«Гарри Поттер»
Такой бурной реакции Гермиона не ожидала: Рон громко выругался, Трэвис присвистнул, Малфой изумленно поднял брови вверх и тихо чертыхнулся, а сам Гарри раскрыл рот от удивления. Затем Герой магического мира справился с эмоциями, сжал губы в тонкую линию и дерзко усмехнулся, одновременно с этим поднимаясь на ноги. — Даже не знаю, что и думать. Почему-то в этот самый момент изумрудные глаза стрельнули в сидящую неподвижно Гермиону и подозрительно прищурились. Гриффиндорка смело выдержала сканирующий взгляд друга, пока он с каким-то небывалым холодком произносил: — Думаю, что Мафия - Гермиона. Затем он резко развернулся и вышел из круга, заняв свое место рядом с женой и дочерью - на уютном диване у камина. «Спокойно, спокойно, спокойно.. это всего лишь игра.» Дыши.Дыши.
Дыши.
Гермиона прикрыла глаза на секунду, чтобы научиться жить и запускать легкие вместе с торчащей из груди стрелой с отравленным наконечником. Она и не представляла себе, что пережить пренебрежение от лучшего друга даже в виде простого взгляда будет так тяжело. Убийственно долго тянущаяся мука, облепившая тело, подобно жвачке. — Гермиона, что ты скажешь на это? - спокойно спросил Рон, но все равно оглядывал её… недоверчиво. Уизли вообще чересчур серьезно воспринял происходящее на игровом поле, а потому выжидающе вглядывался в лицо своей жены, мол: «Ты правда могла убить мою сестру и нашего Гарри?». — Да! Ты вообще молчишь довольно долго! Хотя в прошлый раз тебя было не остановить… - поддакнул Трэвис, устроив локти на своих коленях и внимательно изучая лицо гриффиндорки. — Решила сменить тактику, чтобы хоть немного поиграть, а не подставляться, чтобы меня тут же убили, - зло блеснув глазами в Трэвиса, парировала она, намеренно отворачиваясь от мужа. — Грейнджер… - почти нежно протянул самый отвратительно-тягучий голос на противоположной стороне от Гермионы. - …Уизли. Ты, конечно, самая умная волшебница современности, по версии журнала «Придира», но сомневаюсь, что у тебя хватило бы смелости вывести из строя своих друзей. Гриффиндорская преданность, всё такое. Этот невыносимый засранец не мигая смотрел на неё, словно никого в целом мире больше не существовало. Его голос разбивался на оттенки и тона, и в нём было слышно столько… столько всего вопиюще-неприличного, особенно на слове «преданность», что Гермионе захотелось постыдно трансгрессировать из этого места сию же секунду. Малфой раздевал её словами, каждым чертовым звуком, слетевшим с его невыносимого рта, а она не могла ничего с этим сделать, словно стояла на площади, прикованная к позорному столбу. Стыдливый жар опалил её щеки, а сама Гермиона силилась призвать на помощь своего верного соратника - ярость, чтобы дать отпор отупляющим угрызениям совести, но не вышло, стоило ей мимолетно столкнуться взглядами с Асторией. Лицо у миссис Малфой буквальным образом побледнело, превратившись в фарфоровую кукольную маску, где только лишь на дне синих глаз плескался шок на пару с горьким пониманием. К торчащей из груди стрелы прибавился поставленный удар под дых, отчего Гермиона смогла лишь сдавленно вздохнуть, сжать зубы и почти сдаться, если бы не откуда-то появившаяся сила, которая помогла состроить непробиваемую стену из скованных в напряженном спазме мышц лица. Казалось, прошла целая вечность, а на деле - не больше трех секунд, когда миссис Уизли повернулась в сторону слизеринца и ледяным тоном отчеканила: — Не нуждаюсь в вашей защите, мистер Малфой. Лучше скажите, почему Вы не можете являться мафией? Намеренно подчеркивая это бездушное «Вы». Увеличивая дистанцию. Но голос её так или иначе звенел от переполняющих чувств, неуместных и уж точно не подходящих дурацкой игре. Еще пару фраз, и их пикирование с Малфоем все присутствующие вынуждены будут воспринять как-то иначе, заметив-таки огроменного слона в комнате. «Молчи!» - приказала себе Гермиона, когда блондин издевательски-снисходительно улыбнулся и вкрадчиво произнес, наклонив голову слегка набок и продолжая (ПРИ ВСЕХ) беззастенчиво пялиться на неё: — Я, миссис Уизли, до сегодняшнего утра считал, что Поттер, ах, простите, мистер Поттер - мафия. И Вы, вместо того, чтобы помогать вычислить настоящего преступника, переводите стрелки на того, кто, попрошу заметить, в прошлый раз безошибочно вычислил мафию. Так что, либо не мешайте думать, либ… — Малфой, ты не смеешь так разговаривать с моей женой, - глухо, но безапелляционно. От того, как побелели костяшки пальцев Рона, Гермиона могла сказать, что тот уже еле сдерживает себя. Мерлин, такого Уизли девушка видела разве что в школьные годы. — Ты слишком серьезно воспринимаешь игру, Уизли, - с наслаждением промурлыкал Драко, расслабленно откидываясь на стуле и демонстрируя свое превосходство. Рон сжал челюсти до хруста, бросив испепеляющий взгляд на наглого блондина, и по напряженным мышцам его тела стало понятно, что еще секунда, и он поднимется на ноги. — Так, стоп! Тайм-аут! - это крикнула Шарлотта, не скрывая панических нот в голосе. Напряжение и непонимание вязким куполом накрыло всех присутствующих, вызывая невротическое желание почесаться или истошно завопить. Но все молчали и не шевелились. Тик-так. Тик-так. Тик-так. — Как она закончится, можем поговорить, - все еще убивая взглядом исподлобья мужчину напротив, твердо произнес Уизли. Мгновенно впитав мелькнувшие страшные картины дальнейшего развития событий, Гермиона подалась в сторону мужа, наклонившись к нему всем телом. — Рон, что ты делаешь? - прошептала, вглядываясь в веснушчатое лицо, на котором бушевала злость. Может, если дотронуться до него, погладить по руке, то он успокоится? Придет в себя? Гермиона мягко опустила пальцы на его предплечье в надежде, что супруг все-таки переключится на неё. — Уизли, уверяю, тебе не понравится, - безжалостно и как-то зло процедил сквозь зубы Малфой, забывая играть свою роль держащего всё под нехилым контролем альфа-самца. Рон дернулся, а Гермиону словно бы второй раз пронзила отравленная стрела, разрывая легкое. — Хватит! - властный голос Гарри заставил всех повернуть на него головы и, слава Мерлину, закончить пререкания, потому как Гермиона боялась, что упадет в обморок от психического перенапряжения. - Доиграете и поговорите, что вы там еще не выяснили со школы? Детский сад… Последние слова глава их подразделения пробурчал, подражая старому брюзге Филчу. Если бы она могла, то поаплодировала бы стоя. Кто же знал, что Гарри Поттер так отлично умел лгать? Да, он наглядно это продемонстрировал в игре, но в жизни такое исполнение смотрелось филигранно. Гермиона даже засомневалась, а точно ли Гарри знает про её измену? «Он знает. Конечно, знает», - бездушно подкинул мозг, не оставляя ни малейшего шанса на другую версию. И если Малфой исторгнет еще парочку намеков, то знать будут все. По крайней мере, подозревать. Что, в сущности, еще хуже, так как неочевидное знание дает широкое поле для фантазии. Гермиона неосознанно метнула свой самый осуждающий из своего арсенала взгляд в слизеринца, сию же секунду увязнув в пасмурно-серых глазах, которые смотрели точно на неё, будто только и ждали, когда смогут цепко впиться в ореховые радужки. Она ожидала чего угодно: злобного прищура, кривой усмешки, победоносной улыбки, но не… Малфой что, подмигнул ей? «Что?» — Согласен с Поттером, так вот, пока мы пререкались, картина стала чуть яснее. И у меня возникло два подозреваемых: собственно, Трэвис, у которого, прямо скажем, слабый был аргумент относительно… - Малфой сверлил взглядом, полным сомнения, аврора, и когда дошел до её имени, то, споткнувшись на полуслове, с очевидным усилием над собой проговорил. - Гермионы… Рон шумно выдохнул, отреагировав на имя жены из уст скорее-всего-того-самого-любовника - но девушка уже не услышала этого звука. Кровь забурлила так мощно, что тотчас же заложило уши, будто тролль со всей дури ударил в гонг размером с целую гору. Голоса и шумы унесло и засосало смерчем на самое дно сознания, теперь они звучали, словно бы из под огромных слоев ваты. «Пей, Гер-ми-о-на.» Гриффиндорка вцепилась в подлокотники кресла, удерживая вес своего тела и борясь с желанием закрыть глаза, чтобы ментально исчезнуть. Эта дурацкая игра творила что-то необратимо катастрофичное с её жизнью. Так ощущается экзамен, на котором каждый получит ровно столько, сколько заслужил. И если не готовился - что ж, никто не виноват в том, что тебе уготовано по итогу. Как невовремя её желание о возмездии решило исполниться. Тогда, когда уже не надо. Тогда, когда Гермиона уже не жаждала искупления. Она мазнула взглядом по оставшимся игрокам в круге (слово взяла Астория), и внезапно осознала, что эта игра окончится. И все узнают правду, рано или поздно. В конкретно этой ситуации узнают, что именно Гермиона все это время была в паре с Малфоем мафией и именно она безбожно врала, без легчайшего румянца на щеках. Она поддалась Драко, выбрала его сторону, а не друзей. И именно это обстоятельство приблизит её к раскрытию личной тайны. Надо было что-то решать. И немедленно. Нельзя больше ни секунды оставаться сторонним наблюдателем и надеяться, что всё «само собой рассосется». Она вновь глянула на острый профиль блондина, который непринужденно переговаривался с Трэвисом, и подумала: «Нет. Они не узнают о тебе. Не сегодня!». Гермиона выпрямилась и, перебивая возмущенную реплику Трэвиса в адрес Драко, отчетливо проговорила: — Я знаю, кто мафия. Внезапно, все притихли и обратили на неё внимание. Миссис Уизли строго посмотрела на каждого, а затем судейским тоном выдала: — Это Драко Малфой. Шарлотта поднесла руки ко рту, чтобы ненароком не охнуть. Казалось, даже воздух опасался лишний раз колыхнуться и неподвижно замер в этот миг. Только Драко позволил себе довольно звучно усмехнуться. — Очень умно повторить тактику Гарри, потом постепенно выводить всех на то, что он и есть мафия, когда люди и так под впечатлением от прошлого кона, а потом убить его ночью, чтобы отвести от себя подозрения фразой «я сам считал, что Поттер - мафия!», разыгрывая из себя пострадавшую сторону, лишившуюся главного подозреваемого. И плюс, ты точно понимал, что Гарри быстро выведет тебя на чистую воду, а потому сразу же ударил по нескольким целям одновременно. Слизеринский расчет, всё такое. Гермиона упрямо вскинула подбородок, наконец, встретившись пылающими праведным гневом глазами с хрустальным нечитаемым взглядом слизеринца. Неожиданно для неё, Драко весьма дружелюбно улыбнулся, словно его умилило лепетание двухлетнего ребенка. — Спасибо за комплимент моим умственным способностям, но почему с таким же успехом мафией не может быть твой муж? — Рон просто… - Гермиона бегло кинула полный щемящей нежности взгляд на супруга, а потом храбро поджала губы и, словно она единственный свидетель защиты со стороны Уизли, воинственно повернулась к бледновато-острому лицу. - Он просто не мог. «Да, вот так. Он не способен даже в игре пойти по головам своих друзей и семьи.» — Правильно ли я понял, что ты не считаешь своего мужа настолько умным, чтобы провернуть такую схему? Мерлин, какая она идиотка. Малфою было все равно на чертову «Мафию». У него не было тактики. Он вел свою собственную игру по уничтожению той, кто лишила его памяти. «Черт. Черт. Черт!» Он специально создавал такие ситуации, чтобы подловить и вывернуть наизнанку каждое ее слово. Он хотел рассорить их с Роном. И, конечно, ему было плевать, выдаст Гермиона его в этой никчемной игре, или нет. — С меня хватит. Рон поднялся на ноги и направился прямиком к Малфою, который и пальцем не пошевелил, продолжая спокойно восседать на своем месте. Он лишь картинно округлил глаза и театрально воскликнул: — Это логичный вывод из её слов, чего ты подорвался, Уизли! В комнате пронесся гул сразу нескольких голосов, будто это спорткары из «Формулы 1», наконец-то, стартовали в гонке: — Стойте! Игру надо закончить! — Рон, остановись! — Рон! — Вы серьезно?! — Драко?… Деррен молча стоял, тупо выпучив глаза, а Гермионе словно залили в глотку раскаленный металл, отчего она не могла издать ни малейшего звука и смотрела прямо перед собой. Как в замедленной съемке Рон приближался к стулу Малфоя, который все так же сидел, закинув ногу на колено, словно находился на забавном иммерсивном шоу в первом ряду, и насмешливо оглядывал рыжеволосого мужчину. Снизу-вверх. Снизу-вверх. Нет.Нет.
Нет.
Она уже видела в воображении, как Рон замахивается для удара и смачно припечатывает Малфоя, а у того ломается его самоуверенная маска, и кинематографично брызжет кровь; Шарлотта визжит, Гарри и Трэвис в несколько прыжков оказываются рядом и оттаскивают Рона; Малфой не сопротивляется, даже не старается ударить в ответ; он лающе смеется, отплевывая алую жидкость и выглядит победителем. Но в реальности Гермиона услышала глухой удар задолго до того, как Рон успел занести руку, и застыла от неожиданности - человеческое тело приземлилось на наколдованный ковер. Этот звук выделялся из всеобщей картины своей неправильностью. Словно кто-то невпопад выдал тупую шутку посреди беседы о войне. Все на секунду замерли, а потом, как мухи, застрявшие в джеме, принялись разворачиваться к женщине с обескровленным бледным лицом, которая как-то неестественно, точно поломанная кукла, лежала на цветастом ворсе. Драко кинулся к жене первым. С него схлынули все эмоции, а на лице замерли тревога и неприкрытое волнение, пока он обхватывал её, подпирая одной ладонью голову, а другой аккуратно убирая упавшие волосы с лица. Гарри торопливо подошел к ним, присаживаясь на корточки рядом с Малфоем, и достал палочку, чтобы произнести диагностирующие чары. Гермиона всматривалась в женское тело, пытаясь уловить движение грудной клетки, но то ли зрение её подводило, то ли миссис Малфой не дышала. Все с замиранием сердца следили за свечением от возникшего над ее солнечным сплетением сгустка энергии темно-лавандового цвета. Шар света мигал и пульсировал, а Гарри собранным тоном прокомментировал, словно проделывал эту процедуру миллиарды раз: — Все в порядке, она просто в обмороке. Но… Самый известный Аврор как-то выразительно замолчал, оборвав себя на полуслове, и многозначительно глянул на Малфоя, который не стремился применять магию, а осторожно устроил жену у себя в руках, слегка убаюкивая её мелкими покачивающими движениями, словно та была хрупким младенцем. Блондин не смотрел ни на кого, кроме жены, продолжая бездумно водить своими длинными пальцами по гладким густым темным волосам, а Гермиона внезапно поймала себя на самой отвратительной мысли, которая могла только появиться в этот момент: «А если бы я упала в обморок, стал бы он так переживать?». Как цинично и глупо. Только лишь пару часов назад Гермиона осознала, что стоит за всеми действиями Драко, приняла это и пообещала себе не вестись на его уловки и «обольщение». А сейчас она смотрит на него, которого видела таким настоящим всего лишь пару раз. Открытым, беззащитным. Нежным. И сердце опять предательски пустилось звонить во все колокола: «Ты все равно что-то чувствуешь к нему!». «Да. Чувствую.» Как это, оказывается, чертовски просто. И по-настоящему горько от осознания того, что за этим признанием последует. Теперь она не сможет обманывать себя больше. Не сможет идти против себя. Это в корне поменяет её жизнь - Гермиона точно чувствовала, как перешагнула через прошлый рубеж. Конечно, на отношения с Драко вряд ли это повлияет… Ведь Малфой считает её никем иным, как бывшей любовницей, что существенно подгадила ему жизнь. И всё его внимание - отголоски мести. А если бы не внезапный обморок жены, то чем бы закончилась стычка с Роном? Что планировал Малфой, когда вел себя таким образом? Каштановые глаза проследили за тем, как Гарри помогал Драко с тяжелой ношей на руках подняться на ноги. И скользнув тоскливым взглядом по фигуре слизеринца, Гермиона медленно выдохнула через рот. У неё и вправду больше не осталось сил бороться с самой собой. И обманываться. Она бы сейчас тоже хотела упасть в обморок, чтобы уютно устроится в знакомых руках, для того, чтобы этот очаровательный мерзавец унес её подальше отсюда. Навсегда. Малфой двигался медленно с ровной напряженной спиной, словно его лопатки сшили вместе и завязали тугим узлом, пока Гарри шел рядом с ним и, хмурясь, серьезно доносил слизеринцу какую-то свою мысль, но Гермиона не могла разобрать с такого расстояния, что именно Поттер пытался втолковать своему бывшему школьному врагу. На секунду платиновая голова мотнулась в сторону, оборачиваясь на оставшихся участников немой сцены, и, найдя глазами Гермиону, Драко цепко всмотрелся в её черты. Гриффиндорка задохнулась, не в силах отвернуться, пока Малфой сам не отлепился от её глаз, усилием воли заставив себя вновь смотреть себе под ноги. «А что если… он просто…» - но у нее не хватило духу закончить и обличить в конкретное слово то самое «просто», которое ей удалось уловить только что в этом взгляде. Что-то крохотное, похожее на снитч, затрепетало под ребрами своими тоненькими крылышками. «Нет, только не надежда!» - захотелось застонать в голос. Мерлин, кто бы знал, что за путешествие души Гермиона Грейнджер-Уизли прожила за эти секунды, в чем смогла признаться, и как нуждалась теперь в тишине и спокойствии. — Я… не знаю, что на меня нашло, - виновато произнес Рон, глазами ища поддержки у присутствующих. - Мерлин, я не думал, что… Его пятерня почесала затылок, он нелепо замолчал, не сумев подобрать нужных слов. — Да, ты же не знал, что так будет, - подбодрил Трэвис, в подтверждение хлопнув Уизли по плечу. - Не парься. Дамы просто чувствительнее мужчин. — Ой, да не в этом дело! Она больна, ты что, не видел цвет её магического отпечатка? - проговорила Шарлотта, разочарованно поднимаясь со своего места и совсем неделикатно поправляя на себе юбку. «Больна?» - почему-то Гермионе стало нестерпимо жаль эту крошечную красивую волшебницу, а в душе не осталось ни капли ревностного яда. Американка же сокрушенно вздохнула и, состроив обиженную мордашку, совершенно бестактнейшим образом протянула: — Ну-у, вот… Игра теперь испорчена! А было так увлекательно! Щелчок. От накопленной взрывной энергии внутри у Гермионы включился неуправляемый тумблер, и девушка подскочила со своего места, за микросекунду рассверипев до состояния самого опасного грифона: — Да что ты вообще несешь, идиотка?! Какая к черту «игра»?! Она презрительно смерила опешившую блондинку, затем послала уничижительный взгляд её жениху и красочно развернулась, как умела только она - разрубая пространство своими волосами, словно самым острым в мире мечом. — Гермиона? - эхо оторопевшего голоса Джинни дотронулся до вытянутой в струну спины миссис Уизли, но она решила не оборачиваться. Гриффиндорку колотило от пережитого, она стремительно шагала прочь. Прочь от этой девицы, прочь от этих министерских опостылевших рож, прочь от Рона, от Джинни, с её тоненьким голоском, полным неверия… Гермионе хотелось скрыться, убежать. Побыть одной и переварить всё пережитое. Она почти бегом, через одну ступеньку, поднималась по лестнице, пока не услышала оклик. Девушка уже было занесла ногу, но передумала ступать на деревянную половицу. От предстоящего разговора уже не было смысла сбегать. Она и без того слишком долго откладывала неизбежное. Гермиона решительно обернулась. — Подожди… - запыхавшийся Рон грузно поднимался вслед за ней, пока они не поравнялись в росте, глядя друг другу в глаза. Муж стоял на ступеньку ниже, но гриффиндорка под его умоляющим «скажи-пожалуйста-что-это-неправда» взглядом, чувствовала себя крошечным эльфом, желая стать еще на порядок меньше, а то и вовсе исчезнуть. — Я хотел поговорить. Сверху раздался детский веселый визг и топот ног - очевидно, дети отлично проводили время с Колином, играя в догонялки. Беспечные ангелы, не подозревающие о том, что должно вот-вот произойти. — Давай, - покорно выдохнула Гермиона, храбро устремляя свой взгляд прямиком в морские глаза. Рон в нерешительности закусил губу, но тоже смело шагнул прямо в свой самый страшный ночной кошмар и проговорил: — Это был… Малфой? Услышать это оказалось хуже, чем представлять себе, как именно Рон задаст такой вопрос. А с другой стороны, гриффиндорка почувствовала, что с ее сгорбленной спины свалился тяжеленный походный рюкзак, и теперь она могла, наконец-то, с удовольствием потянуться и выпрямить каждый позвонок. Как же она устала носить это в себе. — Да, - голос отчего-то дрогнул и прозвучал не так решительно, как хотелось бы. Гермиона сдвинула брови, едва заметив, как по родному лицу рябью заскользила боль. Но пути назад уже не было, как и места для слов извинений или оправданий. Они вдвоем летели вниз с огромной горы, и это падение было уже не остановить, как бы гриффиндорка сильно этого не хотела. Рон выпрямился, вновь нащупав в себе силы продолжить, и выпалил: — Ты любишь его? — Нет. И это было почти правдой. Ведь Гермиона действительно не знала, что чувствовала к этому отвратительнейшему человеку на земле, с которым она беспрерывно горела в пламени ада. Не знала, но понимала, что то, что творится между ними, сложно назвать любовью. — А тогда? Любила? Пауза. — Тогда - да. В первую секунду у неё даже подкосились ноги, словно в бренном теле не осталось ничего, что могло бы удерживать её в пространстве, но чудом Гермиона стояла. И дышала. И молния не поразила её с небес, стоило такому признанию слететь с губ. Вдалеке раздались радостные детские визги - как издевка Жизни. Рон выглядел спокойным. Стоял и тупо смотрел на неё. Так обычно выглядят люди, которым сообщают о смерти близкого человека. Первые секунды они просто по инерции продолжают держаться за устаревшую реальность, чтобы не расплющиться на молекулы от боли утраты. Это был самый настоящий шок. А после него следует… — Что? - Рон замотал головой, словно бы силился отогнать от себя настырно лезущих в уши мозгошмыгов, и скривился. - Ты же шутишь, верно? Он заморгал, дыхание его участилось. Кажется, постепенно её слова начали доходить до его сознания. И нужно было идти до конца. — Не шучу, Рон. Уизли сделал шаг назад, отрицательно мотая головой. Неверяще оглядел жену с ног до головы, пока губы растягивались в улыбке, предвещающей о приближающемся приступе истерики. — Не-е-ет. Ты не могла так со мной поступить. Нет, нет. — Рон, я бы хотела оправдаться. Но мне… Он не слышал её. Она говорила, пыталась его растормошить, но все без толку - её муж ушел куда-то глубоко в свои мысли. Пока в один момент его рыжая шевелюра не дрогнула, а Рон не поднял голову. Его глаза пылали и смотрели сквозь Гермиону, а взгляд был устремлен вверх, туда, где заканчивалась лестница. — Я убью его. Это прозвучало настолько серьезно, что Гермиона задержала дыхание от ужаса. Но уже в следующую секунду инстинктивно выставила руки в стороны, закрывая проход собой. Черт возьми, защищая гребаного Малфоя. Это было бы смешно, если бы не было так жалко. Рон выразительно оглядел её позу и, сжав до скрипа челюсти, с легкостью, словно она была не более, чем пушинкой, одним широким жестом отодвинул её в сторону и понесся по лестнице на второй этаж. — РОН! - в отчаянной попытке вскрикнула Гермиона, устремившись за мужем и на ходу доставая волшебную палочку. - Стой! Паника завладела всем её телом, стоило ей представить Драко, лежачего в неестественной позе, с пустым взглядом в потолок. Рука решительно вскинула палочку, кончик которой указывал точно в широкую спину. Рон уже почти скрылся из виду, поднявшись на второй этаж, когда с лестницы прозвучало: — Петрификус Тоталус! Нет. Малфой не будет покалечен из-за неё. Нет, ее дети не увидят слетевшего с катушек отца. Нет, Рон не нарушит закон прямо под носом министерских церберов, собравшихся в этом доме. Нет. Гермиона поднялась наверх, все еще держа на прицеле волшебной палочки своего мужа, и сдержанно произнесла: — Я не позволю тебе совершить глупость и перечеркнуть свою жизнь. Нет. Это ради твоего же блага, Рон. Прости. Отключись. Гермиона отлевитировала обездвиженную фигуру супруга в комнату, а когда спящий Рон оказался в кровати, то она тотчас же отменила действие парализующего заклятия. С тяжелым вздохом она опустилась на диван напротив, сильно ссутулившись и запустив пальцы в корни волос. «Ну и денек…» - иронично пропел внутренний голос.