Запятнанное золото / Tarnished Gold

Ло Бинхэ начинает прибирать к рукам обязанности Гунъи Сяо. Естественно, неофициально и не все сразу. Он просто помогает. Бедный Гунъи Сяо такой измученный в последнее время, что постоянно допускает ошибки. Сначала он проморгал смертоносное нападение гиен-мясорубок, а затем допустил ограбление Дворца. Да кто угодно на его месте давно получил бы палок, но Маленькая Хозяйка Дворца пообещала руки переломать любому, кто посмеет. А вы заметили, каким усталым он все время выглядит? Наверное, взял на себя слишком много и попросту перегружен. Конечно он старается как может, но нельзя отрицать, что ему не помешала бы помощь. Ло Бинхэ просто счастлив ее предоставить. А если некоторые поручения оказываются выполненными еще до того, как старший адепт о них узнает — так это всего лишь случайность. Столкнувшись с ожесточенно спорящими «серебряными» учениками, ищущими старшего адепта, чтобы разрешить конфликт, Ло Бинхэ разбирается с ними сам. — Шисюн Гунъи слишком устает в последнее время, — доверительно склонившись, говорит он им потом. Вроде как по секрету, однако каждый любопытствующий без труда сможет разобрать каждое слово. — Давайте не будем перегружать его подобными мелочами. Если что, обращайтесь прямо ко мне. Так как Гунъи Сяо по-прежнему запрещено отправляться на миссии, Ло Бинхэ регулярно вызывается пойти вместо него. Другие ученики, наслышанные о его талантах, проявленных в схватке гиенами-мясорубками, с радостью соглашаются на такую замену. И недели не проходит, как Ло Бинхэ получает задания уничтожить гнездо призрачноголовых пауков, истребить стаю оглушающих ос-нетопырей и убить похитителя лиц. — Должна признать, — заявляет Цинь Ваньжун, — что миссии с шисюном Ло гораздо легче, чем с шисюном Гунъи. — Да ну? — спрашивает Ло Бинхэ, стирая кровь с Синьмо. — Почему же? — Он… не такой прямолинейный, как ты, — отвечает вместо сестры Цинь Ваньюэ. Намочив платок, она застенчиво вытирает кровь с его лица. Со всей возможной деликатностью он старается не поощрять ее наивное чувство собственности, основанное на их прежней связи, проводя гораздо больше времени в компании ее сестры и других учеников, чем с ней. Бесспорно, ничего плохого в ее преданности нет (да и никогда не знаешь, когда пригодится чье-то благорасположение), однако Ло Бинхэ не может допустить, чтобы это помешало его новоиспеченным отношениям с Маленькой Хозяйкой Дворца. Ему кажется, Цинь Ваньюэ понимает, что ничего у нее не выйдет, но все же при малейшей возможности старается подобными собственническими жестами показать, будто между ними «особая связь». Он терпит. — В прошлом году сюда проник детеныш черного лунного носорога-питона и оказался как раз на нашей территории, — встревает Цинь Ваньжун. — Он был совсем маленький, но все равно размером больше взрослого быка! Он пронесся через несколько деревень, убивая скот и сшибая деревья, а обычные охотники боялись приближаться. Вот нам и пришлось разбираться с этим. Так вот, шисюн Гунъи запретил его убивать! Он сказал, что это просто «испуганный ребенок, заблудившийся в чуждой ему среде, и вообще эти твари и так на грани истребления, потому что на них охотятся ради трофеев». — Мы потратили много дней, заманивая и направляя его к границам мира демонов, — завершает за сестру Цинь Ваньюэ. — Гораздо быстрее было бы просто загнать его в ловушку… Хотя, думаю, шисюн Гунъи просто пожалел его. В голосе ее явно слышится скептицизм, словно она затрудняется понять, как он вообще мог пожалеть такую опасную тварь. — Да ну? — спрашивает Ло Бинхэ, одновременно вспоминая, с какой убийственной беспощадностью Гунъи Сяо расправлялся с гиенами-мясорубками. — Мне не показалось, что он щадит тварей. — Конечно, нет, — торопится убедить его Цинь Ваньюэ. — Если выбора нет, он их убивает. Однако если выбор есть, предпочитает найти другой способ от них избавиться. — Однажды нам пришлось ловить кровавого тигра, который бродил вокруг деревни, охотясь на одиноких путников, и кристального медведя, истреблявшего скот. Шисюн Гунъи нашел способ стравить их, и нам пришлось только добить победителя, настолько израненного, что это не составило труда. Это был очень хитроумный план. — И трудоемкий, — добавляет Цинь Ваньюэ, бросая на Ло Бинхэ восхищенный взгляд из-под ресниц. — Бинхэ просто сразился бы с каждым из них и победил. Да, вероятно, он бы так и поступил. В конце концов ему уже приходилось убивать обеих тварей. Конечно Ло Бинхэ тоже мог бы придумать какой-нибудь хитроумный план, но зачем заморачиваться, если он попросту может сокрушить обоих? Так же, как сокрушил похитителя лиц. У Ло Бинхэ взяло меньше пяти минут изрубить того в капусту, пока остальные ученики восхищенно охали и аплодировали, стоя «в резерве». Гораздо проще, чем любой хитроумный план Гунъи Сяо. Кажется, ни один из них не отдает себе отчета, что если бы тут не находился Ло Бинхэ, способный сокрушить любого монстра, это пришлось бы делать им самим. Сложные, непонятные и громоздкие планы Гунъи Сяо, вероятно, куда менее рискованные и опасные, чем прямолинейные решения Ло Бинхэ. Однако же куда как приятнее восторгаться, наблюдая с безопасного расстояния, как кто-то другой разбирается с проблемой, чем несколько дней загонять детеныша опасной твари назад, туда, где ему самое место. — Думаю, это нормально — изобретать сложные решения, если не уверен в собственных боевых качествах, — мягко произносит Ло Бинхэ. Цинь Ваньжун смущенно хихикает. ----------------------------------------- Явившись на традиционное чаепитие со Старым Главой Дворца, Ло Бинхэ впервые застает там кого-то еще. Как ни странно, это Гунъи Сяо. Старшему адепту даже не предложено присесть. Стоя у чайного столика, он то ли докладывает о чем-то, то ли получает грандиозный нагоняй — точно сказать тяжело, так как Старый Глава Дворца и его старший адепт умолкают при появлении Ло Бинхэ. Знал бы заранее — обязательно подслушал бы под дверью. — Бинхэ, ты пришел пораньше, — тепло произносит Старый Глава и, куда более прохладным тоном, обращается к старшему адепту: — Ты мне больше не нужен, Гунъи. — Да, Учитель, — почтительно кланяется Гунъи Сяо. Направляясь к выходу, он никак не может миновать стоящего в дверях Ло Бинхэ, который не упускает случая как следует его разглядеть. Все это время Ло Бинхэ был так занят, показательно исполняя его обязанности, что не видел старшего адепта, пожалуй, с того самого памятного боя у пруда Золотых рыбок. Гунъи Сяо все еще выглядит осунувшимся: болезненно бледная кожа и темные круги под глазами. В остальном он такой же спокойный и вежливо-непроницаемый, как и всегда. Его волосы и одежда безупречны, лицо вообще ничего не выражает, когда он останавливается перед Ло Бинхэ. Точно как в тот раз, когда Ло Бинхэ с необычайной легкостью обезоружил его. Точно как в тот раз, на той миссии, когда Ло Бинхэ поймал его наблюдающим за ним ночью. «Дай ему шанс, шимэй Фу. Ло Бинхэ… он особенный». Гунъи Сяо всего лишь препятствие, которое он переступит; мелкая сошка, которую безжалостно растопчет. Скоро все вообще позабудут о нем. Ло Бинхэ нужно о нем знать совсем немного — ровно то, что необходимо для скорого избавления. И все же… все же. — Шиди Ло, — кивает Гунъи Сяо. — Шисюн Гунъи, — произносит Ло Бинхэ, сдвигаясь в сторону и освобождая выход. Гунъи Сяо уходит. Ло Бинхэ в свою очередь заходит в комнату, присаживается за чайным столиком. — Я пришел слишком рано, — извиняющимся тоном произносит он. — Я не хотел помешать вашей беседе с шисюном Гунъи. — Чепуха, — Старый Глава Дворца небрежно отметает все, что связано с Гунъи Сяо. — Ничего такого, что не может подождать. Твой чай. — Спасибо, Учитель, — почтительно произносит Ло Бинхэ. И какое-то время чаепитие ничем не отличается от обычного. Как обычно, они обсуждают последние миссии Ло Бинхэ и задания, с которыми он блистательно справился, Старый Глава Дворца снисходительно восхищается и покровительственно хвалит. Многозначительно опустив на стол фарфоровую чашку, Старый Глава Дворца неожиданно заявляет: — Я сообщил на Цанцюн, что ты жив. Ло Бинхэ замирает. Старый Глава Дворца принимает его молчание за приглашение продолжать: — Я знаю, ты не хочешь досаждать им своим существованием, Бинхэ. Несмотря на это, я решил, что лучше будет их уведомить. Ты можешь быть спокоен, я не предъявлял никаких обвинений. Просто написал вежливое письмо, сообщая, что ученик, которого они «ошибочно» сочли мертвым, все еще жив. И что Дворец Хуаньхуа конечно же будет счастлив сделать им одолжение, позаботившись об их ученике, раз уж сами они не справляются. Другими словами, он отправил послание, полное завуалированных обвинений и оскорблений. Да само существование Ло Бинхэ уже достаточное обвинение. Именно поэтому он просил Старого Главу Дворца ничего им не сообщать, умолял его… Ло Бинхэ берет себя в руки. Все это не имеет значения. Он должен сосредоточиться на том, что возможно исправить. — Когда вы отправили письмо? — может, его еще не поздно перехватить… — Несколько недель назад. Ответ пришел сегодня. Ло Бинхэ опускает чашку на стол и бесцветно произносит: — Я понял. Что он ответил? Смягчить последствия. Ему придется найти способ смягчить последствия. Шэнь Цинцю обвинит его в том, что он демон. Ло Бинхэ, конечно, еще не достиг положения, к которому стремится, но все не так плохо. Он уважаем, многие его знают. Ну и отвратительные слухи о его бывшем учителе, которые он негласно поддерживал, чтобы подорвать доверие к его словам... Морщинистая физиономия Старого Главы Дворца складывается в выражение, полное печали и сожаления, словно у человека, которому приходится сообщать скверные новости. — Мой мальчик, думаю, тебе лучше прочесть самому, — мягко произносит он. Старый Глава Дворца извлекает письмо из рукава и через стол подает Ло Бинхэ, который едва сдерживается, чтобы не вырвать его из протянутой руки. Вместо этого Ло Бинхэ медленно и степенно принимает послание. Разворачивает. Он мгновенно узнает почерк Шэнь Цинцю: четкую, выверенную изысканность каждого знака. Беспощадное совершенство. Ребенком он часами любовался этой изумительной каллиграфией, безнадежно пытаясь привести собственные каракули к подобному совершенству. «Хочешь, так забирай эту тварь себе, пусть отравляет твою школу. Теперь он твоя проблема. И не говори, что я тебя не предупреждал». И все. Ничего больше. Ни слова о том, что Ло Бинхэ демон, никаких обвинений, нуждающихся в заготовленных оправданиях. Только это. «Теперь он твоя проблема». Словно Ло Бинхэ не стоит усилий, затраченных на обвинение, все еще слишком незначительный, чтобы учитель обратил на него внимание. Как будто после пяти лет бесчисленных сражений в Бездне он все еще скулящий ученик, недостойный даже презрения своего учителя. — Ты, должно быть, очень расстроен, — произносит Старый Глава Дворца. — Просто ужасно, что прежний учитель столь несправедлив к тебе. Я надеюсь, это докажет, что ты не должен переживать, что Цан… Хруст разрываемой бумаги. Оказывается, Ло Бинхэ сжимает письмо так крепко, что оно рвется по краю. Сглотнув ком в горле, он чувствует, что демоническая ци бурлит в венах, с трудом удерживаемая жестким контролем. Он сжимает ее сильнее, загоняя как можно глубже. — Простите, — говорит Ло Бинхэ и выходит, не дожидаясь, пока его отпустят. Это единственный способ не зарычать на Старого Главу Дворца, не ответить на эту чудовищную, кинжальную боль в груди, как на удар. Он слепо мчится по коридорам, инстинктивно избегая столкновений; в сознании царят одновременно грохочущий шум и звенящая пустота. Кажется, только что он вывалился из чайной гостиной, моргнул, и вот уже стоит во внутреннем саду, когда-то обнаруженном в этой части дворца. Над головой уже не крыша, а чистое, лазурное небо. Растения пышным ковром покрывают стены, наполняя комнату буйной и яркой жизнью. Если на миг забыться, можно поверить, что находишься в лесу, а не в самом сердце дворца. Но главное — тут никого нет. Никого, кто услышит, как он ревет раненым зверем. Никого, кто увидит, как он раздирает в клочки письмо, словно это написавший его человек. Как он, развернувшись к тихому пруду, полному сонных карпов, посылает туда безумный заряд чистой духовной энергии, так что вода вздымается вверх на двадцать чи. Он хочет выломать деревья с корнем, выдернуть каждую травинку, изрубить, сжечь, просолить землю. Желание крушить все вокруг бурлит в крови, ломит зубы, обжигает глаза. В Бездне он без разбора убивал бы всех встречных тварей. В царстве демонов — наплевав на последствия, расправился бы с любым, осмелившимся приблизиться к нему в таком состоянии. Но он в царстве людей, во Дворце Хуаньхуа. Он должен взять себя в руки. «Теперь он твоя проблема». Ло Бинхэ хочется выть, но вместо этого он сжимает зубы так крепко, что, кажется, они сейчас раскрошатся. Да как он смеет? Как он смеет, швырнув Ло Бинхэ в Бездну, обрекая на пять долгих лет мучительных страданий, до этого превратив его жизнь ад, оставив кипеть обидой и ненавистью, когда лишь мечта о мести поддерживала желание выжить — после всего этого просто напросто от него отмахнуться? Всего лишь три фразы. Никаких разоблачений. Никаких шагов против Ло Бинхэ. Просто брезгливый отказ, словно он ненужный и бесполезный хлам, от которого решили избавиться, по случаю сбагрив глупому соседу. Словно он вообще не стоит внимания. Словно, несмотря на все свершения, он все еще так же жалок, как и в тот день, когда Шэнь Цинцю вылил ему на голову чашку чая. Это ранит сильнее, чем все, что мог бы написать Шэнь Цинцю. Почему, даже после того, как сердце Ло Бинхэ ожесточилось, этот человек все еще имеет такую власть над ним? Ведь Ло Бинхэ больше не нежный, наивный ребенок. О нет. Все его жалкие надежды, осыпавшись пеплом, дотла сгорели в Бездне. Теперь он сильный. Теперь он жестокий. Никто больше не смеет его обидеть, он сам кого хочешь обидит. Такого больше не должно быть! Он… С оскаленными зубами, Ло Бинхэ резко разворачивается, выхватывает Синьмо. Гунъи Сяо стоит неподвижно. — Прошу прощения, — спустя мгновение ровным голосом произносит Гунъи Сяо. Глаза его неотрывно следят за Синьмо, а руки он благоразумно держит на виду. — Я не хотел напугать тебя, шиди Ло. — Что ты тут забыл? — голос звучит резко и грубо. Сердце колотится в груди, кровь шумит в ушах. — Я… случайно заметил, как ты сюда вошел. Мне стало любопытно. Ло Бинхэ осознает, что грудь его вздымается слишком быстро и это заметно. Осознает, что у него дрожат руки. Казалось, Шэнь Цинцю никогда больше не сможет заставить его трепетать и, тем не менее, даже находясь за тысячи ли, Шэнь Цинцю добился этого всего тремя фразами. Ло Бинхэ ненавидит его. Он ненавидит, ненавидит, ненавидит его… — Не твое дело, — только и может выдавить Ло Бинхэ. Больше ничего не придумывается. — Конечно, шиди Ло, — Гунъи Сяо бросает взгляд куда-то за спину Ло Бинхэ. Ло Бинхэ, нервы которого на пределе, резко оглядывается, словно всерьез ожидая нападения сзади. Он видит лишь пруд с карпами — вода покраснела от крови. Половина рыб всплыли кверху брюхом. И в этот раз ему не отвертеться. Проклятье. Это ж надо так облажаться. Распустил нюни и потерял самообладание. Гунъи Сяо наверняка уже сообразил, что Ло Бинхэ обходит его в популярности, и, несомненно, ищет любой возможности склонить чашу весов в свою пользу. Стоит допустить хоть малейшую слабость, обязательно найдется тот, кто ей воспользуется. Закон жизни. Неизменный закон. — Я могу все убрать, — тихо говорит Гунъи Сяо. — Никто ничего не узнает. — Неужели? — недоверчиво спрашивает Ло Бинхэ. Он так и не опускает меч. Надо бы, конечно, но все еще не может себя заставить. — Садовник приходит вечером. Если ты уйдешь немного раньше, у меня останется достаточно времени все здесь убрать, — мягко, словно успокаивая агрессивное животное, продолжает Гунъи Сяо. У Ло Бинхэ нет никаких причин доверять этому внезапному великодушию. Никаких причин доверять Гунъи Сяо. Трясясь от ярости, Ло Бинхэ сейчас хочет лишь одного — избить Гунъи Сяо до полусмерти, доказывая, что он не тот, кем стоит пренебрегать. Что совсем не чувствует ни слабости, ни отчаяния. Это разрушит его план. Сделав глубокий вдох, Ло Бинхэ вновь зажимает себя в тиски контроля. Опускает Синьмо. Плечи Гунъи Сяо слегка расслабляются. — Все в школе тобой восхищаются, — помолчав, говорит он. — Несмотря на то что ты только недавно здесь появился. Ло Бинхэ сохраняет молчание, пытаясь понять, к чему клонит Гунъи Сяо; какие намеки или обвинения тот собирается на него обрушить. — Ты сильный, талантливый, харизматичный, — продолжает Гунъи Сяо. Голос звучит немного неловко, но тем не менее искренне и решительно. — Все видят, какой ты замечательный. Умный. Целеустремленный. Упорный. Что из этого не достойно уважения? А если есть, — взгляд на мгновенье скользит вниз, — некоторые, отказывающиеся уважать тебя за это, отказывающиеся признавать твои заслуги, твои таланты… Ну, понятно, почему они останутся в меньшинстве. Ведь если все видят, а кто-то один не видит, разве не естественно, что именно этот один человек просто упрямо отказывается признавать очевидное. Ло Бинхэ опускает взгляд и видит обрывки письма. Гунъи Сяо тоже увидел их, но явно не смог ничего прочесть. Слишком мелкие клочки. Не мог же он… «Ага, — внезапно понимает Ло Бинхэ. — Он подслушал мой разговор со Старым Главой Дворца». Так вот почему он явился сюда. Это не совпадение, он проследил, куда пойдет Ло Бинхэ. Подслушав их разговор, Гунъи Сяо последовал за ним, чтобы… что? Что вообще происходит? — Не стоит принимать близко к сердцу слова тех, кто этого не заслуживает, — Гунъи Сяо смотрит прямо в глаза Ло Бинхэ, словно пытаясь вколотить слова в его разум. И отводит взгляд. — Это все, что я хотел сказать. Прошу прощения, если влез не в свое дело. Не смею больше морочить тебе голову. Гунъи Сяо разворачивается и уходит, будто действительно это все, что он хотел сказать и сделать. Словно единственное, зачем он сюда пришел — попытаться утешить и поддержать Ло Бинхэ. Их разделяет безопасное расстояние, ну, по крайней мере на вид. Ло Бинхэ способен двигаться гораздо быстрее, чем можно предположить. Он настигает Гунъи Сяо, прежде чем сам успевает сообразить, и, схватив за локоть, резко разворачивает. Глаза Гунъи Сяо расширяются от удивления, в уголках проскальзывает легкий намек на испуг, но тут же надежно скрывается за его обычной непроницаемостью. Как же это бесит. За все время во Дворце Ло Бинхэ видел от Гунъи Сяо столько искренности и открытости, что едва хватило бы заполнить наперсток. И каждый раз это случалось, лишь когда старший адепт оказывался застигнут врасплох, и длилось ровно до того момента, пока тот не осознавал, что маска сползла. Но не в этот раз. Сейчас это было намеренно. Почему? — Что тебе нужно? — решительно спрашивает Ло Бинхэ. Потому что должно же быть хоть что-то, потому что он не понимает этого человека, и чем дальше, тем больше его это раздражает. — Что шиди Ло имеет ввиду? — Гунъи Сяо вновь отгородился высоченными стенами. Он высвобождается из хватки Ло Бинхэ, и тот, конечно, может вцепиться в него, может не отпустить… Но не делает ничего подобного. Это будет слишком. Он и так позволил Гунъи Сяо увидеть и услышать слишком много. Надо остановиться. Но Ло Бинхэ не хочет останавливаться. Он хочет вцепиться в Гунъи Сяо и вырвать из него правду, словно она материальна, словно ее можно обхватить пальцами. Хочет понять. — Я проявил бестактность, — произносит Гунъи Сяо, не позволяя ему этого. — Прошу прощения, шиди Ло. Я уже ухожу. Его уход выглядит почти как бегство, но все же…