Воспоминание 6
Первым делом она заскочила в магазин зелий, чтобы приобрести пузырьки с янтарной и голубоватой жидкостями - Противозачаточное и Успокаивающее зелья - и залпом выпила содержимое стеклянных сосудов одно за другим, укрывшись за стеллажом в том же самом магазине. Живот скрутило острой болью, но через пару секунд отпустило. Следом она отправилась в «Три метлы». С часовым опозданием она вошла в паб, и мгновенно нашла Джинни взглядом. Её пламенные волосы выделялись на общем фоне, привлекая к себе внимание. Гермиона думала, что при взгляде на сестру Рона её пронзит укол совести, вины, но, увы. Она чувствовала себя более, чем сносно. Даже нормально. С легким покалывающим отупляющим расслаблением по всему телу от подействовавших настоек. — Прости, меня задержала работа, - и глазом не моргнув, соврала Гермиона, присаживаясь на стул напротив. — Ты бы хоть предупредила! - глаза Джинни - точь-в-точь как у брата - вспыхнули, но было понятно, что девушка уже не злится. - Я, между прочим, переживала. Гермиона еще несколько минут посидела с виноватым лицом (и абсолютной пустотой внутри), после чего Джинни окончательно сдалась, и подруги принялись обсуждать фасон свадебного платья. Точнее, принялась Джинни, а Гермионе оставалось лишь тупо кивать или мотать головой. Даже под действием выпитого зелья, девушка поймала внутри себя ощущение, будто её медленно давит асфальтоукладчик. Неторопливо, но категорично. А она не могла биться в агонии от этого - успокоительное сдерживало выражение эмоций. Но не сами чувства. Груз от содеянного с каждой секундой разрастался в своей массе, объеме. Отравляя своим ядом все бОльшие участки её тела. Постепенно убивая её, но позволяя и дальше функционировать. Гермиона всегда была ярой противницей измен. Она осуждала даже любой намек на подобное поведение, когда дело касалось чьих-либо поступков. И чаще всего говорила, что она сама бы никогда… Никогда не говори «никогда». Иначе жизнь решит проверить тебя на прочность убеждений. И что будет, если ты провалишь этот экзамен? С поцелуем зимой было проще - это повлияла глупая игра. Но сегодня… как оправдать то, что случилось сегодня? — Девчонки, привет! - полный нежности голос Рона прозвучал за их спинами. Он коснулся ладонью лопаток Гермионы, наклонился и приветственно чмокнул ту в губы, после чего искренне улыбнулся, переводя лукавый взгляд с одной девушки на другую: — У вас такой вид… меня обсуждали? - Рон светился, как начищенный сикль, отчего сердце Гермионы защемило даже несмотря на успокаивающее зелье. Он буднично, как ни в чем не бывало, положил руку на спинку её стула и шумно выдохнул, готовясь сообщить явно волнующую его новость. Гермиона смотрела на происходящее, будто находясь под глубокой анестезией. Словно она в каком-то пузыре неуязвимости, и всё, что происходит вокруг, - это всё ненастоящее. Плод её фантазии. И это помогало сдержать разрастающуюся изнутри бездну, от которой веяло могильным холодом. — Рон, давай, не томи! У тебя такое лицо, будто ты вот-вот лопнешь, - Джинни миролюбиво фыркнула, наигранно закатив глаза якобы от скуки. Гермиона заторможенно повернулась в сторону Рона - её родного, такого СВОЕГО Рона - и начала считать веснушки на его скуле. Раз, два, три, четыре… Парень повернулся к своей невесте, сбив ту со счета, и закусил губу в нерешительности. — Не знаю, Герми, понравится тебе или нет, но… есть вариант провести церемонию на Санторини, я почти договорился. Если ты хочешь, то мы могли бы организовать всё там, приезд гостей, еду и прочее… есть гостиница, и там прямо царские хоромы! - Рон взмахнул руками, глаза его заискрились от радости, он стрельнул взглядом в сестру, будто ждал подтверждения своей крутости, затем повернул свое ликующее лицо к Гермионе. - Я нашел просто охренительного организатора, и он берет на себя всю волокиту с местами, расселением и прочим. Что скажешь? Гермиона кивнула и попыталась выжать из себя подобие улыбки. — Да, давай. Рыжие брови сошлись на переносице. Рон нахмурился и настороженно произнес: — Гермиона, что-то не так? «Да, я тебе изменила. Час назад». Она устало выдохнула, чувствуя, что действие зелья не дает ей грохнуться прямо здесь и сейчас от бури эмоций, которые уютно свернулись пульсирующими вспышками в лобной кости. — Всё хорошо, просто… устала. Болит голова, - Гермиона прикрыла глаза и потерла виски в бесполезной попытке унять разрастающуюся боль. Рон жалостливо провел своей огромной пятерней по её затылку, чуть грубее, чем это делал несколько мгновений ранее Малфой. — Но сама идея нравится? — Рон, да идея - шик! Греция, тепло, море! - подала голос Джинни, явно пребывающая в восторге от такого варианта празднования свадьбы. Гермиона слабо улыбнулась, хватаясь за полный энтузиазма посыл от Джинни, и согласно кивнула. К горлу подкатывала тошнота. — Да, Рон, спасибо. Это… шикарно. Гермиона прикрыла глаза, когда сильная рука притянула её к груди. Девушка зарылась носом в надежный и родной запах пряных специй и освежающей мяты. Запах дома. Запах безопасности. Запах поддержки и любви. Как она могла поддаться животной страсти и потерять ЭТО? Гермиона хотела бы заплакать, но слез не было. Лишь мертвецкое спокойствие и ровный пульс. — Тогда пошлю ему патронус, он обещал организовать все в течение месяца. А ты сможешь заказать два порт-ключа в Пиргос? Девушка лишь сильнее скрючилась, вжимаясь в широкую мускулистую грудь, и закивала. Рон обменялся с сестрой встревоженными взглядами, и та в ответ лишь пожала плечами.Воспоминание 7
Через три дня Малфой прислал ей своего филина прямо домой. Рон, к счастью, работал в магазине с Джорджем, вкладываясь по полной в дни перед предстоящим после свадьбы медовым месяцем, а у его невесты был выходной. Гермиона даже хотела не открывать окно, чтобы не читать, но скользкое темное чувство, которое она намеревалась приструнить за дни перед свадьбой, непокорно поднялось в ней, голодно облизнувшись. Да, она приняла решение усыпить свою совесть, закрыть глаза на эту «ошибку». И двигаться дальше так, как она хотела. Без помутнений рассудка. Будто ничего не было. Получалось с трудом, особенно когда ей приходилось выносить титаническую тяжесть от груза вины перед Роном, но страх потерять его, страх потерять вообще всю свою жизнь из-за… сумасшествия? Нет, этого не должно произойти. Этот страх перевешивал все желания. Но трагизм заключался в том, что она скучала. Она хотела еще. Этого было недостаточно. Словно Малфой накачал её наркотиками, и теперь все остальные радости в жизни поблекли по сравнению с ощущениями от его языка, рук, голоса и потемневших глаз. Всё стало пресным и невообразимо скучным. Нужно было пережить ломку, чтобы исцелиться. Гермиона это понимала. Умом. Она искусала губу до крови, расхаживая по комнате, и борясь с собой, пока кидала встревоженные взгляды на мирно сидящего за окном филина. Птица упорно не желала улетать, будто собиралась здесь сидеть, пока она не возьмет письмо. И девушка не выдержала. Достаточно зло она распахнула окно, порывисто развернула небольшой конверт и прочитала:«Грейнджер, ты все еще помолвлена? Мне самому поговорить с твоим женишком? Если нет, то приходи сейчас. Каминная сеть в Малфой-Мэноре открыта. Пароль в мою комнату “Кассиопея”.
Д.М.»
Сердце Гермионы рухнуло куда-то в стопы, больно кольнув пятки. Она шокированно прижала ладонь ко рту, стараясь удержать готовый вырваться из горла вскрик. Филин взмахнул крыльями и свободно вылетел в окно, напоследок неодобрительно сверкнув терракотовыми глазами в сторону девушки. Гермиона с ужасом посмотрела на камин и замотала головой. «Нет-нет-нет, Гермиона. Нет, нет, нет! Ты не пойдешь!». Если бы рядом был кто-то, она попросила бы применить к ней Инкарцеро, чтобы точно помочь ей сдержаться. И уберечь её от еще одной разрушительной глупости в своей жизни. Но её сердце так резво забилось в диком предвкушении колоссального удовольствия, которое бы точно обрушилось на неё при виде Малфоя, что она даже охнула. — Нет, нет, нет… он блефует, - тихо прошептала сама себе Гермиона, будто произнесенные вслух мысли должны были точно возыметь бОльший эффект. Она знала, что это ловушка. И это было настолько очевидно, что из-за этого отказаться и не прийти становилось тяжелее с каждой микросекундой. Если перед наркоманом рассыпать кокаин, то какой процент того, что он сдержится? В следующий миг Гермиона осознала себя, тихо нашептывающей себе под нос «это в последний раз, я скажу ему… я все закончу», пока сама она бешено перебирала вещи в своем гардеробе, скидывая цветастые тряпки на пол в поисках более-менее приличной одежды. Она натянула тонкие колготки цвета слоновой кости, а поверх обычное, ничем не примечательное свободное черное платье. Которое надевала лишь пару раз на какие-то семейные праздники с Уизли. Она просто сходит один разок. Чтобы расставить все точки над i. И всё. Гермиона беспричинно улыбалась, не в силах сдержать рвущийся наружу приступ шальной радости. Если бы кто-то видел её сейчас, то подумал бы, что она точно сбрендила. Не потрудившись собрать раскиданные по полу вещи, она молниеносно подскочила к камину, взяла порох и прикрыла глаза. Бесполезно. Она не может себя успокоить. Салатовое пламя объяло её фигуру, в следующий миг выталкивая её в темную комнату с высоченными потолками. Первое, на что наткнулся её взгляд - обрамленная черным бархатным полотном стена с необычным кованым украшением в форме круга и двуспальная кровать с темным постельным бельем. И множество зеленых акцентов повсюду в виде растений. Боковое зрение выхватило длинные ноги в кожаных туфлях. Карие глаза скользнули выше, складывая картинку из длинных пальцев, между которыми покоилась сигарета цвета корицы. Пузатый бокал для огневиски устроился в другой руке. Малфой выглядел крайне беспечно для человека, который угрожал поведать её жениху о том, что дражайшая Гермиона Грейнджер - подлая дрянь, изменившая ему с бывшим школьным врагом. Уголок рта блондина дернулся в сторону, он отставил бокал и потушил только начатую сигарету о хрустальную пепельницу, попутно поднимаясь на ноги. — Ты пришла. Томление, радость. Скучание. Серебристые глаза тягуче оглядели её внешний вид сверху-вниз, отчего щеки моментально покрылись румянцем. Малфой хмыкнул своим мыслям и сделал уверенный шаг к ней, порывисто заключая женскую фигуру в крепкие объятия. «Мерлин» - это была последняя здравая мысль, проскочившая в её воспалившемся мозгу, когда аристократические пальцы слегка нажали на спину, не позволяя отодвинуться. Драко спрятал лицо в непослушных локонах, уцепившись подбородком, словно якорем, за её тонкую шею. Он тяжело вздохнул, а Гермиона забыла, как дышать, когда его тело еще теснее прижалось к ней, а струйка воздуха защекотала плечо и лопатки. Будто он и вправду скучал. Будто дело вовсе не в сексе. Гермиона попыталась еще раз отодвинуться, и Малфой выпустил её из своего захвата, все еще легко удерживая руки на тонкой талии. — Драко, я… - виновато прошептала Гермиона, поморщившись, словно от мучительной боли, затем подняла прямой взгляд в его непроницаемое лицо. - Я не могу. Малфой еще раз тяжело выдохнул, не моргая, а затем чуть прищурился и равнодушно бросил: — Почему? Его пальцы, увитые кольцами, нервно дрогнули на её коже, но он совладал с эмоциями, придавая своему выражению легкий оттенок холодности и безразличия. Смотреть на него с такого расстояния для Гермионы было сродни самоубийству. Сознание ускользало от неё, вызывая полнейшую катастрофу в мыслях. Она с щемящей нежностью обвела взглядом его ресницы, брови, острые крылья носа, губы и проступающую щетину на подбородке. — Я люблю Рона, - не своим голосом прошептала она, глядя на четкий контур его сжатой челюсти. Его пальцы тотчас же больно сжали кожу на талии, будто стараясь прорезать плоть до самой кости. Гермиона не поморщилась. Так ей и надо. Она заслужила. Ледяные глаза напротив обожгли её лицо, а губы презрительно скривились. — Но это не мешает тебе трахаться со мной, - бархатный голос прозвучал так обманчиво мягко, словно хотел приласкать, но на деле получилось безжалостно жестко. Его паучьи пальцы еще сильнее вжались в тело, словно Малфой жаждал оставить на ней синяки. — Это было ошибкой, - голос Гермионы звучал тише, чем она того хотела, и дрогнул, когда Драко ослабил хватку и начал движение вниз. Его ладони скользнули по коже, останавливаясь на ягодницах. — Тогда почему ты пришла её повторить? - хриплый голос парня сочился похотью, вперемешку с яростью. Драко беспощадно склонился к её лицу, переместив одну руку на тонкую шею с неистово пульсирующей веной, несильно удерживая девушку на месте. Его острая скула соприкоснулась с её горящей щекой, а медовый голос ласково опалил ушную раковину дурманящим шепотом: — Ты же пришла, чтобы я трахнул тебя. Чтобы я задрал это блядское платье, нагнул тебя и трахал, а ты бы стонала, как последняя шлюха, что ты «моя». А теперь, любительница грязных разговорчиков, давай проверим, насколько я прав. Все это время Гермиона стояла, не шелохнувшись, словно она приросла к полу. Глаза зажмурены, не только от раздирающего стыда, но и пламенной воронкой взлетевшего внутри неё обжигающего возбуждения. Малфой попал в точку. Ей действительно нравилось слышать. Видимо, это был какой-то её личный пунктик, но он точно заводил её с пол-оборота, заставляя теряться в реальности. После своего монолога Малфой резко поднял сзади подол её платья и как-то чересчур обозленно, рывком, запустил свою ладонь под колготки с трусами, скользнув по оголенной коже вниз. Крохи гордости смело ураганом, стоило лишь Драко коснуться её клитора и сделать несколько круговых движения подушечками двух пальцев. Гермиона закусила губу, чтобы подавить стон в последней попытке как-то воспротивиться своему животному, жаждущему стать с Малфоем единым целым как можно скорее. Вышло слабо. Она все равно замычала. Ресницы вновь дрогнули, девушка в наслаждении прикрыла глаза, вцепившись в белоснежную рубашку, как в единственное, что удерживало её на ногах. Гермиона чуть развела ноги в стороны, пропуская пальцы еще глубже. Малфой теперь уже ощутимо сдавил её горло, притягивая к себе, и с садистским восторгом прорычал прямо в губы, продолжая вырисовывать круги около её чувствительной точки: — Какая же ты… блядь. Какая ты блядь… Будто это новомодная форма признания в любви. Он скользнул пальцами внутрь, как только она, слетая с катушек, потянулась к его губам. Они жадно, словно путники в пустыне, добравшиеся до оазиса, впились друг в друга поцелуем. Словно это должно спасти их жизни. Пальцы Малфоя в бешеном темпе орудовали внутри неё, а Гермиона уже неприкрыто стонала ему в рот от накатывающего удовольствия. Как вдруг Драко резко оторвался от неё и убрал ладонь, переместив обе руки под её платье и разорвав капроновую ткань прямо посередине. Когда дело было сделано, длинные пальцы, теперь уже спереди, отодвинув мокрую кромку трусов, скользнули в неё, а другая ладонь сжала волосы у неё на затылке, заставляя девушку приоткрыть свинцовые веки. — Смотри на меня, блять. Затуманенные карие глаза пьяно нашли потемневшие пронзительные глаза напротив, но Гермиона уже лишилась остатков разума, поэтому просто выполняла спасительные приказы без единого сопротивления. Полностью перекладывая ответственность на Малфоя. Как удобно. — Тебе нравится… - пораженно выдохнул блондин, замедляя движение пальцев. Озарение вспыхнуло в его глазах и исчезло, как фейерверк в ночном небе. - Тебе нравится быть такой развязной шлюхой. Гермиона прикрыла глаза от очередного прилива унизительного возбуждения, вызванного еще одним оскорблением из уст Малфоя. Мерлин, когда ей начало нравится ТАКОЕ? — Я сказал: смотри. Блять. На меня, - Малфой угрожающе зашипел, безболезненно, но красноречиво дернув ее за волосы, и остановил пальцы внутри неё, отчего Гермиона разочарованно захныкала, встречая взглядом острые хрустальные глаза. - Ты уже так трахалась с кем-то у него за спиной? Глаза Гермионы стали размером с блюдце, она категорично помотала головой из стороны в сторону, хрипло прошелестев одними губами: — Нет… Малфой с подозрением окинул её растерянное заалевшее лицо внимательным взглядом, а затем сломался. И потянулся к ней, сминая её губы в очередном порыве страсти. Гермиона обвила руками его шею, поглаживая пальцами жесткие отросшие волосы, пока Драко не оторвался от неё, круто развернув девушку на 180 градусов и надавив рукой ей на лопатки. Гриффиндорка оперлась ладонями о журнальный столик из темного дерева, заслышав звон от пряжки ремня. Расстегивающася молния на брюках. Шорох одежды. Теплая плоть напряженно стоящего члена уперлась ей через ткань трусов в раскаленную до предела чувствительную точку клитора. Обжигающе горячая ладонь с длинными пальцами легла ей на талию, подминая черное платье под себя. Свободной ладонью Драко отодвинул влажную ткань трусов, направляя свой член туда, куда нужно, и толкнулся бедрами вперед. Гермиона протяжно застонала, полностью отдаваясь ощущениям. Плевать. Она потом будет уничтожать себя изнутри. Малфой яростно двигался в ней, периодически вбрасывая оскорбления в её адрес, но это ничуть не трогало её. Наоборот - заводило еще сильнее. Столик ходил ходуном, с него полетела какая-то статуэтка, но Драко продолжил вколачиваться в полностью потерявшую свой рассудок Гермиону. Внезапно он вышел из неё, освободился от штанов, схватил её за запястье и потянул в сторону кровати. Дрожа всем телом, Гермиона податливо шла за ним, понимая только то, что ей нужно вдыхать воздух. И выдыхать. Иначе ей не выжить в этой парилке, которая образовалась в пространстве. Малфой толкнул её на заправленную темной тканью кровать и начал расстегивать рубашку, не сводя с девушки пожирающего взгляда. — Раздевайся, - глухим от творившегося сумасшествия голосом пророкотал он, обнажая свой торс и выступающие ключицы. Его кожа была бледной, с мелкой россыпью родинок на животе, будто кто-то нечаянно рассыпал молотый перец в кружку с молоком, а телосложение отличалось худобой и ни в какое сравнение не шло с подтянутым и крупным Роном. Но в Драко все равно чувствовалась магическая сила. В каждом движении, которым он стягивал с себя одежду, проступало что-то хищное, словно внутри него просыпался зверь, готовящийся к решающему прыжку. Гермиона подняла платье вверх, сбросив его через голову, оставшись в обычном бежевом лифчике, потянулась к поясу от порванных колготок, но Малфой остановил её: — Это оставь. Он оперся ладонями по обе стороны от её талии и вновь принялся целовать, на что девушка с жаром откликнулась, притянув блондина одной рукой к себе. Она робко провела пальцами по его ключицам, груди, торсу, но Малфой ловко перехватил женскую ладонь и сомкнул обе руки у неё надо головой. — Раздвинь ноги, - еле владея голосом, произнес Драко, совершенно точно теряясь в реальности, как и она. Гермиона услышала треск рвущейся ткани бесповоротно уничтоженных колготок, и почувствовала вес его тела. Малфой дернул свободной рукой хлопковые трусы, уже не контролируя себя, и резко вошел в неё. Полное безумие. Калейдоскоп вспышек под глазами, их общие стоны, малфоевское сумасводящее «моя девочка», череда влажных поцелуев. Гермиона билась во вневременной лихорадке, отказываясь возвращаться на привычную орбиту бытия. Драко расцеловывал её лицо, жестко въедаясь пальцами в тонкие запястья и выступающую косточку на бедре, не останавливаясь ни на секунду. Он резко вышел из неё, полностью отстранившись, и Гермиона не удержалась от разочарованного поскуливания, которое слилось с его протяжным рычанием сквозь зубы, когда он кончил на темное покрывало, свисающее с края кровати. Гермиона разлепила веки, жадно поглощая в коробочку своих воспоминаний его запрокинутую голову; мокрые от пота растрепанные волосы, прилипшие к порозовевшему лицу; изломанные брови; выступившие скулы и четко очерченный контур сжатой челюсти. Драко был прекрасен в своей небезупречной органичности. Гермиона откинулась на покрывало и утомленно прикрыла глаза, не в силах больше фокусировать свое зрение, как вдруг цепкие пальцы легли на внутреннюю сторону её влажных от пота бедер, разводя ноги шире, и пламенное дыхание опалило её промежность. Она дернулась от неожиданности, но Малфой удержал её на месте. — Тише, малышка, - издевательски пропел Малфой и раскаленным языком слизнул немного её природной смазки. - М-м-м, ты вкусная, Грейнджер. Гермиону прошибло раскатом тока и затрясло. Щеки стали пунцовыми, она часто-часто задышала и выгнулась в пояснице, неосознанно пододвигаясь к лицу Драко ближе. Ладонями она сжала простыни, еще сильнее зажмурившись. Рон уже делал это с ней. Неоднократно. Они не были ханжами, и Гермиона вообще считала, что Рон - это идеальный партнер для неё в сексе. Который открыл ей этот загадочный и любопытный мир. И они много чего пробовали, им обоим это было интересно. Но Рон никогда не говорил в процессе. Даже не стонал. Только тяжело сопел. И, конечно, он никогда не произносил таких крышесносных пошлостей таким вибрирующим бархатным голосом. У него и близко не было такого голоса. Малфой губами прикоснулся к клитору, начав сразу же бешено крутить языком, затем слегка его всосал, чем выдернул очередной грудной стон Гермионы. Он добавил два пальца внутрь, чтобы она точно сошла с ума, но убрал язык, для того, чтобы произнести следующее: — Поднимись на локтях. И смотри. Хочу, чтобы ты смотрела. Затуманенно, словно она накачана чем-то, Гермиона выполнила приказ, слегка пошатываясь, пока старалась найти баланс в трясущихся руках и не рухнуть сразу же назад, как до её сознания вновь долетел тягучий голос Драко, в котором определенно звучал восторг: — Ты же вообще не соображаешь сейчас. Он большим пальцем дразняще потеребил ее клитор, и Гермиона, подтверждая его слова, неосознанно закатила глаза и застонала в полнейшем блаженстве. — Постарайся смотреть на меня, Гермиона, - голос Драко смягчился, и он вернул свой язык, исследуя её с абсолютно пошлым азартом. Смакуя, постанывая. Огромным усилием девушка постаралась приковать взгляд к платиновой макушке, но не удержалась в этом тумане, когда очередная волна жара окатила её от пяток до щек, комком нервов закручиваясь внизу живота. Гермиона рухнула на дрогнувших руках назад и позволила себе запустить ладонь в жесткие платиновые волосы, просто проводя пальцами по корням. Малфой застонал, и эта вибрация передалась ей, приближая её к оргазму. Буквально пара поворотов языком, быстро двигающихся пальцев, и Гермиона вытянулась всем телом, как струна, позволяя себе чуть ли не кричать от обрушившегося на неё наслаждения. Все еще пребывая в томительной неге, она почувствовала, как Малфой снова входит в неё, наклоняясь так, чтобы поцеловать и передать ей ее же собственный вкус. — Что ты со мной творишь… - принимая поражение, прошептал он ей в губы. Реальность постепенно начала обретать очертания, но толчки Малфоя все еще продлевали сладость от удовольствия, и Гермиона позволила себе растопить себя в них. Еще немного. Она распахнула веки и буквально замерла, встречаясь взглядом с пьяными серыми глазами. С каждым скрипом, с каждым вырванным из груди стоном, она удерживалась в этом тоннеле из масляных зрачков, вытеснивших дождливую радужку. В Драко было что-то, что раскалывало её сердце с каждым покачиванием. Как завороженная, она потянулась ладонью к его свисающим волосам и нежно убрала их. Малфой прикрыл глаза, разорвав зрительный контакт, еще раз двинулся внутри неё и замер, тяжело рухнув и ткнувшись мокрым лбом ей в шею. Началось. Гермиона чувствовала разверзающееся чувство пустоты в солнечном сплетении, но, поддавшись нелепому порыву, неловко обняла спину Драко двумя руками, осторожно поглаживая его лишь подушечками пальцев. Она моргнула, разглядывая мрачно-черный потолок, ощутив охлаждающие кожу дорожки из слез, стекающих ей прямо в уши. Малфой пошевелился и поднялся на локтях, опасной тенью нависнув над ней. — Ты опять плачешь? - вопрос-утверждение, сказанный таким тихим, почти нежным голосом, что Гермиона перевела свои глаза на бледное лицо, пытаясь понять, не послышалось ли ей. Драко Малфой был явно не из тех людей, которые оказавшись в ситуации любовного треугольника, сами бы отошли в сторону. Нет. Он скорее выжег бы всю её жизнь к чертям, подобно свирепому дракону, не оставляя права быть с ней ни себе, ни кому бы то еще. Вряд ли он способен понять причину её слез. Но вдруг он смог бы? Всё стало бы куда легче. — Я не знаю, что делать, - доверительно прошептала в тон Малфою Гермиона и закусила губу. Он умиленно улыбнулся ей, наигранно тяжело вздохнув, и погладил её по голове, перемещая вес на один локоть. — Надо выбрать, Грейнджер. И облегчать тебе задачу я не собираюсь. Вот и весь ответ. Ожидаемо. Малфой, заметив её оцепенение, театрально пожал плечами и якобы разочарованно прицокнул: — Зато честно. Карие глаза оглядывали его расслабленное и довольное лицо с предельным вниманием. В пустой голове Гермионы прозвенел только один вопрос. Деликатно подбирая слова, будто она кралась мимо спящего монстра, девушка неспешно произнесла: — Ты расскажешь… ему? Малфой ухмыльнулся, продолжая скользить по её лицу насмешливым взглядом. — Нет, - растягивая одну единственную гласную, объемно произнес он и, придав голосу еще больше обманчиво ангельских нот, с нажимом спросил. - А ты? Гермиона понимала, что надо сказать. Она уже все разрушила. И ей придется признаться в предательстве, и потерять всю свою жизнь. В обмен на… в обмен на кратковременное развлечение в качестве новой игрушки Малфоя. — Я… должна. Драко закатил глаза, будто это самое глупое, что он слышал в своей жизни. Он перекатился на спину, и прохладный воздух моментально объял её голое тело. Захотелось прикрыться. Она дернула на себя покрывало, чтобы то спасительно спрятало её под собой. — Тебе незачем закрываться. Тем более от меня, - соблазнительно прошептал слизеринец, по-хозяйски положив руку ей на живот поверх темной ткани. — Мне холодно, - будто оправдываясь, проговорила Гермиона, утопая в гипнотизирующих глазах с отблеском смешинок в серебристых радужках. Так захотелось его поцеловать - снова - но Гермиона сглотнула подступивший к горлу порыв, мысленно застыдив себя еще больше. — Не знал, что ты настолько сумасшедшая, Грейнджер, - искренне произнес Драко, явно комментируя буйство их вспыхнувшей страсти, и не мигающим взглядом скользнул по её лицу, останавливаясь на губах. Гермиона задержала дыхание в очередном приступе волнительного томления. — Я не знаю, почему ты так действуешь на меня, - откровение слетело с губ прежде, чем девушка успела оценить, насколько безопасно дарить Малфою такую ценную информацию. Мозг вообще сдавал полномочия в его присутствии, это уже пора было ей уяснить и не стараться требовать от разума работать на тех же скоростях, что и раньше. Малфой хищно улыбнулся, поглаживая её живот. — Значит, ты влюблена в меня? В её голове прозвучал пушечный залп. Словно кто-то запустил ядро прямо в неё, разорвав её тело на кусочки. Будто из преисподней она услышала свой понизившийся на октаву голос: — Я не влюблена в тебя. Ухмылка так и застыла на лице Малфоя, будто приклеенная. Что-то разом щелкнуло внутри него. Глаза превратились в опасные щелки, он жестко хмыкнул, после чего выражение его глаз и лица сделалось абсолютно не читаемым. — Тогда ты просто похотливая шлюшка. Гермиона не отрывала пытливого взгляда от его лица. Убийственно ледяные слова полоснули острым лезвием по тонкой коже, но бывшая гриффиндорка стойко выдержала этот удар. Она заслужила. — Получается, что так, - бесцветным голосом произнесла она, поднимаясь на кровати. В груди нестерпимо жгло, сделать вдох оказалось невероятно больно. До слез. А чего она ожидала? Но Гермиона усилием воли сморгнула подступившую было водицу и нашла глазами свою палочку, торчащую из груды бесформенных тряпок. Она замешкалась на секунду, понимая, что Драко, абсолютно не стесняясь своей наготы, неподвижно лежит на покрывале, а значит, ей не удастся завернуться в ткань полностью и подойти к одежде. Но напомнив себе, кем он ее считает, она решительно сбросила с себя спасительное покрывало и поднялась на ноги. Сперма моментально стекла тонкой струйкой по внутренней поверхности бедра, словно свидетельствуя против неё и подсвечивая её греховность. Гермиона застыла на мгновение, но осознав, что ниже падать некуда, сделала шаг. Белесая вязкая жидкость стремительно прыгнула вниз по её ноге, уткнувшись в телесные полупрозрачные колготки. Девушка проигнорировала жжение от сопровождавшего каждое ее движение тяжелого взгляда, добравшись до палочки и очистив себя заклинанием. Жаль, что мерзкое ощущение грязи в душе не испарилось так же легко, как с тела. Она избавилась от остатков уже ни на что не годных колготок, благо, стоили они недорого. Надела на себя платье, которое отвратительно правильно село на ней, оставшись без единого залома. Словно оно и не валялось тут скомканным жгутом. Словно и Гермиона пару минут назад не лежала под Малфоем с разметавшимися кудрями по кровати. Она держалась, стараясь не обернуться и не ввернуть какую-нибудь шпильку напоследок. Взяв весь свой контроль в ежовые рукавицы, она не дрогнула, когда услышала пропитанный ядом голос за спиной: — Ты реально сейчас хочешь уйти? Вот таким образом? Гермиона остановилась, когда сзади послышался скрип кровати. Драко призвал к себе махровый халат, накинул его на себя и сократил расстояние между ними в несколько шагов, разворачивая окаменевшую девушку к себе лицом. — Драко, мне нужно уйти, - как заведенная игрушка повторила она на автомате, испытывая острую необходимость вырваться от прожигающих кожу ладоней или со всего размаху впечататься в его грудь и горько разрыдаться. — Блять, Грейнджер. Я думал, что я один такой ебаный страдалец. Да посмотри ты на меня! - раздраженно проговорил Малфой, стараясь заглянуть ей в глаза. Но после его озвученной просьбы девушка устало перевела взгляд на встревоженного слизеринца. — Прости, я…. мудак, - глухо сказал он, жалостливо глядя на неё из под ресниц. Гермиона рвано выдохнула, на самом деле обрадовавшись, что он вновь стоит так близко и она чувствует его запах и тяжесть ладоней на плечах. — Ты мудак. Да. Но я ничем не лучше. Один - один. — Получается, мы идеальная пара? - горько усмехнулся парень, будто иронизируя над обреченностью их странного союза. Гермиона не ответила. Тогда Драко убрал ладони в карманы и отступил на шаг, все еще прожигая взглядом её лицо. — Иди, Грейнджер. Я не держу. Помимо очевидного пренебрежения в этих словах было что-то еще. Словно какая-то загадка в египетских пирамидах, шифр, но у Гермионы настолько не было моральных сил что-либо разгадывать после того, как она самолично распотрошила себя, что она тупо промолчала. На автопилоте она развернулась и шагнула в камин, прихватив горстку летучего пороха. Теплое пламя обняло её, впуская в квартиру, где они уже давно жили с Роном. Мираж бухты спокойствия. Который рассеивался с каждой минутой. Что она наделала? На что променяла свою жизнь? Зачем? Гермиона опустилась на колени и зарыдала, и легкое эхо от стен было её единственной поддержкой.Воспоминание 8
Она отключилась тем же вечером, не дождавшись Рона с работы, чтобы поговорить. Её психика была настолько истерзана беспощадным эмоциональным аттракционом, в который она сама же и влезла по своей глупости, а теперь расплачивалась сполна. Ночью ей стало плохо. Она прошла в ванную и сознание уплыло, вызвав дикий приступ тошноты - Гермиона упала в обморок. Рон встал на шум и не на шутку забеспокоился, взяв с неё обещание, что завтра она отпросится со службы и сходит к колдомедику. Она лишь кивала, не в силах терпеть незаслуженную заботу со стороны Рона, но сказать среди ночи о том, что та, кому он так доверял, вонзила ему нож в спину - это было выше её физических и моральных сил. Все же, она была лживой трусихой больше, чем смелой гриффиндоркой. Колдомедик загадочно улыбалась, глядя на её голограмму, чем вызвала у Гермионы пренеприятнейшее предчувствие надвигающейся катастрофы. — Дорогая, поздравляю! У вас уже 8 неделя беременности! Лицо девушки вытянулось от неверия и шока. 8 недель… это же около двух месяцев? — Я не… это невозможно, - упавшим голосом произнесла она, краем сознания понимая, что на таком сроке ошибки быть не может. — Мисс Грейнджер, ваша последняя дата месячных? И вправду. Больше 2,5 месяцев назад. Гермиона думала, что они пропали на фоне стресса, такое уже несколько раз происходило у неё, и длилось приблизительно такой же период времени, но она и подумать не могла, что причиной является ребенок. Её ребенок. И Рона. — У меня где-то записано, но… мы никогда не, ну… - Гермиона замялась, не имея понятия, как произнести такую фразу как «он не кончал в меня» без стыда. - Вы понимаете? — Какие методы контрацепции использовали? Прерванный половой акт? Гермиона молча кивнула, стараясь сжечь в пепел подсунутые мозгом воспоминания о том, как дважды она переживала теплое чувство наполненности, когда Драко замирал внутри неё в оргазме. «Мерлин…». Гермиона потерла виски, но внезапно новая мысль неприятно кольнула сознание, и она подняла на колдомедика встревоженный взгляд: — Еще я пила Противозачаточное зелье… один раз. «И собиралась выпить его еще раз сегодня, пока не истекло 24 часа с нашей “встречи” с Малфоем». Женщина неодобрительно нахмурила брови и четко произнесла, кивнув своему перу, которое заполняло необходимые документы: — В течение этих восьми недель? — Да. — Хорошо, что это был единичный случай, и всё обошлось. Но повтори Вы подобное, то это могло бы спровоцировать выкидыш. Ее слова гремели в пустой голове Гермионы, зациклив фразу «спровоцировать выкидыш», и пока она отрешенно смотрела прямо перед собой, колдомедик задержала кончик палочки у маленькой, еле видимой завитушки, напоминавшей крохотную креветку, и с теплом в голосе спросила: — Будем слушать? На этом сроке уже можно послушать сердцебиение. С ужасом и небывалым трепетом Гермиона вновь взглянула на голограмму, до конца отказываясь верить, что внутри неё уже как два месяца живет человек. «А я творила такие вещи…» По палате раздался ускоренный ритм малюсенького сердечка, и Гермиона разрыдалась от переполнивших её чувств. Она никогда не испытывала ТАКОГО. Колдомедик понимающе улыбалась, ставя молодую волшебницу на учет, даже не представляя себе, какие муки терзали в эту секунду продолжающую реветь Гермиону Грейнджер.Воспоминание 9
Она действительно взяла выходной в тот день. Не смогла отправиться в Министерство, сославшись на болезнь. Она долго гуляла, бродила по маггловскому Лондону. Размышляла на тему, что ей теперь делать. Стоит ли сообщить Рону сразу две шокирующие новости, или ограничиться одной? Часть Гермионы отчаянно хотела укрыться от возмездия, умолчать, пойти на сделку с совестью и действительно вырвать из себя возникшую зависимость наживую, без анестезии. Другая же сторона хотела мученически умереть, признавшись во всем. И пусть весь мир закидает её камнями, она была бы рада, что искупила свои грехи. Хотя бы в таком извращенном виде. Но сейчас она не могла думать только о себе. Сейчас она четко почувствовала, что теперь её ответственность - отвечать за жизнь и благополучие малыша, размеренно развивающегося у неё в животе. Или это было лишь оправданием её трусости? Но в любом случае, Гермиона склонялась к первому варианту. Ей хотелось, всегда хотелось родить ребенка, будучи в официальном браке. Жить до самой старости вместе с мужем и, как говорится, «не тужить». И воспитывать детей. Максимум двух. Как выяснилось, у жизни оказалось свое чувство юмора, а у Гермионы - слабый характер и податливость в отношении одного небезызвестного блондина. Но ей придется отказаться от него. Остановить этот поток буйства гормонов в кипящей крови. Она пришла домой, и отправила Драко письмо, не решившись встретиться с прищуром серых глаз вживую. Вонзая самой себе металлические шпаги в самое сердце, она писала, стараясь не оставить разводов от слез на пергаменте и подбирая самые хлесткие слова из своего арсенала. Чтобы бесповоротно разрушить всё и предотвратить этим самым любые попытки Драко возникнуть снова в её жизни. Когда письмо было отправлено, она почувствовала колоссальное облегчение. Убедив себя в том, что весь творившийся разврат произошел не с ней, а с её проекцией, как это могло бы быть в сумасшедшем сне, она ждала встречи с Роном. Она готовила ужин, дожидаясь его с работы. Вроде так и полагается примерной жене? Камин вспыхнул, когда Гермиона как раз ставила салат на накрытый стол, и очень хорошо, что она это успела сделать до того, как увидела платиновые волосы, ледяной, пронзающий душу взгляд серых глаз, черное пальто, ладони, затянутые в кожаные перчатки. Сердце буквально остановилось. Она замерла, будто на неё со всей скорости вылетел грузовик на трассе, ослепляя распахнутые в немом ужасе карие глаза светом неумолимо приближающихся фар. — Милый фартучек, Грейнджер, - с небывалым садистским удовольствием протянул Малфой, делая шаг вперед. - Где Уизли? Гермиона перестала дышать. Легкие очень больно сжались в страхе. «Он пришел рассказать. Он пришел меня уничтожить». Девушка инстинктивно дотронулась рукой до своего живота, будто защищаясь от нависшей угрозы, и хаотично соображала, что ей нужно сделать, чтобы уберечься от жаждущего мести парня. Малфой неприятно улыбнулся ей и театрально поднял бровь в изумлении: — Не предложишь гостю присесть? Как-то невежливо с твоей стороны. — Драко, прошу тебя… - вымученно пролепетала Гермиона, еле волоча языком. Она приросла к полу, держась ладонями за поверхность скатерти, будто за самого сильного Атланта. Способного сохранить иллюзию её пока еще целого мира. Малфой так резко скинул с себя гримасу сладкой невинности, и его лицо буквально перекосило от злобы. Он в три больших шага подошел к ней и зашипел: — Ты думала, что трахнула меня, послала нахуй через ебучее письмецо, и сможешь спокойно порхать ангелочком в ебучем фартуке перед рыжим недоумком? Как бы не так. Его глаза горели, искрились вспышками молний. Он до хруста сжал зубы, но не притронулся к ней даже пальцем. Его запах ударил ей в ноздри, и она к своему стыду осознала, что больнее всего ей ощущать такую жгучую ненависть, волнами идущую от него. — Скажи мне всё в лицо. И я гарантирую, ты станешь мне настолько омерзительна, что я никогда не притронусь к тебе, - он выплюнул эти слова прямо ей в лицо, безжалостно буровя её сверкающими глазами. Что-то в его тоне заставило Гермиону внутренне умереть, так как она действительно поняла - именно в эту секунду - что больше она не почувствует его рук, поцелуев; не увидит очаровательной улыбки с морщинками у глаз; он больше не прижмет её к груди, невесомо поглаживая по голове. Именно сейчас всё закончится. Гермионе захотелось закричать, взорвав любые стеклянные предметы в этой квартире вихрем своей непередаваемой боли, но она лишь смиренно смотрела на выжидающее бледное лицо. За всё надо платить. И её плата за счастливое будущее для их с Роном ребенка - Малфой. Так она решила. И уже поздно что-то менять. Гермиона прикрыла глаза, набирая в легкие воздух, и начала медленно, будто она заучила этот текст наизусть, проговаривать то, что каленым железом выжжено теперь у неё в памяти - строки из письма: — Драко, я тебя использовала. Мне было интересно попробовать что-то новое. Сам по себе ты мне не интересен. Мне жаль, что ты влюбился, но мне хотелось всего лишь интрижки… — Смотри на меня, когда говоришь это, - зло прорычал Малфой, распаляясь еще больше прежнего. Казалось, что руки в его карманах буквально дрожат от того, как он сдерживается, чтобы не придушить её. Гермиона из последних, видит Бог, сил подняла на него глаза. Это было почти что то же самое, как полосовать себе губы острой катаной при каждом произнесенном слове - эта боль ощущалась физически: — Я. Больше. Тебя. Не хочу. Ты. Мне. Надоел. Своей. Навязчивостью. Она звучала настолько механически, настолько бездушно, что можно было поверить, что она и вправду устала именно от его общества. Но она готова была вот-вот упасть в обморок. «Драко, прости меня. Прости. Прости». С кухни потянуло гарью - мясо по-французски горело в духовке. Но Гермиона не могла оторвать глаз от лица блондина - будто невидимый прочный канат раскинулся между ними, не давая даже моргнуть. Малфой выглядел так, будто его огрели. Он непонимающе смотрел в её безучастное, лишенное красок лицо, и будто не мог смириться с услышанным. Словно он подсознательно знал, что она безжалостно лжет. — Я в ахуе с тебя, Грейнджер. Только и смог выдавить он. Затем он моргнул, избавляясь от наваждения между ними, отшатнулся от неё, как от прокаженной. Смутно напоминая себя шестнадцатилетнего, когда он точно так же сбежал из темного пустого кабинета. Оглядел её с ног до головы взглядом полным нескрываемого презрения, губы его нервно дернулись. В этот самый миг вспыхнул камин и в гостиную, буднично отряхиваясь, вошел Рон, но, увидев немую сцену, тут же напрягся и, грозно сдвинув брови, проговорил: — Малфой? Какого черта ты делаешь в моем доме? Если можно переживать несколько смертей подряд, то это было оно. Гермиона натужно улыбнулась, но вышло так, будто ей угрожали пистолетом. Малфой размашистым шагом прошел к камину, обогнув Рона, судорожно захватил подрагивающими пальцами щедрую горсть летучего пороха, часть которого посыпалась на пол, и бросил через плечо: — Пусть твоя благоверная всё тебе объясняет. Изумрудное пламя взвилось вверх, обнимая его понурые плечи и скрывая темную фигуру в пространстве. Гермиона на негнущихся ногах бросилась в ванну, игнорируя тревожный голос Рона, звавший её по имени, и упала перед унитазом, дрожа всем телом. В солнечном сплетении будто разорвало атомную бомбу. Её рвало, трясло, выворачивало наизнанку так, словно душа выходила вместе с остатками чувств. Она глотала воздух, заходясь в истеричных рыданиях. В ослепленном от пережитой взрывной волны сознании иногда мелькал голос Рона, но она ничего не понимала, различая в призрачном шуме только одну единственную фразу, раз за разом проигрывавшуюся перед ней: «Я никогда не притронусь к тебе».