The secret of sweet tenderness

Первый раз отец поднял на него руку, когда омеге было два с половиной годика. Тэхен тогда взял на руки полугодовалого племянника, чтобы показать красивую елочную игрушку, потому что ребенку, который до этого просто ползал по полу, не было ничего видно. Это произошло случайно, омега даже не понял, как так случилось, что сначала он держал малыша в своих маленьких ручках, а через секунду ребенок оказался на полу и очень громко кричал и плакал. Когда подбежал отец и увидел эту картину, он даже не стал слушать оправдания двухлетнего мальчика. Он сильно ударил по маленькому лицу, после чего на щечке вспыхнуло красное пятно. И, взяв маленькую ручку сына, отвел в темное место, заставив там просидеть до самого утра. Тэхен сильно и много плакал, сидя в темноте, просил прощения и говорил о том, что больше не будет так поступать с ребенком, но его никто не слышал. Когда слезы высохли, а щека уже не так сильно горела, он решил, что крики бесполезны и никто его не заберет из этого темного места. Он дрожал от страха, но смирился со своим наказанием. С тех пор он боялся темноты. Даже сейчас, в возрасте семнадцати лет, он спал с ночником, чтобы только кромешная тьма не поглотила его и не вернула в тот злополучный день. Многое изменилось за пятнадцать лет, но Тэхен так и не понял, почему какая-то неловкость маленького ребенка заставила родителя с такой жестокостью ударить собственного двухлетнего сына? Второй раз отец ударил его, когда Тэхен в младшем классе принес свою первую двойку. Тогда восьмилетний мальчик уже не плакал и не смотрел разочарованными глазами на родителя, а просто принял обжигающий удар по лицу и, смахнув несколько слезинок, ушел в свою комнату. Омеге было не понятно, почему родитель, который, по сути, должен любить и оберегать своего ребенка, так жестоко наказывает его за какую-то оценку, которая не будет играть роли в его будущей жизни? Он не понимал, но принимал такое отношение, считая, что во всех семьях именно так воспитывают детей. Какое же было удивление, когда он пришел в гости к своему другу-омеге, в семье которого воцарилась тишь да гладь? Тэхен потом долгое время не мог успокоиться и плакал сильнее прежнего только потому, что понял, насколько сильно отличается воспитание в семье Пак от его собственной. Когда Тэхен был в четвертом классе младшей школы, он решил прогулять один учебный день просто так, шутки ради. То утро начиналось как обычно: его разбудил отец, он собрал свой портфель, положил приготовленную папой еду в контейнер, оделся и пошел в школу. На половине пути он, почему-то, повернулся в обратную сторону и решил, что не хочет сегодня посещать занятия. Вечером, когда вся семья сидела за кухонным столом, он показал дневник папе, в котором сам нарисовал себе оценку и подделал подпись учителя и, поужинав, сказал, что пойдет делать уроки. Ему удалось прогулять сначала первую неделю, затем вторую, а потом и третью. На четвертой неделе, когда он так же вернулся со школы, увидел папу, который по нелепой случайности тоже оказался дома. — Сынок? — удивленно спросил старший, осматривая Тэхена. — Почему ты не на учебе? На протяжении четырех недель, пока он прогуливал учебу, Тэхен боялся именно этого дня, когда все в итоге станет известно. Он думал, что скажет родителям, если ему вдруг зададут этот вопрос. Он хотел сказать, что забыл что-то дома и поэтому вернулся, но посчитал этот ответ неправдоподобным, потому что тогда родители бы спросили его, почему сын не позвонил им и не попросил привести забытую вещь в школу. — Нас отпустили, — промямлил Тэхен, смотря в пол. Омега знает, что обманывать не хорошо, но он также знает, что получит очень сильно и очень много, если в итоге расскажет папе правду. Его страхи подтвердились, потому что папа тогда позвонил в школу и спросил, почему его сына отпустили "пораньше", так как учебный день шел всего тридцать минут. И, когда родителю сообщил учитель, что не видел Тэхена уже три недели, он впервые за тот день ударил сына. Затем, когда отец вернулся с работы, Тэхен уже знал, что будет дальше. Он сел на пол, приспустил штаны и стал ждать отца с ремнем. Один жгучий удар пришелся на поясницу, второй — на ягодицы. Дальше удары были размашистые, отец уже не контролировал себя и бил, куда только попадет. Следы множественных ударов от взрослого альфы появились на детском теле спустя два часа после этого момента. Тэхен, все так же с припущенными штанами, лежал на полу, обняв себя под коленями и тихо плакал, чтобы не разозлить родителей еще больше. Он плакал и не мог поверить в то, что родители его так сильно ненавидели. Тогда он понял, что для них учеба важнее самого сына. Сейчас, вспоминая тот день, он в какой-то степени даже понимает, почему тогда решил прогулять учебу. Возможно, он хотел посмотреть, насколько далеко его родители готовы зайти в плане избиения ребенка и как много могут себе позволить. Тэхен, покрытый гематомами на всем теле, ходил в джинсах и кофте с длинными рукавами, не обращая внимание на то, что май и солнечная погода, где-то месяца два или около того. Ким понял, что не любит родителей. И, пусть где-то там и говорят о том, что если бьет — значит любит, Тэхен не верил в эту хуйню. Он сделал для себя несколько выводов из всех этих ситуаций и первый из них — он ни за что на свете не будет так воспитывать своего ребенка. Никогда! Становясь взрослее он все хотел найти оправдания своим родителям. Хотел понять, что заставило их поднять руку на десятилетнего ребенка? Действительно ли это потому, что он прогуливал школу? Или все таки из-за того, что родители просто не любили его? Его психолог, с которым Тэхен провел пять сеансов, пытался понять действия взрослых людей, оправдывая их тем, что воспитание у них, в те времена, было намного хуже, и били их намного чаще, но омеге не было от этого легче. Тэхен тогда признался психологу, что был бы рад, если бы его отца били в детстве чаще и сильнее. Его детство, где каждый день был борьбой за выживание, научило тому, что нельзя доверять людям, ведь даже самые близкие могут причинить боль. Тэхену казалось, что он был ребенком, брошенным в этом безысходном мире. Когда-то давно он думал, что имеет семью. Какая-то бессмысленная фантазия поглотила его мысли и жила в сердце. Он верил, что их связывает что-то большее, чем просто кровь и родственные связи. Долгие вечера в тишине, когда родители снова погрузились в обсуждение его будущего без участия самого Тэхена в их разговоре, он думал о том, как было бы здорово иметь настоящую семью — тепло, взаимопонимание и любовь. И он видел, на примере семьи друга, что такое действительно может быть. Просто не в его доме и просто не с ним. И с каждым новым ударом и словесным разочарованием родителей по поводу него, Тэхен отчаялся и перестал надеяться на что-то лучшее. Тогда появились первые голоса, которые шептали мальчику о том, что он не любим и не достоин любви. С каждым днем эти голоса все отчетливее и отчетливее проявлялись в его мыслях и было все труднее избавиться от них. Даже тот психолог, который до сих пор был в шоке по поводу родителей Кима, не смог помочь омеге избавиться от назойливых мыслей. Эти голоса внутри говорили Тэхену многое: начиная с того, что Ким не достоин любви и заканчивая тем, что он не достоин жить на этой планете. Конечно, омега никогда не хотел покончить жизнь самоубийством, но иногда были такие моменты, когда Тэхен не видел других вариантов справиться с болью и с шепотом чужих голосов. Сейчас, в возрасте семнадцати лет, он стал отвергать эту идею об идеальных семейных узах. Он переехал в другой город от родителей с желанием начать новую жизнь, чтобы его маленькая горошинка, которая развивается внутри омеги, в будущем ни в чем не нуждалась. Он пересмотрел ценности своего будущего и понял, что ему не нужен альфа, который будет его успокаивать и каждый раз говорить, что все будет хорошо и он со всем справится. Больше не нужен был никто, чтобы сказать такие слова, потому что у Тэхена есть он сам. И все было хорошо до тех пор, пока он не расплакался перед альфой, который назвался его соседом. Тепло этих рук и убаюкивающий голос достаточно сильно повлияли на омегу. Заставили его оборонительную стену треснуть по швам. Но только треснуть, стена не упала насовсем. Просто... появилась маленькая надежда, что у него действительно все получится и что он действительно сильный омега. Всего на секунду он поверил чужим словам, не зная этого человека. — Вот так, — альфа, с которым Тэхен сейчас сидит на кухне, вытирает большими пальцами слезы омеги и смотрит так... взволнованно на совершенно незнакомого человека, что у Тэхена от этого взгляда сердце уходит в пятки. — Больше не хочется плакать? — шепотом спрашивает он. — Хочется, — бормочет Тэхен и вытирает остатки слез. — Но я привык делать это без свидетелей. Он никогда не говорит о своем прошлом, ни о родителях, ни о своих переживаниях. Он впитал в себя уроки, которым учила его жизнь на протяжении семнадцати лет. Проявлять нежность или доверие к людям стало равносильно игре в русскую рулетку. Для него открыться — значит рисковать и позволить кому-то ранить его душу. И все же, в скрытых глубинах его существования продолжала тлеть надежда на семью. Он все еще мечтал о чем-то большем, о нормальной, счастливой жизни, которой у него никогда не было. Смотря на альфу, который хозяйничает в его квартире, он всего на мгновение представил картину, в которой они счастливы в браке. Глупо? Тэхен знает об этом, поэтому, посмотрев на мужчину еще раз, он поднимает свои колени, обнимает их и утыкается носом, смаргивая влагу. Ему не хватает теплых рук, которые всего несколько минут назад успокаивали и укачивали его, но никогда в жизни он не признается в этом. — Хорошо, — улыбается альфа и ставит две кружки с горячим чаем на стол. — Я Чон Чонгук, кстати, — и садится рядом с омегой. — Ким Тэхен, — бормочет он в свои колени, не поднимая глаз на альфу. Чонгук кивает, пусть Тэхен и не видит этого. Альфа берет в руки нож, открывает принесенный с собой торт и начинает резать его на несколько маленьких кусочков. Затем снова встает, осматривается на чужой кухне, предполагая, в каком месте могут быть тарелки. — В левом ящике, — тихо прошептал Ким, его голос звучал сломлено. Чонгук снова кивает и, взяв пару тарелок, подходит к столу и накладывает в каждую по кусочку шоколадного торта. — Ну, — начинает Чонгук и берет в рот первую порцию. — Что ты хочешь узнать обо мне? — Что? — Тэхен впервые поднимает голову и смотрит на альфу заплаканными глазами. — Я понимаю, что в таком состоянии ты не очень хочешь что-то говорить про себя и про то, что заставило тебя плакать, — кивает альфа и берет еще один кусок, тщательно прожевывая и выдерживая паузу в своем монологе. — Поэтому, я готов рассказать про себя все, что ты захочешь узнать, — но, когда реакции от омеги никакой нет, он продолжает, уже более тихо: — Или, мы можем просто молча поесть, а затем я уйду, — и пододвигает чужую тарелку с тортом ближе к омеге. Тэхен тушуется. Он опускает свои колени, поворачивается всем телом к столу и, беря в руки ложку, неуверенно смотрит на торт, а затем и на альфу, который его принес. Ему на данный момент вообще ничего не хочется: ни говорить, ни слушать, ни тем более есть. Но он видит эти карамельные глаза напротив, которые не мигая, смотрят на него и ждут реакцию, и не хочет молчать — Значит, — начинает Ким и сильнее сжимает в руке ложку. — Просто помолчим, — съедает первый маленький кусочек. Чонгук кивает и тоже продолжает кушать остаток своего торта на тарелке. Тэхен, пережевывая, думает только о том, почему этот альфа сейчас находится в его квартире и спокойно ест, не зная о рядом сидящем омеге откровенно ничего. Для самого Тэхена это дико — вот так с незнакомым человеком просто сидеть и молча кушать, но и нарушать это молчание он не хочет. В какой-то момент, при пережевывании очередного кусочка, Тэхен резко накрывает свой рот рукой и испуганно смотрит на альфу. К горлу подступает рвота и он не очень бы хотел сейчас очистить свой желудок, чтобы альфа не подумал, будто торт невкусный или еще что-то. Но выбора у него нет. Он встает из-за стола, все так же прикрывая рот рукой, и, взглянув на замершего Чонгука, бежит в туалет, чтобы там оставить непереваренную пищу с громкими рвотными позывами. В глазах резко темнеет, сердце бьется как бешеное, а рвота не останавливается, накрывает с новой силой. Из уголков глаз уже льются маленькие слезинки, он плачет, но никак не может остановить этот поток. Ему плохо, он нервно сжимает свои пальцы на краю унитаза до побеления костяшек. — Тэхен? — омега дергается, когда видит стоящего в проеме двери Чонгука. — Нет, — выставляет руку, чтобы альфа не подошел. Чонгук все же подходит, несмотря на протест омеги, и, пытаясь помочь, берет его темные волосы и собирает в маленький хвостик. — Все хорошо, — шепчет Чонгук и второй свободной рукой гладит по спине. — Все в порядке, — пытается успокоить, но омеге от этого только еще хуже и слезы новым потоком льются по краснеющему лицу. У Тэхена истерика. Рвота уже закончилась, но слезы все никак не хотят останавливаться. Он отодвигается от туалета, заплаканными глазами смотрит на альфу и ждет, что тот сделает. А Чонгук просто молча осматривает лицо, убирает чужие прилипшие от пота волосы со лба, двигается ближе и обнимает омегу, не переставая поглаживать. Чонгук не знает, что случилось с этим ребенком, которого он застал в таком состоянии. Альфа, увидев коробки перед чужой квартирой, хотел отметить с соседом его переезд, потому что долгое время на лестничной площадке он был одним единственным жителем и очень был рад тому, что кто-то заселился. На протяжении года или около того, он чувствовал одиночество и даже не знал, с чем это связано. Вроде все есть: семья, друзья, хорошая работа недалеко от дома. Но, как будто бы, чего-то не хватало. И когда он увидел этого омегу, который сейчас трясется от рыданий в его объятиях, внутри альфы будто что-то щелкнуло и он понял, чего именно был так давно лишен. Ему уже тридцать два и все о чем он только думал за последние несколько лет — семья. И он не про родителей, которых, безусловно, любит и оберегает. Альфа думает про собственную семью, которой хотел обзавестись, но из-за каких-либо обстоятельств каждый раз терял надежду. Чонгук понимает, что знает этого мальчишку всего тридцать минут или около того, но при виде плачущего Тэхена у альфы самого сжимается сердце. Он хочет помочь, пусть и не знает, как. Он чувствует, что должен помочь и избавить Тэхена от всех страданий. Чонгук уверен, что в будущем он сможет это сделать, просто нужно дождаться, чтобы омега был готов рассказать про свою боль и смог довериться чужому человеку. Что за рана, которую Тэхен сам пытается пережить? Почему рядом с ним в такой момент никого нет? Разве может Чонгук сейчас уйти и оставить Тэхена, который, не успокаиваясь, рыдает на его плече? Чонгук бы никогда не простил себе этого. Но почему Тэхен все никак не перестает плакать? Альфа чувствует, как чужие руки обнимают его шею, как юное тело жмется ближе к нему и как Тэхен, думая, что Чон этого не замечает, утыкается в его шею и вдыхает насыщенный аромат кокоса. Чонгук не перестает гладить омегу, все так же покачивая взад и вперед — единственное, что позволяет Тэхен и не сопротивляется этому. Когда рыдания прекращаются и он чувствует, как омега отстраняется от него, все, чего желает Чон — расспросить о причине его слез. Но старший понимает, что Тэхен не расскажет, поэтому он берет чужое лицо в свои ладони, смотрит в краснеющие от слез глаза и большими пальцами вытирает остатки недавней истерики. — Неважно, что случилось, — шепчет он и видит затаившего дыхание Тэхена. — Можешь не рассказывать, правда, — кивает для убедительности. — Просто позволь мне помочь. — Как Вы собираетесь помочь мне, если не знаете причину моих слез? — спрашивает севшим голосом Тэхен и убирает чужие руки от лица, отодвигаясь от альфы на безопасное, по мнению Кима, расстояние. Он не хочет. Вообще ничего не хочет: ни посвящать кого-то в свои проблемы, зная человека несколько минут; ни рассказывать про причину своей истерики; ни про то, что его тошнит. Возможно, думает Тэхен, альфа подумал, будто торт не свежий или еще что-то, хотя сам Чонгук знатно уминал десерт, Тэхену все равно. Он не собирается рассказывать о том, что в первом триместре его ждут постоянная тошнота и беспричинная рвота. — Просто быть рядом, — шепчет Чонгук и ожидает реакцию омеги. Тэхен с трудом поднимает глаза, смотря на Чонгука, а слезы снова появляются на его лице. Его сердце разрывается от боли, и он не знает, как справиться с ней. Он сомневается, что простое присутствие Чонгука может помочь справиться с его внутренними сомнениями и избавить от страданий, но все же какая-то маленькая надежда, что сейчас появляется в глубине омеги при взгляде на Чона, позволяет Тэхену поверить в то, что альфа действительно сможет ему помочь. Тем более, когда он украдкой вдыхал насыщенный запах кокоса, это действительно на какое-то время позволило забыть про все грядущие проблемы Тэхена. — Чонгук, — начинает Ким, шмыгая носом и смаргивая влагу, — я ценю то, что Вы здесь, со мной, — кивает он и снова смотрит на альфу. — Но эти слезы — они невыносимы. Я не знаю, как перестать плакать и испытывать такую боль. Все мое светлое будущее угасает на глазах. Это невероятно, что за какой-то месяц моей жизни все перевернулось вверх дном. Чонгук молча смотрит на Тэхена, видя его страдания. Он знает, что слова могут быть слабым оружием в этой ситуации, и решает попробовать другой подход. Он медленно, словно боится быть остановленным, пододвигается к Тэхену и снова нежно утягивает того в свои объятия, позволяя уткнуться в свою шею. Он не говорит ничего, просто обнимает своего соседа, продолжая поглаживать по спине. Что он может сказать в такой ситуации, если действительно не знает ничего про этого парня? Как он может помочь, не имея даже малейшей информации о той боли, которую испытывает Тэхен? Какие слова могут успокоить омегу? Все, на что дал неозвученное разрешение Ким — это объятия, которые дарит ему Чонгук. Альфа осознает, что некоторые боли не могут быть решены простыми словами. Они требуют поддержки, понимания и присутствия. Он не может исправить причину слез Тэхена, но может быть рядом и помочь ему пройти через это. У него самого сжимается сердце и что-то внутри затягивается в болезненный узел, когда он видит чужие слезы. В течение нескольких минут Тэхен просто плачет, но постепенно его слезы стихают. Он все еще испытывает боль, но чувствует, что не одинок в этом, и это так странно и одновременно так правильно для самого Кима. То, что альфа сейчас сидит с ним, не понимая откровенно говоря ничего, позволяет Тэхену верить в то, что Чон не уйдет. По крайней мере не сейчас, когда омега так нуждается в этих сильных руках и в чужом тепле. В этих словах о том, что все будет хорошо, пусть сам Ким и не верит в это. Ему нужен человек, который на миг заберет его страдания и заставит чувствовать себя не каким-то отбросом общества, а простым человеком. Чонгук остается рядом, все еще обнимая его. Их дыхание сливается в единое целое, создавая теплую и утешающую атмосферу. В этом моменте время останавливается и то крохотное единство, которое возникло лишь на мгновение, укрепляется между ними. В объятиях Чонгука Тэхен чувствует, как его дыхание замедляется, и сердцебиение возвращается к нормальному ритму. Омега постепенно успокаивается, ощущая надежность и любовь, исходящую от альфы. Он больше не чувствует себя одиноким и беспомощным. Он знает, что все, что ощущает на данный момент — всего лишь иллюзия, но позволяет этому случиться. Позволяет сердцу успокоиться и дыханию прийти в норму. Может, Тэхен пожалеет об этом когда-нибудь, ведь он еще не доверял настолько сильно незнакомому человеку. Возможно, он будет ругать себя за такую слабость, но что-то внутри позволяет довериться альфе. Чонгук все еще рядом с ним и он не ушел даже с учетом того, что не в курсе переживаний Кима. И омега уверен, что альфа очень хочет узнать про его боль. Когда-нибудь, но не сейчас, он расскажет Чонгуку. Он сможет довериться. Впервые за семнадцать лет он позволит этому случится. — Я здесь, с тобой, Тэхен. Ты не должен бороться один, — Чонгук, все еще удерживая его, шепчет эти слова в краснеющее ушко Кима. Тэхен хочет довериться альфе.Он чувствует, как эти слова заполняют его сердце новой надеждой. Он уверен, что в будущем разрешит себе открыться перед Чонгуком и рассказать о своей боли и страданиях. Тэхен надеется, что Чон прислушается к нему, что не осудит его. Осуждения от того, кто только что подарил такую надежду, Тэхен не переживет. Ему достаточно осуждения своих родителей и тех голосов, которые, не останавливаясь, напоминают о том, какое он ничтожество. В этом моменте Тэхен понимает, что он не должен бежать от своих эмоций и страхов. Осознает, что он сильнее, чем когда-либо, потому что у него есть Чонгук и этот крохотный момент уединения с ним. Возможно, это все пройдет, как только альфа покинет квартиру Кима. Возможно, это было всего-лишь на один день и Чонгук не захочет вникать в чужие проблемы. Возможно. И Тэхен не может с уверенностью сказать, что Чон будет каждый раз с ним, когда омегу накрывает новой истерикой. Тэхен не уверен, что сможет прийти в чужую квартиру и попросить помощь и поддержку. Он уже ни в чем не уверен. До сегодняшнего дня он даже и не знал о существовании таких людей, как Чонгук, которые, несмотря на всю неловкость ситуации, остаются рядом, обнимают и успокаивают. Тэхен говорил, что все это очень дико, но с каждой секундой нахождения в чужих руках он уже не уверен в своих словах. Внезапно Тэхен начинает чувствовать, как его боль уменьшается. Это не мгновенное исцеление, но он начинает верить, что сможет справиться с этим. После некоторого времени они разрывают объятия, но Чонгук все еще держит руку Тэхена в своей. Они оба молча смотрят друг на друга, понимая, что их связь только укрепилась в этот момент. Тэхен чувствует неловкость. После такой откровенной для него сцены он ощущает себя полностью обнаженным, ведь еще ни разу не плакал при других, стараясь держать свои эмоции при себе и рыдать только ночью и в подушку, чтобы никто не услышал. — Спасибо, Чонгук, — прошептал Тэхен. — Не надо, — отрицательно машет головой Чон. — Если тебе от этого легче и мне действительно удалось хоть как-то помочь...— гладит по щеке, которую снова накрывает румянец. — Для меня это только в радость — ответил Чонгук, едва заметно улыбаясь.

***

Каждое утро Чонгука начинается одинаково: будильник, кофе, лента новостей, прогулка с собакой, мытье собаки, выход на работу. Изо дня в день этот план не меняется. Единственное, что отличало сегодняшнее утро от всех остальных — Тэхен. Чонгук увидел его на лестничной площадке, когда возвращался с прогулки с Бамом. — Доброе утро, — шепчет омега и кланяется Чону. Альфа видит, как Тэхен намеренно избегает чужого пронзительного взгляда. Отчасти, Чон даже понимает, почему омега так поступает. Возможно, потому что ему стыдно за вчерашнюю слабость перед ним? Возможно, ему все еще плохо, хотя вчера вечером он уверял его, что все хорошо? Чонгук может лишь предполагать причину такого поведения младшего. Поздоровавшись в ответ, он провожает взглядом убегающего Тэхена, заходит в собственную квартиру, моет лапы Баму и, собравшись на работу, выходит из дома. Дорога до работы занимает десять-пятнадцать минут и, посмотрев на наручные часы, Чонгук понимает, что торопиться некуда. Он первым делом заходит в преподавательскую, здоровается с коллегами, берет план занятий и, поклонившись, выходит из кабинета, чтобы попасть в нужную аудиторию. — Добрый день, уважаемые студенты! — начинает Чонгук, стоя за кафедрой. — Первым делом, хочу поздравить вас всех с новым учебным годом! Я знаю, насколько сложная была летняя сессия и я горжусь сидящими тут студентами, которые смогли справиться с такой нагрузкой и перейти на новый обучающий курс. Вы молодцы, — улыбается он и слышит ободряющие аплодисменты студентов. — Не могу обещать, что новый учебный год будет гораздо легче, чем предыдущий, — отрицательно кивает головой и осматривает аудиторию. — Но будьте уверены в том, что самое сложное уже позади, — еще одна широкая улыбка озаряет присутствующих. — Что ж, приступим, — и, кивнув студентам, поворачивается к ним спиной, берет в руки мел и начинает занятие. Чонгук вот уже восемь лет является преподавателем на юридическом факультете Сеульского национального университета. Когда он только окончил обучение, у него было много вариантов о предложении работы и, взвесив все аргументы "за" и "против" он, из маленького родного города, переехал в Сеул для того, чтобы построить карьеру в одном из лучших университетов страны. Ему действительно нравится его работа и все то, чем он занимается. Смотреть в горящие от желания получить знания глаза и давать студентам именно то, чего они так хотят — самое потрясающее чувство по мнению альфы. Никогда в жизни он не думал, что в тридцать два будет работать преподавателем. Но, все именно так, и Чонгук действительно рад этому. Печально одно — из-за всей этой беготни за лучшую профессию в самом лучшем университете он совершенно забыл про собственную личную жизнь. Даже если сейчас кто-нибудь спросит Чонгука, когда у него в последний раз было что-то с омегами, он скорее всего расскажет про недавнее занятие, на которых присутствовали те самые омеги вместе с альфами. Конечно, со студентами у него ничего, кроме общих занятий, не было. Чонгук разделяет работу и личную жизнь. Но, он настолько сильно увлекся в этом разделении, что в один миг забыл про вторую часть. Ему уже тридцать два. Это не конец жизни и Чон понимает это. Но через несколько месяцев ему будет уже тридцать три... А через несколько лет — сорок, и альфа всем телом ощущает, как жизнь проходит мимо него. Он понимает, если сейчас не заняться своей жизнью и в ближайшие пять лет не обзавестись семьей, то все, что его будет ждать в ближайшем будущем — прогулки с Бамом и мытье его лап по утрам. И, кто бы что не сказал, Чонгук любит своего питомца, но не о таком будущем, где будет только он и его пес, мечтал альфа. У него есть пример любящей и крепкой семьи в лице своих родителей и он очень сильно хочет обрести такую же крепкую и любимую семью. Омегу, которого он будет любить и оберегать, который в будущем обязательно подарит ему сына. А лучше троих. — Кто может мне ответить, какие дела относятся к юрисдикции окружающих судов? — спрашивает альфа и смотрит сначала на список обучающихся, а затем и на взволнованные глаза студентов. — Сегодня первый день и я не буду спрашивать вас на оценку, — успокаивает он и улыбается. — Мы просто беседуем, — когда видит одну поднятую руку, показывает на студента и кивает. — Пожалуйста. — Дела о регистрации собственности, — заикаясь, отвечает парень, — реорганизации или ликвидации корпораций и...— студент нервно жует губу и смотрит на свои записи в тетради. — И? — спрашивает Чон и ждет ответа. Но, когда видит, как студент переминается с ноги на ногу, позволяет ему сесть и продолжает ответ за него. — И дела о банкротстве, — кивает Чон и записывает все три слова на доску. — Какие способы рассмотрения дел применяются в Корее? — снова поворачивается к студентам, отложив мел на стол и осматривает аудиторию. — Даю подсказку, — когда не видит реакции. — Их два, — и кивает студенту, который неуверенно поднимает руку. — Одним судьей, либо коллегиально? — как бы спрашивая, но одновременно и отвечая, озвучивает студент. — Верно, — и снова возвращается к доске, чтобы записать данную информацию. Занятие проходит очень быстро. Сначала одно, потом за ним еще два. Время близится к обеденному перерыву и Чон, поклонившись студентам и попрощавшись с ними, выходит из аудитории, чтобы вернуться в преподавательскую. — Вы проверили медицинские книжки студентов? — спрашивает Ким Сокджин, который является ректором данного ВУЗа. — Нет, — отрицательно мотает головой Чон. Он подходит к своему рабочему столу, берет кошелек и возвращает внимание на Джина. — Староста позаботится об этом. — Вы не можете возложить всю ответственность на студента! — начинает закипать Ким. — Эти медицинские книжки надо будет сдать в конце недели. — Я понимаю, ректор Ким, — кивает Чон, направляясь к двери. — И я все сделаю, не беспокойтесь, — поклонившись, покидает преподавательскую. Для Чонгука было странно и неожиданно, что Сокджин, имея собственный кабинет, сейчас находился в преподавательской. И Чон понимает переживания ректора, потому что уже давно ходят слухи о том, что Чонгук может смело претендовать на его звание, но, как Чон и говорил ранее, преподавательская деятельность его более чем устраивает и менять он ничего не хочет. Поэтому он особо не реагирует на омегу, который постоянно ходит за ним по пятам в попытках подловить на какой-либо ошибке и доказать, что Чонгук не достоин ректорского кресла. Сам Чон не злится на него, пусть и иногда все выходит из под контроля. Альфа трясет головой, чтобы избавиться от назойливых мыслей. Иногда ему хочется уволиться с работы только потому, что его постоянно дергает ректор, но, опять таки, вспоминая горящие глаза студентов, он понимает, что не может оставить их без своего превосходного преподавания. Эта чаша весов постоянно меняется в разном направлении, но пока Чонгук тут, и видимо преподавательская деятельности перевешивает все остальное. Он уже почти дошел до столовой, как вдруг слышит громкий стук, будто кто-то что-то уронил или сам упал, а затем и громкие разговоры. Подойдя ближе к тому месту, где, предположительно, что-то случилось, он видит толпу, которая склоняется над кем-то. Разогнав людей, чтобы оценить ситуацию ущерба, он видит молодого человека, лежащего на животе. Лица пострадавшего Чон не видит, но отчетливо понимает, что человек находится в бессознательном состоянии. — Разойдитесь, — кричит альфа и подбегает к парню. — Эй, — поворачивает его лицом к себе и на мгновение замирает от увиденного. Тэхен?