Антон
Сказать, что я был шокирован после истории о драке ребят, это ничего не сказать. Я так за них троих перепугался… правда по большей части за Арсения, но это не так важно. Главное, я смог спасти их задницы от отчисления, хотя и сам влип ещё в полную жопу. Кураторство на первом году работы это полный трындец, тем более с двумя группами… Как бы не свихнуться. Встречу с Поповым я решил назначить спустя четыре дня, то есть сегодня, а за период до этого я пытался выяснить всё про перепалки с теми ребятами из филфака и вообще узнать как их зовут. Было сложно, но возможно. Ира с Димой рассказали, что у них конфликты с самого первого курса, почему, они точно не знают, знают лишь то, что в принципе эти два факультета всегда враждовали.──●◎●──
— По словам Оксаны Фроловой, Арсений как-то дрался с Юнусовым на первом курсе, слава богу, не на территории ВУЗ’а, но разукрасили друг друга они тогда знатно, двоим даже больничный пришлось оформлять, — рассказала Ира, потому что я её об этом попросил. — Арсений бунтарь что ли? — спрашиваю у подруги, роясь в документах, которые мне достались от прошлого куратора этих ребят. — Нет, он на самом деле неконфликтный, но почему-то конкретно с компанией Юнусова у них самая сильная вражда. Причину я, к сожалению, не знаю, — подруга пожимает плечами и слегка покручивается на стуле. — Окс не рассказывала, говорит это его личное, а личное — не публичное. — Понятно, ну спасибо хоть за эту информацию, — тяжело вздыхаю я и снова погружаюсь в чтение этих чёртовых документов. — Рада помочь. Кста-а-ати, как-то ты часто начал интересоваться Поповым, — задумчиво произносит Кузнецова. — Понравился? — с интересом в глазах спрашивает она и хитро улыбается. — Что за глупости, Ир? Я преподаватель, а он мой студент. — И что? Не школьник же он, а вполне взрослый парень и симпотный к тому же, — её тон, с которым она говорила это, начал раздражать то ли от метких попаданий в правду, то ли от его настойчивости. — Фу, Шпрот, хватит. У меня нет гей радара, чтобы влюбляться в каждого красивого, думая, что он гей. — Но попробовать стоит. Да ну, не притворяйся! — Я не притворяюсь, — бурчу я. — Притворяешься! Я как сказала про Арса щёки румянцем покрылись. Колись давай, ну не чужие люди чего ты? — обиженно дует губу Кузнецова — запрещённый приём между прочим. — Да-а-а, — устало тяну я. — Нравиться он мне, пока пытаюсь с ним подружиться… Да и не похож он на гея, поэтому не ставлю огромных надежд на то, что я смогу ему понравиться в романтическом плане, но будет джекпот, если он хотя бы, как и я, би. Есть микро-доказательства на этот счёт. — Уву, как это мило, — тихо пищит подруга, как будто ультразвук кто-то включил. — Наш Шастун наконец-то влюбился. Аллилуя, бог послал кусочек хуя! — Ира! Ну мы же на работе, — возмущаюсь я. — Я тихо это сказала, всё, не гунди, — отмахивается она и поворачивается к своему ноутбуку. — И вообще, держи меня в курсе, глядишь чем-нибудь помогу тебя. Ну так, если что. Подруга подмигивает мне, а я на это лишь тяжело вздыхаю.«Тяжело… Тяжело…»
***
И всё же мне покоя не даёт, не только причина драки, но и то волнение Булаткина, с которым он лез к Попову… Я долго размышлял на этот счёт и всё-таки мне кажется, что его забота нифига не смахивает на заботу лучшего друга или старшего брата (я в курсе, что они не братья), а будто они пара… Если это так на самом деле, то это немного грустно и даёт, конечно, своеобразное, но хоть какое-то объяснение тотальному игнору Арсения в мою сторону. Я смотрю в окно и тяжело вздыхаю, уже конец осени, скоро зима и праздники. Ещё хочется спать неимоверно, ибо ночью я занимался заполнением бумажной волокиты, но желание увидеть Арсения и узнать, как он сейчас намного сильнее. Поэтому минуты ожидания тянуться безумно долго. Признаться честно, я очень сильно соскучился по его***
Прошло где-то около часа с момента, как Арсений убежал, и больше. Как бы меня это не раздражало, всё равно пишу первым кроткое: «Пожалуйста, не злись, я просто переживаю за тебя, как за своего студента» и просто и ненавязчиво. Я бы и дальше гипнотизировал переписку, если бы не звонок от мамы. Поднимаю трубку и понимаю, что мне сейчас влетит за редкие звонки. — Алло? — говорю в трубку и подхожу к окну. Слышу по ту сторону трубки шмыганье. — Мам, всё нормально? Ты заболела? — Нет, со мной всё в порядке, а вот… — мама замолкает, а в моей голове выстраивается цепочка. Отчим. — Что с ним? — ставлю руку на подоконник, опираясь на неё. — Мам. Не молчи. В голове уже крутятся сотни печальных сценариев. Умер? Смертельно болен? Тяжело болен? — Он в больнице. Сотрясение, небольшое, — наконец-таки говорит мне мама, и я немного успокаиваюсь, но это совсем незаметно. — Прости, напугала, наверное, тебя. Он жив, не беспокойся. — Я приеду, — знаю, что мама может и соврать, чтобы я лишний раз не срывался. Вряд ли она так будет делать, если бы и вправду было что-то серьёзное, но пока сам не убежусь в её словах, не успокоюсь. — Да ты что, не нужно. Мы… — обрываю её на полу-слове: — Так, пока ещё не поздно, — параллельно проверяю время, бормочу сквозь зубы цифры, указывающие время. — Я сейчас начальству сообщу об отъезде и перезвоню тебе, хорошо? — вопрос скорее риторический. — Антон, ты не выносим, — она тяжело выдыхает и снова шмыгает носом. — Хорошо, Тош, сообщи мне, как купишь билеты. — Хорошо, мам, — я еле-еле улыбаюсь. — Мам. — Да? Что такое?. Слышать её подавленный и расстроенный голос для меня слишком больно. В прямом смысле начинает разрываться сердце. — Всё будет хорошо, если вдруг что или просто захочешь выговориться, до моего приезда, звони, я всегда на связи. — Хорошо, сыночек, жду тебя. — Я люблю тебя, мам, — выхожу на балкон и закуриваю сигарету. — И я тебя, Тошенька.ﮩ٨ـﮩﮩ٨ـ ♡ ﮩ٨ـﮩﮩ٨ـ
Под конец нашей работы, пока Арсений потихоньку собирал вещи, я решил, что сейчас самое время предупредить его о своём скором отъезде. — Кстати, это наша последняя встреча в этом месяце, — говорю и вижу, что Попов не ждёт пояснений, но всё равно объясняюсь: — Я домой по срочным обстоятельствам уезжаю… Вот… — смотрю на парня и жду от него хоть какой-то реакции, беспокойства там… хотя бы взгляд, чтоб поднял. — Понятно, — кивнул он мне. — Если захочешь, можешь писать дальше сам, только потом я обязательно проверю, — Арсений на мои слова заинтересованно поднимает брови. — Может, так и будем работать тогда? Удобнее, разве нет? — мне неприятно колит где-то между рёбер. Удобнее, как же. — Не буду вам мешать и мельтешить перед глазами, — для меня это звучит как: «не будете лезть в мою жизнь». — Нет, не думаю. Лучше сразу, в живую, все ошибки устранить, чем ты будешь потом сидеть, переписывать, — Попов подумал и кивнул, сложив последние вещи в сумку. — Иди один, я ещё в уборную зайду. — Хорошо, до свидания, — прощается и уходит, я тоже буркнул ему что-то на подобии того же. Зайдя в туалет, мою руки и смотрю в своё отражение. Нда… Антон, тебе уже давно понять, что ему всё равно. Вздыхаю ну слишком устало. Нет, ну серьёзно, можно хоть на грамм больше эмоций проявить? Сказал, что уезжаю, а он нихуя! Даже на меня взглянуть не захотел. Ополаскиваю лицо и смотрю на свои руки, встряхиваю ими, сбрасывая лишнюю воду и выхожу на улицу. Холодный ветер морозит мокрую кожу. Я хочу уехать, надолго, возможно, насовсем. Нет, это уж крайности. Просто уехать, отдохнуть от всех и, самое главное, выспаться. В принципе, это скоро и сделаю.✈
Как на зло, погода в день моего отлёта была самая отвратная. Питер, конечно, сам по себе город дождливый, но сегодня эта погода меня больше раздражала. Пройдя регистрацию на рейс и заняв своё место в самолёте, я отписался маме, что вылетаю и включил режим полёта. Печалит ли меня до сих пор та ситуация с Арсением? Да. Вы скажите, я рано сдался. Возможно, но если спустя приличное количество времени человек даёт тебе понять, что ты ему не стал ближе даже на один процент, то это заставляет опустить руки окончательно и безвозвратно. Навязываться человеку это как-то глупо, особенно если человеку ты вообще не интересен. Жизнь вообще странная штука, как говорил Безруков в сериале Есенин: «Кто меня любит — мне даром не нужен, а кого я люблю — не любит меня». Нет, я не стал школьницей, которую бросил парень, мне просто тяжело свыкнуться с тем, что мои попытки были зазря, но пока я буду в Воронеже, то быстро отойду, я себя знаю. Тяжело вздохнув, я надеваю наушники, включаю музыку и устремляю свой взгляд в иллюминатор.«Я в глазах твоих видел снег в океане.
Этим снегом с тобой никогда мы не станем.»
Интересно жизнь сговорилась с Лазаревым, раз в перемешке включилась именно эта песня? Когда-нибудь отпустит, вот только Арсения я буду видеть, в сумме, ещё три года и тонуть в его глазах цвета океана без шансов на спасение.