Список из десяти

悟五条 Дневник благодарности такая нудятина За что ты так со мной? 傑夏油 Терпи 😉 Так и запиши в своём дневнике благодарности Сугуру делает все, чтобы я, неблагодарный Сатору, вылечился 悟五条 Прямо-таки все? Пойдешь со мной на свидание, чтобы я вылечился?)) 傑夏油 Ну кроме этого 🤪 Хватит придуриваться, Сатору       Годзё глубоко оскорблен, но виду не подаёт: просто отправляет ржущие смайлики, стикеры, а потом они договариваются о встрече. Не о свидании.       На последней консультации с Нанами Кэнто они раскрутили из недр его подсознания, что парень, оказывается, влюблен. Причем, похоже, по самые уши. Сатору не мог в это поверить целых три дня. А потом смирился и стал вести себя как ни в чем не бывало.       Они с врачом обсудили возможные стратегии развития этих отношений: Сатору не имел об этом понятия, а Нанами знал наверняка, что чувства эти взаимны, но учитывая всю предысторию знакомства парней, им обоим придется как следует постараться, чтобы выстроить крепкие любовные взаимоотношения. Главное, чтобы оба этот факт приняли.       Оставалось загадкой: а что думает по этому поводу Сугуру?       В следующий раз парни встречаются не в кафе, а в парке. По всей вероятности, негласно решено было избежать той неловкости и того горения, что произошли между ними в кафе на День Святого Валентина. По этой причине они предпочли свежий воздух закрытому помещению, а кофе можно было взять и с собой. Тем более, в феврале уже начала цвести слива, а значит, зима на исходе, а значит, не так холодно для освежающих прогулок.       Они идут, оба грея свободные руки в карманах своих курток. Внезапно Сатору подходит ближе и пинает его плечом. По-детски и совершенно без какого-либо злого умысла. Просто, чтобы привлечь внимание.              – Ты чего? – хмурится на это ребячество Сугуру.       – Да просто, – улыбается игриво Годзё. Гэто качает головой.       – Детский сад.       – Не-а, – ухмыляется беловолосый, – детский сад был бы, если бы я решил прокатиться во-о-он на той карусели.       – Ты что, маленький? – обреченно спрашивает друг, заранее зная ответ. – Послушай, Сатору…       Слушать тот явно не желает, и будет делать то, что ему взбрело в голову. Гэто остаётся только держать большой стакан с отвратительно сладким напитком приятеля и терпеливо смотреть, пока беловолосый несколько раз проплывает мимо него, сидя на розовом пони. Каждый раз, когда карусель поворачивается к брюнету, Годзё принимается кривляться и изо всех сил махать Сугуру руками. Тот каждый раз отводит глаза и прикрывает стаканом половину лица, чтобы никто его не рассмотрел.       – Мама, а почему дядя так себя ведет? – слышит он вопрос маленькой девочки, которая проходит мимо за руку с мамой.       – Не смотри на него, просто дядя не в себе, – отвечает мама, торопливо стараясь увести ребенка прочь. Психотерапевт краснеет до кончиков ушей и отходит еще дальше, к скамейкам, что не мешает Сатору жестикулировать еще больше и вопить еще громче.        Когда радостный парень подбегает к Гэто, тот смотрит на него осуждающе и протягивает остывший кофе. Но он не может долго злиться, глядя, как расплывается в улыбке Годзё.       – Восторг, – сообщает он. Сугуру не может не смягчиться.       Они направляются к другим скамейкам. Пришло время обсуждать прочитанное. В этот раз бывший врач предложил к прочтению лауреата премии Акутагава четырехлетней давности – авторка Саяка Мурата с её книгой “Человек-комбини”.       – Я работал в сфере обслуживания, было увлекательно читать, – признается Годзё. – Интересно, как героиня превращается из homo sapiens в homo kombini. Человек-магазин. Забавно даже.       – Почему забавно? Наш мир – разнообразное место, и рабочих мест для продавцов здесь очень много, – отвечает Сугуру. – Некоторые подрабатывают в магазине, потому что совмещают работу с учебой, другие находят в этом призвание. В конце концов, не каждый ждёт от жизни голливудского шика. Кому-то для счастья нужно покорять карьерную лестницу, а кому-то достаточно следить за порядком в маленьком круглосуточном магазине. Это о ценностях каждого человека.        – Ты хочешь сказать, что не каждый должен достичь определенных высот? – уточняет Сатору недоверчиво. – Но зачем тогда все это?       – Ну слушай, Сатору, – снисходительно улыбается брюнет, – разве же могут все быть на высоте? Чтобы солнце сияло ярче, нужна тень, разве не так?       Годзё хмурится.       – Но каждый ведь должен стараться! – пытается спорить он. – Каждому человеку необходимо стараться для того, чтобы оказаться там, где он есть.              – Это только твоё мнение, – мягко отвечает Сугуру. – А некоторые считают, что можно не стараться, расслабиться и получать удовольствие. И жить спокойной жизнью. В этом разве есть что-то плохое?       Сатору молча переваривает услышанное. Не сказать, что он никогда не думал об этом, просто… Как-то не вписывается в его картину мира.       – Я думаю, что об этом и книга, – продолжает Гэто. – Вот и Кэйко (главная героиня романа) единожды увольняется, надеется покинуть комбини, устроиться на новую работу и достичь каких-то новых высот, но всё равно возвращается обратно. Потому что именно работа в комбини – её призвание, и хотя она живёт бедно в маленькой комнатушке, но обеспечивает себя сама, и ей хватает того маленького счастья, что у неё есть.        – Ну, если так на это посмотреть… – тянет Годзё неуверенно, – то может, ты и прав… Почему она тогда пытается уволиться?       – Покинуть это место Кэйко пытается лишь из-за давления общества, которое заставляет её "стремиться к большему".       Собеседник неуверенно мычит и замолкает, допивая остатки кофе. Сугуру следует его примеру и ловким отточенным движением бросает стаканчик в урну. Трехочковый. А затем добивает.       – Для противопоставления в книге как раз приведен мужской персонаж, временный парень главной героини. Согласись, он персонаж неприятный, но потому что несчастный. Работа в комбини не является для него призванием, но он и не пытается ничего сделать, чтобы найти это самое призвание. Всё, что герой умеет делать, – жаловаться, как несправедливо обошлась с ним жизнь. Такие люди тоже существуют.       – Хочешь сказать, что я путаю понятия “стремиться к лучшему, большему” и “найти себя”? – уточняет Годзё, поворачиваясь к другу. Тот поправляет чёлку и улыбается.       – Не знаю, мы ведь просто обсуждаем книгу, а не тебя, – усмехается он. – Ну что, пойдем?       – Пойдем, – легко соглашается Сатору и поднимается со скамьи. Они неторопливо двигаются к выходу из парка. Годзё пинает случайный камешек у себя под ногами. Потом неожиданно спрашивает. – Что, сегодня даже челленджа никакого не будет?       – Точно, – спохватывается доктор Гэто, – я чуть не забыл об этом. Попробуй выстроить план жизни на 5-10-15 лет. Это отчасти связано с вопросом “кем ты видишь себя через 5 лет”, но при этом задание должно стать руководством к действию. То есть перед тобой будет не просто картинка и образ в голове, а целый план, который можно выполнять пошагово. Ну то есть, если ты видишь себя живущим в своей квартире, то для начала ты должен на неё заработать. Чтобы заработать, нужно найти работу. И так далее. Понятно задание?       – Ну вроде бы, – тяжело вздыхает беловолосый. Какие же нудные задания ему даёт Сугуру, один бог ведает. Он вешается на своего друга и ноет.       – Не висни на мне, – пихается Гэто, но не сильно, потому что Годзё не отстаёт. Дистанция между ними неизбежно сокращается.       ***       Годзё не имел привычки рыться в чужих вещах, собственно, произошедшее было абсолютной случайностью. Он забрал почту из ящика, перебрал счета и конверты и вдруг увидел буклет без конверта с надписью: NOT MY KID. Он сначала подумал, что это обыкновенная социальная реклама по профилактике самоубийств подростков, и хотел было выбросить, а потом заметил на обратной стороне наклейку с их домашним адресом и адресатом: Яга Масамити.       Сатору не верит своим глазам.        Ему нужны ответы.       Его опекун возвращается из магазина полчаса спустя, и за это время молодой человек успевает выстроить в своей голове примерный ход беседы, который он все равно забывает, когда слышит, как хлопает входная дверь.       Не зная, с чего начать разговор, Годзё просто протягивает корреспонденцию Масамити, поверх которой лежит тот самый буклет. Яга принимает бумаги и замирает, разглядев, что именно передал ему Сатору.               Он смотрит взволнованным взглядом на своего сына и мнется, толком не зная, что сказать. Парень не дал ему никакой реакции, так что пару минут они стоят и просто играют в гляделки. Голубые глаза выражают исключительно вопрос, что это, и какое-то переживание, которое Яга пока не может проинтерпретировать.       Пауза затягивается, и Годзё понимает, что в их отношениях, когда они практически не разговаривают о делах, нужно делать первый шаг самому, иначе Масамити закроется у себя в комнате, и они так и не смогут это обсудить.       – Ты не говорил мне об этом, – начинает он издалека.        – Я хожу в группу поддержки, – выдавливает из себя Яга, после чего подносит свою лапу ко лбу и трет переносицу. – Я не мог…       – Ты хочешь об этом поговорить? – быстро спрашивает Сатору. Мужчина задумывается. Ему довольно сложно проявлять свои эмоции, поэтому он просто размышляет, как быть и что ответить, потому что ситуация располагает.       – Я виню себя в случившемся. Будь я к тебе внимательнее, будь у нас более эмоционально открытые отношения, как знать, может быть, ты бы не…       – Дело совершенно не в тебе! – перебивает его Годзё излишне эмоционально, отводя взгляд в сторону. Он машет рукой, словно отвергая все случившееся. – Это я, это…        И он умолкает. Понимает, что не может, не готов рассказать опекуну, что произошло, а главное, почему. Как исповедоваться? Как рассказать? Он переводит глаза в пол. Не рассказать. О таком самым близким не расскажешь.        – Извини, – негромко говорит он, смотря в пространство пустыми глазами, – я этого не смогу объяснить. Может быть, однажды. Но не сейчас.       – Все в порядке, – хлопает его по обоим плечам массивными руками Яга. Потом не удерживается и обнимает.        – Мне жаль, что тебе пришлось это пережить, – выдавливает из себя Сатору. Его глаза наполняются слезами, хотя он и не плачет. Чувство вины слишком сильно.        – Мне тоже жаль, что это с нами случилось, мой мальчик, – ломающимся голосом произносит его приемный отец.       Больше вроде бы сказать и нечего.        Они стоят в этих родственных объятиях ещё немного, пока не становится неловко обоим, и отстраняются друг от друга. Годзё хочет спрятаться в своей комнате.       – Сатору, – окликает его Масамити, – ты точно в порядке?       Как ему ответить на этот вопрос?       – А ты? – возвращает он. – Кажется, ты единственный, кому надо задать этот вопрос.       – Теперь да, – честно отвечает Яга. – Там, – он красноречиво потрясает буклетом, – мне действительно смогли помочь.        – Хорошо, если так, – слабо улыбается Сатору. – Я буду у себя в комнате, если что. Я правда в порядке.       Если и лукавит, то только чтобы успокоить Масамити.       В комнате он спешно берет телефон и печатает. Нужно обязательно об этом с кем-то поговорить. На ум приходит только одно имя. 五条悟 Занят ?       Ответ, на удивление, приходит практически сразу же. 夏油傑 Не очень  Что-то случилось? 五条悟 Да  Наверное  Нет Я не знаю        Тут же раздается звонок, и телефон вибрирует в руках Годзё.        – Что там такого произошло, что заставляет тебя сомневаться в том, что что-то случилось? – сходу спрашивает Сугуру. Сатору издает нервный смешок.       – Узнал, что Масамити ходит в группу поддержки людей, чьи родственники и близкие покончили с собой.        В телефоне пауза. Гэто не знает, что сказать. Он знал об этом факте, но не думал, что это так отразится на парне.       – Шокирован? – деликатно уточняет бывший врач.       – Немного, – признается беловолосый. Потом думает и исправляется. – Вообще не немного. Расстроился.       – Хочешь, встретимся вечером? – предлагает брюнет. – Я на машине, могу заехать. Обсудим.              – Правда? – уточняет парень. – В смысле, ты вовсе не обязан, тем более после работы…       – Должен же я тебя поддержать, Сатору, – мягко отвечает ему Сугуру. – Мы ведь друзья.       Сердце альбиноса на мгновение пропускает удар. Друзья. Точно же.       – Ладно, – отвечает он, – ладно. Спасибо. Давай. Адрес я тебе пришлю, позвони, как приедешь.       – Ага, – отвечает ему Сугуру. – До встречи. И Сатору, – окликает его ещё раз напоследок, – ничего страшного не произошло, правда ведь?       Тот переваривает и улыбается в трубку.       – Думаю, нет, до встречи. Еще раз спасибо.       ***       За окном раздается двойной сигнал клаксона, и Сатору подбегает к окну. Возле дома стоит автомобиль, и он издали узнает машину Сугуру. Поспешно накидывает худи и вываливается из дома.       Гэто опускает стекло передней дверцы и машет рукой, мол, запрыгивай. Внутри стоят два стакана навынос из ближайшей к дому Годзё кофейни.       – Держи, – протягивает брюнет, – взял тебе что-то омерзительно-сладкое, как ты любишь.        – Вот это сервис, – парень расплывается в улыбке, принимая угощение, – а можно так всегда?       – Нельзя, – отрезает резко Сугуру, понимая, что друг объезжал бы его с завидным удовольствием, а поэтому нужно скорее осадить его. – Пристегивайся давай и поехали.       Сатору нервно хихикает, выполняет приказание и отпивает из стакана.       – Достаточно сладко? – косится на него Гэто, выруливая с парковочного места. – Если нет, я взял горстку пакетиков с сахаром.        Годзё умиляется такой заботе. Смотрит в подлокотник – там и правда по меньшей мере десяток одноразовых упаковок сахара.       – Да не, и так хорошо. Спасибо, – искренне поблагодарил он. – А куда мы едем?       – Кататься, – лаконично отвечает Сугуру. После чего думает, что, чтобы это не выглядело как похищение, нужно добавить. – Проветрить тебя надо, чтобы лишние переживания не застаивались.       – А где цветы? – спрашивает Сатору.       – Какие цветы? – искренне не понимает водитель.       – Ну, обычные. Роскошный букет роз, я не знаю. Чтобы все было, как на свидании.       Годзё специально провоцирует. Хочет посмотреть на реакцию Гэто.       Тот специально игнорирует эту, как он сам считает, шутку, делает вид, что пропускает сказанное мимо ушей и спрашивает:       – Ну так что там Масамити Яга?       Сатору разочарован, что его укол остался без ответа. Впрочем, и отсутствие реакции это тоже, своего рода, реакция. Его отвлекает вопрос про опекуна, и он быстро пересказывает подробности случившегося.       – Почему ты так шокирован? – интересуется Гэто. – Разве это не в порядке вещей, что твой опекун, то есть отец, волнуется о тебе и старается сделать все, чтобы помочь и тебе, и себе? Не зря же говорят “сначала наденьте кислородную маску на себя, потом на ребенка”. Я вообще рекомендовал бы господину Яге ходить на индивидуальную терапию, но ему, кажется, и групповая подходит.       – Наверное, ты прав, – тяжело вздыхает беловолосый и присасывается к своему напитку. Сугуру глядит на него краем глаза, оценивает состояние. Он вроде в норме, хотя и замолк. Уставился в окно на вечереющий город. Бывший врач деликатно молчит и не лезет с расспросами, позволяя Годзё самому инициировать болтовню, как он это обычно делает. Так и происходит.       – И все же, куда мы едем? – снова интересуется парень. Они покидают пределы известного ему района и отправляются в совершенно неизвестном ему направлении.       – Да так, хотел тебе одно место показать, – делано равнодушно пожимает плечами Сугуру. На самом деле, это не просто какое-то одно место. Гэто обнаружил его когда-то давно, когда переехал в Токио, и прежде ни с кем этой локацией не делился. Он поглядел мельком на время: вроде бы, до заката еще успевают.       Они останавливаются на парковке, и Годзё понимает по звону ключей, что пора выходить. Впереди виднеется переход на железнодорожную станцию. Гэто блокирует двери машины, и взглядом призывает друга следовать за ним. Сатору с интересом оглядывается, попутно выкидывая пустой стакан из-под кофе.       – Это мы где? Не в Сибуя же, да? Сэтагая, что ли? – уточняет беловолосый, тщетно пытаясь разглядеть название станции сквозь очки.       – В точку, – отвечает Гэто. – Мы с Юки… с моей матерью жили здесь, когда она забрала меня в Токио. Я ходил в школу неподалёку.       – Ммм, – понимающе мычит Сатору. – Решил провести мне экскурсию по местам былой славы?       Этот выпад Сугуру оставляет без ответа. Они поднимаются по ступеням на мост над железнодорожной станцией. Врач с удовольствием глядит на небо – оранжевый небосвод и золотые облака, они прибыли как раз ко времени заката.       – Красиво, правда? – спрашивает он, когда они оказываются на вершине моста. Сатору тоже поворачивается в сторону заходящего солнца. Его лучи и слепят, и греют одновременно. Годзё не слишком хорошо видит очертания, но даже с его поврежденными глазами понятно, что природная красота – вернее, городская, – перед ними неописуемая. Вдали виднеется давно потухший вулкан.       – О, даже Фудзи-сан видно! – восклицает Сатору, указывая на неё пальцем. Почему-то это всегда восхищает токийцев: возможность видеть гору Фудзи практически из любой точки города. Приятно.              Гэто подходит к перилам и наваливается на них. Смотрит вниз на железную дорогу. Голова немного кружится от высоты, но не критично, и он снова переводит взгляд на панораму города: час еще довольно ранний, и поезда несут толпы людей. Мимо них проходит немало пассажиров, но парни стоят так, чтобы никто их не задел. Уставшие сотрудники фирм все равно не обращают на них внимания, торопятся домой.       Сатору невзначай кладёт ладонь на руку Сугуру и смотрит яркими голубыми глазами ему в лицо. Тот ловит его взгляд и сначала отводит взор, но потом возвращает обратно. Кажется неправильным не смотреть.       – Спасибо, – говорит Годзё, ничего не объясняя. Его благодарность понятна и без слов. Гэто улыбается слабо, не высвобождает руку и переводит взгляд обратно на опускающееся солнце. Еще минут двадцать, и оно скроется за горизонтом, но пока что можно наслаждаться последними лучами уходящего дня.       Рука Сатору ощущается на его тыльной стороне ладони так правильно, так естественно, но все равно он в смятении. Хочется неправильного – схватить его белоснежную ладонь, сжать крепко-накрепко и не отпускать больше никогда. Но Сугуру не может себе этого позволить, и все, что он делает, – это проводит большим пальцем по прохладной коже его длинных пальцев. Поглаживает.       – Холодно? – уточняет он. Сам-то врач после работы в свитере и в плаще поверх, а вот Годзё всего-то навсего в худи. – Хоть капюшон надень, – бросает он, невзначай прикасаясь к его одежде и натягивая Сатору на голову капюшон.       – С-спасибо, – выдавливает он.       Глаза парня блестят, и в небесных хрусталиках отражается целой небо, садящееся солнце и весь мир. Гэто не замечает этого, пока расправляет капюшон своего друга, а потом ловит его взгляд и смущенно отворачивается. В воздухе словно все зазвенело от предстоящего поцелуя. Сугуру чувствует, как к его ушам приливает кровь. Чтобы хоть как-то избавиться от этого томительного смущения, он говорит:       – Я любил это место, когда мне было шестнадцать лет. – Он старается не смотреть на Годзё, но чувствует, что тот смотрит на его профиль, а не на закат. – Все торопились скорее домой после школы, а я, как дурак, стоял здесь целый час и ждал возможности посмотреть на заходящее солнце. Красиво, да?       – Ага, очень, – с придыханием отвечает блондин. Непонятно, он говорит про закат или про лицо самого Сугуру, но смотрит неотрывно. Старается запечатлеть в памяти каждую линию его профиля.       – Где мои шестнадцать лет, где моя цветущая юность, – смеется он и переводит взгляд на своего визави.        – Так вот же они, – отвечает Сатору и кладёт руку ему на предплечье. Гэто смотрит на этот жест и снова чувствует, что неотвратимо приближается момент, когда надо целоваться. Он не может целовать бывшего пациента, хотя читает во взгляде небесных глаз, что тот только того и ждет. Сердце Сугуру бьётся, как сумасшедшее. Он с силой сжимает перила.        И вместо поцелуя принимается рассказывать что-то о своих школьных годах. Одну историю за другой, о которых его никто не просил, но они сами льются из него рекой. Солнце опускается за горизонт медленно, но неотвратимо, и небо становится ярко-алым, а потом и вовсе багровеет.       Годзё слушает все, что говорит Сугуру, очень внимательно. А потом вздрагивает, так как его пробирает холод. Под его флисовым худи всего-то навсего футболка, и этого довольно мало для того, чтобы согреть в такой свежий вечер. Особенно на закате. Гэто это, разумеется, замечает.       – Пойдем? – предлагает он. – Ты совсем замерз, а солнце все равно уже почти скрылось. Есть немного мелочи? Куплю тебе теплый напиток в автомате.       Весь обратный путь они слушают японский рок из коллекции Сугуру. Сатору смотрит в окно, подложив руку под подбородок. К теплому чаю в пластиковой бутылке, заботливо купленному ему другом, не притрагивается, просто прижимает к животу.       Возле дома Годзё они прощаются. Уже совсем стемнело, да и время позднее, а Гэто добираться домой по токийским пробкам. Сатору машет рукой вслед его машине и вприпрыжку бежит домой.              У себя в комнате он плюхается на кровать, держа телефон над головой.       – Безответная любовь – отстой, – вздыхает, после чего перекатывается на бок и открывает чат с Сугуру, разглядывая его аватар. – Быстрее уже влюбляйся в меня, тупица.