Арсений
«Если хочешь, можем отложить написание статьи, оклемаешься…»
Оклемаешься, сука? Я что похож на девушку в беде, которая без чьей-либо помощи и волосы расчесать не может? Нет, чего пристал тогда? Антона Андреевича становиться слишком много в моей жизни и это начинает раздражать. Ещё и этот пидор Юнусов! Сука, из какой пизды он вообще вылез? Только проблем прибавил, ещё и Егор до сих пор не затыкается.
— Нет, Эд, я конечно знал, что ты без тормозов, но почему нельзя было забить хуй на этих петушар?
— Да бля, я чё на терпилу похож или Арс с Серёгой терпилы? — фыркает Эд и, психанув, машет в сторону Булаткина, — Вот и хуй-то, что нет. Вообще принцесска хватит мозги канифолить, аж курить захотелось, — тут я с ним согласен, тоже курить захотелось, но сигарет нет, а покупать лень.
— Терпилы или нет, но лезть в драку, да похуй на драку, вас чуть не отчислили, —
Ещё одна заботушка нашлась, бесит… Я закатываю глаза и первый захожу в мед кабинет и, как всегда, медсестры нет на месте. Интересно, она вообще существует? Пока Егор продолжает доставать ребят расспросами, слава всевышним, что не меня, я решил поискать аптечку, кстати, успешно.
Подхожу к ребятам и было хочу помочь им с их болячками, но Булаткин в наглую отбирает у меня ватку с хлоргексидином и, толкнув меня в грудь, заставляет сесть рядом с ребятами на кушетку.
— А ты чего молчишь, Арс? Язык откусил?! Ты-то должен был быть умнее этих двоих. Так, Эд, вот тебе ватка, засунь в нос, а то опять кровь пошла. Серёж, поверни голову, у тебя ссадина на щеке, — Егор обмачивает ватку в лекарстве и начинает обрабатывать.
— Ты прям умом блещешь, я гляжу. Ничего страшного не произошло. Не отчислили, уже достижение.
— Чудом не отчислили! Какого хера ты говоришь об этом так, будто ты просто чей-то кулич в песочнице разрушил?! Если бы не Антон Андреевич, плакала ваша учёба!
— Егор, можешь помолчать, а? Голова болит, — отвечаю я и морщусь от боли в губе — походу почти затянувшаяся коркой рана снова треснула. Булаткин замечает это и уже новой ваткой с лекарством обрабатывает мою губу, придерживая моё лицо за подбородок.
— Чего на этот раз они к вам полезли?
— Да эти три гиены решили посмеяться над Арсом и пидором его косвенно назвали, вроде. Честно, подробностей не помню его болтовни, — пожимает плечами Выграновский и бросает на меня мимолётный взгляд. Видимо, в чём-то убедиться, только в чём я без понятия. — Так во-о-от, а того, кто на моих друзей выёбывается, я без синяков не оставляю.
— Ага, как и себя. Эд, ты долбоёб!
Психует Егор и слегка пинает своим кроссовком кед Выграновского, на что первый лишь недовольно цокает.
— Как будто ты так не сделал бы, белоручка. И вообще, если бы я его не заткнул он бы и тебя оскорблять начал, а так он лишь упомянул тебя и всё тут.
— Да какая разница кто про кого что говорит?!..
Дальше я их не слушал, ничего нового они говорить не будут и Егор не скоро заткнётся. Но то, что Тимур видел меня и Егора у клуба не даёт мне покоя. Пиздец, придурок. Юнусов ещё по-любому воспользуется этой информацией и расскажет всем, кому только возможно. Тогда точно есть вероятность, что меня отчислят, а если и до родителей слух дойдёт, то ещё сильнее начнут презирать. Была бы их воля сдали бы меня в детдом, но совершеннолетних не берут.
Из размышлений меня вывело лёгкой потряхивание за больное плечо — Серёжа.
— Пошли домой, Арс, — говорит Матвиенко и поднимается с кушетки, а я следом за ним и выходим из медпункта. Дорогу до дома я помню слабо, паранойя не отпускала меня.
***
Вернулись домой мы той же оравой, хотя мне не очень хотелось видеть ни Егора, отчасти из-за которого всё началось, ни Эда, которой и спровоцировал драку. Булаткин раздражал всё больше, не переставая обсуждать эту ситуацию, но стараюсь ничего не говорить, чтобы не ляпнуть лишнего.
— И почему Юнусов именно на тебя собак спустил? Ему что больше донимать некого? — Егор всё не унимается, а моё терпение лопнуло.
— Да потому, что это ты, сука, виноват, — резко буркаю я, ловя три непонимающих выражения лица.
— Я? С чего это?!
— А кто лезет ко мне, пока я пьяный?! Он нас тогда и заметил, — краем глаза вижу, как настороженно переглядываются Выграновскмй с Матвиенко, после чего второй подходит ближе ко мне. — Ты всё это и начал.
— Я начал? Да ты сам ко мне на той пьянке полез и продолжаешь так делать. И к тому же, я тоже пьяный был и мне точно не до Юнусова было.
— Знаешь, сколько слухов от этого может пойти? Я не мог к тебе лезть. Я нормальный! — Серёжа хватает меня за больное плечо. Сдавленно шипю.
— Арс, успокойся.
— То есть я ненормальный? Если твоя гомофобная душенька себя признать не хочет, то хотя бы других не оскорбляй, — Егор, хоть и переносно, бьёт под дых и очень больно, так, что я в конец срываюсь.
— Да при чём здесь моя душа, если это ты её портишь? Лезешь со своей никому не нужной заботой, беспокоишься о каждом своём «друге», ещё трогаешь постоянно. Фу, — давлю на больное и виду, как с гневного выражение лица Егора становится оскарблённым.
— Блять, Арсений, это обычная человеческая дружба. Прикинь, я не бездушная тварь и беспокоюсь за каждого своего друга, и нет, это не потому, что мы спим каждый раз когда тебе приспичит, если ты даже такие незначительные вещи считаешь ненормальными, я, пожалуй, пойду, — и правда идёт к выходу. Серёжа кивает мне, намекая, чтобы я извинился, но я молчу. — Пока, ребят, потом как-нибудь пересечёмся.
Он ушёл и на меня посыпались нравоучения от Эда.
— И чё эт за хуйня, Арс? Чё ты на Егора-то взъелся, не он же один в этой ситуации проебался. Ты там тоже был.
— Как же вы заебали. Можете заткнуться хоть на минуту?
— Ой, бля. Успокоишься, поймёшь о чем я, — потом уже обращается к Серёже. — Я за Егором. Ты тут это… — переходит на своеобразный язык жестов, на что Матвиенко только кивает. — Давайте.
— Пока, — прощается Сережа, после чего Эд уходит. А Матвиенко переводит на меня осуждающий взгляд. Они пепелят меня сегодня от всех, уже глаза мозолит. — Арс, ты совсем что ли? Понимаю, ситуация не из приятных, но не огрызаться же на всех теперь.
Смотрю на друга и тяжело вздыхаю. Нет, с Серёжей сейчас точно лучше не спорить. В одной квартире же живём. Надо быть сдержаннее, Арсений, надо быть сдержаннее.
— Заебали. Почему нельзя тему перевести? Только об этом и галдят.
— Арс, если бы ты не был в этом замешен, тоже только это и обсуждал. Думаю, тебе сейчас нужно остыть. Потом поговорим.
И он тоже уходит, оставляя меня одного.
***
Встречу Антон Андреевич решил назначить через четыре дня, я немного остыл и подлечил свои раны, так сказать. Да и к тому же никакой от меня продуктивной работы не стоит ожидать, когда у меня плохое настроение.
Ни с одним из ребят я с того дня больно не общался, только с Серёжей, и то это потому, что мы живём вместе. За все эти четыре дня я не появлялся в ВУЗ’е, ну с таким раскрашенным ебалом только людей пугать, я извиняюсь.
Добраться до дома Шастуна я решил на такси. Если честно, я не горю желанием видеть его лицо, эти глаза полные жалости… Бррр. Но статья сама себя не напишет, к сожалению. Поднявшись на нужный этаж и нажав на кнопку звонка, я стал ждать, но не прошло и минуты, когда преподаватель уже открыл дверь. Он стоял у двери что ли? Ладно, это не моё дело и вообще, я не должен обращать на это внимание.
— Привет, Арс. Проходи.
— Здравствуйте, Антон Андреевич.
Я прохожу внутрь квартиры и препод, буквально, вырывает из моих рук сумку с ноутбуком и ждёт, когда я разденусь. Не люблю, когда мои вещи берут таким образом, поэтому чтобы не терять время
и своё терпение, я быстро снимаю одежду и прохожу внутрь квартиры за Антоном. Слава богу, за статью мы садимся сразу и преподаватель не тратит время на болтовню.
За написанием и рассуждением прошло около двух часов, я так увлёкся работой, что не заметил, как Шастун у меня что-то спрашивал и я бы не обращал на него внимание и дальше, но он тормошит меня за плечо, что заставляет меня посмотреть в его сторону.
— Арс, ты вообще как себя чувствуешь? Ничего не болит? Осложнений не было?
— Нет, я в порядке, — тяжело вздыхаю и раздражённо отвечаю на его вопрос. Началось.
— Я узнал с кем у вас произошла драка и мне рассказали, что у вас конкретными парнями отношения не ладятся. Они просто так на вас взъелись что ли?
— Не знаю, — я так надеюсь, что мой безразличный тон даст понять Антону Андреевичу, что я не хочу об этом говорить, но если он открыл рот, то уже его не закроет.
— Если бы не знал, то и не полезли с Матвиенко и… как же его там… Выграновский! Точно! Так во-о-от, они чем-то оскорбили вас? Эдуард сказал, что за тебя вступился…
И бла-бла-бла. Он что-то говорил ещё, но я уже не слышал, в голове всплывали слова Юнусова, момент, когда Егор прижал меня к стенке клуба. Ну нахуя об этом мне напоминать?! Хули он лезет не в своё дело? Я что похож на человека, который каждому встречному-поперечному будет рассказывать всё, что происходит в моей жизни?! Вот и хуй-то, что нет!
— Сень… так что всё-таки случилось?..
— Я блять не Сеня! — грубо отрезаю я и смотрю, как глаза напротив становятся по пять рублей. — Что случилось, что случилось?! Пизда с хуем разлучилась! Хули вы лезете, если это вас не касается? Моя жизнь вас не касается! Мне не нужна ваша забота, мне не нужна забота Егора и остальных! Я сам неплохо справляюсь со своей жизнью! Не нужно лечить меня своими разговорами и задавать вопросы! Вы мне никто и звать вас никак! Просто отъебитесь от меня! Не лезьте в мою жизнь, не переходите границы преподаватель-студент! Мне плевать на ваше ТЫканье, мне плевать на всё, что не касается учёбы!
Преподаватель смотрит на меня, как рыба с открытым ртом, то открывает его, то закрывает. Пока я орал, то понял, что теперь у меня жёстко першит в горле. Резко встаю из-за стола, закрываю ноутбук и убираю его в сумку. Я хотел ещё высказаться, наорать ещё сильнее, но я лишь выбежал из квартиры. Антон что-то кричал мне в спину, но я уже не слышал. Я устал… Устал, что люди лезут туда, куда их не просят, портят мою жизнь.
Возвращаюсь домой полный злости. Ебучий Антон Андреевич! Я ведь только успокоился и отпустил эту ситуацию! Нет, обязательно нужно напомнить. Оглядываю помещение, смотрю на Серёжу и ложусь на кровать, утыкаясь носом в подушку.
— Ты от Антона?
— Да, блять! — отвечаю раздраженно, стараюсь не сказать ничего лишнего. За эти четыре дня я понял, что если продолжу в том же духе, то совсем без друзей останусь.
Отрываю голову от подушки и вижу, как Матвиенко усмехнулся в манере: «Тогда понятно всё». Достаю телефон. Может, хоть тик-ток меня отвлечёт, но в эту же секунду вижу уведомление от Антона Андреевича.
— Заебал! Оставьте меня в покое уже!
— Арс, перестань жужжать. Бесишь уже.
— Да я бешу-то почему?! Просто буркнул, — недовольно отвечаю.
— Ты уже сам не замечаешь, как с людьми ссоришься, — Сережа смотрит на меня со своей кровати, я хочу закрыть уши и глаза. Отключиться от этого мира. — Тот же Егор. Ты даже не пытался извиниться.
— Не считаю нужным.
— Арс, ну так нельзя, — он встаёт с кровати и идёт к моей, становится над душой. — Ты назвал его ненормальным с нихуя.
— Ну как с нихуя? По твоему нормально бегать за каким-то парнем? Это же мерзко, — морщусь, несмотря на Матвиенко. Видеть никого не хочу.
— Ты серьёзно? Как бы ты не оправдывался алкоголем, тебе самому парни нравятся. Вспомни, как на Антона Андреевича в начале года глазел. Или взять того же Лазарева.
— Ты можешь не напоминать? Знаешь же, что неприятно.
— А Егору приятно думаешь?
— Я только тебе сказал! — а, нет. — Тебе и Оксане. А ты это используешь против меня.
Я вздыхаю и поднимаюсь с кровати, говорю Серёже, что иду прогуляться. Он меня не останавливает. На этом спасибо.
Этот день я помню слишком хорошо, но как бы я хотел его стереть из своей памяти…
…Родителей не было дома и я со своим старым школьным другом — Сергеем Лазаревым, сидели у меня в комнате и смотрели какой-то фильм на ноутбуке. Мама и отец уехали к своим знакомым в гости и, по их словам, должны были вернуться поздно. Но у меня и них разное понятие «поздно». В один момент Лазарев поворачивается ко мне и окликает, чтобы я обратил на него внимания и целует меня. На удивление, я не оттолкнул его, мне не было противно, да и парнем он был симпатичным. Я просто начал отвечать на поцелуй, не задумываясь о том, что кто-то может войти ко мне в комнату. Сколько по времени мы целовались, я не помню, я мало что помню, в принципе, об этом моменте.
Вдруг где-то за спиной Серёжи раздаётся глухой звук, как будто что-то упало. Я резко отпрянул и посмотрел в сторону двери. Там стояла мама. Со слезами на глазах и зажимая рукой рот, а причиной того звука была её сумка. Лазарев быстро ушёл после того, как моя мама нас застукала, а я на негнущихся ногах прошёл на кухню, где сидели родители. Мама тихо плакала, попивая корвалол из кружки, а отец посмотрел на меня презрительным взглядом.
— Мам, пап…я-я всё объясню… — начал было я, но меня перебили.
— Что ты нам объяснишь?! Что ты пидор? — грубым тоном сказал Сергей. В моменты, когда он злился на меня, было сложно называть его «папой».
— Я… Ну и что?.. Я же нормальный…
— Ты ненормальный! Ты гомосек! Такие, как они, ужасны и портят наше общество, из-за таких, как они, наше государство не может процветать! Ты такой же, как они! Ненормальный! Психически нездоровый! — он резко поднимается из-за стола и за считанные секунды оказывается в метре от меня, нависая надо мной и переходит уже на крик. — Тебе девушек мало что ли? За тобой столько бегают! Та же самая Алёна, чем тебе не угодила?! Умная, красивая, добрая, а этот твой гомик чудовище и не больше! Как ты посмел этим опозорить честь нашей фамилии! Ты понимаешь, что ты портишь общество! Мы столько в тебя вложили, а ты сволочь неблагодарная этим нам решил отплатить?!
— П-п-пап, я-я нормальный, какая разница кто мне нравится… — произношу я тихо, боясь поднять взгляд на отца.
— Ты ненормальный! Ты даже не человек! Ты понимаешь, что это против природы?! Понимаешь это или нет?!
— П-понимаю.
— Не верю! Ты позорище нашей семьи, психически больной! Таким как ты не то, что жить, даже существовать в этом мире нельзя!
— Но…
Я не успеваю ничего ответить, как вдруг меня пронзает адская боль в левой щеке. Отец отвесил мне знатную пощёчину, настолько сильную, что я пошатнулся от силы его удара.
— Ты поступил в Питер, так собирай свои манатки и проваливай из этого дома! Чтобы глаза мои тебя не видели! — он направляется на выход из кухни и на последок кидает мне: — Лучше бы ты не рождался.
Дальше всё было как в тумане, сбор вещей, причитания мамы о том, что мне просто нужно сходить к врачу и он меня обязательно вылечит. Первые три дня я ночевал у Лазарева, а потом на деньги, что у меня были, улетел в Санкт-Петербург, но всё это я помню урывками…
…Иду, даже особо не зная куда. Хочется курить. Опять. В принципе, мне ничего бы и не мешало, будь сигареты сейчас с собой, но, как назло, их нет.
Чёрт, я опять посрался с близким человеком, ещё и с Серёжей. В его словах точно есть правда, но принимать этого не хочется. Мне вообще не нравится, когда указывают на такие вещи. И про Егора он прав, и про ссоры, и про Лазарева с Шастуном. Хотя нет. При чём здесь Шастун? Что он там сказал? Как это я на Антона в начале года смотрел? Как на нового преподавателя, конечно же! Не более. Ну подумаешь, привлекательный, ну подумаешь, речь его нравится, подумаешь, залип пару раз. Он просто интересный человек, хоть и раздражает своей несосредоточенностью. Ну серьёзно, столько раз уйти от темы, пока статью пишем… Хотя мне начинает уже казаться, что он это специально.
Да, просто интересный человек. Границы знать нужно. «Преподаватель-студент» и я сам это сказал.
Но, возможно, Серёжа всё же прав.
