У мужчин нет альмы

      — Знаешь, я тут недавно на полке прибирался и заметил, что из твоей коробки торчат пуанты. Я не знал, что живу с балериной, — Дазай усмехается, приподнимаясь на подушках и наблюдая за тем, как Альма застегивает чёрный кружевной бюстгальтер. Альме безумно идёт чёрный. Безумно. Дазай мысленно обещает, что подарит ей чёрное платье.       — Это было очень давно, что я и забыла, — отзывается она, откидывая лезущие в рот пряди и оборачиваясь. — Ты же понимаешь, что я должна собираться? — уточняет Альма, заглядывая Дазаю в глаза. На ней уже чёрные брюки и белая рубашка. Но разве раздеться — долго?       Дазай понимает, что она должна собираться. Должна, потому что работу никто не отменял. А ещё он понимает, что раздеться — быстро.       — Даже не думай, Дазай, — предугадывает Альма его мысли, и он протяжно вздыхает. — Я обещала Кенджи прийти пораньше и помочь ему с поимкой эспера. Не хочу портить отношения с людьми только из-за того, что тебе всё мало.       — Как скажешь, Доленс, — пожимает он плечами. — Я просто удивлён, что ты, оказывается, балерина. Как долго ты занималась балетом?       — С девяти лет. Оставить пришлось из-за травмы. Мне было шестнадцать.       — Хотел бы я увидеть, как ты танцуешь, — негромко произносит Дазай, касаясь пальцами её плеча. — Уверен, что это очень красивое зрелище.       — Но ты ведь даже не видел, как я танцую.       — А зачем? — удивляется он. — Я и так знаю, что всё будет идеально. Ты ведь берёшься за дело, иначе никак. «Всё или ничего» — я хорошо уяснил это за годы нашего знакомства.       — Неужели я так категорична?       — Да, ты ещё тот максималист, — усмехается Дазай. — Я не жалуюсь: сам ведь такой. Меня не устраивают полумеры, у меня либо должно было всё, либо мне ничего не нужно.       — Дазай, — зовёт его, помолчав, Альма, — ты жалеешь, что у тебя не получилось меня убрать?       — Жалею ли я? Нет. Потому что я приобрёл гораздо больше, — отзывается он. — Мне невыносима мысль, что я мог от тебя отказаться, моя душа.       — Ты опять за старое, — она закатывает глаза.       — Совершенно искренне тебе это говорю. Жизнь и так штука паршивая, порой она мне невмоготу, а если ещё в ней не будет тебя… Совсем никакой радости.       — Что ж, ответ в твоём стиле.       — А ты? Жалеешь, что не засадила за решётку?       — Не жалею. Удивительно, но мой ответ такой же, как и твой, — Альма смотрит Дазаю в глаза. — Боже, я звучу так слащаво, будто говорю как любимая героиня Сэры из фильма.       Он смеётся, обхватывает её лицо ладонями и целует в губы.       — Из тебя получилась очень красивая героиня.       И не давая Альме что-либо сказать, целует ещё раз и тянет на себя, заваливаясь с ней на футон и надеясь, что у него получится переманить Доленс на свою сторону.