Семья для всех отбросов британского общества

Люциус вернулся под утро, слегка помятый и с тяжёлым похмельем. Запуганная, заикающаяся эльфийка долго доносила до его воспалённого мозга наказ явиться под светлые отцовы очи. Абраксас серьёзно гневался на сына. Добрые семь минут потратив на распекание его несерьёзности и праздности, он приказал нерадивому отпрыску подниматься с пола и принести чашку и ритуальный кинжал со стены дуэльного зала. Получив желаемое, отец косым движением старого больного человека, порезал вену и начал сцеживать в чашку позеленевшую кровь. Наполнив половину чашки, он перемотал руку простынёй и наказал отнести её в лабораторию. Пытаясь не проблеваться при отце, Люциус, пошатываясь, отправился в восточную часть мэнора. В лаборатории обнаружился низкий черноволосый подросток, который увлечённо толок в ступке чьи-то кости, то и дело подсыпая какую-то скорлупу. Дорогущий платиновый котёл стоял на огне и в нём тихонько булькало сине-зелёное варево. - Вы кровь принесли? Давайте сюда! - юноша взял чашку и, прищурив глаза, рассмотрел её содержимое, - неплохо. Видите, какая кровь зелёная? Это хорошо. Вот когда она почернеет, лорда уже ничего не спасёт. - А вы планируете его спасти? - перспектива здорового и дееспособного не отца Люциуса не радовала. Он уже примерил звание лорда Малфоя на себя и ему не хотелось откладывать дело в долгий ящик. - Я не планирую его спасать, Я спасу его! Это же Serpens lacrimam, тут нет ничего сложного! - Да вы Хогвартс ещё не окончили, у вас хоть лицензия есть? - Что вы, я работаю абсолютно нелегально! А насчёт Хогвартса… Скажем так, мне было отказано в получении образования. Вы же знаете, окончить школу в Слизерине - это для богатых и чистокровных. Зато я уже четыре года варю сложнейшие зелья, и никогда не получал недовольных клиентов. Немногим позже, Люциус обнаружил себя сидящим на высоком стуле, и сквозь отступающее похмелье слушающим неназвавшегося. Юноша умудрялся болтать и работать одновременно, и заткнуть его было невозможно. - Я сегодня поспал всего три часа, но зато на настоящей кровати, представляете? До этого я спал на овечьем тулупе. Там плотный капюшон, получалась этакая импровизированная подушка, и одеяло было хорошее, пуховое, но это всё равно не то, что настоящая кровать. А ели мы за настоящим столом, я почти забыл, какого это. Ну, в смысле, есть не на коленях. Мисс МакКейл так добра, она дала мне одежду, а с утра заварила кофе. Я в последние полгода пристрастился к латте, понимаете? - Да-да, конечно же, - Люциусу сейчас самому не помешало бы кофе, причём покрепче. Оставалось уповать, что скоро молодому дарованию наскучит вести монолог в одни ворота, и он наконец затихнет. - У неё такая замечательная кошка! Почти такая же замечательная, как мой Аконит! Я вам потом покажу, он сейчас с Антонином. - С Долоховым!? - Люциус с грохотом упал со стула. Зельевар глянул на него с интересом, но поднимать не побежал, - Долохов в мэноре? - Ну да. Вы его боитесь? - Нет! - взвизгнул Малфой-младший и сразу начал откашливаться, дабы не показаться трусом. - Не стоит. Антонин замечательный человек. Он сильно поддержал меня, когда… Вы что так на меня смотрите? «То есть, это и есть тот гений зельеварения, который с детства в Азкабане, которого посадили едва не за самое жестокое убийство столетия, и у которого вся аристократия заказывает наркотики?». Улыбающийся, невысокий и худой подросток, одетый в поношенную тёмно-серую мантию, не очень вязался у Люциуса с образом таинственного мрачного зельевара. Меж тем молчание затягивалось. Юноша приподнял одну бровь и с интересом смотрел на Малфоя. Чтобы не продолжать неловкую паузу, Люциус ещё раз прокашлялся и спросил: - Ну и как вам на свободе? *** Аконит с удовольствием точил когти о диван. Его человек только вернулся из лаборатории, зажав в руке фиал с фиолетово-розоватым зельем. С ним рядом, пошатываясь, шёл какой-то неизвестный придурок, от которого воняло спиртом. Большой и сильный человек-медведь сразу схватил хозяина за воротник и куда-то потащил. В комнате, помимо нюхлера, остались алкаш и Белла. Белла Акониту нравилась. Забавная, громко смеющаяся и с тёплыми руками. Она лежала на диване, положив руку за голову. Другой рукой она нашарила Аконита и, приподняв за холку, посадила на себя. -И ты тут? - алкаш печально смотрел на девушку, держась за голову. - И я, зять-нехер взять. Чем хочешь клянусь, приполз от младшенькой из бастардов Розье. Посоветовала бы я тебе провериться на сифилис, да не настолько Китти дура. Даже она знает, что у тебя челюсти как сломанный шкаф. - Это почему ещё? - огрызнулся зять, усаживаясь на диван. - Потому что не закрываются никак! А у Китти грудь сгнила от некроза. Ей не надо, чтобы об этом завтра трещали на каждом углу. - Против тебя она не возражала. - У, сука, по серьёзным точкам бьёшь. Но не попадаешь. До того, как эта сука переспала с Рудольфусом она была мне просто подругой. Лопоухое лысое существо принесло кофе. Аконит забрался на колени Бейли. От угощений он отказался. Недавно он поймал и слопал несколько больших пауков, и теперь задремал, накрытый подолом шерстяного платья. *** Абраксаса мучали видения. Все ушедшие друзья и враги, Офелия, оставившая его с младенцем на руках, драгоценная Чума, которая для него была дороже любых волшебных зверей. Умом он понимал, что просто умирает, и прошлое отпускает его, но лучше от этого не становилось. Он сидит у Октавиуса в северной гостиной. Камин горит, но в комнате неимоверно холодно. Прислуга, мёртвая девушка в платье горничной, спешно ставит на стол погнутые свечи. Октавиус, единственный друг Малфоя, сидит в зелёном кресле и укачивает на руках маленькую дочку. - Славная малышка, - шепчет тихий голос, доносящийся из камина, - жаль, недолго ей быть среди нас! Свечи на столе внезапно вспыхивают зелёным пламенем. Маленькая Эйлин начинает плакать обиженно и злобно. У мёртвой служанки отваливается челюсть и падает на пол с глухим звуком, по шее начинает течь слюна. Абраксас пытается встать, но ноги его не слушаются. Октавиус хрипит и валится на пол, На его горле страшная рана, из артерий бьёт кровь, из камина раздаётся змеиное шипение. Он стонет и пытается зажать горло ладонями. Голова дёргается, как будто кто-то невидимый бьёт по щекам. Абраксас ещё раз пытается встать и помочь другу, но его ноги пронзает страшная боль. Он кричит, но его крик звучит, как тихий мышиный писк… …Он стоит на похоронах Офелии. На погребение собрался весь свет магической Британии. От пересудов воздух густой, как жирные сливки. - Бедняжка, даже не успела увидеть сына! - Абраксас скоро женится снова, не управляться же с мальчиком одному! - Смотрите, что с ней сделал ребёнок! А ведь была такая красавица! Худая, как тростиночка! Офелия лежит в открытом гробу, её глаза распахнуты, но совсем не видны за роящимися в них червями. В её руках небольшой букет из фенхеля и руты. Белое платье, в котором она выходила замуж, всё в грязи и по нему ползают мерзкие розоватые жуки. Октавиус кладёт руку Абраксасу на плечо. «Ничего, она всё равно собиралась отравиться», - слышит Малфой. «Отравиться, отравиться, Офелия не любила мужа и собиралась отравиться», - подхватывает толпа. Он смотрит на гроб, Офелия сидит и водит пальцем по подолу платья. - Вы потеряли своего сына, лорд Малфой. Лицо жены будто плавится. Нос, губы, глаза стекают вниз. Кости черепа будто загинаются внутрь. Гости кричат, их лица постигает та же участь. Октавиус и Абраксас остаются один на один. - Ты бросил меня в худший момент. - Я… я не мог ничего поделать - шепчет Абраксас, каждое слово даётся огромным усилием, а по лицу текут жгучие слёзы. Всё исчезает. Абраксас сидит с удочкой на берегу реки. Старая нянька сидит в тени раскидистого дуба. Верная Чума всегда рядом с хозяином. Она виляет хвостом и лижет его в щёку. Будущий лорд Малфой смеётся и гладит собаку по золотисто-коричневой шёрстке. Когда няня вымыла её, подстригла и подрезала когти, Чума стала такой хорошенькой! Абраксас встаёт, не удерживает равновесие и падает в воду. Ребёнок чувствует, как тысячи рук вцепляются в него и тянут на дно. Абраксас опять пытается кричать, лёгкие обжигает вода, слышны крики няни и лай Чумы. Сквозь белый шум пробивается отчётливый голос: - Мистер Малфой, вы меня слышите? Абраксас изо всех сил кивает головой. Тело будто ватное. - Я дам вам лекарство, сможете проглотить? - Малой, не придуривайся. Ты видишь, в каком он состоянии? - спрашивает другой голос, низкий и грубый. Руку в районе предплечья протирают чем-то влажным. - Сейчас будет немного больно. Лорд Малфой чувствует, будто по его нервам пустили молнию. В руке пульсирует тонкий железный стержень, выпускающий свои чернильные щупальца. И он надрывно кричит, Мерлин всемогущий, по настоящему кричит! Туман в глазах постепенно пропадает. Он лежит в своей родной кровати с тёмно-зелёным пологом и серебристыми подхватами для шторок полога. Долохов сидит на маленьком пуфике. Очень несуразно смотрятся вместе такая маленькая ажурная вещица и такой огромный, плечистый мужик. А рядом стоит Октавиус. Молодой и довольный. В дурацкой тёмно-серой мантии. Немного на себя не похожий, но это его кривой нос, его густые брови и его глубокие чёрные глаза. Он держит в руках шприц, в котором осталась розовато-фиолетовая жидкость. - Нужно будет вколоть другую половину этим вечером, и уже завтра вы встанете на ноги, мистер Малфой! Не волнуйтесь, вам уже ничего не угрожает, - Октавиус улыбается, а Абраксасу хочется разрыдаться. - Оставь меня! Во имя Мерлина и Морганы! Оставь меня! За что ты меня мучаешь?! Абраксас хватает друга за плечи и трясёт его изо всех сил, пытаясь заставиться видение исчезнуть. Много лет он бежал от прошлого, но теперь оно догнало его. *** Северусу помог Долохов. Антонин просто вырывал подростка из слабых Абраксасовых рук. Северус быстренько спрятался за своего воспитателя, подальше от всяких неблагодарных пациентов. Лорд Малфой сидел на кровати, трясся, и хрипло, глубоко дышал. - Он преследует меня… Проникает в мои сны… Что я сделал не так… - Кто вас преследует? - Октавиус высунулся из-за спины Долохова, и еле увернулся от брошенной в него подушки. - Малой, иди-ка ты к Акониту, он небось соскучился, - Долохов мягко подтолкнул Северуса к двери, - а мы тут поговорим. Когда Антонин закрыл дверь, Северус сразу же припал к ней ухом и принялся подслушивать. Октавиус Принц ему был знаком. Эйлин один раз доверила маленькому Северусу информацию про своего отца. Мрачный, чокнутый готичный мужик, каких обычно и выпускал Принцевский род. Дочь любил, но душил своей опекой, что для её тонкой душевной организации было невыносимо. Поэтому, сынок, ты сейчас не наслаждаешься вкусным обедом в большом и красивом поместье, а пытаешься разгрызть чёрствую корку чёрного хлеба в убогом домишке без горячей воды и адекватной канализации. А теперь прячься, я слышу, папа пришёл из паба, и он в настроении снова отпиздить меня. А потом ты выбежишь из своего убежища, маленький героический придурок, пытаясь защитить маму, и получишь ещё сильнее. Надеюсь, у нас не закончился костерост. Ты же любишь его пить? Воспоминания накрыли Северуса с головой. Он, толком ничего и не услышав, отстранился от двери и сел на пол. Колени притянул к груди, и на них положил голову. Зря он вспомнил про костерост. Это было второе зелье, которое он сварил в тюрьме. Не хотелось жить с выбитыми зубами. Сразу после смерти Петтигрю, пока ждали авроров, он получил по лицу от сукиного сына Поттера. Северус пытался объяснить всем, что он не виноват, и Питтегрю сам вызвал смертельно опасную реакцию, когда верный прихлебала Сириус завопил: «Что он тебе такого сделал, что ты решил его убить, ублюдок?». С того самого момента его объяснений никто не слушал. В суде ему даже не дали права голоса. Зато дали этой компании, которая называла себя «Мародёрами». Люпину хватило совести промолчать, зато его дружки заливались соловьями. За их россказни Северус, в общем-то, и получил срок. - Что, дорогушечка, тяжёлые чувства? На него смотрела Беллс. Аконит радостно спрыгнул с её плеча хозяину на голову и начал вылизывать волосы. Вниз посыпались золотые монетки, позаимствованные из карманов Люциуса. - Да так, некстати вспомнил детство. - У меня тоже детство было говняное, - Белла села рядом с Севом, пихнув его локтем, - с детства разочаровала родителей, с детства помолвлена, все дела. Забудь! Я вот никогда не думаю о прошлом! - Да ты в принципе никогда не думаешь! - хмыкнул Северус, снимая Аконита с головы. - Придурок, - беззлобно сказала Беллатрисса, пихая его локтем ещё раз.