And, Like Clockwork, We Fall(И, как часы, мы падаем)

3-X: Ожидание​ ----- Наступила ночь. Винтер хмурилась, глядя на свои действия, и снова устремила взгляд в спокойное небо. Как всегда, на мир светила разбитая луна, заливая лес вокруг тусклым сиянием. Это было удобно для людей с ограниченным зрением, но мешало всем остальным. Конечно, ее снаряжение позволяло отнести ее к первой категории, поскольку она носила первый из многих экспериментальных инструментов, предоставляемых атласким оперативникам. Но, как бы она ни пыталась оправдаться, охотница не чувствовала себя комфортно в очках, даже если они давали ей рудиментарное ночное зрение. А может, ее беспокоили именно эти очки? В то же время, если она находила эстетические различия между своим снаряжением и своими предпочтениями, это не означало, что она отказывалась от их использования. Миссия стояла на первом месте, особенно если речь шла о таком необычном задании, как нынешнее. И видеоинформация, которую она получила, и документы по заданию, присланные ей в свитке, говорили атласкому специалисту о том, что эта миссия — самая странная из всех, которые ее начальник когда-либо видел за всю свою карьеру. Но это замечание не помешало ей оценить перспективы миссии. Все, что ей нужно было сделать, — это выполнить приказ своего начальника. Поэтому, как только задание было поручено ей, атлаский оперативник приняла его без вопросов, безоговорочно доверившись интуиции и решению мужчины… Выбор, который, как она позже обнаружила, оказался в меньшинстве среди ее коллег. По словам одного из ее товарищей, расследование простого метеора было переведено в разряд критически важных миссий с помощью запутанного и неортодоксального метода, вызвавшего немалое напряжение в военной структуре. Возможно, именно этот внезапный конфликт между полковником Айронвудом и другими командирами вооруженных сил и стал причиной того, что ее выбрали в первую очередь — ведь она была далеко не самым опытным оперативником. Но более прагматичная часть ее сознания быстро сообразила, что ее кандидатура в миссии была закреплена благодаря ее тезке; это был вопрос политики, но не внутренней политики. Это имело смысл, поскольку, несмотря на гордость своих офицеров, Атлас был гораздо более дисциплинированным, чем другие нации. И их система командования была не настолько неэффективной, чтобы случайно поручить столь важную миссию кому-то вроде нее, которая была официальным специалистом менее двух лет. Тот факт, что она даже рассматривала такую возможность, говорил о том, как сильно ей не нравилось, что ей… предоставили такую возможность. Она заслужила свое положение в Атлаской армии так же основательно, как и получила диплом… Оперативница выбросила эти мысли из головы. Она начала отвлекаться, и это ее очень беспокоило, так как она знала этот вид отвлечения; как будто она вернулась в Академию, где проводила проверку контролируемых районов дикой природы, когда она и ее команда охотились на существ Гримма. Даже сейчас она помнила атмосферу, царившую в кишащих гриммами районах, и ее легкий тон сильно отличался от тех миссий, которые она проходила в последнее время. Будь она менее опытна, она бы обвинила в этом свою незрелую интуицию. Но интуиция была одним из ее главных достоинств, и каждая частица ее существа говорила ей, что в этом секторе нет ничего, кроме гримм. Именно этот факт и заставил ее нахмуриться: Ее успехи были слишком хороши. Нельзя сказать, что большие скопления гримм не представляли проблемы, но стычки с ними были учтены в расчетах ее разведывательной миссии и сочтены менее важными — в конце концов, обычные звери не представляли собой ничего такого, что не могла бы обойти или нейтрализовать такая опытная охотница, как она. Напротив, она ожидала, что наибольшую трудность для ее разведки составят не гримм, а фавны, скрывающиеся в этих лесах. Она не питала иллюзий относительно безопасности опорных пунктов Белого Клыка, и информации, полученной от командира базы " Рейнстоун», было более чем достаточно, чтобы сделать обоснованный прогноз относительно уровня оказываемого сопротивления. Судя по прогнозам, она должна была встретить первую разведгруппу еще десять минут назад. Но вместо этого она наткнулась на еще большее количество гримм, которые вгрызались в землю, как будто в округе больше ничего не было. Наблюдения и интуиция подсказывали ей, что в этом районе нет аванпостов Белого Клыка. Это не имело смысла для Шни, и она удвоила свои движения, направляясь в сторону базы Белого Клыка. В конце концов, единственной причиной отсутствия базы Белого Клыка в регионе, контролируемом Белым Клыком, было то, что они покинули эту территорию. А если так, то ей придется выяснить, куда они ушли. Она ни за что не оставила бы этот метеор или таинственное оружие в руках таких преступников, как они. Не теряя ни минуты, Винтер двинулась вперед, вызывая свое подобие, начертила множество глифов и, используя их как точку опоры, двинулась через лес. В спешке она не обратила внимания на маленькое существо, зависшее на ближайшем дереве. И хотя оно могло показаться чужеродным, его можно было принять за гримма, с его темно-черным телом и передней пластиной из слоновой кости, увенчанной единственным красным глазом. Однако металлическая кожа и идеально сформированная структура развеивали все представления о природном происхождении: продуманный дизайн этого насекомого не мог быть ничем иным, как искусственным. Ноксин с жужжанием наблюдал, как человек скрывается за деревьями. ----- Сколько времени прошло с тех пор, как он покинул южные дикие земли? Честно говоря, лейтенант, превратившийся в капитана, не имел ни малейшего понятия, поскольку не обращал внимания на окружающий мир, полностью погрузившись в работу. Конечно, это была явная ложь: он не мог позволить себе быть безответственным сейчас, когда на нем лежала ответственность за гораздо большее, чем он когда-либо ожидал. Тем не менее работа была приятным развлечением, ведь нудные задания по разбору донесений разведчиков, передвижений войск и запасов были почти терапевтическими по сравнению с трагедией, произошедшей в старом форте. А ему, конечно, нужно было чем-то отвлечься от этого события… Даже если последующие события были относительно менее напряженными. После того как он отчитался перед Элитой Белого Клыка, Вермонт был официально переведен на аванпост, получив временную должность командира близлежащего отряда Белого Клыка. В результате его первый день в лагере Белого Клыка был заполнен административными обязанностями, и он быстро вжился в свою новую должность капитана, выполняя трудную задачу по сортировке выживших. Хотя «Белый клык» не был формальной организацией, им требовалось как минимум провести подсчеты, и отрезвляющее подсчитывание выживших фавнов было возложено на Вермонта. Первой группой, которую он должен был проверить, были те, кто все еще считался трудоспособным… те, кто все еще был достаточно физически вынослив, чтобы участвовать в выполнении своих обязанностей на диких землях. После оформления эти храбрые мужчины и женщины попадали в близлежащие лагеря, укрепляя различные заставы и присоединяясь к своим собратьям. Шакал-фавн обидел не тех, кто выжил, а тех, кто больше не мог и не хотел сражаться. Потери были фактом жизни в Гиблых землях, но эмоции людей были более сильной константой, поэтому неудивительно, что падение старого форта тяжело отразилось на выживших. Хотя все они по-прежнему были верны своему делу, многие получили физические и душевные раны. У некоторых тела были слишком сломаны, чтобы сражаться, и они не могли выступать в роли солдат и защитников своих собратьев. Другие были охвачены горем и сомнениями, потрясенные свирепостью напавших гримм и количеством погибших. Тем не менее Вермонт не сомневался, что, если дать им время, они в конце концов восстановятся, если только будут упорствовать. Тех, кто не хотел или не мог сражаться на землях гримм, отправляли обратно в более безопасные земли, чтобы они помогали своим менее удачливым братьям и сестрам из Королевств. Хотя эти прецеденты оставили след в сознании нового капитана, сами они были обработаны в течение дня. С момента инцидента в форте прошло три дня, и шакал-фавн уже давно покинул форпост Белого Клыка, получив назначение куда-то в более подходящее для его навыков место. В конце концов, его таланты заключались в организации и обучении не меньше, чем в реальном бою, поэтому лидеры ячейки Белого Клыка распределяли его по мере необходимости. Он больше не находился на краю диких земель, охраняя их скудные крепости и деревни от гримм и злоумышленников. Вместо этого его перевели в место, расположенное ближе к королевству Вейл, в шахтерский поселок, спрятанный от посторонних глаз и находящийся на границе между дикими землями и окраинами Вейла. Сам поселок больше не имел названия, лишившись его в результате трагедии много лет назад — последнее свидетельство какого-то начинающего искателя прибыли, чья недальновидность обрекла его и его компанию на гибель. Однако «Белый клык» счел его расположение преимуществом и быстро перебрался среди разрушенных зданий, постепенно заменяя их своими собственными сооружениями, по мере того как они захватывали дом, углубляя его в склон горы. Теперь эта шахтерская деревня была не столько источником прибыли для жадных людей, сколько убежищем для единомышленников. Скрытое убежище было самодостаточным и использовало старую шахту, чтобы черпать достаточно ресурсов для своего существования. Земли вокруг деревни также были богаты природой, их охраняли лишь мелкие гнезда гримм. Для того чтобы приручить землю, достаточно было волевых усилий храбрых воинов, и старое место, приносящее прибыль, превратилось в место, где фавны собирались, чтобы помочь делу. Жестоко. Фавны, такие как юноши и девушки, собравшиеся перед ним. Взгляд Вермонта наконец вернулся к задаче, заставив его отвлечься от мыслей о деревне и наблюдать за закатом. Больше он не мог позволить себе бездельничать: вокруг него собиралось все больше молодых людей, их нетерпеливые фигуры медленно сходились в свободный строй. Капитану потребовалось всего несколько секунд, чтобы подсчитать количество новобранцев — около сотни фавнов, готовых сражаться за дело, собрались перед ним во дворе за местными казармами. Его взгляд упал на группу фавнов перед ним, и он нахмурился, глядя на них. Конечно, он не был чужд смене руководства и прекрасно понимал, что им нужно готовиться к будущему. Набеги Гриммов были постоянным фактом жизни; это, в сочетании с растущей напряженностью между королевствами и растущим чувством сомнения в самих городах, не вызывало удивления, почему с каждым днем все больше людей присоединялось к Белому Клыку. Безопасность. Доверие. Сила. Власть. И все же… Даже зная все, что он знал о мире — от человеческой жестокости до диких гримм, — обучение детей сражаться никогда не было ему по душе. К сожалению, эти сомнения были чистой воды идеализмом, и Вермонт прекрасно понимал, что альтернативой может стать их проверка в диких землях без всякой подготовки. Шакалу-фавну пришлось смириться с заданием, не обращая внимания даже на себя. Он поклялся, что если ему придется учить этих детей сражаться, то сначала он научит их выживать. И… раз уж он так поступил… его старый капитан ведь не осудит этого, верно? Отмахнувшись от этих мыслей, мужчина перевел взгляд на начинающих членов Белого Клыка. На этот раз он смотрел на каждого в отдельности, а не на всю группу в целом, изучая их черты и мотивы, пока глаза Вермонта перебегали с фавна на фавна. В группе было много подростков, одни были полны энергии, другие стояли в дисциплинированном ожидании, но все они стремились показать себя, когда возвращали ему взгляд… Особенно один рыжий, который, казалось, хмурился на всех вокруг. Так же часто встречались и младшие, подростки, которым на вид было ближе к одиннадцати. В отличие от гормональных, эти отличались большим диапазоном эмоций: от расшалившихся детей, которым нечего терять, до задумчивых, которые старались быть более сдержанными, несомненно, не определившись с внезапной сменой идеалов. … Возможно, было несправедливо группировать их всех таким образом. За теми, кто стоял впереди, стояло гораздо больше молодых людей, и Вермонт не был настолько глуп, чтобы полагать, что сможет оценить их характеры и стремления по одной импровизированной встрече. Поэтому он не стал и пытаться, не желая больше тратить силы на бессмысленные догадки. Такие мелочи, как история, не имели для него никакого значения; все они были студентами, которым нужно было как-то выживать… и он решил их обучать. «Мне сказали, что я должен учить вас всех. Меня зовут капитан Вермонт, и с сегодняшнего дня вы все узнаете, что значит жить в диких землях…» Так началось первое настоящее задание капитана. ----- «… Нокси умеет готовить?» Энирипса первой высказала свое недоумение, бросив взгляд на фигуры в зеркале Вакфу. Конечно, она могла бы прокомментировать тот факт, что кселор построил огромную часовую установку или что он проводил эксперименты со странными минералами этого мира. Часть ее даже хотела присоединиться к вопросам Феки о том, почему Нокс начал… участвовать с пленниками в гладиаторских боях. Но все эти глупые вопросы уступили место чему-то гораздо более важному, и маленькая Чудо-фея просто обязана была это знать. Оторвав взгляд от зеркала, она повернулась к своим божественным коллегам и увидела на лице каждого из них выражение растерянности. «Что? Мы все об этом думали!» Энирипса, богиня-фея исцеления, преувеличенно надулась на своих товарищей. Она знала, что все они так же, как и она, озадачены странным талантом Нокса, ведь кселор за время пребывания в Мире Двенадцати не проявил ни малейшей потребности в еде. Или спать. И вообще ни в чем не нуждался. Поэтому, естественно, ей стало любопытно, и вскоре фея обратила это любопытство на одного из богов. «Что ты думаешь, Оссаман?» В звездном воздухе воцарилась тишина: все остальные боги повернулись к Осамодасу, три пары глаз уставились на Небесного Укротителя, Бога Зверей. Все остальные боги, кроме Кселора, Хранитель Времени продолжал свое вечное бдение, глядя в Кросмоз. Этого Энирипса не понимала: на что он смотрит? Богиня фей прищурилась и посмотрела в ту же сторону, что и Кселор, пытаясь найти ответ. К сожалению, она видела лишь далекую плоскость Вакфу, неизмеримо далекую, клубящуюся, как… Вакфу. Поэтому, пожав плечами, фея вновь обратила свой взор на Осамодаса. «… Почему ты спрашиваешь меня?» Бог наклонил голову, глядя на Фею, в его тоне слышалось легкое раздражение и замешательство, когда он наблюдал за тем, как она теряет внимание. Он решил не комментировать это, сохраняя спокойствие и ожидая ее ответа, а рогатая фигура бога зверей возвышалась над остальными присутствующими богами. «Потому что ты в этом разбираешься, верно?» Энирипса отмахнулась от вопроса и снова затрепетала в воздухе, паря вокруг крупного божества. Волна искр последовала за ней по пятам, и выражение лица Осамодаса превратилось из бесстрастного нейтрального в раздраженное. «И что заставляет тебя так говорить?» Белые глаза бога впились в Чудо-фею, он пристально смотрел на нее, наблюдая за тем, как миниатюрная богиня порхает в воздухе. В лучшие дни он был не в ладах с энергичной феей, поэтому Осамодасу стоило немалых усилий заставить себя молчать, не сводя взгляда с маленького божества, когда она смотрела на него в ответ. «…Я не знаю». Энирипса предпочла пожать плечами, чем немало рассердила своего собеседника, заметив, как на лице бога появилась сердитая гримаса. Но, как всегда, она не обратила на это никакого внимания, быстро потеряв интерес к разговору, и вновь устремилась к зеркалу. И только когда она устроилась на вершине зеркала, сидя на сконструированной панели границы Вакфу, она решила объяснить свои причины. «Я просто хотела включить тебя в разговор, потому что ты все время молчишь, а мне надоело слушать Феку». Фека слегка кашлянула, услышав этот ответ, и богиня бросила взгляд на фею, сидящую на зеркале, но та лишь по-детски закивала. И пока богиня защиты наблюдала за тем, как ее товарищ полностью игнорирует проблему, настроение Феки сменилось гневом на смутное отчаяние. Ну, знаете, к тому смутному отчаянию, когда ты с полуслова пытаешься ударить фею щитом размером с медведя. Но, к сожалению, пришлось проявить выдержку. «… Простите?» Однако это не означало, что она не могла оскалиться. «Простите!» И, к всеобщему удивлению, Энирипса ничуть не выглядела виноватой. «Но ты все время твердил, что он не должен захватывать людей и бросать их в ямы с крокодилами-роботами!» «Именно потому, что не должен. Его действия не отвечают интересам обитателей этого мира. Я понимаю, если он стремится к знаниям, ведь это черта, которую я поощряю в своих последователях, но не за счет других». Словно в подтверждение своих слов, Фека вновь обратила взгляд к зеркалу и безучастно уставилась на огромную арену, на которой были заперты пленники. «А еще он решил восстановить свое чудовище с часовым механизмом». «Да… но мы же ничего не можем с этим поделать…» На этот раз голос Феи был мягче, она проследила за взглядом своей коллеги-богини, тоже устремившей свой взор на зеркало. «И он ведь еще не причинил никому из них вреда, верно?» «Пока! Но кто сказал, что это не изменится?! А вы не обращали внимания на другие его творения? Если он готов воссоздать своих Ноксинов, значит, он готов опустошить этот мир Вакфу!» Фека была куда менее сдержанна в этой маленькой дискуссии, чем Энирипса, и эта разница проявилась в том, что она скрестила руки и испустила усталый вздох. Но, несмотря на ее протесты, остальные боги понимали, что она права. В конце концов… Если в мире нет Вакфу, это не значит, что он лишен других энергий. «Он опасный человек… И изгнание его было ошибкой. Никакие границы не смогут изменить того, кем был этот человек». «Но! Он уже изменился! Видите?» При этих словах Энирипса снова указал на зеркало Вакфу, в котором отражались четверо заключенных, каждый из которых сидел на стуле, пока часовые механизмы приносили еду. «Он учится готовить и все такое! Или он ворует еду из какого-то странного и загадочного магазина, о котором мы не знаем… Но это все равно важно, правда, Саки?» «Что? … О, да…» Энирипса уже не в первый раз замечала, как ее подруга теряет концентрацию, как голос Леди Сострадания замирает, когда она пытается ответить. Не желая принимать этот ответ, богиня фей поднялась от зеркала и, сев обратно, нашла место в волосах Сакриер. «… Что ты делаешь?» «Ну, Саки, если бы ты была внимательна, то могла бы услышать величайший вопрос из всех! Но так как ты пропустил его, у тебя не будет возможности проверить свои знания! Бва-ха-ха!» Энирипка не отличалась энергичностью, и это отчетливо передалось Сакриеру, когда она медленно поднялась на ноги. Конечно, леди Сострадания не слишком волновал этот вопрос, но она понимала, что ответить сейчас было бы гораздо предпочтительнее, чем потом. Поэтому она сложила руки, обратив свой взор к Богине фей. «… Так о чем был вопрос?» «С тобой неинтересно». Энирипса снова надулась, и это ее преувеличенное выражение лица не произвело абсолютно никакого эффекта на всех присутствующих. «… Отлично! Ну, знаешь, как волшебная камера показала, как он вдруг вытащил кучу еды? Мне стало интересно, как долго он умеет готовить! И почему. Ведь на самом деле он не ест! Вы случайно не знаете?» Сакриер действительно догадывалась. Однако у нее не хватало силы воли, чтобы сказать об этом, не сорвав голос, тем более что это был такой аспект жизни извращенного Кселора, о котором само время, похоже, забыло. Поэтому, вместо того чтобы ответить фее, Повелительница Сострадания села обратно на землю, нейтрально пожав плечами, а затем снова обхватила колени руками и вновь обратила свой взор к зеркалу Вакфу. Ее взгляд снова упал на кселора, и она наблюдала за тем, как в обзорном окне Вакфу Нокс проследовал через лабиринт часового механизма, а затем добрался до его импровизированных кузниц. Когда Нокс уселся на верстак, Сакриеру пришла в голову одна мысль. Почему Нокс умеет готовить? Все просто… Потому что Ноксимелиан Коксен в прошлом был отцом». Эта мысль вскоре исчезла, сменившись чем-то более тоскливым, когда Сакриер наблюдала за работой кселора. Она видела, как мумия не обращает внимания на окружающий мир, предпочитая погрузиться в исследования, которые он в данный момент проводил. Знакомое зрелище. Ангел Сострадания нахмурилась, наблюдая за тем, как Кселор работает как часы. В конце концов… Эти движения были такими же, как у древнего часовщика два века назад, когда он нашел Элиакуб. …Пусть Ноксимелиен Коксен и был отцом, но Нокс, которого знает весь мир, — это просто… Нокс. За всеми размышлениями Сакриер ее мысли оставались безмолвными для всех, кроме нее самой, и Энирипса заметила это. А как же иначе? Ее подруга только пожимает плечами, а потом садится в клубок и снова смотрит в зеркало? Но Фея Чудес не могла лезть не в свое дело… Поэтому, чтобы не пытаться расшифровать туманное молчание Сакриера, Энирипса решила спросить у кого-нибудь другого. И снова. «Ладно, раз уж это ничем не помогло… Что ты думаешь, Кселор?» Взгляд феи снова переместился на вечно молчаливого Хранителя времени, пытаясь оценить его реакцию. К сожалению, как и прежде, Кселор проигнорировал ее, оставив воздух безмолвным и пустым. Прошло всего три секунды, прежде чем она поняла, что ее вопрос провалился, а бог времени смотрел вдаль, не обращая внимания на окружающий его мир. «… Тогда последний вопрос. Почему Кселор ни на что не смотрит?» Когда Энирипса задала этот вопрос, Сакриер отвернулась от зеркала, бросив единственный взгляд на Хранителя Времени. И почему-то Леди Сострадания была почти уверена, что Бог Времени определенно на что-то смотрит. ----- Нокс уже давно решил не обращать внимания на непрекращающийся лепет своих подопытных. Конечно, за их реакцией на внезапное появление горячей еды было забавно наблюдать, но новизна этого быстро улетучивалась, когда они начинали задавать ему вопросы. Или задавать вопросы друг другу? Он не был уверен, но тот факт, что они не могли общаться, означал, что кселору нет смысла обращать на них внимание. Вместо этого он вернулся в свои мастерские, решив оставить в испытательной комнате нескольких ноксинов, чтобы те присматривали за испытуемыми. В конце концов, у кселора были куда более важные дела. Часть его внимания была посвящена изготовлению поводка для Иголе, хотя бы в качестве награды для теневого волка. Прямо или косвенно, но Иголе помог подтолкнуть бронированную мумию в нужном направлении, поскольку теневой зверь подсказал ему, как искать мир вокруг себя. Результаты, которые он нашел, были, мягко говоря, многообещающими, поскольку открывали совершенно новое направление для исследований. Если таинственная энергия, которую он заметил, была во всем, то… была ли она аналогом Вакфу, то есть единой энергией, которая текла через все? Вернее, все, кроме теневых зверей? Гипотеза, выдвинутая Ноксом, пока отпала. В конце концов, энергия была независима от теневых зверей, в то время как Вакфу существовала во всем. Кроме того, если энергия бурно отреагировала на разряд Стазиса, то вспышка Вакфу, которую он использовал, чтобы усмирить Объект № 4, имела аналогичный эффект. Просто не было достаточных оснований считать это Вакфу. … Но опять же… Разве не это энергетическое взаимодействие вызвало колебания уровня Стазиса, когда он впервые взаимодействовал с Объектом №1? Да, но это лишь подразумевает, что между Вакфу и этой таинственной энергией есть какая-то общность, а не то, что они обязательно связаны. И пока он не найдет способ сообщить своим подопытным о природе этой энергии, он может… Нокс оторвался от своих мыслей. Последняя часть его сознания была сосредоточена на изучении мира с помощью своих ноксинов, заставляя себя сохранять некое подобие внимания к своим творениям, когда они выходили в мир за его пределами. И именно эта часть его сознания только что сделала очень интересное открытие. Один из ноксинов, находившийся в лесу к северу от его базы, наткнулся на другого местного жителя. Судя по одежде этой местной жительницы, она не была связана с Субъектами, которых он сейчас держал под стражей, поскольку на ней не было ни маски, ни униформы, как у его нынешней партии пленников. Как и следовало ожидать, местная жительница имела доступ к таинственной энергии, пронизывающей мир, и, как и следовало ожидать, использовала ее совершенно иначе, чем остальные его подданные: медленно, методично… наблюдая закономерность, которая, казалось, влияла гораздо сильнее, чем все остальное, что ему доводилось видеть. Это был еще один феномен, который ему нужно было изучить. Поэтому кселору было очень удобно, что именно этот местный житель направлялся прямо к его скромной обители.