Эфирные облака рассеялись, предел первого неба пропустил в экзосферу. Азирафаэль и Кроули воспарили бок о бок.
Под ними вращалась Земля, кутая в пену тумана свои океаны. Солнце ярко мигнуло, на прощание обвило планету каймой золотого заката и скрылось. Лучистой зеленой поземкой прокатилось полярное сияние.
Планета надвинулась, словно неповоротливый зверь, посреди зимней спячки вздумавший повернуться на другой бок. Сквозь вихри циклонов проступили ошметки суши, усеянные россыпями огней.
— Рискну предположить, что это Европа! — подал голос Азирафаэль.
— Ага. Знакомый сапог, — Кроули поводил в воздухе пальцем и ткнул в облачность повыше. — Знач… нам куда-то туда!
Земля надвинулась еще ближе, сотни километров пронеслись враз. Они провалились в холодную темную дымку и заметались в поисках выхода. Туман рассекла ровная череда красных огней.
— Хоть бы это была не Финляндия, — пробормотал Кроули.
Он спикировал на взлетную полосу. Свернул крылья, полной грудью вдохнул влажный осенний воздух и с облегчением произнес:
— Приятно ощутить под ногами твердую землю.
Асфальт резко треснул. Кроули за ноги рвануло вниз.
— Ий-й-я-а-а!..
Он увяз в земле чуть ли не до подмышек — по ладони мазнули пальцы Азирафаэля и крепко вцепились.
— Кроули!
— Это Ш-шакс. Черт.
Снизу разило разъяренным духом княгини Ада. Бешеная сила вновь дернула Кроули вниз.
— Кх-х…
Азирафаэль кряхтел и потел, сжимал руку друга, тянул его на себя — виски от натуги вздулись сосудами. Ему не выцепить Кроули так: лоб-в-лоб, прямым противостоянием с Преисподней. Нужна мощь другого пласта, на другом уровне…
Ладонь тяжело оттягивал пламенный меч. Сталь, налитая ядом Войны, до самого позвоночника впившая ненависть, была не способна по-настоящему провести его силу.
Не выпуская руки Кроули, Азирафаэль закрыл глаза, сосредоточил ощущения на мече и всем собой втерся, втравился в воспаленную суть эгрегора. С покорностью проглотил горячую, кровяную и звонкую боль — набухшую опухоль изначальной
любви. До дна, без остатка, пока не добрался к Началу. Надорванной прокопченой душой прокрутил полюса.
Боль, больше не едкая, нежная, угасла дорогой слезы на щеке. Растаял чад дыма, осыпались искры магниевых вспышек. Клинок накалился и засиял чистым пламенем — в такт его внутренней музыке.
Азирафаэль вонзил меч в асфальт.
Импульс чуда прострелил сквозь клинок и распался надвое: на Свет и на Тьму. Два полюса раздробились, словно зародыш, клетка за клеткой творящийся в человека; расползлись, рождая новые смыслы; заполонили асфальт горстью пылающих символов, через которые вышел жирный узор гексаграммы.
«
Небо», — направил Азирафаэль.
По вершинам южного треугольника проступили руны света.
Вода.
Углы северного треугольника ощетинились собственными символами. «Тьма». «Свет». «Тьма». Простейший двоичный код, которым можно запрограммировать все что угодно. К примеру,
разлив.
Гексаграмма расплескалась, пропитала своей сутью асфальт взлетной полосы, всочилась глубоко в землю.
Азирафаэль сменил руны северного треугольника. «Свет». «Тьма». «Тьма».
Гром!
Слившись с небом, аккорд грома зарядил
мощью печать.
Вторая вершина северного треугольника обменяла тьму на свет.
Выход.
Ад отслоило от этого клочка земли. Силы Шакс полностью сошли на нет в радиусе печати.
Опираясь всем телом на меч, Азирафаэль поднатужился и вытянул на поверхность помятого друга.
— К-ха… — Кроули растянулся на земле. Перевернулся на спину, отдышался. — Черт…
Азирафаэль ошарашенно взирал то на свое творение, то на распластавшегося Кроули. Ликование от успеха, страх потерять — все сумасшедше смешалось и дрожью пробилось в руки, сорвало дыхание.
— Я… Кроули, ты знаешь, я… сделал это.
— Что… — устало выдохнул тот.
— Я понял, — Азирафаэль рассмеялся в нервном возбуждении. — Я понял, как Соломон это сделал!
Кроули приподнялся на локте и окинул взглядом гексаграмму.
— Оу. Печать Соломона. Да, этот добрый малый знатно проредил наш коллектив в свое время.
— У меня вышло, Кроули!
Азирафаэль едва не светился.
— Да-да, — Кроули поднялся, кряхтя. — И я с радостью подниму за это бокальчик-другой, но знаешь, меня только что чуть не утащили в гребаный Ад, и…
Взлетную полосу разорвало столбом пламени. Туман налился оранжевым заревом.
— О черт.
— Это не я, — быстро сказал Азирафаэль.
— Лучше б это был ты.
Из пламени выступили два силуэта. Один — крупнее и выше — уверенной походкой приблизился, и сквозь туман отчетливо проступил облик Астарота.
— Попался.
Кроули наклонился к уху Азирафаэля:
— Жаль, не прихватили в Раю святой воды.
Тот скривился.
Второй силуэт вынырнул из-за дымки и встал рядом с Астаротом. Хастур — герцог Преисподней.
— Вот оно чего. Их двое, владыка. Гляньте, — Хастур протянул грязный палец в сторону гексаграммы. — Рисунки какие-то намалевали. Потому гадский Кроули выскользнул.
Азирафаэль опустил ладони на рукоять меча, передал импульс мысли. Первая и третья вершины южного треугольника сменили свет на тьму. Асфальт с треском пророс изморозью: заиндевела вся площадь действия гексаграммы.
Барьер.
Азирафаэль выдернул меч и поднялся. Дрожащими пальцами поправил бабочку.
— Господа, я настоятельно не советую вам ступать в пределы этого круга.
Хастур с опаской глянул на гексаграмму. И все же, близость Астарота придала ему дерзости:
— А перышки-то твои потемнели, «ангел». — Он приветственно развел руки, хлопнул себя по коленям и притопнул. — Добро пожаловать в Ад!
Азирафаэль в отчаянии оглянулся на свои крылья: не черные и даже больше не в черную крапинку, но правда как будто бы… слегка посеревшие.
— Да отъебись ты! — нарычал на Хастура Кроули.
Он ухватил Азирафаэля за локоть и ободряюще сжал.
— Не слушай его. Это
демоны! Они так работают: как трусы, выискивают твои слабости, настигают из-за спины…
— Я могу настигать откуда угодно, — спокойно возразил Астарот.
Он развел руки. Залп адского пламени пронесся в их сторону, на лету рыкнул гримасой ярости. Кроули выскочил наперерез, с разворота отбил пламя крылом и покачнулся на носке у самого края гексаграммы.
— Кроули! — воскликнул Азирафаэль. —
Прошу тебя, оставайся в границах печати!
— Лады.
— Печать не вечна, — предупредил Астарот. — Время не играет вам на руку.
Иней на краях мерзлого круга понемногу подтаивал. Мощь гексаграммы медленно, но неуклонно развеивалась.
— Шакс может достать меня на земле, — Кроули развернул крылья. — Но воздух — нейтральная территория.
Астарот в ответ распахнул свои — кожистые, местами дырявые, как протершееся покрывало.
Две пары крыльев мощным хлопком разогнали туман. Демоны взмыли вверх.
— Хастур твой! — издалека донесся крик Кроули.
Азирафаэль перевел взгляд на Хастура. Тот с хрустом размял шею и облизнулся. Чернота, затопившая его глаза без остатка, налилась масляным предвкушением. Он слегка шевельнул пальцами.
В печать Соломона ударила молния.
Азирафаэль торопливо выскочил за предел гексаграммы. Спасаясь от очередного удара, кубарем перекатился по взлетной полосе под брюхо самолета. Тяжело поднялся, пошатнулся.
— Не готов я к таким нагрузкам, в самом деле, — пробормотал он себе под нос. — Столько времени… без разминки…
Новый залп поразил несчастный «Боинг». Ярко взорвался топливный бак. Корпус со скрипом просел и обрушился на асфальт. Где-то неподалеку истерически захохотал Хастур. Азирафаэль выкатился из-под пылающего «Боинга» и прокрался вдоль заваленного фюзеляжа, прислушиваясь к смеху.
— Ну где ты там, недотрожка? Покажись. Иди к папочке!
Азирафаэль сглотнул. Покосился на серые и рыжие вспышки в туманистых небесах — там сражались Кроули и Астарот.
Крепче сжав меч, он выскочил к Хастуру. Тот засек, пальнул еще молнией — Азирафаэль увернулся, развернул крылья и налетел на врага, рубанул мечом справа, слева.
Хастур с ленцой уворачивался и издевательски хихикал.
— И это все? Все, что ты можешь?
Азирафаэль собрался с духом. Развернулся на пятке и слитным махом вонзил пламенный меч в грудь врага. Хастур жутко побледнел. Кожа на его лице заволновалась, взбугрилась. Изо рта и глазниц посыпались личинки. Он надорвался визжащим смехом и осыпался на поток крупных опарышей.
— Назад!!! — заорал Кроули.
Азирафаэль отскочил. В кучу личинок вмазалось чудо. Полчища насекомых прострелило жалящими разрядами. Они слились воедино, наполовину приняли облик Хастура и скривились жидковатой жалобной миной:
— Ох-хо-о…
— Оглушающее чудо, — догадался Азирафаэль и оглянулся на Кроули.
Зависнув в воздухе, тот вскинул Ключ Бездны наизготовку, будто бейсбольную биту. Туман просекло вспышкой. Кроули замахнулся и отфутболил еще одно чудо, на этот раз в пустоту.
Астарот резво наскочил на него из-за дымки. Вцепился в запястье и горло. Кроули обернулся черной змеей, выскользнул и обвился вокруг противника мощными кольцами. Передавленные крылья бессмысленно конвульсивно задергались — Астарота камнем понесло вниз. В последний миг Кроули от него отцепился, на лету вернул облик, уперся в землю Ключом, оттолкнулся. Кувыркнувшись назад, твердо встал на ноги посреди обледеневшей печати Соломона.
— Азирафаэль! — Кроули пригнулся, пропуская над головой залп пламени. — Выжми… — Отбил Ключом еще одно чудо. — Выиграй мне чуток времени!
Азирафаэль оглянулся напоследок на оглушенного Хастура и зажал у виска руку, поднатужился, сморгнул слезы боли. Изо лба проступил сияющий золотой обод.
— В… влад… ык… — отмороженно выдавил Хастур.
Азирафаэль швырнул нимб. Астарот в последний миг дернулся: пропустил его под крылом.
Ангел взмыл в воздух. Нимб бумерангом вернулся к нему в руку.
Астарот неестественно широко разомкнул пасть и выплюнул струю пламени. Азирафаэль взмахнул мечом. Острие вывело в воздухе защитную руну — поток огня расплескался о незримый щит. Азирафаэль очутился у демона под самым носом. Тот едва успел материализовать в руке алмазный шест и принять удар; открыл было рот, чтобы вновь выдохнуть пламя, но отхватил локтем в лицо. Пнул ангела в живот и цепко ухватил за шею. Азирафаэль рубанул мечом — клинок напоролся на шест у самой глотки демона — и они отлетели друг от друга подальше.
Астарот кинул быстрый взгляд вниз.
Сияние гексаграммы и рун слабо пробивалось сквозь наледь. Корка таяла, но пока держалась. А по ней черным долговязым насекомым ползал Кроули и сосредоточенно бормотал сам себе:
— Так, так-так…
Кроули помнил: некогда Абдиэль использовал Ключ от Бездны, чтобы распахнуть врата в Преисподнюю. Того же теперь ожидали от него, Аваддона. С помощью Ключа Бездны можно было открыть Ад, а значит…
Кроули всадил Ключ в ледяную корку. Поверх инея развернулась золотая матрица из кругов.
— Ну же… думай, — прошипел он, пытаясь уловить в кружении золотых дисков знакомый мотив. — Думай, черт возьми!
Всего-то, сделать то же, что Абдиэль, но в обратной последовательности. Только вспомнить бы…
За его спиной пламенный меч Азирафаэля лязгнул об алмазный шест.
— Ты проиграешь, — надавил Астарот.
— Не сработает, — отперся Азирафаэль, тщательно давя из себя уверенность. — Это манипуляция.
Очевидно было, однако, что он старается убедить в сказанном больше себя, нежели чем врага.
— Я прекрасно вижу, как ты дерешься, ангел. Защищаешь себя. И отвлекаешь меня от своего… друга.
Пламенный меч и алмазный шест вновь столкнулись.
— Ты даже Хастура там оставил. Нетронутым. Внутри своей хлипкой сущности ты не можешь нашарить, — Астарот отбросил его пинком в живот. — Истинной
воли убить.
Азирафаэль задохнулся и побледнел, то ли от боли, то ли от впитанных слов.
— Основа любой схватки, ангел. Кто защищается…
обречен проиграть.
Астарот резко ушел вниз. Встал на ноги и вогнал в землю шест. Асфальт прорвало. Камни вперемешку с лавой с грохотом раскромсали взлетную полосу. Волна разрушения прокатилась по всему аэродрому. С воем и скрежетом завалился на крыло очередной «Боинг».
Лишь островок печати Соломона выдержал натиск. Но с каждой минутой тот стремительно оттаивал.
Лава взвилась над землей смерчем, изогнулась гибкой шеей и приняла облик дракона — жуткого, с заострившимися клыками и пустыми провалами глаз. Обтекая лавой, он менял форму. Туман отсвечивал рыжим и таял от жара.
Азирафаэль метнул нимб. Астарот увернулся, не выпуская из рук шест, и направил дракона на ангела. Азирафаэль бросился наутек. Дракон сделал петлю, отогнал его как можно дальше и устремился к земле.
Прямо на Кроули.
Азирафаэль оттолкнулся крыльями. Камнем рухнув на дракона, он всадил в лаву пламенный меч. В воздухе развернулась печать. «Тьма», «свет», «свет» — южная; «свет», «тьма», «тьма» — северная — и обе триграммы сомкнулись.
Повреждение.
Лава свернулась, как спекшаяся кровь, раскрошилась, кусками осыпалась наземь. По взлетному полю прокатилась волна отвердения. Неудачливый самолет врос в застывшую лаву сломленным крылом.
Кроули повернул Ключ. Матрица окружностей распахнулась, проросла во все поле.
Астарот швырнул в воздух ладонь. С концов его пальцев сорвались молнии. На пути возник Азирафаэль и выставил наперерез меч. Разряды вплелись в пламя с лезвия и пропали.
Астарот подходил все ближе.
— Он ваш Аваддон! — воззвал Азирафаэль. — Ты не можешь…
не имеешь права ему навредить!
— Аваддон нужен, чтобы начать Второе Пришествие, а не чтобы запирать Ад! Такой Аваддон пускай станет пеплом!
Кроули довернул Ключ. Волна ускорилась.
Астарот вскинул другую руку. Азирафаэль ударил ногой в землю. Чудом подпрыгнувшие обломки стылой лавы приняли в себя новый разряд, раскрошилась в пыль, и его отшвырнуло.
Он и очухаться не успел: задохнулся от ужаса. Владыка Ада оказался прямо за Кроули.
Азирафаэль рванул на выручку — со спины пронзил Астарота клинком. Тщетно: Астарот жил и в руке у него рождался новый разряд. Как будто в замедленной съемке Азирафаэль видел лиловые вспышки у кончиков замозоленных пальцев. И беззащитный затылок лучшего друга, вот-вот…
Импульс воли — более сильной, чем воля к убийству — всочился в клинок. Продрался через слои существа Астарота, прошил до
предела.
Веками Преисподняя полировала его, как черную жемчужину: обтекала злом и пороками, и всю эту мерзость он охотно в себя принимал, всасывал, креп, жаждал больше…
Предел разомкнуло. Оглохшую Тьму пробил Свет.
Слои опали гнилой шелухой, а с ними осыпалась мощь. Осталась лишь сердцевина: чистая, любопытная, какой была далеко до Падения. Первичная незамутненность. Для владыки Преисподней — уж слишком невыносимая.
Астарот распался белыми искрами.
Волна матрицы охватила весь земной шар. Танец золотых полукружий сплелся в цельную сеть. Внизу загудело, будто сдвинулся гигантский ржавый засов и глухо стукнулся в стопор.
— Юх-у-у! — заорал Кроули.
Он выдернул Ключ и вскочил на ноги, готовый к бою. И ошарашенно застыл, увидев одного только Азирафаэля. Огляделся в поисках Астарота. Неверяще посмотрел на друга. Тот так и стоял, сжимая в руках пламенный меч. Бледное лицо покрылось испариной.
— Ты… — Кроули положил кисть на его пальцы, судорожно стискивающие рукоять, и мягко надавил. — Теперь все о’кей. Можно… сложить оружие.
Азирафаэль послушно опустил одеревеневшие руки. Кроули коснулся его плеча, заглянул в лицо и спросил, от шока как-то даже охрипнув:
— Ты его, что, прям убил?
— Я-я…
Кроули очаровательно улыбнулся.
— Ты же не убиваешь? Разве не так?
Азирафаэль облизнул губы.
— Я пытался… эм… пытался не дать ему… развалиться, но… — он спрятал виноватый взгляд и беспомощно развел руками. — Боюсь, что убил! Но… он хотел уничтожить тебя! У меня… у меня не было выбора, понимаешь?
Кроули похлопал его по плечу.
— Да черт с ним. Молодец. Отличная работа, ангел.
— Не уверен, на самом деле…
Хватка Кроули сжалась на его плече.
— Попридержи излияния. У нас напряженка со временем.
Он задумчиво прогулялся по руинам аэродрома.
— Миракл-блокер не задержит твоих навсегда. Да и мои…
Заприметив полурасплывшегося на личинок Хастура, он сконденсировал над ладонью огненный шар.
— Соррян за транспортировку не первого класса, — и с удовольствием направил в давнего врага. — Вали в А-ад!
Личиночная масса вспыхнула и разлетелась черным пеплом.
— Короч, и мои… — он вытер ладонь о жилет. — Они, конеш, туповаты, но рано или поздно все-таки вычислят, как взломать барьер изнутри Преисподней. И потому… нам бы себя как-то по-ловкому спрятать. — Кроули задержал взгляд на горящем самолете, как будто надеясь спрятаться в нем. — Причем очень срочно.
Азирафаэль понемногу восстанавливался от шока.
— Можно как тогда, с Гавриилом. Только в этот раз применить сокрытие на себе, — осторожно предложил он. — Помнишь, половина чуда от тебя… половина от меня. Мне кажется, я распознал, как это работает. Когда был… эм, в… — он запнулся, словно произносить слово ему было неприятно, но все-таки выдавил: — …заключении.
— Отлично. Попробуем. Но сначала… — Кроули ощупал штаны и вытянул из кармана черный айфон. — Нужно спрятать еще кой-чего.
На плечо к нему приземлился оглушенный боем саранчоныш.
Кроули быстро набрал номер «Бентли». Дождался гудков и подбросил смартфон в воздух. Дернул Азирафаэля за локоть.
— За мной, ангел!
Они всосались в телефонную линию.
Айфон крутанулся и полетел экраном в асфальт. Отблеск пожара вылизал метку греха — надкушенное яблоко.
* * *
«…вне зоны действия сети».
Оповещение рассеялось пустыми гудками. Майкл плотно сжал челюсть, подавляя проклятие. Масштабная блокировка чудес практически полностью уничтожила эфирное поле связи. Чтобы этого
Аваддона…
Он встал на колени и протянул смартфон к потолку. Стеклянный письменный стол опасно шатнулся под его метафизическим весом.
— О Господи…
Майкл покосился на отряд писарей, страхующих многоэтажную пирамиду райской мебели, на вершине которой он тщетно отлавливал сеть. Корпус мобильного с краю подернулся легким лазурным туманом. Вместо гудков заскрежетал шум.
— Алло?..
Сквозь помехи продрался вредный голос:
— Чтоб вы все провалились! Кого принесло в такой час… Алло?!
— Это Ад?
— Нет, блядь, чебуречная! Чего надо?!
— Я требую, чтобы вы
немедленно отменили несанкционированную блокировку чудес в Небесах, — процедил Майкл.
— А, хуле. Докладную пишите.
— Какую еще докладную? — возмутился Архангел. — У нас коллапс! По вине вашей стороны. Какого… почему вообще ваши миракл-блокеры были использованы в Небесах? Как вы это все допустили?
— Блокировка чудес отзывается через докладную, — с безжалостным видом отбривал демон на другом конце связного канала. — Процедура для всех одна, так что не надо тут выкоеживаться.
— Как вы сме…
Негодование ангела отсекло скрежетом помех. Кабель для связи снова сбежал!
— Вон он! Там, тама! — адский клерк вскочил с кресла. — Лови! Лови, тупица!
Подскальзываясь на листах, его подчиненный бросился в погоню и споткнулся о склеенный провод. Изоленту сорвало, и провод разбежался десятком оживших гадюк.
Клерк потянул себя за волосы.
— Гребаный Кроули-и-и!
В брошенной трубке одиноко пищали гудки.
* * *
Гудки разносились по салону «Бентли». Кроули с Азирафаэлем слетели с гребня радиоволны и шлепнулись на сиденья. За ними выскочил Фредди, и звонок оборвался: айфон впечатало в асфальт Хитроу.
— Звиняй, — выдохнул Кроули. — Хотел сделать это в своей машине. Чтобы и на нее был эффект. Значит, пол-чуда от меня, пол-чуда от тебя, как в старые добрые?
Он протянул руку. Азирафаэль сжал ее в мягкой ладони, прикрыл глаза…
— Только очень большие пол-чуда. Придется начать из самого далека.
…и обратился внутрь себя: в то весеннее придорожье мира и времени, когда он, ангел, был частью Духа Святого. Легкой и кроткой искрой от света Всевышней.
«
Да будет материя, гравитация…» — обещал серафим.
Да будет в восторженных визгах сияние звезд — на шесть тысяч отпущенных лет.
«…но это же совсем крохи!»
Кроули высек искру той древней досады на грани скулежа и рычания. Змеей взвился в нем жгучий ропот.
«Ну кто-то же должен Богу сказать: слышь, босс, идея реально, реально ужасная!»
Зародыш темного получуда пробился сквозь поры проклятием, ядом, огнем — Азирафаэлю стало жарко и больно держать его руку.
Он оглянулся, опасливо улыбнулся, онемел, расхвалился на пробу, на пробу взмолился:
«…мне бы так не хотелось, чтобы ты оказался в беде!»
Беда въелась в суть Кроули. С бунтом, с обидой, вопросами, шатающими опоры под куполом заведенных порядков. Он выплюнул эти порядки вместе с горсткой молочных зубов и схоронил в адском пламени.
Рука жгла несносно. Не уживались друг с другом до пика вскипевшие полюса.
Ангел был должен противостоять.
«Ни в коем случае!» — строгий крик в беспросветных болотах.
Чудо с ладони Азирафаэля хлещет так же резко и горячо.
«Никогда мне об этом не говори! — крик строгий, да вымученный. — Ни единого слова!»
Нельзя пустить грязь в церковь чистой души. Простая формула праведности.
«Есть Праведное и Дурное, — пытался объяснить Азирафаэль. — Если совершаешь Дурное, когда велено поступать Праведно, ты заслуживаешь наказания. Вот…»
Брызги первого ливня до синяков отбивали нежные первые лепестки. До синяка его шлепнул мастерски неудобный вопрос:
«Где же твой пламенный меч?»
Азирафаэль потерянно э-кнул и захлебнулся топкой виной.
Ведь Кроули всегда чувствовал, куда бить; где ковыряться, чтобы в слоях благочестия вырыть сомнение. Как окружить,
закружить, бросить намек:
«Я считаю, нам следует…»
«Ты не можешь на самом деле предлагать то, что, я полагаю, ты подразумеваешь…» — настороженно отозвался Азирафаэль, осажденный шагами и близостью, вызовом, цепким взглядом за черными стеклами.
«Никто никогда не узнает».
Никто не узнает, в скольких спорах летала монетка. И не узнает, с какой жадностью ангел вгрызался в первый кусок, пил вино — осквернял храм души нечестивой материей. Сколько раз ему приходилось сдаваться перед искушением.
И как он хотел.
Зачерпнувшая благодати искра получуда меняла оттенок. Раскаленную белизну метил серый расплыв. Кроули сглотнул, осознав, что жаркая боль от руки его друга перешла в теплый зуд, и крепче, до дрожи, стиснул ладонь.
Ведь он его вывел на этот рубеж.
— Хорошо… — голос Азирафаэля приласкал ухо тяжелой материальной вибрацией. Вроде и близко, совсем рядом с рукопожатием, — но словно бы за барьером. — …нам так и надо. Пройти от предела к Началу.
— Давай, ангел, — подхватил Кроули. — До встречи на перекрестке.
Он прогнал искру по смачной накипи из кошмаров, прорвался сквозь стену жгущего одиночества и выкрасил ком свежего чуда в прилив эйфории.
«Здравствуй, Азирафаэль! — он налетел со спины. Его тон согрет любопытством и радостью столкновения. — Так что там с пламенным мечом?»
Из-за этой истории Кроули и смешно, и горько немного. И восхитительно трепетно: какой б еще страж отдал меч человечеству?
Смешной горький трепет что-то с ним делает, в серость смягчает черную гарь. Кроули усмехается: так кто кого уведет от предела?
«Что ж, верно, можно было бы обсудить это… — в смущенном взгляде Азирафаэля — игристый безбашенный хмель. — …пока мы танцуем!»
«Мы не танцуем», — ошалело бормотнул Кроули, и теплой рукой его затянуло.
Он влек искушением и сам же шел по следам, он знал, нарочно расставленным, в ходе танца рискуя отбросить насыщенность темных красок
.
С щелчком пальцев рухнули цепи.
«Полагаю, я должен поблагодарить тебя, — Азирафаэль растер ноющие запястья. — За, эм-м, спасение…»
«Если мои разузнают, что я спас ангела, проблемы будут уже у меня», — перебил Кроули, сцепив зубы: «немедленно замолчи!»
Ангел упорно распахивал в его сумраке свет — пора признать, что он прав. Окончательно слить антиподы, усыпить по швам время…
Шагнуть в глубину.
Его оглушило, размазало в туманах безвременья. Сквозь писк в ушах вспенилась Музыка Сфер: скатилась мурашками, звякнула хрусталем —
столкнулись бокалы, в них колыхнулось вино. Глухим стуком глиняных чаш…
Ну, что же, мать…
«Salutaria!»
Море падало в небо через смазанный горизонт. На гребнях разбрызгалось солнце накаленными искрами, ломанулось в него, желая в себе вскипятить и им же напиться.
— Не, — отмахнулся Кроули. — Не выйдет.
Ведь посреди литой колыбельной дрожит в резонансе их древний причудливый вальс.
Он двинул за шлейфом потрясающей теплоты — будто поднес ладонь к очагу. У края обрыва ждал Азирафаэль. Ветер трепал рвань подола и белые кудри.
— Чем более мы… эм… — ангел запнулся. — Едины…
Кроули протянул руку. Медленно опустил на его плечо и медленно же закончил:
— Тем ближе мы к Богу.
И тем прочнее искрящие нервы их воли сошьются с исходным скриптом Бытия.
— Готов, ангел?
За горизонтом дыбился вал. Навстречу рванул ураган, растрепал волосы, одичало вцепился одежду. Небеса перекрыла толща воды и треснулась об обрыв. Глаза вспорошило россыпью брызг…
В шепоте пены пропали следы на песке.
Кроули вынырнул в «Бентли» и судорожно глотнул воздух. Ощущение плеча в ладони отпечаталось рукопожатием. В физическом мире он все еще стискивал ту самую мягкую, влажную от пота руку Азирафаэля.
В ушах шумел угасающий шелест. Волны то были, или шорох призрачных страниц…
— Никогда б не подумал, что ты рискнешь подтереть наши имена в Книге Жизни. Просто ублюдок без башни, вот ты кто!
Азирафаэль расцвел от комплимента. Кроули крепче сжал пальцы — друг вздрогнул, отвел взгляд и неловко высвободил ладонь.
— Мы не «подтерли» свои имена, а всего-навсего скрыли от чужих глаз. И, ну… Мне просто хочется верить, что все прошло удачно.
— Давай убедимся!
Кроули опустил стекло и выглянул в жидкий сумрак. Крохотный переулок сопел тишиной. Плющ на стене окропило редким снежком. Он с щелчком открыл дверь, прошелся по брусчатке, оглядел молчаливые дома и отработавшие ночь фонари. Вскочил на капот «Бентли», оттуда — на крышу и протянул палец к небу.
Чудо откликнулось.
Змейки золотых переливов пробежались по кромке и уползли в предрассветную муть, все дальше и дальше толкая импульс прикосновения. Кроули охнул и отступил на капот. Чудо накрыло Лондон многокилометровым куполом. Воздух просыпался искрами золотистой пыльцы, и отклик угас.
— Воу…
Кроули спрыгнул, звонко щелкнув каблуками, и втиснулся обратно в машину. Чуя его восхищенный настрой, «Бентли» начала прогреваться.
— Ну как?
— Настолько мощного чуда я еще не видал. Боюсь представить, сколько там сотен лазарей. М-да. Не в первый раз наши пол-чуда схлопываются в нечто куда жирней, чем мы ждали, а?
Азирафаэль потеребил перстень на мизинце.
— Ну… вообще… думаю, нас поэтому разделили. В смысле, ангелов и демонов.
— М-м? — Кроули повернул руль, выкатывая из переулка.
— Чтобы мы не могли творить слишком мощные чудеса. На уровне самой Всевышней.
— Тип Вавилонская башня эфирно-оккультного толка, ага? — хрюкнул он с очаровательной лыбой. — Но мы это сделали! Накололи систему.
— На самом деле, система предусматривала подобный… «накол», мне так кажется. Ведь Всевышняя даровала нам свободу воли.
— Речешь так, будто кой-чего постиг в Непостижимом Плане.
— Мне кажется, так и есть, — с мягковатой своей наглостью подтвердил Азирафаэль. — Все-таки я побыл на месте… ну, знаешь. Бога.
Кроули удивленно присвистнул. А он еще думал, это он оборзел, когда объявлял собственное Второе Пришествие.
— …что? — чуть смутился Азирафаэль.
— Ничего. Я считаю, ты прав.
— О, правда?
Физиономия ангела распустилась в польщенном румянце.
— Абсолютная. Тема с яблоней, все такое. Она б даже не стала придумывать яблоки, если бы не хотела, чтобы их жрали, — Кроули машинально дернул дужку очков. — Ох, если б Она за свободу еще
такой платы не требовала…
Салон погрузился в молчание. Азирафаэль, побледнев, отвернулся и нервно заломил пальцы.
— Ты чего?..
Друг не ответил.
— Так. Что с тобой?
— М-м… если уж говорить о расплате… мои крылья теперь не совсем белые, — выдавил Азирафаэль, тщетно разглаживая в голосе дрожь. — И… как бы сказать… — Он попробовал улыбнуться, но улыбка дала слабину и прокисла. — Нельзя ли в таком случае предположить, что я… эм…
— Что? — взбурлило в Кроули нетерпение.
— О Боже, я стану демоном! — запальчиво выкрикнул Азирафаэль.
— Опять? Да с какого…
— Я убежал от Всевышней! — задохнулся он, уже чуть не плача. — И от Небес. И мы, как бы… оставили за собой небольшой беспорядок. Ну, или очень большой беспорядок, если быть честными. Еще и похитили пламенный меч… Переписали Книгу Жизни. И, кажется, вполне благополучно разрушили план Второго Пришествия…
Божественный план Второго Пришествия, смею заметить! И еще… Уй-ой!
От внезапного вскрика Кроули едва не завернул «Бентли» в столб. Он выровнял машину и оглянулся. С задних сидений до Азирафаэля добрались фикусы, а точнее… пышные соцветия глицинии, которые они дали. Цветки все росли, распускались, щекоча ангелу шею белоснежными лепестками. Увязший в цветочном раю Фредди от испуга раззявил рот и выронил недогрызанный бутон.
Кроули хохотнул. С улыбкой посмотрел на Азирафаэля, скидывающего цветы с плеч, не выдержал вала накатившего облегчения и с хрюканьем заржал от души.
— Кажись, кто-т разблагоухался на весь салон
ну очень демонической аурой!
— Не смешно, — буркнул Азирафаэль.
— Ты попортил мои растения!
— Ничего не попортил!
Кроули осклабился в скептичном восторге.
— Это был не я! — протестовал ангел.
— Да брось. Фредди их жрет, а при мне они только трясутся.
— Я имею в виду, они просто… могли зацвести
естественным образом.
— Фикусы не цветут, как глициния,
естественным образом!
Азирафаэль сморщил бровь и с неуютным видом потеребил пальцы. Кроули понял, что он усердно напрашивается на утешение.
— Эй… стань ты по-настоящему демоном, у нас бы не вышел фокус с объединением получуд. Плюс печать Соломона. В нее же ведь вписано имя Бога?
— Да, но…
— Твоя печать сработала. Наше чудо сработало. У тебя уже есть ответ. От Неё. Да и, знаешь что, друг мой? Мы за
все это… — Кроули щедро обвел рукой внутрянку «Бентли», перекаты пейзажей за окнами, саранчу и аномально расцветшие фикусы. — …заплатили достаточно.
Азирафаэль посветлел.
— Что ж, может быть… может быть, ты и прав?
— Прав, разумеется! Время действительно отдохнуть, как считаешь? От пределов, загонов, и благочестия, высших сущностей, и…
— …от Симфонии Сфер.
Краем глаза Кроули наблюдал, как ангел тянется к бардачку, шуршит, выволакивает на свет упаковку «The Velvet Underground» и толкает диск в магнитолу.
— Ты ж вроде не любишь «бибоп»?
— О… думаю… я готов приобщиться. Хочется чего-то земного.
В рев мотора вплелись мягкие переливы электрогитары и щелчки трещотки.
— «I’ll be your mirror, reflect what you are, in case you don't know, — завел женский голос под музыку — достаточно простую и ясную, чтобы распрыскать в крови заряд удовольствия. — I'll be the wind, the rain and the sunset. The light on your door to show that you're home…»
Объятия Лондона разомкнуло. «Бентли» вырвалась на шоссе, объехала вялую фуру и погнала за рассветом.
