Семья для всех отбросов британского общества

Под Рождество заявился профессор Слагхорн. Старик искренне сожалел о случившемся. Северус был перспективным учеником. Пускай слишком гордым, пускай несколько тревожным и с очень хрупкой гордостью. Мальчик тяготел к зельеварению и профессор был уверен, что чуть подросшего мистера Снейпа с распростёртыми объятиями приняли бы в клуб слизней. Даже в своём возрасте он мог стоять за котлом часами, вовсе не жалуясь на усталость. Что главное, результат действительно был качественным. Ночами Слагхорна часто преследовали тягостные мысли. «Где он чего-то не заметил? Как пропустил пагубные ростки в душе его подопечного? Почему не поговорил, не поддержал в конце концов?» Гораций купил шоколада и тёплую зелёную кофту. Рубеус рассказывал, что по ночам там довольно холодно. Как только уроки закончились, старик одел новый камзол, взял в руки свёрток с подарками и аппарировал. В конце концов, его обязаны пустить к бывшему ученику. Трудности начались ещё на подходе. Авроры встретили Горация вежливо, но пускать к камерам категорически отказывались. Нечего уважаемому профессору делать рядом с убийцами и террористами. С боем и скандалом Слагхорн почти дошёл до лестницы на второй этаж. Там объявилась миловидная тюремщица в аврорской мантии, представившаяся Аникой Кволити. Она мило улыбалась и уверяла, что посещение заключённых запрещено законом, и вообще, у них обед, а Северус ваш в последнее время нервный, кидается на людей, вчера вот дементора покусал… Слагхорн, так же мило улыбаясь, уверял, что он педагог со стажем и бывший декан нашего Северуса, и он с удовольствием разберётся, что творится с мальчиком. Правительственные силы уже были готовы спустить заслуженного педагога пинком под зад, когда из коридора, без колодок, наручников и надзирательского надзора, вышел сам Северус. - Аника, я на сегодня всё! Устал как собака, если кто-то придёт - гони их до завтра! - Мальчик мой! - Слагхорн пихнул Анику в бок и, воспользовавшись заминкой, резво побежал в его сторону. Его мальчик, мягко говоря, не тянул на месяцы заключения. Глаза блестели, волосы лоснились, щёки… Провалы под скулами стали менее заметны там, где у нормальных людей расположены щёки. Одет Северус был в довольно чистую полосатую форму и мягкие тапочки. В руках у него была кружка, в которой плавали зефирки в нежно-шоколадной жиже. Больше эта картина тянула на богатого клиента отеля, в котором выдают очень странные пижамы. Из коридора вышел неухоженный косматый мужик с искривлённым лицом. Его форма была истрёпанней, но такой же чистой. Он угрюмо оглядел Горация, фыркнул, и отвернулся к стене. - Профессор Слагхорн? Здрасьте. Вы что тут… делаете? - Я пришёл… Навестить тебя? - старика посетило чувство, будто он здесь совсем не к месту. Аника уже спешила к нему, доставая из рукава палочку. - Я принёс тебе подарок! - Гораций торопливо протянул свёрток юноше, и тот взял его, отрешённо глядя на шоколадку и капюшон стёганной зелёной кофты, выглядывающий из свёртка. - Оу… Спасибо? - Гораций Слагхорн, я вынуждена попросить вас покинуть стены Азкабакана! - Кволити взяла профессора под руку и вежливо потащила его к выходу. Гораций обернулся в последний раз, юноша уже отвернулся от него и с улыбкой говорил что-то косматому мужику. Тот оскалился и положил руку Северусу на плечо.

***

** Вечером в покои Слагхорна раздался стук. За дверью стояла Лили Эванс - прелестная, вежливая и добрая девочка. Гораций заулыбался и сразу предложил чаю. Но Лили не пошла дальше дверей. Она то краснела, то бледнела, запиналась и что-то бормотала. В конце концов она вытащила из кармана дешёвый браслетик из бус и блестящих камушков - Вы… Профессор МакГонагалл сказала, вы хотите к Рождеству посетить Азкабан, и я решила…Верните это. - Вы хотите передать подарок своему другу? - Нет! - нижняя губа Лиши задрожала - это его подарок! Нам тогда было по девять лет, и на День моего Рождения он не придумал ничего лучше, чем купить мне этот глупый браслет! Он мне даже не понравился! Отдайте его ему! - Лили, ты точно уверена? Ответом профессору стали горькие слёзы, брызнувшие из изумрудных глаз. Лили зарыдала и опустилась на пол. Гораций кинулся поднимать её, и истерику девочка продолжала уже уткнувшись профессору в махровый халат. - Это мой люби-и-имый браслет! Он купил его на все де-е-еньги, что у него были! Это было так ми-ило! Но теперь он сидит в Азкабане! И Джеймс говорит, что если я отдам ему браслет, мне станет ле-е-егче! - Ну тише, тише, дорогая моя! - Слагхорн неловко похлопал девушку по плечу. Уже за кружкой чая с печеньками Лили, всхлипывая, надела браслет на руку и зачем-то пообещала профессору не снимать его. На всякий случай Гораций горячо поддержал решение, чтобы не расстраивать девочку ещё больше.

***

По случаю полнолуния, Фенрира заперли в бане. Грохот оттуда прекрасно слышался на втором этаже. Милдред и Антонин, проделав дырку в решётке, играли в карты. Козыри скопились у Долохова, но большинство старших фигур были в руках у Кволити. Официально отбой случился два часа назад, поэтому взрослые старались не шуметь и переругивались шёпотом. - Антонин! Милли! Поглядите! - Тихо! - в один голос заорали преступник и его надзирательница - дурак малолетний, охрану перебудишь! Северус не обратил на них внимания. Он, закатав рукав, показывал новую, незажившую татуировку на белой, чуть кровящей коже. Средней прорисованности чёрный ворон, тащил в лапах средней прорисованности чёрную змею. - Ему набила глухая старуха Дориан. Полчаса ей объясняли, что нужно - за Северусом шла Аника, от усталости и злости шаркая ногами и пиная мелкие камешки, попадавшиеся на пути. Милли мельком глянула на татуировка и сразу вынесла вердикт: «Дрянь». Антонин недолго рассматривал руку и в конце выдал: «Сойдёт». Северус разве что не светился от счастья. Аника притащила аврорскую аптечку и обработала татуировку очищающим. Потом забинтовала её чистой белой тряпкой и дала указание не беспокоить конечность без дела. С ампутированной рукой будет труднее держать на плаву их маленький бизнес.

***

Прошло почти три года с тех пор, как жизнь в главной тюрьме магической Британии у Долохова А. стала сносной, даже приятной. Незарегистрированная лаборатория по варению незаконных и хитровыдроченных трудных в изготовлении зелий процветала. Рука Северуса, хвала Перуну, зажила и малой мог по добрые десять минут пялиться на неё, лёжа на мягком овечьем тулупе, который теперь заменял охапку соломы. Антонин покривил бы душой, сказав, что ничего не чувствует к мальчишке. Нет, точно не как эти извращенцы, ему же и семнадцати нет, а главное он - мужик. Так, просто, было бы жаль, если бы с дитём что-то случилось. Северус поначалу был больше похож на призрака. Бледный, худющий и передвигался очень тихо. От каждого звука дёргался и чуть что кидался защитными заклинаниями. По ночам он часто просыпался с криком и в холодном поту, поднимая Антонина и Фенрира. А сейчас ничего, ходит, улыбается, шутит, спит теперь так, что и бомбардой не разбудишь. Дементоры, бесконечное количество раз пуганые патронусом, который из робкой лани превратился в наглого ворона, облетали их камеру стороной.

***

Это был довольно обычный вечер. Фенрир сидел в своём углу, обгладывая говяжью кость. Северус практиковал поднимание и опускание себя в воздухе силой магической левитации. Долохов читал «Собор Парижской Богоматери» в тихую скомунизженный у Северуса. Второй этаж огласили громкие женские визги. Четверо авроров тащили по полу активно упирающееся тело. Молодая женщина визжала и орала, осыпала охрану и дементоров ругательствами, периодически прерываясь на выплёвывание изо рта своих длинных, мелко вьющихся волос. - Долохов! В женской части места нет, кисонька пару ночей у вас перекантуется! - крикнул аврор, любитель бить по решётке. - С хуя ли вдруг? В бане её заприте, и не делайте мне мозги! - Да я тебя не спрашиваю! Приказ есть, мы выполняем! Аврор подождал, пока его коллега высвободит свою руку от челюстей дамы и вежливо толкнул её в камеру. Дама упала прямо на Северуса, который в тот момент как раз опускался на землю. От неожиданности, юноша взял курс резко вверх, сбросив новенькую на землю. Развязывая даму и отрывая Северуса от потолка, Антонин не стеснялся, громко выражать своё отношение ко всему происходящему на родном языке. Пока Северус прикладывал нос к холодной решётке, дама, назвавшая Беллатрисой, радостно трещала о себе. - Я бы, возможно, даже простила бы Руди, если бы он просто спал с девками на стороне. Но приводить их в мой дом? И трахаться на моей кровати? Естественно, ему нужно было проверять еду на болиголов. Да ладно, он даже не помер. Вовремя заметил симптомы, гадёныш. Меня бы не посадили, если бы не Сириус, кретин собачий… - И не говори, девонька, - мрачно согласился Северус, ощупывая нос на предмет новых искривлений. - Ага. Эта сучка сдала меня матери Руди. Наш порядочный мальчик. И теперь мне дали тридцать пять лет. Ещё и с мужиками торчу тут! Антонин долго ждал, пока все уснут. Фенрир захрапел почти сразу же. Северус улёгся на свой тулуп, накрылся тяжёлым шерстяным одеялом, прочёл пару страничек новой книжки, посмотрел в потолок и уснул. Но дольше всех он промучился с Беллой. Она часа три вставала, ходила по камере, снова ложилась, вставала, смеялась и царапала ногтем по стене. Но в итоге и она заснула, закинув руку на храпящего Сивого. Антонин тихо встал, столь же тихо вскрыл отмычкой решётку и вышел из камеры. Авроров на этаже не было, никто не хотел дежурить зимой, в промёрзших насквозь стенах. Долохов прошёл до западного угла башни. В одной из ниш, забитых прогнившими досками, от времени образовалась дыра. Дыра, в которую вполне мог пролезть взрослый мужчина. Далее предстоял спуск по чуть ли не отвесным, полтысячелетия омываемым морской водой стенам. Довольно опасно, но возможно. Главное, не спешить и использовать когти. Когти Антонин сделал сам. Мизерные познания в трансфигурации и найденные в лаборатории старые гвозди. Малой пока о плане не знал, да ему и не обязательно. Лодка, прикрытая напоминающей брезент тканью и изрисованная рунами для отвлечения внимания, была привязана к специально вбитому колышку. Под тканью лежало немного еды, два шерстяных тулупа, нож и несколько фляжек с питьевой водой. Всё просто прекрасно. Через пару ночей можно будет уходить. Если дело выгорит, всеми силами пробраться к Абраксасу. Он прикроет. Для малого там есть лаборатория, он с ней не пропадёт. А Долохов посмотрит, чтобы всё утряслось и уедет домой. Матушка наверняка волнуется.