника прямо перед ней. Тот, кого она знала почти всю свою жизнь, все же чувствовал себя кем-то совершенно другим. — Ты умная ведьма, — сказал он низким и взвешенным голосом. — Я надеялся, что мои действия будут говорить сами за себя. — Так и есть, — сказала она, сжав грудь. — Но мне также нравятся факты и подтверждения. Узел за ее грудной клеткой расслабился в ту секунду, когда она встретила мягкий, умоляющий взгляд. — Грейнджер. — Ее имя было нежной просьбой. — Я перестал видеть тебя такой еще до окончания войны. Искренность сияла в его взгляде, и Гермиона не сомневалась, что он говорил правду. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз он говорил ей что-то жестокое. Это было не на их последнем курсе. Даже во время битвы в выручайте комнате. Ни в его доме. Когда Беллатрикс пытала ее. Ее предплечье с вырезанным на коже злым словом инстинктивно дернулось. Хотя она овладела чарами, чтобы скрыть его, шрам всегда был у нее в голове. Драко, похоже, тоже не забыл об этом. Его взгляд следил за каждым ее движением, беспокойство становилось все более очевидным. — Вот почему я не люблю вспоминать войну, — запинаясь, произнес он. — Слишком много плохих воспоминаний. Гермиона теребила край своего платья с длинным рукавом. — Но мы не можем просто забыть, что это произошло. — Почему бы и нет? — Потому что нам нужно извлечь из этого урок. — Я уже понял, — прямо заявил Драко. — Я был неправ. — Тогда почему ты счел необходимым сбежать из Британии? Ее слова прозвучали резче, чем предполагалось, но она не изменила вопрос. Драко допил огневиски одним глотком, прежде чем пустой стакан со стуком упал на стол. — Только потому, что мое мнение о тебе изменилось, не означает, что мнение кого-либо изменилось обо мне, — невозмутимо заявил он. — Некоторые мнения закрепились, особенно в отношении людей, от которых мы отказались как от безнадежных случаев. Мой жизненный путь всегда был предначертан для меня — даже после войны. Единственный способ стать свободным — это уехать. Гермиона открыла рот, чтобы возразить, но ее поразило кое-что еще. Хотя Гермиона была совершенно другой, она приехала в Румынию по похожей причине. Она бежала от своих проблем. — Ты не можешь убегать вечно, — это все, что она сказала в конце. — Возможно, и нет, — заключил он. — Но я нашел здесь свое место. И я не вижу причин это менять. Его взгляд переместился куда-то позади нее, и Гермиона оглянулась через плечо туда, где Чарли и Джулия все еще болтали с Тавианом. Чем больше Гермиона думала об этом, тем больше приходила к выводу, что Драко действительно мало что мог сделать в Англии. Его отец был в Азкабане, а мать, по слухам, переехала в их семейное поместье во Франции. Крэбб был давно мертв, а Гойл никогда не казался чем-то большим, чем безмозглым приспешником. В течение нескольких послевоенных месяцев, когда Драко посещал Хогвартс, Гермиона не могла припомнить, чтобы он проводил много времени с кем-либо, кроме Дафны — отсюда и то, почему Гермиона обратилась к ней за ответами после того, как он не вернулся на их последний семестр. Все, что сказала Дафна, это то, что он получил специальное разрешение от Визенгамота на досрочную сдачу экзаменов. Даже после того, как они с Дафной стали партнерами по зельеварению и, в конечном итоге, друзьями, они никогда больше не говорили о нем. Здесь, в Румынии, Драко начал все сначала. С людьми, которые приняли его. Неудивительно, что он не хотел уходить. Она тоже не хотела. Часы над камином пробили девять. Драко хлопнул себя ладонями по бедрам и встал. — Хватит меланхолии, — заявил он, вся тоска, которая была мгновением ранее, уже испарилась. — Я возьму еще выпить. Когда я вернусь, мы проведем последние полчаса, разговаривая буквально о чем угодно другом. Понятно? На ее лице снова появилась улыбка. — Понятно. К тому времени, как Драко вернулся с очередной порцией огневиски, Гермиона наколдовала на их стол маггловскую шахматную доску. — Так это твой план сменить тему? — спросил он, садясь на свое место. Он взял одну из ладей, явно смущенный. — Они не двигаются. — Так и не должны, — сказала Гермиона, расставляя пешки в ряд. — Магловские шахматы на столетия предшествуют шахматам волшебников и гораздо менее варварские. — Магглы изобрели шахматы? — Как удобно, что чистокровные забывают воздавать должное магловским изобретателям, когда это то, что им нравится, — заметила Гермиона, лишь слегка насмешливо. — Так что ты скажешь? Блестящий поединок? Она взяла по пешке каждого цвета и спрятала их за спину, но Драко махнул рукой. — Ты ходишь белыми. Таким образом, у тебя не будет оправданий, когда я выиграю.

…

— Все, что у тебя осталось, это несколько пешек, ладья и конь! — С момента быстрой победы Гермионы прошло пять минут, а шок Драко все еще не прошел. — Не могу поверить, что тебе это удалось. Гермиона сияла. — Твое малфоевское высокомерие ослепило тебя. — Я был в шаге от победы. — Один ход слишком мало. Драко покачал головой, но в уголках его рта все еще играло веселье. — В следующий раз, когда ты будешь здесь, я требую матча-реванш. Удовлетворение затопило ее грудь. Все это чтение известных шахматных ходов в попытке победить Рона наконец-то принесло свои плоды. Но она не стала упоминать Драко, что было что-то, в чем Рон был лучше его. Она приберегла бы это для будущего визита. Было странно признавать, но часть ее на самом деле скучала по Драко. Несмотря на то, что начало у них было трудным, вторая половина выходных с ним была довольно приятной. Она больше не задавалась вопросом, как они с Чарли стали друзьями. Возможно, если бы она осталась подольше, у них с Драко тоже могло бы сложиться что-то похожее на дружбу. Часы показывали без двадцати десять: ей почти пора возвращаться в Англию. Чарли и Джулия все еще были погружены в разговор с Марджори, Тавиана больше не было видно. Когда Гермиона прервала их и сказала Чарли, что ей нужно уйти, он вытаращил глаза. — Мерлин, Гермиона! Ты должна была что-нибудь сказать, — воскликнул Чарли. — Я не осознавал, как долго мы разговаривали. — Все в порядке, Чарли, — сказала она. — Честно. — Я просто не могу поверить, что выходные пролетели так быстро, — сказал он, слегка покачав головой. — Есть шанс, что я смогу убедить тебя остаться на всю неделю? Тебе даже не приходилось испытывать ключевой опыт санктуария — есть ужин вилкой с одним зубцом. Гермиона хихикнула. — Я смогу это пережить. Чарли начал вставать, в то время как Джулия потянулась за своим плащом на ближайшем крючке, но Гермиона остановила их. — Не беспокойтесь о том, чтобы аппарировать со мной в святилище, — сказала она им. — В любом случае, это займет всего несколько минут. Наслаждайтесь временем, проведенным с Марджори. — Но тебе понадобится кто-то, чтобы открыть чары, — запротестовал Чарли. Драко подошел ближе. — Я неспособен? Судя по ряби удивления, промелькнувшей на лице Чарли, казалось, что он забыл о Драко. Его взгляд метнулся к Гермионе, затем к Драко, затем снова к Гермионе. — Ты не против пойти с ним? — Есть причина, по которой я не должна? — Конечно, нет. — Довольное выражение осветило его лицо, когда что-то блеснуло в его взгляде. — Думаю, ты могла бы винить в этом мои инстинкты старшего брата. Чарли заключил Гермиону в крепкие объятия, пока они прощались. Он взял с нее обещание снова навестить его в ближайшее время, на что она согласилась только в том случае, если он также пообещает привести Джулию на следующее собрание Уизли — самое позднее на Рождество. Обратный путь в убежище был легким, и вскоре Гермиона вернулась в хижину, проверяя комнату, чтобы убедиться, что она ничего не забыла. Ржавая лейка стояла на столе, через несколько минут после активации. Драко прислонился к дверному косяку, наблюдая за Гермионой, которая во второй раз проверяла под кроватью. — Знаешь, Чарли прав. Она поднялась с пола. — Прав в чем? — Ты должна остаться. Ее способность сосредоточиться на своей первоначальной задаче лопнула, как надутый воздушный шарик. Конечно, она пропустила поддразнивание в его тоне или подтекст к какой-то шутке, но по выжидательному выражению лица, обращенному исключительно к ней, она знала, что это не так. — Я не могу, — сказала она, прежде чем позволила себе даже обдумать эту идею. — Утром у меня работа. Драко оттолкнулся от дверного косяка и шагнул вперед. — Судя по тому, что ты мне рассказала, это не похоже на то, к чему стоит возвращаться. Он остановился в нескольких футах от нее; лейка осталась на периферии. Ее туманные мысли усилились. — Но это моя работа. — Работа не должна лишать тебя радости. Слова запинались, чтобы сказать что-нибудь в ответ, опровергнуть то, что он говорил. Конечно, она должна была вернуться, независимо от того, что она чувствовала. Это была ее работа. Выбранная ею карьера. Контрактное обязательство. Министерство ожидало, что она будет там завтра утром, как и в любое другое время с понедельника по пятницу. С девяти утра до шести вечера, иногда раньше, часто позже. Слишком часто по выходным. — Скажи мне, что я неправ. Ее язык пытался сформулировать аргументы, но все они застревали у нее в горле. Его серые глаза впились в нее. — Если глава вашего подразделения недостаточно умен, чтобы признать твою ценность, не стоит ли остаться там, где твои знания действительно находят применение? Это расследование только начинается. — Завтра Дору отправляется в отдел авроров, — сказала Гермиона, как только ее слова снова подействовали, мозг быстро заработал, чтобы обдумать это логически. — Со всеми доказательствами, которые теперь есть у санктуария, Авроры завершат расследование сами. Драко фыркнул. — Ты думаешь, я поверю, что Министерство отнесется к нашему делу серьезно? Даже сейчас? — Он покачал головой. — Если предположить, что они все-таки придут, мы с тобой справимся лучше, чем любой новичок, которому они поручат наше дело. Люди, которым это действительно не безразлично. Он говорил так уверенно, что Гермионе было трудно ему не поверить. Основываясь на всем, что она слышала о румынском министерстве, она не очень-то верила в них. Хотя она и Драко… Последние два с половиной дня были спасением, в котором она отчаянно нуждалась. Но что, если этому не нужно заканчиваться? Она могла остаться. Только на неделю. Не то чтобы она хотела вернуться домой. Здесь у нее была возможность внести свой вклад в что-то. Что-то, что действительно имело значение. Прямо здесь. Прямо сейчас. О, Мерлин, она действительно думала об этом? Она не должна. Она действительно не должна. Ей пришлось вернуться к работе. Но что, если… — Я могу заключить из твоих колебаний, что ты думаешь об этом, — сказал Драко, от него исходили волны уверенности. — Возьми часть ежегодного отпуска, который ты, несомненно, накопила, потому что чувствуешь себя слишком виноватой, чтобы брать отпуск без крайней необходимости, и останься. Он сократил расстояние между ними, сделав еще один шаг вперед, и стук в груди Гермионы достиг его слуха. Она хотела стереть это самодовольное выражение с его лица. Сказать ему, что он был слишком самонадеян. Выпалить что-нибудь в ответ о том, что он на самом деле ничего не знал о ней или ее жизни. Но это было неискренне. Потому что в глубине души, или, возможно, не в глубине, она знала, что Драко прав. Мерлин срази ее. Это были три слова, которые она никогда не хотела, чтобы он услышал от нее вслух. Эмоции бушевали внутри нее, как летняя буря, в то время как ее мысли пытались найти в этом смысл. — Если бы, на всякий случай, я думала о том, чтобы остаться, — Драко усмехнулся, как только эти слова слетели с ее губ, — мы бы не хотели, чтобы кто-нибудь из хранителей и потенциальных преступников заподозрил почему. Нам нужно было бы придумать другую причину, чтобы рассказать людям, почему я все еще здесь. — Готово, — сказал он без малейшей паузы. — Ты остаешься посмотреть, как вылупляются яйца Норберты. Судя по диагностике, которую я провел сегодня утром, они должны появиться со дня на день. Его улыбка стала шире, как будто он уже убедил ее. Портключ предупреждающе загорелся. Одна минута. Гермионе пришлось признать: пребывание ради дракончиков было неплохим преимуществом. Но это не заставило логическую часть ее мозга кричать об обратном. Это было слишком поспешное решение. Возможно, если бы он спросил раньше в тот же день. Когда у нее было больше времени, чтобы взвесить свои варианты. Уведомить работу. Рассмотреть все последствия. Если Гермиона уйдет сейчас, она всегда сможет вернуться. Подача международных запросов на портключ занимает всего два-три дня. Она может вернуться до истечения недели. Гермиона потянулась за своей расшитой бисером сумочкой, но Драко опередил ее. — Грейнджер. Этот план тут же вылетел у нее из головы. Что-то в его руке заставило ее замереть. Каждая частичка ее тела воспламенилась. Сильный, большой, теплый. В точности такой, каким она запомнила его ранее в тот же день. За исключением того, что на этот раз он не отпустил. Она подняла глаза, чтобы встретиться с его умоляющим взглядом, и одно стало бесспорно очевидным. Он искренне хотел, чтобы она осталась. Лейка начала дребезжать. Просто так стало ясно еще кое-что. Она хотела остаться. Ее пульс участился. Ее дыхание участилось. Его рука все еще держала ее. — Уверен, что сможешь выдержать со мной целую неделю? Драко ухмыльнулся. — Думаю, я справлюсь. Портключ исчез, без сопровождения.