***
Бывает же такое чувство, когда все внутри вопит о том, что сегодня точно будет странный день, обязательно что-то случится такое, чего ты точно не ожидаешь, и вообще лучше бы никуда не выходить из дома от греха подальше. Но Арсений от этого чувства несколько часов отмахивался, собираясь на тренировку. Он восстановил свой режим и в один выходной всегда теперь выбирается заниматься, чего не скажешь про Серёжу, который частенько ленится, хоть и ведет трекер привычек. Сегодня друг отписался, что никуда не пойдет. Арсений, разумеется, не осуждает и не ругает, но стикер с недовольным котом все равно ему отправил. Пока все идет как обычно. Сегодня запланирована силовая на ноги, и, если останутся какие-то силы, то можно будет доползти до любимой растяжки. Но это еще и по времени надо будет посмотреть. Арсений как раз сейчас отдыхает между подходами, переключая музыку в телефоне, но что-то настойчиво тянет поднять голову вверх. Повинуясь внезапному порыву, он смотрит по сторонам, не отмечая ничего такого, что могло бы действительно привлечь его внимание, хочет уже приступить к следующему подходу, как его осеняет. Он так и застывает на несколько мгновений, переваривая. Медленно поворачивает голову налево и видит ее. У зеркала стоят две барышни, и одна из них сто процентов жена Антона. Анжелика. И, вероятно, рядом находится ее подруга. Чтобы не сильно палиться в своем пристальном разглядывании и не привлекать никакого внимания, Арсений все-таки топает к Смиту, начиная выполнять новые приседания. Но краем глаза все равно следит за ней. Понятное дело, что лучше не отвлекаться от выполнения подхода, полностью погрузиться в процесс, потому что всегда существует возможность получить какую-то неприятную травму, но в своем любопытстве Арсений никак не может себе противостоять. И не зря. Он детальнее рассматривает их спортивную форму, а там все по классике тех девушек, которые на занятия приходят себя показать, обязательно сфотографироваться в зеркале, что они сейчас и делают, привлечь как можно больше внимания окружающих. Леггинсы с пуш-апом очень сильно обтягивают и без того не плоские ягодицы, слишком маленький по размеру спортивный топ на тонких лямках, который каким-то чудом просто удерживает большую грудь, зачем-то вечерний макияж с яркими глазами и губами и распущенные длинные волосы. Анжелика с подругой точно пришли сюда не тренироваться. К тому же, до этого Арсений их тут и не видел, потому что два таких выделяющихся пятна он бы точно запомнил. Возможно, они сюда пришли с разовым посещением, по крайней мере, ему бы этого очень хотелось. Успев выполнить еще несколько упражнений, пока эти две дамы так и не отлипали от зеркала и своих телефонов, Арсений решает, что все-таки обойдется сегодня без растяжки. Потому что голову уже начинают одолевать разного рода дурные мысли, и он понимает, что не сможет отключиться на групповой тренировке. Поэтому он финалит сегодняшний спортивный день недолгим кардио и отправляется в душ. Основной вопрос, терзающий его уже около часа – неужели Антону могла понравиться когда-то вот такая девушка? Просто хотя бы внешне, да и по поведению. Можно даже с ней не общаться, а взглянуть один раз, после все становится предельно ясно. Она явно никогда бы не вошла в круг общения Арсения, у него бы и не возникло никогда желания узнать ее получше, ведь говорят, что нельзя судить людей по одежке. Но проблема в том, что у него уже был опыт общения с ней, вернее в ее сторону как раз было проявлено элементарное воспитание, но вот сама Анжелика показала себя не с лучшей своей стороны, просто нагло проигнорировав что его, что Егора. А тут еще и эта новая встреча, которая не сделала ситуацию лучше. Пока Арсений натягивает на себя свои вещи, пристально смотрит в огромное зеркало. Крутится, чтобы рассмотреть тело со всех сторон. Продолжает долго и сложно над всем этим раздумывать. Ведь он вообще зарекся себе не вспоминать про существование у Антона жены, хоть она и обрела с недавних пор конкретный неприятный глазу образ. Но зачем вообще про нее думать, тратить время и свои дорогие нервные клетки, потому что спокойно вообще не получается размышлять. Возможно, проще было бы вообще не знать про ее существование. Но уже ничего не сделать с его статусом любовника. Решив, что эту ситуацию необходимо срочно с кем-то обсудить, Арсений выходит из фитнеса и набирает Серёжу, который трубку берет молниеносно, будто предчувствав важность и необходимость поддержки. И следующий час уходит на обмусоливание вдоль и поперек конкретной ситуации. Оказавшись дома в одиночестве и наедине со своими мыслями, Арсения конкретно переклинивает. Он думает о том, что им с Антоном вдвоем очень хорошо, что секс у них изумительный, всегда страстный до одури, до головокружения, до подгибающихся трясущихся ног. Да и просто в общении им безумно комфортно, весь остальной мир будто перестает существовать, когда они вдвоем. И каждый раз это кажется невероятно правильным, да еще и постоянные признания в чувствах от Антона заставляют верить в искренность всех его бесконечных слов и действий. Всегда присутствует желание продлить эти волшебные минуты вместе, уличить возможность остаться вдвоем, может даже куда-то сбежать. Но тут снова в подсознании всплывает она. Ее образ, приторный запах, отвратительное поведение в обществе, невоспитанность. И все это чересчур. И вот к ней такой каждый вечер уезжает Антон. Официально он продолжает же быть с ней. И пусть это неизвестно и не доказано, но ничто не запрещает Арсению думать о том, что свободное время Антон тоже проводит с женой, ведь это звучит очень логично. И раз он все еще с ней, то это означает, что она ему нравится вот такая. Хочется помыть себя изнутри с хозяйственным мылом, чтобы убрать этот образ из головы, а еще все отвратительные картинки, где Антон раздевает ее, целует ее, трахает ее. Какой кошмар, об этом Арсений тоже не хотел думать, а тем более представлять, но не вышло. И после всего этого, из их постели Антон потом приходит к нему. Касается голой кожи пальцами и губами, которыми он касался ее, обнажает его не только тело, но и душу после того, как также залезал в душу к ней, любил ее, а потом исступленно шепчет слова любви Арсению. Как же гадко. Внутри возникает ледяная стена, которая стремится перекрыть все чувства и не допустить больше никаких вмешательств в свое личное пространство. Они и так себе позволили слишком многое. И Арсений даже как-то по-детски решает, что раз Антону нравится так его жена и все, что он с ней делает, раз он все еще состоит с ней в отношениях, то пусть и продолжает в том же духе. А к нему больше не подходит и не касается. Потому что он не вынесет этого больше, не смотря на то, с какой силой Арсения продолжает тянуть. Он решает, что общаться они могут продолжить также, можно это назвать в какой-то степени дружеским общением даже, но больше никакого интима, как бы сильно не сносило голову. Потому что все это вообще неправильно и не так должно быть. Устав от всех этих тяжелых мыслей, разрывающих голову, Арсений засыпает измотанный только под утро. И когда в следующий раз они оказываются с Антоном наедине и непозволительно близко, когда его горячая ладонь скользит умело и правильно по бедру, сжимая мышцы пальцами, когда ноги сами собой разъезжаются в стороны, у Арсения срабатывает внутренний предохранитель. Он не может. Вот так. Он снова начинает думать о том, что после Антон поедет к ней. Все тягучее наваждение спадает, как и появившееся моментально возбуждение. Наговорив что-то про то, что ему надо срочно домой, потому что там должна приехать доставка, Арсений просто сбегает из кабинета начальника, не оборачиваясь. Какая еще доставка может быть в районе полуночи вообще не так важно. Яндекс лавка, например, если нужны какие-то объяснения. Сидя в такси, Арсений думает, насколько вообще правильно сейчас поступает, варится в этом бурлящем котле гнетущих и холодных мыслей и приходит к выводу, что так будет лучше для всех. После этого случая, он словно убеждается в своих решениях и больше не дает ни малейшего повода, чтобы в его сторону были какие-то поползновения, как и сам себя держит в руках. Даже можно его состояние сейчас сравнить с ледышкой с отключенными напрочь чувствами. Он и думать старается меньше о том, как это все выглядит со стороны. Это не обида на Антона, просто им не стоит больше. Но удается каким-то чудом сохранить волну их приятного общения, с единственным нюансом – они не касаются личного. На удивление тут все происходит легко и непринужденно. Антон будто все понимает и не лезет, соблюдает дистанцию и не переступает личные границы, которые между ними уже давно стерты. Словно сейчас построена хлипкая стена, которая рассыпется от малейшего дуновения, но она все же присутствует. Накатывает обычно дома. Антона не хватает, в организме ощущается острейший его дефицит, его безумно хочется запустить по венам, подпустить к себе обратно до запретного близко. Быть в руках, прикосновениями на коже, жаром на губах, растворяясь в стонах. Но Арсений уже четко для себя решил, что больше не будет поддаваться своим низменным желаниям, пусть Антон что хочет, то и делает, только с другими, да и пусть спит с кем хочет. Может быть, Арсений слишком загнался, но сейчас никак не может избавить себя от этого отвратительного навязчивого состояния.***
И так проходят дни, сменяясь неделями, которые пролетают даже слишком незаметно, они не заполнены никакими красочными эмоциями, опять какие-то серые и обычные, пустые. И они снова оказываются в кабинете, усиленно работают над очередной задачей. Антон расположился по-хозяйски на диване, а сам Арсений уселся в любимом кресле, засунув нос в ноутбук, чтобы вообще ни на что не отвлекаться. Они оперативно все решают, обсуждают и записывают, увлекаются производственной атмосферой. И Арсений даже ухом старается не вести, оставаясь на сугубо рабочей, слишком сухой волне. Хотя внутри у него явно неспокойно, если снять всю броню, то можно будет невооруженным взглядом даже увидеть, как накалены все его нервы, судорожно пульсирующие от растущего давно напряжения. И краем глаза Арсений замечает, как на него неотрывно смотрит Антон, отмечает его хищный взгляд, словно он в данную секунду его жертва. Но вообще-то, так оно на самом деле и есть, только Арсений опрометчиво решает все же не поддаваться ни на какие провокации, хотя его тело уже сейчас готово отдаться и безоговорочно подчиниться, не слушая никаких обоснованных доводов против. Упрямо продолжая смотреть только в ноутбук и изредка тыкать клавиатуру, Арсений все тем же периферийным зрением наблюдает, как Антон расстегивает верхние пуговицы на своей голубой рубашке, медленно, одну за одной. Уже четвертая неспешно вылезает из петельки, и он пальцами проводит от шеи до оголенной груди, задевая подушечками ту самую цепочку. Дразнит, специально это все вытворяет, потому что знает, как действует, как притягивает магнитом к себе. Арсений упорно продолжает делать вид, что ничего кроме недоделанного графика его сейчас не интересует, но глазами он так и застыл в одной точке на экране, затаив дыхание. Каким-то чудом сдерживается, чтобы не кинуться вперед, забыв обо всем, и наконец-то коснуться порывисто манящих губ и кожи. Но Антон не останавливается на сделанном. Садится поудобнее на диване, расставляя ноги шире. Ведет ладонью вверх по своему бедру и задерживается на паху. Арсений, кажется, уже совсем не дышит, попавшись в эту ловушку. Потому что это вообще не по правилам. Антон продолжает нагло с ним играть и уже ласкает себя через тонкие классические брюки, сжимая полностью вставший член. Водит по нему ладонью и шумно выдыхает, смотрит внимательно и цепко, забираясь внутрь, считывает любую малейшую на себя реакцию. Арсений не выдерживает. – Антон Андреевич, – специально выделяет отчество, – вы меня отвлекаете. – Неправда, – в голосе четко считываются довольные нотки, потому что своего он все-таки добился. Но Арсений так просто все равно не собирается сдаваться этому наглому провокатору и своим откровенным желаниям, поднявшимся бурей внутри. Проще сейчас будет просто уйти – снова сбежать – и закончить на этом. Он решает, что это будет оптимально для них обоих. А дома можно уже вдоволь поразмыслить об этом, непременно поругать себя за все дурные мысли, скорее всего сильно погрустить из-за того, в какой точке они в итоге оказались. Но в этот момент надо просто встать с кресла и покинуть кабинет начальника. Морально подготовившись, Арсений решительно закрывает крышку ноутбука и откладывает его вперед на столик. Завтра заберет технику, все равно не все доделано. Поднимается на уже ощутимо трясущихся ногах, все еще не глядя на Антона, и преувеличенно спокойным шагом двигается к двери, вскользь тихо сообщая, что пойдет. Вообще-то было бы очень странно, если бы Антон на это никак не среагировал. Потому что все выглядит явной провокацией с обеих сторон. Но он реагирует сразу же, поэтому спустя мгновение Арсений оказывается прижатым лопатками к стене, пойманный в плен расставленных по бокам от его головы рук. Антон нескромно прижимается к его бедру своим каменным членом и смотрит очень внимательно в глаза, залезая в самую душу собственническими лапами, стремительно пытаясь что-то растормошить и выпустить наружу. – Что-то случилось? Я тебя как-то обидел? Что-то сделал не так? – уточняет максимально серьезным тоном большого босса, с которым он обычно общается со своими многочисленными подчиненными. И от этого тона внутри все сжимается в комок, сдавливает легкие так сильно, что дышать становится тяжело, практически невозможно. И стоять тоже, потому что почву из-под ног выбивает слишком резко. По всему телу проходит крупная дрожь, заставляя безоговорочно и безвозвратно подчиниться. И Арсений, не в силах справиться со всеми накатившими чувствами, просто прикрывает глаза, чтобы хотя бы не видеть этот черный звериный взгляд, гипнотизирующий, заставляющий трепетать каждую клеточку тела. Старается хоть как-то вздохнуть сдавленными легкими, чтобы не так сильно кружилась голова из-за нехватки кислорода. – Ничего не случилось, – едва шепчет через долгие минуты, совладав кое-как с дыханием. Не может же он выдать Антону, что на самом деле произошло несколько недель назад, и что все это сейчас между ними – исключительно индивидуальные загоны самого Арсения и его восприятие окружающей реальности, подкрепленное эмоциональными выводами. Они же даже обсудить эту ситуацию нормально не смогут, так как не касаются личной жизни совсем, словно ее не существует за пределами офиса или просто вне нахождения рядом. Все, что происходит между ними двумя – запретное, оттого такое сладкое и манящее, и они сами выбрали такой путь. Поэтому что-то предъявлять или высказывать недовольства на тему «Кто, кому и что должен» просто не имеет никакого смысла. – Открой глаза, – звучит стальной приказ, от которого еще сильнее простреливает током позвоночник, и нет никаких сил ослушаться. Сейчас он сделает то, что просят, а после навсегда утонет в этой восхитительной обволакивающей все естество пучине, без возможности в дальнейшем из нее выбраться. И это ему тоже нравится, это цепляет, это трогает умело внутри все самое потаенное и скрытое. Досчитав про себя медленно до пяти, Арсений распахивает свои глаза и покорно смотрит вперед. А в ответ его буквально гипнотизирует хищный черный взгляд, зрачок полностью сейчас вытеснил зеленую радужку. И ведь он даже не знал и не догадывался до этого момента, что Антон умеет вот так. Тело цепями приковывает к одной точке на полу, что нет возможности ни пошевелиться, ни все-таки нормально дышать. Его деморализует этой властной аурой. Какой пиздец. Он отсюда точно просто так не уйдет, к тому же он уже и не хочет, это же все было напускное и надуманное. Арсений сейчас неистово жаждет отдать всего себя, пусть забирает без остатка и насовсем без лишних слов и объяснений. – Бегаешь от меня уже который день, – наклоняется к уху Антон. – Решил поиграть со мной в кошки-мышки? Мм? Это просто невозможно. Он еще ничего особенного не делает, просто стоит непозволительно близко, впечатавши в бедро возбужденный член, касается мимолетно губами хрящика, терзая чувствительный слух хриплыми нотками, и Арсения нереально переебывает от всего происходящего. Он конкретно уже возбужден, весь мокрый, хотя ему обычно многого и не надо, он всегда вспыхивает спичкой за доли секунды рядом с Антоном. А какой он сейчас властный до дрожи в коленях. И ведь он знает, что точно не перегибает, потому что словно чувствует ту самую границу дозволенного и насколько сильно Арсению нравится и хочется находиться совершенно податливой массой в этом жгучем мареве. Если так посудить, то Антон ему любой нравится, но вот эта новая его грань заставляет сгорать в безумном огне на этом самом месте, оставляя после себя только чистую похоть вместо человека. – Нет, – голос невозможно хрипит, еле как пробираясь по связкам, и вообще совладать со своими эмоциями невозможно, так как тело раскалено до предела, и нет возможности о чем-то думать в принципе. Антон снова медленно наклоняется к лицу, не разрывая установленного зрительного контакта, и кажется, что он сейчас поцелует, как обычно безапелляционно ворвется вихрем в рот, но нет. Он уходит вбок и жадно ведет языком по шее, начиная свой путь от воротника рубашки, и затем резко впивается зубами в местечко под ухом, оттягивая кожу с рыком. И сейчас так плевать на то, что потом там может остаться какой-то след, а он точно будет, так сильно он укусил. Это ощущается как многовольтный разряд тока, расползающийся сейчас по всему телу острым желанием. Теперь кожа на шее отдает горячей пульсацией, прося дотронуться до нее еще раз также. – Не подпускаешь меня близко, хотя сам постоянно то и дело дразнишь и течешь только при одной мысли обо мне. Каждое сказанное Антоном слово искусно выворачивает наизнанку. Сердце в груди отбивает бешеный ритм, совершенно сбившись и не понимая, что происходит. Возможно, что сейчас Арсений даже глухо простонал, но он себя не слышит из-за громкого шума в ушах. А говорить про то, как он сейчас невероятно возбужден и не стоит. Накален и распален до наивысшей точки. Член уже болезненно оттягивает ткань, а смазка настолько обильно выделяется, будто у него начался эструс. Есть даже подозрение, что аналогично первым дням течки у него поднялась небольшая температура. Антон оказывается прав, как и всегда. Даже отвечать ничего не требуется, потому что Арсения выдает поплывший взгляд и дыхание, которое с каждой секундой этого давления становится все учащеннее. – Ты только мой, – шепчет жарко на ухо Антон и отстраняется. Убирает со стены руку и грубо обхватывает подбородок, проводит с нажимом большим пальцем по нижней губе. Смотрит неотрывно и внимательно за траекторией движения, возвращаясь к глазам. Ухмыльнувшись, проталкивает палец дальше, касаясь им расслабленного языка, и Арсений послушно открывает свой рот шире. Второй рукой Антон все также опирается о стену, нависая над ним огромной скалой. Нестерпимо хочется этот палец полностью облизать, обхватить губами и пососать, но Антон не дает сомкнуть челюсть, наоборот сильнее надавливает на нижний ряд зубов. Наклоняется и касается своим языком языка, не целует, не ласкает. И от этого всего острое возбуждение уже горит всеми сигнальными огнями, требуя уже что-то сделать. – Послушный, – удовлетворенно рычит. Отстраняет ладонь от лица, отодвигается и молниеносно разворачивает к себе спиной. Арсений оперативно успевает выставить вперед руки, чтобы не впечататься со всего размаху в стену, вряд ли, конечно, оно бы так произошло, но это выходит скорее на автомате. Антон придвигается вплотную, чуть сбоку, притираясь к бедру все еще невероятно твердым членом, и опускает одну ладонь на поясницу. Давит, чтобы Арсений сильнее прогнулся, а второй рукой фиксирует его лопатки, прижимая к стене. Стекает горячей ладонью медленно на задницу, обводя основание хвоста, сразу же звонко шлепает и хватается за ягодицу пальцами, сильно их сжимая. Повторяет так несколько раз, только увеличивая силу удара. На каждом Арсений уже не может себя как-то контролировать и стонет. Это на грани с болью, это пронзает все тело, заставляя изнывать и просить большего. Антон сдвигает ладонь, укладывая ее посередине, и надавливает пальцами. Касается промежности через ткань, спускаясь к мошонке и сжимая ее тоже достаточно сильно. Затем ползет вверх и снова давит большим пальцем на сфинктер, и Арсений осознает, что он чувствует насквозь мокрую уже ткань. Он слишком быстро возбудился и чересчур обильно сейчас течет. Кажется, что с ним такого еще не было никогда. И снова это происходит только с Антоном. Он заставляет его инстинкты каждый раз сходить с ума. – Ты же хочешь меня? – словно змей искуситель звучит около макушки. – Хочу, – нет никакого смысла больше припираться, тут все и так понятно. – И хочешь, чтобы мой член тебя заполнил целиком, входил без устали, а ты бы громко от этого стонал, принимая все, что дают? – Да. И снова по заднице прилетает сильный шлепок, от которого наружу рвется протяжный стон. Было бы еще лучше, коснись его Антон напрямую без одежды. Тогда на светлой коже отчетливо виднелись бы красные отпечатки пальцев или ладони целиком, а прикосновения ощущались еще острее. Он бы так послушно простоял какое-то время, наслаждаясь сильными ударами. – Проси, – и Антон толкается тазом, показывая то, о чем нужно просить. – Я хочу тебя, пожалуйста, – слова даются с трудом, потому что, находясь в таком бешеном возбуждении, сложно собрать из букв что-то адекватное и похожее на человеческую речь. – Ой, а что это мы такие скромные? – ухмыляется в макушку, опаляя вибрирующие ушки теплым дыханием. Сжимает пальцами порядком пострадавшую от шлепков ягодицу. – Лучше проси. – Возьми меня, я готов. Хочется на самом деле уже захныкать, потому что не осталось никаких сил терпеть это сексуальное напряжение. Ведь все время же как-то удавалось держать себя в руках и не позволять себе даже крохотной мысли о возможной между ними близости. Но сейчас Антон делает с ним что-то невероятное, безапелляционно подчиняет своим жгучим желаниям, которые у них, как и всегда, совпадают. Но то, что он сейчас от него просит, продолжая томить и заставляя изнывать, не оставляет ни единого шанса отступиться или не повиноваться. – Мм, неплохо, но тоже не то. Я же знаю все твои самые грязные мысли. Скажи это. И Арсений прекрасно понимает, что от него ждут. В каком ключе должна быть произнесена эта просьба. Он добровольно принимает эти правила бесстыдной игры, он уже их принял, как только оказался в этом кабинете несколько часов назад. Да и он не может все же не думать постоянно о том, как Антон будет в него со всей силы входить, распирая у основания своим большим членом, как невероятно будет ощущаться пульсирующая плоть нежными стеночками, и как будет хотеться самостоятельно насаживаться еще и еще, плавая в упоительном дурмане всех прикосновений и звуков, безумных ощущений. Он не может больше себя лишать этого сладостного чувства. – Выеби меня. – Умница. Вот так бы сразу, – Антон довольно хмыкает, убирая с пылающего желанием тела свои ладони. И сразу же запускает обе руки вниз по торсу, чтобы расстегнуть и приспустить сначала брюки ему самому, а потом и себе, негромко шурша тканью. Арсений даже не успевает немного сменить позу или хотя бы с ноги на ногу переступить, по-другому распределив вес, как в него сразу целиком врывается горячий и твердый ствол, вышибая из сдавленной груди весь оставшийся воздух. Антон ничего не ждет, он сразу начинает двигаться, придерживая одной рукой за бедро, выходя полностью и мощно загоняя член обратно на всю длину, стукаясь кожей о кожу. Обхватывает свободной ладонью макушку, оттягивая волосы у основания, и поворачивает вбок на себя, впиваясь кусачим поцелуем. Запихивает длинный язык прям в глотку, перекрывая почти полностью и без того отсутствующий кислород. Отстраняется ненадолго, давая минимально вздохнуть, сверкает хищным удовлетворенным взглядом и снова целует, широко раскрывая рот. Резко, больно, но так ахуенно. Отпускает волосы и ползет ниже, сжимает ладонью шею, и голова реально начинает от всего этого кружиться, Арсений даже не понимает, как он еще на ногах стоит и вообще ощущает свое тело, вернее то, что с ним сейчас делают. Из груди птицами вырываются надрывные стоны, сопровождая каждый мелкий выдох, но они тонут в непрекращающемся бешеном поцелуе. – Громче. Антон отлепляется от опухших и искусанных губ и с силой поворачивает лицо Арсения в стену, перехватывает удобнее его шею, продолжая сжимать на ней пальцы. Загоняет член со всей силы внутрь растраханного неистовыми порывами ануса. Все происходит быстро, требовательно, воздух вокруг накален до предела. Каждый толчок заставляет почти что бесстыдно кричать, даже несмотря на то, что горло сдавливает горячая ладонь. Пульсирующий член двигается внутри поршнем, задевая будто полностью оголенные нервы, заставляя содрогаться и сжиматься всем телом от пронзительных чувств. Не помогает даже опора в виде стены, Арсений сейчас стоит на ногах только потому, что его за бедро продолжает сжимать большая ладонь, фиксируя в одном положении таз. Антон на него наваливается всем телом, и хрипло стонет в макушку. Продолжительно кончает внутрь, заполняя целиком своей вязкой спермой. Как и всегда Арсений прекрасно чувствует все горячие толчки внутри себя, и от этого каждый раз невероятно сносит голову, насколько сильно он обожает это чувство. Отпустив его из рук, Антон оперативно вынимает начинающий набухать у основания член. Дышит тяжело и быстро, но не отходит, упираясь грудью в спину. Арсений кончил вместе с ним, взорвался диким фейерверком, почувствовал, как сводит мощным спазмом низ живота на очередном глубоком толчке и поддался яркому порыву. И сейчас тоже пытается как-то отдышаться. А еще он точно уверен, что по всему телу останутся кричащие о произошедшей страсти мночисленные следы. И пока они будут проходить, он будет вспоминать, неизменно содрогаясь каждой клеточкой, как это было крышесносно. Да и он сам же попросил выебать, что Антон с огромным удовольствием и сделал. Они обоюдно этого хотели. Почувствовав, как с него пропал приятный вес тела и стало даже как-то холодно, Арсений собирает в кучку оставшиеся силы, чтобы развернуться и опереться спиной на стенку. Еле как переступает кругом на трясущихся ногах со все еще спущенными до щиколоток штанами с полностью мокрым бельем. Постепенно к нему начинают возвращаться все звуки, ощущения, он может уже более-менее дышать, моргать, минимально двигаться. Он осознает, что сейчас смотрит на Антона сильно заплаканными глазами, но это все произошло исключительно из-за острого кайфа, который он до этого еще не испытывал ни разу, именно такого мощного и дикого, и сам не ожидал такой откровенной реакции своего организма. Руки все еще не слушаются, и он пока не рискует подрагивающими пальцами натягивать на себя обратно одежду, надо еще немного подождать. Антон осматривает его огромными глазами, взгляд которых уже никакой не черный и обволакивающий, внутри его обычных зрачков плещется удовлетворение и нежность. Он все также в одежде, как будто и не раздевался, а, может, успел оперативно все на себе застегнуть, пока они приходили в себя. Антон сразу же аккуратно обнимает, бережно прижимая к себе, и утыкается носом между ушек. Чем вызывает очередную волну безграничных чувств, заставляя тело снова обмякать и уже теперь растекаться расплавленной массой. – Мой малыш, ну ты чего? Отодвигается, чтобы снова заглянуть в глаза. Ласково проводит большими пальцами по щекам, стирая еще не высохшие полностью дорожки слез. Целует осторожно в скулы, под глазами и в закрытые веки. – Все в порядке? – звучит слегка тревожно. Растворяясь в этих руках, Арсений чувствует, как все его негативные мысли покинули голову. Он ощущает невероятную легкость несмотря на то, что двигаться пока еще проблематично. Все накопившееся напряжение было мастерски стерто бешеным интимным порывом. И Арсений кивает, скромно улыбаясь, пока ему кажется, что точно сорванные голосовые связки не смогут издать нормальные человеческие звуки. – Арс, расскажешь, что случилось? – Антон совершено не унимается, не давая шанса как-то уйти от этого разговора. Но ведь проблема личного восприятия сложной и достаточно болезненной ситуации никуда не делась. Только сейчас все ощущается иначе. Обсуждать ничего точно не хочется. Как больше не хочется думать про всяких неприятных личностей, зарываясь по уши в собственных колючих загонах. – Я просто дурак, все правда в порядке. И Арсений сейчас искренен. Будто такой эмоциональный взрыв снова все расставил по своим местам в голове, и он не хочет больше думать: «А как и что?». У них же с Антоном все хорошо, скорее даже замечательно. В этих запретных отношениях он невероятно растворяется, полностью отдавая себя и физически и эмоционально. Прекратить даже частично он не сможет, ни сейчас, ни в ближайшее время точно. Он не может их волшебным взаимодействием надышаться, не может до конца насладиться. Ему всегда Антона мало, и речь не только про секс. И Арсений прекрасно осознает, что точно ему всецело принадлежит. – Можно я тебя домой довезу? – вырывает из захвативших мыслей трепетный голос. Все еще каждый раз, когда они очень сильно задерживаются на работе, Антон предлагает либо оплатить такси, либо довезти самостоятельно. И почему-то всегда Арсений от этого неизменно отказывался. Но сейчас он внимательно смотрит, понимая, что все внутри громко кричит о том, что нельзя этого мужчину сейчас от себя отпускать, сердце умоляет побыть наедине еще, урвать чуть больше драгоценных минуток вместе, хотя бы просто находиться рядом, в тишине, потому что говорить уже что-то сегодня нет смысла. И Арсений впервые соглашается.