And, Like Clockwork, We Fall(И, как часы, мы падаем)

1-2: Рутина​ ----- "Гримм на подходе!" То, что эти слова последовали сразу за внезапным открытием, мало успокоило фавна. На мгновение воцарилась тишина, пока Белый Клык пытался осмыслить внезапную милитаризацию, и только панические голоса дозорных звучали по радио в перерывах между выстрелами. Тем не менее нашлось несколько фавнов, которые не стояли в оцепенении, и эти мужчины и женщины сделали все возможное, чтобы сплотить остальных, когда до них дошла вся серьезность ситуации. Тигр-фавн, капитан форта, был одним из таких людей. Ему пришлось принимать решение между успокоением толпы и сбором дополнительной информации. К сожалению, инстинкт подсказывал ему, что у дозорных сейчас мало времени, поэтому он предпочел броситься к ближайшему радиокоммуникатору. Он уже слышал, как на той стороне все громче раздается рычание гримм. "Что происходит? Какова их сила и численность?" Нападения гримм не были редкостью в диких землях, а набеги стай беовульфов - почти ежедневным явлением. Однако они никогда не были чем-то большим, чем просто неудобство, поскольку укрепленный лагерь занял свое место в диких землях. Крупных гримм в округе было немного, и хотя изредка попадались майоры Усры, лагерь был достаточно вооружен, чтобы справиться со всеми, вплоть до Сталкера Смерти. Поэтому тот факт, что дозорные были в такой панике, вселял в капитана ужас. Насколько плоха была ситуация? "Ситуация скверная!" Первый голос отозвался только после продолжительной стрельбы, нечаянно ответив на вопрос капитана. "Здесь слишком много гримм! Больше, чем всего, что мы видели - стая Невермора!" Что-то еще привлекло внимание женщины с другой стороны: воздух наполнился пронзительным птичьим криком. Раздался громкий взрыв, который услышал даже капитан, и мужчина нахмурился. Это не имело смысла. Невермор никогда не собирался в этом районе, по крайней мере в таком количестве, чтобы угрожать лагерю. Не говоря уже о других гримм, которые, несомненно, нападали. Но вместо того чтобы задуматься над абсурдностью этой идеи, капитан поверил тем, кто был под его командованием, и принял их предупреждение близко к сердцу. Обернувшись к остальной толпе, он увидел на лицах фавнов замешательство, они не могли понять, что происходит. Поэтому он поступил так, как поступил бы любой на его месте. Его подобие вспыхнуло, аура засияла вокруг его формы, глаза заблестели голубым оттенком, и он зарычал. Его голос донесся даже до дозорных на окраине лагеря, и сила его души понесла его слова. "Мы не падем". Слова прозвучали так отчетливо, что даже гримм на окраине остановился, зарычав в замешательстве от внезапного голоса. "Долгие годы мы не могли найти себе места в этом мире, покинутые королевствами и правительствами, которые давали нам ложные обещания. Поэтому, оставшись в одиночестве, нам не оставалось ничего другого, как самим найти место для себя - свой собственный дом в этой пустыне". Изумрудные глаза, окутанные голубым светом, оглядели собравшихся. Капитан видел, как в глазах новобранцев мелькало узнавание, а более опытные воины Белого Клыка уже начали делить свое внимание между импровизированной речью и раздачей снаряжения. Это был не самый худший сценарий, а это было все, о чем он мог просить, и по мере того как все больше людей собирали свое оружие, Тигр-фавн снова заговорил. "Мне не нужно рассказывать вам, как тяжела была наша жизнь за пределами Королевств. Каждый из нас проживает ее день за днем. Так что я просто напомню вам, что, как только мы закончим, у меня еще есть для вас лекция". Его голос постепенно менялся от строгого к веселому, и даже люди в задних рядах толпы могли заметить, что мужчина все больше ухмыляется. "И не ошибитесь: она будет скучной. Так что поторопитесь наесться гримм, потому что скоро все закончится". "Мы не падем". Белым Клыкам только этого и не хватало, чтобы встретить угрозу лицом к лицу. Капитан последовал за ними, и на его лице появилось сложное выражение, когда он мысленно вздохнул. Как бы ни была хороша его едва слышная речь, он все равно предчувствовал грядущие события. Фавн снял со своего места оружие - бердыш , почти вдвое больше его самого, пыльная камера светилась красным светом, когда оживали заключенные в ней энергии. Его взгляд упал на крепостные валы, и он на мгновение замер, прежде чем тоже броситься к стенам. Он подоспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как массивный Борбатаск, гораздо более древний, чем все виденные им ранее, пробивает как бульдозер укрепленную каменную стену. ----- Нокс огляделся вокруг. Перед ним стояло существо, которого он никогда раньше не видел, и если бы он был в правильном состоянии духа, то, возможно, сделал бы что-то большее, чем просто уставился на волкоподобного зверя. Однако кселору было все равно, и пурпурное сияние его шлема не отрывалось от багровых бусин, выгравированных на костяной белой маске странного животного. Еще одно существо приблизилось, следуя вплотную за первым монстром. Это был похожий на предыдущего, хотя и меньший по размеру, человекоподобный волк с черным мехом, который по какой-то непонятной причине подполз к нему. Кселор мог заметить небольшие отличия в его повадках: меньше пластин, более резвый шаг, менее осторожный подход. Но одно оставалось неизменным: красные глаза зверя пытались впиться в него. Однако кселор не обращал на зверя никакого внимания, а лишь пассивно наблюдал за окружающей обстановкой. За волками скрывались другие существа самых разных форм и размеров - от птиц и кабанов до огромных медведей и скорпионов, которые по размерам могли соперничать даже с Разортимом. Да... Разортим... Одно из последних его творений, которое он использовал. Кселор поднял руку, его взгляд внезапно переместился на забальзамированную руку, в памяти мелькнуло все, что создали эти забинтованные пальцы. Погрузившись в свои мысли, Нокс не замечал окружающих его монстров: их взгляды и интерес вновь вспыхнули от неожиданности. Кселор, как медведь, подошел к нему, и земля затряслась от его шагов, отвлекая внимание бронированной мумии от его руки к новому раздражителю. Урса издал рев и поднял вверх тяжелую лапу. Вместо того чтобы подражать своим собратьям, урса решила, что агрессия - лучший способ действий, поскольку негативные эмоции всегда означают присутствие человека. Когти сверкнули в ночном небе, лунный свет отразился от острых как бритва лезвий, а затем она обрушила свой вес на стоящую перед ней куклу. А затем она исчезла во вспышке фиолетового света. Это уже не было простым рефлексом - действия Кселора стали механической реакцией, рутиной, вбитой в него веками собирания Вакфу. Вход: угроза. Выход: прекращение. Ноксом двигало только это: он вытянул руку вперед, и фокусирующее ядро в его ладони взорвало воздух перед ним, а сырой Стазис стер угрозу. Стазис... Разве он не был наполнен Вакфу? Нокс еще раз перевернул руку и наконец заметил фиолетовый свет, мерцавший в линзе его ладони. Это была загадка, и механическая мумия предпочла молча наблюдать за тем, как в его руке мерцает энергия чистого разрушения. Он не обращал внимания ни на настороженные взгляды окружающих монстров, ни на болезненный рев медведя перед ним, предпочитая наблюдать за тем, как фиолетовые искры начинают разъедать его броню, а на линзе медленно образуются мелкие трещины. Ремонт. Еще одна простая процедура, хотя часто она выполнялась подсознательно, с помощью многочисленных часовых механизмов. Однако здесь у него таких творений не было, поэтому кселор не обращал внимания на ухудшение своего состояния. Подходящих материалов не было, и он не мог почувствовать Вакфу из окружающей среды. Вместо того чтобы задаться вопросом о последствиях своих новых наблюдений, он принял их как объективный факт. Пока что он будет беречь себя. Легкое прикосновение к плечу вывело кселора из задумчивости, и Нокс повернулся налево: отблеск маски упал на сидящую на нем черную птицу. Как и волк с медведем, это существо было абсолютно черным, его перья постоянно окутывала тьма, а на голове была надета тонкая белая маска. Кселор ничего не почувствовал под взглядом этого существа и после нескольких мгновений молчания проигнорировал его, вернувшись к медведю. Из конечностей существа вытекал странный черный дым, истерзанные предплечья медвежьего монстра превратились в огрызки, а из раны сочилось странное... что-то. Кселор лишь бегло взглянул на это, переведя глаза с отрубленных рук медведя на его хозяина. Если бы он был охотником, то удивился бы отсутствию агрессии на морде монстра, поскольку урса решила не нападать. Гримм не обнажил клыков и не принял никакой позы, поскольку его взгляд был полностью прикован к Ноксу. Но кселор не был охотником и видел только существо, которое смотрело на него. Больше из этой ситуации ничего нельзя было заключить, и Нокс переключил внимание на себя. Раздался взрыв. Он был далеким, но звук разнесся по воздуху, и земля задрожала, когда неизвестные отголоски достигли места падения. Бесчисленные гримм обратили свои взоры на источник взрыва, так как вдалеке поплыл дым. Кселор еще несколько мгновений смотрел на монстров, а затем проследил за их вниманием, пока его взгляд не упал на источник. Его маска завибрировала, левое гнездо шлема стало мелькать между линзами, пока он не увидел источник дыма: людей, сражающихся с этими существами. Для борьбы с чудовищами использовались клинки и оружие, но в воздухе витало и нечто иное. Одна из женщин начала светиться странным светом, ее кулак превратился в огонь, когда она ударила волка в маске. Другой мужчина поднял винтовку, и она зарядилась зеленым светом, прежде чем из нее вылетело копье. Это было любопытно, и кселор решил телепортироваться. Нокс вспыхнул. ... Это было любопытно, как и его неспособность перемещаться между пространствами, поэтому кселор решил зашагать к нему. Походка его была медленной и задумчивой, и Нокс не обратил внимания на скопление гримм, следовавших за ним по пятам. ----- Она не могла не усмехнуться. Когда ее капитан впервые столкнулся с древним кабаном-гримм, они все были встревожены. Он возвышался над Урсаем, а его бивни представляли собой массивные костяные пластины, которые, казалось, были созданы для того, чтобы пробивать стены бульдозером. Пули безвредно отскакивали от листа материала гримм, и тяжелое оружие справлялось не лучше. Тем не менее капитану удавалось привлекать его внимание на протяжении всего боя. Его бардича хватило, чтобы на несколько мгновений ошеломить монстра, выиграв драгоценное время для других фавнов, чтобы убежать и придумать план. К числу таких счастливчиков относилась и фавн Олень, часовой, который стоял на посту. Однако она была бойцом и, вместо того чтобы просто сбежать, быстро направилась к автобазе. Как ей и было сказано, здесь на платформах лежали компоненты для больших оружейных батарей, но времени на их распаковку и установку не было. Вместо этого она обратила свое внимание на один из многочисленных конвойных транспортов, грузовиков снабжения, которые были до отказа забиты пылью. Никто не задал ей вопроса, когда она запрыгнула в беспилотный грузовик, и никто не задал вопроса, когда она помчалась обратно к кабану. Капитан первым заметил план часового и, не желая высказывать недовольство, изменил тактику. Тигр потащил старшего вепря на открытое пространство, оттащив зверя подальше от близлежащих зданий. Капитан издал еще один рев - на этот раз для того, чтобы заманить противника, и издал насмешливое рычание. Гримм ответил на его крик своим. По воздуху пронесся вой: клыки и кости обрушились на землю, воздух зарябило, и Бурбатуск начал кружиться, как его меньшие собратья. Однако возраст сделал его гораздо опаснее, и земля разорвалась на части, втянувшись в круговую бурю, которую создал зверь. Каменная и тепловая оболочка окружила гримма, прежде чем он наконец атаковал, прыгнув не вперед, а вверх, на мгновение зависнув в воздухе, прежде чем обрушиться на него метеоритным ударом чистого убийства. Опыт и здравый смысл подсказали капитану, что нужно уклониться, и он быстро отпрыгнул в сторону. Мгновением позже на месте, где он когда-то стоял, остался лишь изломанный кратер, навеки покрытый шрамами от древних гримм. Старые трубы разлетелись вдребезги, заливая отверстие водой; пар образовался, как только он достиг пластинчатой кожи гримма, и Старший Бурбатуск начал метаться по земле. Существо такого размера могло бы потратить драгоценные секунды, пытаясь исправить положение. Но и этого мгновения было более чем достаточно для часового. Оленья фавна стиснула зубы и, не сводя с него глаз, устремилась прямо на Старшего Бурбатуска. Первым, что услышал часовой, был визг боли, а затем звук сминаемого металла. Ее тело ощутило удар, но свирепый рев гримма все же был первым признаком хороших новостей. Однако она знала, что не может оставаться в разбитой машине, и только благодаря своей ауре могла надеяться на спасение. Точнее, ее аура и способность ее подобия бить по предметам, пока они не сломаются. Дверь грузовика слетела с петель, когда она подставила ногу под огонь, а затем выскочила из проема, ныряя подальше от непосредственной опасности. Как только она покинула машину, остальные ее спутники начали действовать: в кратер полетели ракеты с пылевым двигателем. Пыль породила пыль, что вылилось в дурацкий взрыв, и весь лагерь ликовал, когда дым сопровождался последними предсмертными муками Старших Борбатасков. Поэтому часовой не мог не усмехнуться. ----- Она не могла не усмехнуться. Когда ее капитан впервые столкнулся с древним кабаном-гримм, они все были встревожены. Он возвышался над Урсаем, а его бивни представляли собой массивные костяные пластины, которые, казалось, были созданы для того, чтобы пробивать стены бульдозером. Пули безвредно отскакивали от листа материала гримм, и тяжелое оружие справлялось не лучше. Тем не менее капитану удавалось привлекать его внимание на протяжении всего боя. Его бардича хватило, чтобы на несколько мгновений ошеломить монстра, выиграв драгоценное время для других фавнов, чтобы убежать и придумать план. К числу таких счастливчиков относилась и фавн Олень, часовой, который стоял на посту. Однако она была бойцом и, вместо того чтобы просто сбежать, быстро направилась к автобазе. Как ей и было сказано, здесь на платформах лежали компоненты для больших оружейных батарей, но времени на их распаковку и установку не было. Вместо этого она обратила свое внимание на один из многочисленных конвойных транспортов, грузовиков снабжения, которые были до отказа забиты пылью. Никто не задал ей вопроса, когда она запрыгнула в беспилотный грузовик, и никто не задал вопроса, когда она помчалась обратно к кабану. Капитан первым заметил план часового и, не желая высказывать недовольство, изменил тактику. Тигр потащил старшего вепря на открытое пространство, оттащив зверя подальше от близлежащих зданий. Капитан издал еще один рев - на этот раз для того, чтобы заманить противника, и издал насмешливое рычание. Гримм ответил на его крик своим. По воздуху пронесся вой: клыки и кости обрушились на землю, воздух зарябило, и Бурбатуск начал кружиться, как его меньшие собратья. Однако возраст сделал его гораздо опаснее, и земля разорвалась на части, втянувшись в круговую бурю, которую создал зверь. Каменная и тепловая оболочка окружила гримма, прежде чем он наконец атаковал, прыгнув не вперед, а вверх, на мгновение зависнув в воздухе, прежде чем обрушиться на него метеоритным ударом чистого убийства. Опыт и здравый смысл подсказали капитану, что нужно уклониться, и он быстро отпрыгнул в сторону. Мгновением позже на месте, где он когда-то стоял, остался лишь изломанный кратер, навеки покрытый шрамами от древних гримм. Старые трубы разлетелись вдребезги, заливая отверстие водой; пар образовался, как только он достиг пластинчатой кожи гримма, и Старший Бурбатуск начал метаться по земле. Существо такого размера могло бы потратить драгоценные секунды, пытаясь исправить положение. Но и этого мгновения было более чем достаточно для часового. Оленья фавна стиснула зубы и, не сводя с него глаз, устремилась прямо на Старшего Бурбатуска. Первым, что услышал часовой, был визг боли, а затем звук сминаемого металла. Ее тело ощутило удар, но свирепый рев гримма все же был первым признаком хороших новостей. Однако она знала, что не может оставаться в разбитой машине, и только благодаря своей ауре могла надеяться на спасение. Точнее, ее аура и способность ее подобия бить по предметам, пока они не сломаются. Дверь грузовика слетела с петель, когда она подставила ногу под огонь, а затем выскочила из проема, ныряя подальше от непосредственной опасности. Как только она покинула машину, остальные ее спутники начали действовать: в кратер полетели снаряды с пылевым двигателем. Пыль породила пыль, что вылилось в дурацкий взрыв, и весь лагерь ликовал, когда дым сопровождался последними предсмертными муками Старших Борбатасков. Поэтому часовой не мог не усмехнуться. Но миг ликования прошел, и вой беовульфа напомнил фавнам, что они не одни. Мгновением позже в пролом, оставленный старшим Бурбатуском, ворвалась урса, изрешеченная бесчисленными пулями и ранами. Но даже искрящееся копье, вонзенное в грудь, не остановило его приближения. Часовая среагировала первой, снова активировав свое подобие, и устремилась вперед: огонь охватил ее кулак, и она нанесла мощный удар прямо в грудь зверю. Силы хватило, чтобы отбросить тварь назад, и урса, едва удержав равновесие, опустилась на задние лапы. Несколько мгновений спустя на урсу обрушился шквал копий, дополнивших одинокое копье, пронзившее ее. На место урсы вылетела стая беовульфов - как раз к тому времени, когда к ним подоспело подкрепление Белого Клыка. Фавны приняли бой с гриммами. Треск выстрелов эхом разносился по воздуху, перекрывая вопли и возгласы сражающихся внизу. Металлический шторм обрушился на мелких волков, а клинки и дубинки - на крупных. Часовая быстро взяла у офицера-снабженца новую винтовку и, пробираясь обратно на стены, с нетерпением ждала возможности снова вступить в бой. С крепостного вала она могла наблюдать за наплывом гримм, и при виде их выражение ее лица падало. Конечно, в основном это были меньшие гримм, которых, скорее всего, возглавлял тот самый Бурбатуск. Однако были еще сотни беовульфов и... Были ли это шакалы-гримм? Или же это были просто искаженные молодые беовульфы? Не успела она додумать эту мысль до конца, как часовая заметила среди орды более крупных гадов, которые, пробираясь ближе, плыли по земле. Сказать, что они понесут потери, было бы преуменьшением. Настроение Оленушки уже испортилось от прежнего оптимизма, но она даже не успела подготовиться к более мрачному исходу: тело сразу же подсказало ей, что появилось нечто гораздо худшее. Она не знала, связано ли это с тем, что она - фавн, или же с каким-то аспектом ее сущности, но Часовая всегда считала инстинкт своим самым сильным советчиком. Не секрет, что именно интуиция позволяла ей выживать так долго. Именно поэтому она полностью замерла, когда ее охватило чувство ужаса. Инстинкт взбунтовался. Ощущение пришло откуда-то извне, и, поднеся к глазам прицел винтовки, Часовая принялась сканировать горизонт. Ее взгляд метался между стаями гримм и разъяренных урсаев, даже наткнулся на старого бурбатуска, прежде чем обнаружил источник ее страха. Под бесстрастной маской из костно-белых пластин на нее смотрели два светящихся пурпурных огонька. Сначала она решила, что это егерь, но тот факт, что его окружали гримм, быстро отбросил эту мысль. А то, что она сначала приняла за почерневший шарф, оказалось стаей меньших Неверморов: крылья их затрепетали, как только взгляд упал на них. То, как остальные гримм проигнорировали это существо... Бездушные глаза, которые, казалось, смотрели на нее даже с такого расстояния... Не ошибитесь: Эти наблюдения сами по себе были леденящими душу. Но вот что по-настоящему действовало ей на нервы, так это то, что, несмотря на все свои чувства и инстинкты опытной сторожихи этого лагеря, Часовая не обнаружила в этом чудовище абсолютно никаких следов ауры. Часовая достала свой радиокоммуникатор, а ее мозг начал пытаться сформулировать, что же ей сказать. Воздух затрещал, когда устройство ожило, и радист отстреливал вопросы с другой стороны. Через несколько мгновений Олень-фавн наконец обрел голос, и паника зазвучала в его тоне, когда она начала произносить эти невозможные слова. "Мы... У нас гуманоидный гримм..." Это было все, что она успела вымолвить, прежде чем часовой снова схватился за винтовку. ----- Для Нокса сцена перед ним была просто ареной: Сцена. Сцена, на которой происходили события, настолько далекие от его нынешней ситуации, что он не мог заставить себя переживать. Он уже потерял тот мир, который был перед ним, так что не было причин заботиться о новом. Вместо того чтобы ломать голову над тем, почему эти люди и существа сражаются, кселор стал разглядывать достопримечательности. Нокс просто наблюдал за тем, как слева от него медведь, покрытый пластинами, несется вперед, перепрыгивая через своих меньших товарищей, пробирающихся к форту. Он не сбавлял шага, пока странные ящерицы справа от него копались в земле и рылись в грязи, исчезая из его поля зрения. Он не обращал внимания на окружающую обстановку, когда его взгляд упал на огненную женщину, смотревшую на него через левую линзу, наблюдая за ее искаженным выражением лица с бесстрастным пониманием. В тот момент, когда она выстрелила, его тело отреагировало, и он вскинул руку в знак пустого неповиновения, когда пуля безвредно пролетела мимо его оболочки "Вакфу". Или теперь это была оболочка Стазиса? Его костюм запульсировал, энергия разъедала металлический фрагмент, разбивая его в небытие, а он продолжал свои движения. В ответ на внезапную вспышку разрушения стая птиц вокруг него взлетела и устремилась к женщине на крепостном валу. Со стен раздались выстрелы, и на чудовищ посыпались осколки металла. Несколько пуль попытались нацелиться на кселора, но у него было достаточно резервов, чтобы выдержать атаки, а стазис в его системах жаждал возможности быть потраченным. И они были потрачены: фиолетовая оболочка энергии окружила кселора, поглощая и пули, и огонь. В основном он наблюдал за сражением, пока к нему присоединялись новые теневые звери. Из дальнего леса прилетела большая птица, и несколько массивных скорпионов, которые следовали за ним, обратили свое внимание на форт. Даже люди в здании стали игнорировать его в пользу новых существ в масках, и Нокс беспрепятственно прошел через пролом, смешавшись с волчьим потоком. Во двор влилось еще больше зверей, но Нокс не обратил на них внимания, заметив краем глаза что-то знакомое. Металл. Энергия. Ресурсы. Это была груда выброшенного хлама и неизвестных порошков, но кселор мог сказать, что в них еще есть какая-то польза. Он направился к одному из зданий, не обращая внимания на предостерегающие крики одного из людей, стоявших у входа. Охранник занес оружие над Ноксом, но теневой волк отвел угрозу. Кселор продолжил путь и вошел в здание с надписью "Оружейная палата". Тень Ноксимилиана Коксена была жалким существом, у которого ничего не осталось в жизни. А когда у тебя ничего не остается, ты погружаешься в рутину. Поэтому Нокс подошел к груде неизвестного оружия и пыли, взял в руки кусок металла и сложил его в более податливый инструмент. За два столетия он привык к рутине, скрупулезно создавая часовых существ разрушения, и все ради того, чтобы истощить Вакфу. И хотя в этом мире не было Вакфу, следы одержимости кселора остались. Не говоря ни слова, Нокс приступил к своим обязанностям.