And, Like Clockwork, We Fall(И, как часы, мы падаем)

6-1: Развязка ----- Беовульф-альфа зарычал. Больше зверь гримм ничего не мог сделать. В конце концов, никакой опыт не мог подготовить его к тому, что только что произошло. Поначалу существо было ошеломлено внезапным появлением добычи. Оно, конечно, не ожидало найти добычу так близко от логова своего вожака и промчалось мимо своих меньших собратьев с ослепительной скоростью. Более того, перед ним был человек, на которого не претендовал его вожак, - чужак, который без колебаний бросился в пасть опасности, безрассудно пуская в ход свой огненный свет. Цель злоумышленника была ясна, и альфа тут же поднялся на дыбы, зловещее рычание эхом прокатилось по комнате, когда гримм устремил свой взгляд на приближающегося нападающего. Больше не сгорбившись, зверь гримм стоял во весь рост, возвышаясь над более мелким нарушителем, а его багровые глаза смотрели вниз. Однако гримм больше ничего не делал, предпочитая оставаться неподвижным, наблюдая за приближением добычи, - инстинкт руководил действиями беовульфа. Он знал, что эта добыча доставит больше хлопот, чем все предыдущие. Ведь она явно несла в себе Свет. Хотя у альфы был богатый опыт борьбы с меньшими добычами и их хрупкими игрушками, эти сражения редко заканчивались простыми угольками. В этих зеленеющих диких краях гримм встречал лишь немногих хищников, способных владеть светом, да и те были ближе к хищникам, чем к добыче. И все же эти встречи меркли по сравнению с тем, что перед ним стоял нападающий, владеющий Светом, излучающим пронзительное сияние, намного превосходящее все, что когда-либо доводилось видеть беовульфу. Это было... редкое зрелище. Такое зрелище не имело места вдали от норы человечества. Но каким бы редким оно ни было, Беовульф все равно узнал его. Да и как иначе, ведь от него исходило такое сияние, на которое не способен ни один обычный зверь. Гримм сразу понял, что его противник - не простая добыча, а охотник. Будучи существом разрушения, альфа-оборотень был физически неспособен испытывать страх. Однако он не был свободен от других уз инстинкта, и альфа был способен чувствовать беспокойство не меньше, чем кто-либо другой. В конце концов, охотники были одними из самых яростных противников, противостоящих существам разрушения. Каждый охотник владел Светом, который никогда не горел одинаково, и именно этот свет раз за разом сжигал его стаю. И все же альфа не мог дрогнуть и действовал без колебаний, готовясь к дорогостоящему конфликту с охотником, полностью ожидая, что на него обрушится губительный огонь или колышущиеся тени. Именно поэтому он был застигнут врасплох, когда Свет охотника решил сделать нечто совершенно иное. В считанные мгновения Свет сковал беовульфа, зафиксировав его на месте, и гримм почувствовал, как замирает сам воздух. Он чувствовал, как дымка влияния Охотника извращает воздух, подстраивает все под свою волю, сковывает альфу, заглушая его чувства. Однако Охотник не остановился на достигнутом: вместо этого он продолжил использовать свое преимущество, направив свое влияние прочь от гримма, а сам по дуге устремился к новой цели, прыгнув прямо к кораблю Лидера. И тогда гримм перестал удивляться и понял, что такое ужас. В тот единственный миг, когда Свет и Не-Свет преодолели свой разрыв, это почувствовали все. Казалось, земля затряслась, испуская смертоносное эхо, разнесшееся над логовом Вождя. Воздух ожил, подчиняясь извращенному явлению, и вспыхнул ярким пламенем, испепеляя все на своем пути. Даже Свет не остался незатронутым: проклятое сияние преклонило колени перед самим собой, одновременно управляя и следуя за собой, превращаясь в нечто иное. Как и окружающая среда ощутила на себе последствия союза, так и Альфа. Но вместо того, чтобы дрожать или гореть, вспыхнул инстинкт гримм, ввергнув беовульфа в первобытную ярость. Этот инстинкт побуждал его двигаться. И тогда он понял, что может двигаться. Этот свет разрушил не только звериные сдерживающие силы волчицы, но и физические, которыми ее сковал Охотник. И теперь, когда это влияние исчезло, гримм мог реагировать, что он и сделал незамедлительно. Зверь вернулся к своим новым чувствам, пытаясь заглушить жгучее ощущение приближающегося Света, и издал безудержный рев, оглядывая окрестности. Без всякого предупреждения альфа бросился в атаку, руководствуясь инстинктом: подсознательные рефлексы подстегивали смертоносные действия гримма. Стремясь разорвать Свет и не обращая внимания на все остальное, чудовище гримм набросилось на ближайшую тварь, излучавшую Свет. Его когти рассекали воздух, издавая резкий свистящий звук, когда он сосредоточился на своей цели, и когти неслись вперед без пощады, намереваясь уничтожить ближайший источник Света - сосуд Вождя. Сверкнула молния. Альфа был отправлен в полет. Неожиданный полет мало помог беовульфу: существо закрутилось в воздухе, пытаясь сместить вес и тело, чтобы приземлиться и получить хоть какое-то спасение. Это удалось с трудом: когти заскрежетали по полу. Но что действительно ускорило его остановку, так это меньшие гриммы, которые были его собратьями: каждый из них не обращал внимания на окружающую обстановку, огрызаясь на более мелких Светлых. ... Свет был повсюду. Он захватил все и устремился к Альфе, сжигая его в самом своем присутствии. Не задумываясь, беовульф нанес ответный удар, устремив свой взгляд на ближайшие источники света. Если бы зверь был по-настоящему разумен, возможно, он задался бы вопросом, почему механические творения его вожака мерцают ярче всего. Возможно, он понял бы, что произошло что-то неладное, что Свет - это нечто совсем иное, чем то, что он знал или понимал. Но это было не так. И он не понял. Вместо этого альфа вместе с остальными сородичами ударил по машинам своего вождя. ----- Ее аура пропала. Это была первая мысль, пронесшаяся в голове Винтер Шни. Однако куда важнее были ее последующие мысли: в голове нарастало смятение, когда она пыталась понять, почему пропала ее аура. Последнее, что она помнила, - это прах и аура, сплетающиеся вместе, когда она вызывала свое подобие, проявляя знакомый глиф, пытаясь нейтрализовать альфа-беовульфа. Подождите... Пыталась? Мысли прекратились, и охотница обратилась к инстинкту. На рефлексах атлаский оперативник потянулась к оружию и с новой силой стиснула клинок, готовясь к контратаке беовульфа. Тот факт, что она была дезориентирована, а также внезапная потеря ауры могли означать только одно: Гримм каким-то образом сорвал ее попытку. Если так, то это означало, что в данный момент она, скорее всего, находится в бою. А поскольку нападала не она... Винтер заставила себя двигаться. Охотница вскочила на ноги, бросив лишь один взгляд за спину - достаточно, чтобы убедиться в своем положении в комнате. Отработанным движением Винтер Шни оттолкнулась ногами от земли и сделала выпад назад, пытаясь перестроиться. Она почувствовала порыв воздуха, когда летела, и ее действия дали ей достаточно пространства, чтобы среагировать на противника. Как только ее ноги коснулись земли, Винтер устремила взгляд вперед, готовая встретить любую атаку, которую гримм собирался на нее обрушить. Поэтому она с удивлением обнаружила, что нападавшего не было. Вместо этого беовульф каким-то образом оказался на другом конце комнаты. Но еще большее беспокойство вызывал тот факт, что он решил полностью игнорировать ее. Вместо этого зверь набросился на одного из механических гримм: его тяжелые когти скребли по металлу, разрывая твердые конечности механической Урсы. Она не знала, что и думать об этом явлении, поскольку предполагала, что машины и гримм работают вместе. Конечно, это само по себе было абсурдно, что только еще больше запутывало миссию. Но она была опытной охотницей. Смущение не могло длиться долго, поэтому она уже оценивала ситуацию. Не только альфа-беовульф активизировал машины; она видела, как другие звери-гримм тоже выходят из себя: бурбатуски бездумно набрасывались на механических ящеров, а урсы боролись со своими металлическими собратьями. Однако ее поразило то, что машины не сопротивлялись. Вместо этого они вели себя пассивно, просто уклоняясь от встречных ударов и не возвращая гримм никакой жестокости. Не менее любопытно было и то, что никто из врагов не стал ее преследовать. Хотя она могла частично понять отсутствие инициативы у гримм из-за их вновь обретенной жажды предательства, Охотница находила странным, что машинные конструкции игнорировали ее. Можно было не сомневаться, что ее внезапная атака провалилась, но ни один из механических стражей не обратил на нее внимания. Это... нервировало. Но в то же время это было и преимуществом. Она уже чувствовала, как возвращается ее аура, как ее тепло овевает ее, словно ветер, знакомое ощущение, напоминающее ей об Атласе. Теплое сияние ауры танцевало вокруг нее, смешиваясь с успокаивающим жаром огненной пыли, и она чувствовала, как мгновенно наполняются ее резервы. Глаза Винтер распахнулись. Что-то было не так. Что-то должно было быть. В конце концов, она была охотницей достаточно долго, чтобы знать, что аура не восстанавливается так быстро. Хотя она и ускоряла физическое восстановление человека, это был лишь положительный побочный эффект наличия ауры; восстанавливалась не аура, а тело. Когда аура полностью истощалась, ей, как и всему остальному, требовалось время на восстановление. Так почему же ее тело не восстанавливалось? И тут она заметила в комнате что-то еще. Что-то более странное, чем бушующие гримм и бездействующие механические звери. Охотница перевела взгляд на устройство, стоявшее в центре комнаты, и обнаружила, что энергия вокруг него... каким-то образом изменилась. Сияние, кружившее вокруг устройства, больше не было чужеродным и напоминало ауру, хотя и не полностью. Более того, эта энергия резонировала с ней, легким ощущением касаясь ее груди, текла вместе с ней, повторяя каждый ее вздох. Сомнений больше не оставалось: эта штука определенно была связана с чьим-то подобием. И через ауру она могла каким-то образом настраиваться на конкретного человека. Именно это и произошло, верно? Винтер не могла придумать другого объяснения... В конце концов, было очевидно, что атмосфера вокруг устройства сильно изменилась, и единственное, что могло способствовать этим изменениям, - ее собственная аура. Возможно, подрыв устройства окажется проще, чем она думала. Женщина направилась к механической конструкции, осторожно следя за окружающей обстановкой. Если она попадет в засаду, то ничего хорошего из этого не выйдет, особенно теперь, когда она разгадала какой-то секрет устройства. Однако ничего не происходило: гримм был нацелен на свою цель, а машины оставались бездейственными, лишь смотрели на нее знакомым светом. Знакомый свет? Неужели машины тоже были связаны с устройством? Если да, то это объясняет внезапное предательство гримм... Но как устройство связано с машинами? Они каким-то образом управляли ими? Мумии явно не требовалось взаимодействовать с устройством напрямую, и она не видела очевидного способа, чтобы странная конструкция делала что-то, кроме звона колокольчика. Возможно, это просто что-то, что проистекает из одного и того же источника. Винтер тряхнула головой, отгоняя от себя столь тривиальные мысли. Гадать было бессмысленно: скоро она все узнает. Сократив расстояние между собой и устройством, охотница вытянула руку вперед, ощущая, как тепло ауры поднимается по мере приближения. Тепло усилилось, как только ее кожа коснулась металла, но ощущение оставалось мягким. Вместо обжигающего жара открытого пламени она ощущала комфорт мягкого костра. Более того, она ощутила... ясность. Казалось, что-то в этом приборе смывает с нее тревогу, вытесняет стресс и напряжение. Затем прибор начал гудеть, резонировать с ней. Аура вокруг постепенно менялась, подстраиваясь под ее ауру и становясь все ближе и ближе к продолжению ее подобия. Винтер не знала, как к этому относиться, ведь все это происходило независимо от ее мыслей и намерений. Она не давала никаких указаний; устройство как будто само реагировало на нее. Было ли оно живым? Или это был последний остаток проявления творца. В любом случае это не имело значения. Важно то, что она чувствовала, как аура вокруг нее усиливается, вспыхивая видимым свечением. И она была не единственной, кто это почувствовал. Без предупреждения стоявший неподалеку кабан издал рычание и без жалости бросился к ней, намереваясь пронзить ее своими массивными клыками. Тяжелая громадина грохнулась о землю, предупредив женщину, и Винтер приготовилась к встрече с чудовищем. Выхватив оружие, охотница приготовилась отразить удар и уже начала смещать вес... как заметила, что действовать решило нечто другое. Без всякой причины один из этих механических зверей бросился вперед, настигая вепря, чтобы встретить его удар. Машина сработала мгновенно, как только Винтер обнаружила нападение. Она не знала, почему именно сейчас машина решила нанести ответный удар по гриммам, когда их предыдущие действия сводились к бездействию, но не стала сомневаться. То, что она задалась вопросом, было совсем другим: сам факт того, что машина решила двигаться, был удивителен, но не настолько, насколько то, как она решила двигаться. Пока охотница наблюдала, как машина сражается с гримм, в ее голове промелькнула одна мысль: Механическое чудовище не набросилось на варбатуска, как хищник. Он не бросился вперед, как боевое оружие, жаждущее уничтожения... Напротив, она прыгала с грацией, отражая атаки, словно была ее стражем. В перерывах между ударами и шагами конструкция танцевала между ударами и замахами своих противников. Совсем как ее вызванные. Она... она была сбита с толку. Но прежде чем она успела осмыслить последствия этой новой находки, свиток Винтер завибрировал. Она, конечно же, ответила. Теперь Атласкому оперативнику не грозила непосредственная опасность, и, как бы любопытно ни было ее положение, в бою все равно наступило затишье. Более того, единственными, кто попытался бы связаться с ней, были либо сотрудники частной службы безопасности "Райнстоун Индастри", либо Кроу. И хотя при обычных обстоятельствах она предпочла бы не иметь с ними дела, в этой миссии они были ее союзниками. "Да..." "Отличная работа, Ледяная Королева!" Голос Кроу прозвучал в ее устройстве и прервал ее, не дав опомниться, когда он уставился на нее. Ее раздражала его невыносимая ухмылка, он ухмылялся без причины, несмотря на всю серьезность ситуации... "Я понятия не имею, что ты сделала, но продолжай в том же духе!" Винтер остановилась на этом заявлении. "... Что?" "Ты меня слышала. Что бы ты ни сделал, ты разозлил гримм, и теперь они сражаются с роботами". И в доказательство своих слов Кроу наклонил свиток в сторону, переключив видеосигнал на комнату позади себя, как раз вовремя, чтобы увидеть Старшего Борбатаска, пробивающегося сквозь толпу механических крокодилов. Конструкты, в свою очередь, прыгали обратно на чудовище гримм, кусая и резая его потемневшую шкуру. "Это чертовски облегчает нашу работу". "Неужели... это так?" Она была ошеломлена. Хотя она лично наблюдала это явление, ей не было известно, что оно вышло за пределы этой комнаты. Неужели эти разборки происходили по всему комплексу? Охотница вновь обратила внимание на Кроу, ее тон был нейтральным и профессиональным. "Это единичный случай?" Тон Кроу резко отличался от ее собственного: он ответил почти беззаботно. "Нет. Это происходит повсюду в здании. Что именно вы сделали?" "Не совсем то, что я сделала, а скорее то, что я обнаружила..." Голос Винтер прервался, когда она снова перевела взгляд на устройство. ----- Все было не так. Все рушилось. Ярость переполняла кселора, когда он осматривал свой комплекс, наблюдая за событиями глазами своего ноксина. Теневые звери обезумели, перестали подчиняться его влиянию и контролю, кидаясь на его механизмы. Волки набросились на его механических медведей, а маленькие ящерицы разъедали механизмы. Даже сборочные линии не были в безопасности: особенно крупный теневой кабан пробрался в безопасное помещение и теперь крушил все подряд без разбора. Однако важнее всего были сами машины. Как теневые звери теряли разум, так и его творения выходили из-под контроля. Он видел, как его механические крокодилы двигались без направления, бездумно бросаясь на теневых зверей вопреки его указаниям. Роботы-медведи полностью игнорировали его приказы и с неограниченной силой набрасывались на своих теневых двойников, уничтожая и зверя, и фон. Даже с ноксинами не обошлось без проблем: теперь они страдали от кратковременных сбоев неизвестного происхождения. Время от времени ноксин, которым он управлял, без всякой видимой причины бросался вперед и мчался в случайном направлении, набрасываясь на теневого зверя. Конечно, такие приказы легко отменялись, но сам факт их появления вызывал у кселора тревогу. Его ноксины... Нет, все его творения были продолжением его самого, созданные с помощью Вакфу, который он сформировал. Его Вакфу, который он сформировал. При обычных обстоятельствах не могло быть и речи о том, чтобы они вдруг потеряли контроль. А это означало только одно. Он направил ноксин обратно к Циферблату. Это было не столько сложно, сколько утомительно, ведь ему приходилось контролировать каждый аспект простой машины, пресекая любые возникающие нарушения. И по мере приближения к Циферблату эти ошибки становились все более частыми, требуя все больше внимания, пока он направлял конструкцию к месту назначения. И когда он наконец прибыл на место, Нокс потерял контроль. Не потому, что глюки устройства вышли из-под контроля или что-то в этом роде. И не потому, что какое-то внешнее воздействие насильно отняло у него устройство. Нет... То, что заставило Нокса потерять контроль, было простым удивлением. На одно мгновение кселор замер в ошеломлении, и этого оказалось достаточно, чтобы он потерял контроль над Ноксином. Но его вряд ли можно было винить за такую реакцию. В конце концов, с его Циферблатом что-то случилось. В нем больше не было Вакфу.