***
Это повторяется. Хотя вообще не было даже мыслей, что они встретятся опять. Но можно сказать, что Арсений даже на это рассчитывал в каком-то смысле. Потому что ему хватило уже тех негативных впечатлений на всю жизнь вперед. К тому же, он точно знает, какие ассоциации непременно вызовет в нем эта мадам. Но она здесь. И видимо это ее стиль появления в общественных местах: ворваться вихрем в помещение, громко хлопнув дверью, и не поздороваться с людьми в ее поле зрения, полностью проигнорировав вообще какие-либо существующие приличия. Есть большая вероятность, что это поле зрения у нее весьма ограничено и дальше своего носа, вполне милого и симпатичного, она просто ничего не замечает. И повторяется один в один та сцена, где она, глядя поверх макушки Егора, спрашивает у стены про присутствие на своем рабочем месте Антона и, получив разрешение войти, скрывается за деревянной тяжелой дверью. И снова Арсений обдумывает все увиденное и услышанное. Вслух никак не комментирует, хотя очень хочется, но это будет крайне некрасиво, а опускаться до ее уровня ему совершенно не хочется. Анжелика какая-то прям слишком: слишком вызывающе одетая, показывающая свои широкие бедра и большую грудь через неприлично просвечивающуюся светлую ткань короткого платья, слишком сладко пахнет, снова предварительно вылив на себя несколько литров духов, от которых она сама по всей видимости в восторге. Арсений включает посильнее свой увлажнитель воздуха, чтобы побыстрее очистить кабинет от приторных ноток, уже успевших нагло залезть к нему в нос. Он по классике громко чихает и решает дойти до туалета, чтобы высморкаться, умыться и немного проветрить голову, потому что находиться за своим рабочим столом сейчас просто невозможно. Как и на чем-то сосредоточиться. В итоге Анжелика зависает в кабинете у Антона надолго, и вообще не ясно, чем они там с ней занимаются и что такого личного обсуждают, а по всей видимости, это личное очень даже имеется. Но эти два с лишним часа тянутся невозможную, крайне противную и липкую вечность, Арсений даже все дела основные успевает переделать и за кофе с Егором выйти в местную столовую. А они все еще находятся там, за дубовой дверью в своем мире, не подавая никаких признаков, что скоро освободятся. Уже несколько человек приходили к Антону по рабочим вопросам, но уходили, так и ничего не дождавшись. А Булаткин делал огромные глаза и извинялся за шефа, ведь он не оставил никаких инструкций, а в таком случае остается только ждать. Арсений на все это недовольно закатывает глаза, возвращаясь взглядом к экселевской табличке, которая совершенно не отвлекает от жужжащих мыслей. Наконец-то дверь в кабинет начальника порывисто открывается, и оттуда появляется Анжелика, что примечательно – одна, Антон рядом с ней не обнаруживается, даже просто проводить не вышел. По ее лицу считывается полное довольство, и удаляется она, естественно, молча, быстрой походкой от бедра, постукивая высокими каблуками. Арсений с Егором провожают ее сложным взглядом, после переглядываясь между собой с явно одинаковой эмоцией в глазах. Неприятная. Высокомерная. Арсений ловит себя на том, что заходить к Антону сейчас он вообще не хочет по двум причинам – там в кабинете остался противный приторный запах, и разговаривать сейчас тоже ни о чем не хочется, вообще ни с кем. Но проходит несколько минут, как звонит стационарный телефон, и на небольшом экране высвечиваются уже наизусть заученные цифры, сменяющиеся потом фамилией их владельца. Арсений нехотя поднимается со своего места, захватывая ранее распечатанные документы, которые в таком настроении и состоянии не стоит, конечно, обсуждать. Но кто его спрашивал вообще. Зайдя в кабинет, он невольно морщится, дергает недовольно из стороны в сторону распушившимся хвостом, словно планирует нападать, и совершенно не пытается его как-то приструнить или скрыть свою такую бурную и открытую реакцию. Не успевает расположиться за столом на черном кожаном стуле, как чихает несколько раз подряд, потому что все сладкие нотки будто намеренно лезут в нос именно ему. Выглядит это все как аллергия на одного конкретного человека, но Арсений старается об этом сейчас не думать. Позже проанализирует, когда покинет это помещение, не вызывающее сейчас ничего положительного. Антон сразу приступает к делу, сохраняя беспристрастное выражение лица и внимательно вчитываясь в бесконечные бумаги, разложенные на столе. Задает много уточняющих вопросов, параллельно делая пометки в своем ежедневнике. Пока Арсений слушает и оперативно отвечает по планируемым производственным задачам, то все равно думает о том, что безумно хочет из этого кабинета свалить, чтобы даже не дышать этим воздухом, который делает ему плохо и неприятно. Возможно, так работает самовнушение, и он снова себя загнал в болото неприятных мыслей, но процесс уже давно запущен. По коже гуляют недовольные разряды, заставляя шерстку вставать дыбом, даже на ушках, которые как локаторы навострены сейчас и реагируют на малейший отовсюду шум. Когда же Антон рапортует о том, что они закончили, радостно захлопывая ежедневник и меняя взгляд со строгого и внимательного на невероятно нежный, то Арсений молниеносно сгребает все разложенные перед ним бумажки, чтобы быстрее убежать. Но успевает только подняться со стула, как видит краем глаза плавное движение в свою сторону. И внутри поднимается буря, которая взъерошивает все самое колючее, выставляя стеной против какого-либо сейчас контакта. Арсений уворачивается от рук, которые по привычке стремились заключить его в теплые объятия, настороженно отходит на несколько шагов назад, смотря пристально и остро, контролируя теперь каждое поползновение в свою сторону. Антон, вероятно, это воспринимает несерьезно, или как какую-то игру, потому что снова тянется ладонью по направлению к его лицу, но только уже не так уверенно, как минуту назад, скорее осторожно. А Арсений все как раз правильно понимает, что сейчас от него ждут и чего хотят. Из груди вырывается громкое протяжное шипение с демонстрацией опасного оскала, чего он себе до этого вообще ни разу не позволял в этом кабинете и с этим человеком, но и повода никакого на самом деле не было. А сейчас Арсений чуть ли не взбешен всей отвратительной ситуацией и таким потребительским отношением непосредственно к себе. Потому что он уверен в том, что напридумывал и визуализировал. – Сначала ты трахаешь ее в своем кабинете, а как только она ушла, лезешь в трусы ко мне? Здесь воняет, – бросает ядовито, отчеканивая каждое слово, и уходит походкой от бедра, в явной демонстрации кто тут лучше и что выбор был сделан неверный. Сердце в груди бьется с бешеной силой, кончики пальцев покалывает от всех накативших негативных эмоций. Но нужно успокоиться. Очень нужно. Арсений шумно садится за свой стол, бросает бумаги в сторону и приступает к работе, одновременно пытаясь совладать с внутренним чересчур раздраженным зверем, который ходит по кругу со вздыбленной шерстью и принюхивается, чтобы понять, нет ли сейчас поблизости опасности и ее источника. Но Арсений и в реальности чувствует, как у него шерсть стоит дыбом, а из груди до сих пор рвется недовольное шипение вместо человеческих слов. Как же его сильно зацепило. Егор со своего места с интересом на него посматривает, повернув ушки в одном направлении, но ничего не говорит и не спрашивает, будто нутром чувствуя агрессивную ауру и понимая, что может легко нарваться и ни за что получить. И лучше бы ему не знать истинную причину такого недовольства, полностью сейчас поглотившую Арсения. На самом деле он же осознает, что просто дико Антона ревнует. До буквально трясущихся рук. И только из-за этого устроил сцену на ровном месте, предварительно сильно накрутив себя и убедив в черти чем. Почти на ровном. Понятное дело, что вряд ли бы Антон так с ним поступил, а именно провел сначала время с Анжеликой, а потом бы сразу полез к Арсению с чем-то личным, потому что… Не хватило? Или совсем не думает, что делает и с кем? Представление об Антоне совершенно иное. Даже крохотной мысли допускать не хочется, что Арсений так сильно может ошибаться в близком человеке. Но ощущения сейчас такие, что ничего нельзя было сделать, как-то себя сдержать и промолчать. Как только Арсений оказался в кабинете начальника и почувствовал этот отвратительный, плотный и чересчур сладкий запах другой омеги, пропитавший словно каждый миллиметр привычного пространства, то ему сразу стало плохо и мерзко, он никак не смог удержать язык за зубами. Но, с другой стороны, пусть Антон уже предметно знает, что он на самом деле об этом всем думает. Хоть Арсения и не спрашивали и вышло довольно некорректно, но уже все случилось. На эмоциях. Через полчаса гробовой тишины, обволакивающей со всех сторон чем-то склизким, приходит сообщение на телефон, заставляя даже вздрогнуть от неожиданности. Антон Андреевич Шастун В 18:15 на парковке. И такое удивляет со всех сторон. Они вечером никуда не ездили после работы именно по работе, если только во время нее на всякие деловые встречи или конференции. Почему-то другие варианты о причине встречи вообще не рассматриваются. Из плюсов складывающейся ситуации – муж снова в командировке и не придется перед ним отчитываться. В целом Матвей и так редко интересуется причинами поздних возвращений домой, просто отвечает бездушное «ок» на сообщения Арсения о том, что он в очередной раз задержится на час-два. Но вот почему Антон сейчас так поступил? Возможно, он хотел об этом сказать в тот момент, когда они днем закончили свою работу, но Арсений же устроил показательное выступление, совершенно не дав ничего сделать. А в сложившейся ситуации это лучший способ сейчас до него достучаться. Антон это прекрасно знает, поэтому прислал сообщение, максимально официальное, не имеющее нескольких смыслов. Все ясно и понятно. Арсений снова цепляется за буковки взглядом и ведет ушами. Ладно, хорошо. В 18:15.***
Пока Арсений всем неожиданно понадобился под конец дня и бегал по этажам, он упустил из вида момент выхода Антона из кабинета. За полчаса до назначенного времени их встречи на парковке начальника в офисе уже не было, как успел доложиться Егор. Но так даже лучше, меньше глаз увидит их спускающихся на лифте и уезжающих вдвоем. Ровно в обозначенное время Арсений оказывается у черного внедорожника, где его уже дожидается, собственно, сам Антон, облокотившись на кузов. Услышав приближающиеся шаги, он поворачивает голову на звук и смотрит очень строго, молча открывает переднюю пассажирскую дверь. Поняв, что пока никто ничего не собирается говорить по многим причинам, Арсений быстро заползает на сидение и сразу на автомате пристегивается. Антон спокойно обходит машину и садится рядом, снова внимательно его осматривает, не выдавая каких-либо эмоций глазами, и кивает назад. Посмотрев в этом направлении на заднее сидение, Арсений различает на черной коже огромный букет бордовых роз. Понимает, что он явно предназначается ему, но сейчас он даже не сможет весь этот объем вытащить вперед к себе, чтобы разглядеть поподробнее все большие бутончики с листиками и непременно понюхать, ткнувшись в них носом. – Спасибо большое, – благодарит тихо. Понимает, что как-то в горле резко пересохло. Да и все колкие эмоции к этому времени поутихли, нервы успокоились, едва напоминая о себе. И пока что не ясно, как себя будет правильно вести и что говорить. Хотя разговор между ними сейчас никакой и не клеится, даже не начинаясь. Вопрос куда они сейчас поедут все еще останется открытым, но Арсений не решается его задать, видя суровое поведение Антона. Они всю дорогу молчат, даже радио не нарушает установившуюся тишину, потому что его никто не включил, только по салону гуляет мирный шум двигателя. Антон ведет уверенно, спокойно, не смотрит даже в навигатор. Иногда зыркает вбок, чтобы проконтролировать Арсения. И ему все еще ничего не понятно, он просто наблюдает за дорогой в окно, провожая взглядом высотки, мимо которых они проезжают по центру вечернего города. Когда Арсений различает вдалеке, что они едут будто бы прям в башни Москва-Сити, вопросов разве что становится только больше. И в своей догадке он оказывается прав, так как джип направляется прямиком на подземную парковку одного из строений. Скорее всего, это не по работе. Во-первых, о таком Антон бы точно сказал, потому что они всегда заранее проговаривают все производственные вопросы, а во-вторых, все-таки в такой поздний час крайне редко назначаются встречи с сотрудниками их офиса, тем более в таком месте. Они выбираются из машины, и Арсений достает свой букет, открыв заднюю дверь. Тут же касается носом красных бутонов, вдыхая их приятный аромат. С цветами выходит попадание стопроцентное, о котором безусловно Антон знает, поэтому и делает. Всегда. А еще он спокойно просит следовать за ним, блокируя двери. Они оказываются в лифте, который, судя по нажатой кнопке, отвезет их на аж 63 этаж. Арсений сразу представляет вид, который откроется с этой высоты на ночную Москву, это будет точно безумно захватывающе и красиво. Так высоко он еще не был. И не понятно, куда именно они направляются, там же может находиться ресторан, смотровая площадка, или вообще все, что угодно. В итоге они заходят в огромные апартаменты. Тут поместилось бы, наверное, человек тридцать, судя по планировке и размаху в целом. Арсений осматривается по сторонам и идет с подозрительным лицом поставить свой букет в уже подготовленную вазу, располагающуюся на обеденном столе, только воду наливает в раковине. И пока он находится в кухонной зоне, Антону кто-то звонит, и он уходит, возвращаясь через пару секунд с несколькими крафтовыми пакетами из доставки. – Арс, ты же не против поужинать? – и теперь смотрит так влюбленно и ласково. Этот взгляд совершенно не сравнится с тем, который был все то время, которое они сюда добирались. То было из серии большого босса на совещании. И ощущалось это тоже также: уверенно, строго и максимально собранно. Вариантов отказаться нет, потому что Арсений, разумеется, не против, к тому же у него появился шанс провести с Антоном время в неформальной обстановке исключительно наедине. Уж тут их точно никто не сможет побеспокоить продолжительное время. Они оперативно расставляют на столе привезенную еду, Арсений с огромным интересом ныряет в пакеты, доставая из них контейнеры. Ужин оказывается легким, как они оба и предпочитают. У каждого по салату, а еще есть бутылка морса, потому что очевидно Антон за рулем и не стал добывать какой-то алкоголь, да и на работу им завтра. Во втором пакете обнаруживаются еще два контейнера с завтраком. И когда Арсений их крутит в руках, рассматривая, что там именно внутри, Антон интересуется, сможет ли он остаться тут с ночевкой. Естественно, Арсений останется. Он даже не думает над ответом. Воспользовавшись найденной посудой и столовыми приборами, чтобы было красиво и приятно употреблять пищу, они располагаются за столом друг напротив друга. И пока сидят, то глаз друг с друга не сводят, наслаждаясь обществом и атмосферой. Ведут какие-то пространственные разговоры, но это их не делает какими-то неинтересными. В подобной атмосфере с Антоном Арсению интересно всегда, он вообще готов его сутками напролет слушать, его мысли и рассуждения абсолютно на любую тему. К тому же с ним совершенно незаметно пролетает время, которого никогда не хватает и хочется растянуть приятные моменты подольше. Когда уже вся еда оказывается съедена, Антон залезает в телефон, недолго там копается, и из динамика начинает звучать медленная мелодия. Он приглашает на танец, склонив при этом голову набок, довольно сверкая глазами. Подобного опыта у них еще не было, поскольку отсутствовали как таковые возможности для таких манипуляций. Арсений радостно подскакивает со своего места, и они отходят от стола немного в сторону, к панорамному окну. Прижимаются друг к другу, притягиваясь в одночасье каждой трепещущей клеточкой словно магнитики. Арсений обнимает за плечи и утыкается довольно носом Антону в грудь, вдыхая нотки его парфюма, а затем весь танец тарахтит. Выходит очень тихо, но успокаивающая вибрация точно должна ощущаться кожей через ткань рубашки. И один трек сменяет другой, затем следующий. Никто не следит за течением времени, они умиротворенно перетаптываются на одном месте, наслаждаясь уютным и таким размеренным состоянием. Антон уверенно держит свои руки в районе талии, а в какой-то момент просто обнимает, притягивая к себе еще ближе, и водит носом по волосам, между ушек, даря безумно приятные ощущения, дышит, обдавая кожу головы теплым воздухом. С ним так спокойно и хорошо. Хочется как можно дольше растянуть эти прекрасные секунды их единения, напитаться друг другом. А еще лучше никогда не возвращаться в реальный мир, устроившись насовсем в этом личном пузыре. Антон касается губами волос и короткими поцелуями движется к лицу, задерживается на кончике носа и на скулах. А затем чуть отодвигается, чтобы наконец-то припасть к губам. Целует сначала очень нежно, медленно, трепетно касается сначала верхней, затем нижней, но постепенно раззадоривается, все глубже и глубже пропихивая свой большой мягкий язык и уже не отстраняясь. Рука с талии ползет вверх, и ладонь уютно помещается на затылке, помогая откинуть голову немного назад. Очень увлекшись мокрым занятием, Антон проталкивает свой язык чуть ли не в горло, заставляя Арсения начать задыхаться от нехватки воздуха и всех невероятных ощущений, вмиг затопивших его расслабленное тело. Сам он тоже охотно отвечает на все действия, позволяя также собой управлять, плавится в этих умелых руках. Антон отодвигается, продолжая держать за затылок, проходится языком по влажным приоткрытым губам и предлагает продолжить вечер уже в другой обстановке. – У нас еще остался десерт. Мы идем в душ, но по очереди. И я первый. Кристально ясно, на что он сейчас намекнул. Хотя даже прямо сказал. Ничего против такой очередности Арсений не имеет, он со всем сейчас готов согласиться. Но вообще и вместе в душ сходить тоже он любит, с учетом того, что это они могут сделать не часто. Еще раз чмокнув во влажные губы, Антон уходит в ванную комнату, которая, как успел уже посмотреть до этого Арсений, просто огромная, с таким же панорамным окном. Там можно принимать ванну с бокалом шампанского в руке и созерцать вечно неспящую Москву. Красиво. Но душ там тоже имеется, с прозрачными огромными створками. А еще Арсений искренне надеется на наличие там мощного фена, это у них вечная проблема – посушить пышную шерстку обоих. Пока Антон занимается своими водными процедурами, он подходит к своим цветам, снова засовывает нос в плотные бутоны, задерживаясь в таком положении на несколько секунд. Фотографирует несколько раз букет с выгодного ракурса. Потом направляется к панорамному огромному окну и смотрит на полностью завораживающий город: уже почти ночь и с подсветкой все выглядит великолепно. Он так и зависает за разглядыванием открывающихся видов, доступных только на таком высоком этаже, и не слышит, как выходит из душа Антон. Ощущает его в тот момент, когда его бережно обнимают сзади. – Я все, – целует в волосы. – Встречаемся в спальне. Пока Арсений стоит под струями теплой воды и намыливается приятно, но не навязчиво пахнущим гелем, то думает о том, как он все моментально бросил и просто остался в этой квартире на ночь. С Антоном. И его совершенно ничего не остановило, ни одной мысли не возникло против. И вряд ли бы как-то на это решение повлияло наличие Матвея дома, например. Он бы все равно принял именно это решение, а мужу бы написал, что с ночевкой поехал к Серёже. Никаких терзаний на этот счет он бы не испытывал точно, потому что внутри все верещит о том, что вот сейчас он поступил так, как следовало. И эти умозаключения даже уже не сильно пугают и не разрывают душу. Единственная негативная эмоция, которая сильно затягивает в свое неприятное воняющее болото – это ревность. Ревность Антона к его сомнительной и невоспитанной жене. Потому что стоит только представить на одну короткую секунду, что он может вот таким образом проводить время и с ней, то сразу начинает неприятно сосать где-то под ложечкой и сдавливать тисками ребра. А когда эта Анжелика приезжает к ним в офис, а два раза – уже некая статистика, то этот визит становится какой-то отдельной пыткой, его личной, потому что один ее запах чего только стоит. Арсений снова морщится и отфыркивается от воды, бьющей в лицо, потому что конкретно так завис в своих мыслях. Он вытирается огромным мягким полотенцем и принимается за сушку шерстки, стараясь сделать это хотя бы наполовину, чтобы элементарно с нее не капало. Замечает на вешалке стандартный белый объемный халат и натягивает его на себя. Когда Арсений выходит из ванной, по пути запоясываясь и завязываясь, то замечает Антона в спальне, сидящего в кресле в полумраке. Свет горит только рядом с огромной кроватью, а сама комната достаточно просторная, с минимальным набором мебели, и тут все такие же панорамные окна, как и всегда привлекающие внимание открывающимся видом. Арсений хочет подойти ближе, но стальной голос приказывает остановиться. По всему телу проходит разряд, заставляющий мгновенно повиноваться. Арсений застывает, как перед зверем, послушно стоит, не шевелясь. Чувствует, как многочисленные мурашки покрывают всю кожу. Антон удобнее усаживается в своем кресле, расставляет шире ноги, демонстрируя свое явное возбуждение, а сидит он сейчас полностью обнаженный. Смотрит пристально в глаза, и этот взгляд темный, хищный, который безапелляционно пригвождает к полу и вызывает острую волну возбуждения, пробегающую вмиг по телу. Арсений шумно сглатывает и старается дышать глубже и размереннее. Понимает, что оказался пойман в ловушку. – На колени, – приказывает строго Антон и кивает себе между ног. И Арсений снова повинуется, сразу же делая первый шаг навстречу. Его неведомой силой притягивает подойти ближе, словно это сейчас единственное необходимое – оказаться у ног Антона. По пути он развязывает свой халат и решает его снять тоже полностью, подложив как раз под колени. Кидает на пол сложенную махровую ткань, опускается и располагается поудобнее, поднимает покорные глаза, ожидая дальнейших указаний. Правила предельно ясны. – Поработай для начала язычком... и без рук. Едва дослушав, Арсений тянется лицом к паху, высовывает язык, собрав на него побольше слюны. Он всегда готов вылизывать и сосать этот великолепный член, поэтому с особым упоением принимается касаться его со всех сторон, проходится и по лобку, паховым складкам, спускаясь к мошонке. Старается не пропустить ни единого желанного миллиметра, а заласкать абсолютно везде, даже по несколько раз. Руки же держит на коленях, ведь трогать ему не разрешили. И как только язык снова оказывается на стволе, нажимая кончиком на набухшие венки, Арсений чувствует горячую ладонь на своем затылке. Антон быстро направляет влажный член рукой, сразу насаживая до самого горла. Не дает времени вздохнуть или перевести дыхание, а двигает и двигает на себя головой, сжимает пальцы в волосах, оттягивая их. От всех манипуляций у Арсения сами по себе закатываются глаза, как он невозможно кайфует от этой властности и контроля. Весь подбородок и даже грудь в его непрерывно стекающей слюне, а по щекам катятся слезы. Антон его просто насаживает на свой каменный член, прекрасно зная о всех возможностях, каких-то конкретных неудобств вообще не создается. Несколько раз он ослабевает хватку, давая все-таки секунду вздохнуть пару раз, но сразу же давит обратно ладонью на макушку. И вскоре чувствуется его подступающая разрядка, поэтому Антон сам пропихивает в глотку уже начинающую пульсировать удовольствием крупную головку и бурно кончает. Держит крепко и не дает отстраниться, пока не изливается до последней капельки с хрипом, заставляя все проглотить. И только после того, как Арсений несильно стучит по напряженному бедру, ладонь с макушки пропадает. Пока он жадно хватает губами воздух, Антон наклоняется и требовательно целует, очень остро и кусаче. Снова забирает весь воздух из легких. Голова кружится от всех эмоций, тело все еще пронизывают ежесекундные разряды и возбуждение накаляет кожу, ведь сам Арсений не кончил, хотя чувствует, что балансирует на грани. Антон активно терзает зубами его губы, не давая встать с колен, жестко зафиксировав в своих ногах. Но вскоре он отстраняется, снова откидывается на спинку кресла и сканирует черным взглядом. – Присаживайся, кисунь, – указывает на свой вновь вставший член и делает жест кистью, чтобы Арсений развернулся к нему спиной. И у него из груди рвется довольный мурк, потому что до невозможности сильно хочется почувствовать в себе горячую плоть. Арсений аккуратно поднимается на ноги и сначала просто садится, рукой направив предварительно головку, делает это медленно, растягивая себя, и наслаждается ощущением каждого пылающего миллиметра, оказывающегося постепенно в нем. Опирается ладонями в чужие напряженные бедра, сводит лопатки, немного прогибаясь. Двигается плавно, покачиваясь, но Антон ему не дает больше делать ничего самому. Обхватывает крепко руками за бока и тянет наверх, укладывая почти что спиной на свою грудь. А затем снова приказным тоном говорит упереться стопами о его бедра. И как только Арсений это делает, Антон больше не ждет. Он двигает тазом непрерывно, жестко, резко, вводя поршнем член по самое основание. Держит за талию, сжимая на ней пальцы, и вдалбливает внутрь свое каменное возбуждение. – Не смей сейчас кончать, – чеканит строго в такт непрекращающимся толчкам. И это работает, словно озвученный стальной приказ мягко останавливает действительно подступающий оргазм, преграждая ему путь. Антон умудряется одной рукой сжимать шею, при этом заставляя стонать громче, рыча это в ухо. Бедра уже мелко трясутся, грудная клетка вздымается слишком хаотично, потому что Арсений постоянно пытается вдохнуть больше воздуха, как только на горле расслабляются длинные пальцы. Он сейчас находится в каком-то невозможном тягучем мареве, где есть только пульсирующие ощущения, заставляющие кипеть кровь, и четкий приказ. И он даже не совсем успевает уловить, когда Антон его как пушинку одним движением снимает с себя, устанавливая стопами на пол и придерживая, сам поднимается с кресла, затем спокойно подхватывает под бедрами, поднимая на руки, и пройдя пару шагов закидывает на кровать. Внимательно следит, пока Арсений уляжется на спину, и, обхватив за лодыжки, резко притягивает к краю кровати, задирая ноги повыше и разводя немного в стороны. Антон снова входит, оставаясь стоять на полу. Совершает быстрые движения, четко двигая тазом, вбиваясь полностью в растраханное тело. Наклоняется ниже и вновь рукой сжимает шею, заставляя снова от пронзающего кайфа закатываться глаза. Арсений невероятно сильно течет и все хлюпающие звуки, как и звуки шлепков влажной кожи и низкие хриплые стоны обоих, неминуемо расползаются медом по комнате. – Кончишь, когда я разрешу, – рычит словно зверь Антон в самые губы и перехватывает у основания член, сжимая его на грани боли. Он словно чувствует, когда начинает подкатывать оргазм и тут же его нагло предупреждает. Сквозь пелену на глазах Арсений видит, что Антон уже весь мокрый, на груди, шее, висках отчетливо блестят капельки пота. И такой он сейчас бесконечно сексуальный и напористый. И он просто невозможно сейчас сам накален, чувствует гигантское напряжение внизу живота, потому что за все это время мог бы уже кончить раза три, но держится. Потому что ему этого не разрешали, и этот приказной тон работает на ура. Когда Антон такой властный, ему хочется беспрекословно подчиняться во всем, исполнять абсолютно все его приказы и делать для него то, что он прорычит. И он поднимается с тела, убирая руку с шеи. Полностью выпрямляется и хватается за пятку, поднимая ногу наверх, продолжает методично входить, но немного сбавляет бешеный темп. Проводит по стопе языком целиком и смотрит при этом неотрывно в глаза. Запихивает в рот большой палец, посасывает, а своими пальцами давит на пульсирующие подушечки. Арсений находится словно под гипнозом, не может отвести поплывший взгляд или просто закрыть глаза, чтобы прервать контакт. Наблюдает за всеми действиями и сгорает, потому что это все невозможно. А еще ему нестерпимо хочется кончить. Антон в одно движение вынимает изо рта палец, жестко притягивает к себе за бедра и глубоко насаживает, вжимаясь, заставляя вскрикнуть. Затем выходит и подталкивает за ноги Арсения словно куклу по кровати выше, усаживается ему на бедра, снова обхватывая у основания член и пережимая его. Наклоняется к лицу, ловя ладонью за челюсть. Проводит по нижней губе большим пальцем, заставляя широко открыть рот, запихивает два пальца. Арсений сразу же их обхватывает, посасывает, пока они двигаются ритмично и залезают все глубже. Затем пальцы исчезают, но Антон все также продолжает давить на челюсть, не позволяя закрыть рот. Довольно хмыкает, приоткрывает свои губы и обильно сплевывает прямо в рот. Это просто какой-то раскаленный кошмар, который сейчас между ними происходит. Арсений чувствует, как слюни стекают в горло, как изнутри его распирает всеми эмоциями сразу. Антон касается языком его губ, а затем сильно кусает, оттягивая. Играется недолго, вскоре сползая на грудь. Мокро и крайне слюняво ее вылизывает, заставляя выгибаться еще больше. Соски сейчас крайне чувствительные из-за полыхающего возбуждения во всем сгорающем теле, их даже покалывает, потому что Арсений балансирует уже сколько времени на грани оргазма, который сдерживает изо всех сил, потому что ему по-прежнему ничего не разрешали. Он не прекращает громко стонать на одной ноте и мурлыкать, как ему невероятно хорошо. И тут Антон сжимает влажными пальцами сосок, и это тоже на той самой грани с острой болью, поднимает выше довольное лицо, ловя зрительный контракт: забирается в самую душу цепким черным взглядом. – Кончай. При этом вонзается в основание шеи зубами, сжимая их на чувствительной коже, запуская от этого места огонь по венам, и отпускает из стальной уверенной хватки член. И все, это как спусковой механизм, который уже не остановить. Арсений содрогается всем телом, натурально дрожит, сперма стреляет из пульсирующего члена, попадая на живот и грудь. Он гортанно стонет, откидываясь на спину и закрывая глаза, дышит часто-часто. Но ему не дает никто привести в порядок дыхание и сердцебиение, хоть как-то передохнуть после такого мощнейшего и долгожданного оргазма. Тело мгновенно расслабилось и цепкие лапы сна пытаются уже утянуть к себе. По щеке прилетает звонкий удар, заставляя вернуться в реальность и не вырубаться. – На меня смотри, котенок, не отключайся. По ощущениям все-таки Арсений ненадолго, но отключился, потеряв нить реальности, потому что сейчас он будто вынырнул из-под толщи кипятка. Он жадно хватает губами воздух и чувствует, как по второй щеке прилетает еще один такой же удар, а за нижнюю челюсть хватаются сильные пальцы, поворачивая его лицом прямо. – Я с тобой еще не закончил. И Антон больше не дает никакого времени прийти в себя, давит на нижнюю челюсть, заставляя открыть рот, смотрит при этом неотрывно в глаза, и тут же целует, больше касаясь языком языка. Отстраняется и за ноги переворачивает на живот. Приподнимает таз, заставляя встать на четвереньки. И сразу же грубо шлепает. Удары прилетают с двух сторон поочередно, и Арсений хочет лечь, но ему не дают, Антон возвращает его на место и снова бьет. Кажется, что Арсений просто монотонно скулит, захлебываясь в собственных упоительных ощущениях, а вырубаться сейчас уже не хочется, потому что его умело привели в чувство. Член снова стоит, и течет, только все прикосновения ощущаются довольно остро. Да и будто новый оргазм уже неминуемо подступает без какой-либо стимуляции. На ягодицах точно останутся отпечатки ладоней и пальцев, потому что Антон еще и с животной страстью сжимает мышцы. А потом он неожиданно врывается пламенем внутрь, двигаясь очень быстро. Натягивает на себя. Опять хватает за горло, приподнимая выше. Касается грудью спины, наваливаясь, но продолжает мощно входить целиком. Сам напрягается уже и Арсений знает, что Антон сейчас тоже балансирует на грани. – Я никого не трахал сегодня в кабинете, – начинает, жарко шепча на ухо. – И кроме тебя одного я там ни с кем не занимаюсь сексом, – строго чеканит, вводя член по самое основание, начиная бурно изливаться. – А когда я с ней, то всегда думаю о тебе, о том, как ты выгибаешься подо мной невероятно красиво и страстно, о том, как ты всегда просишь еще, такой ненасытный, о том, как стонешь громко, очень громко, когда я делаю так, – и толкается внутрь, просовывая набухший огромный узел. Арсений и стонет очень громко, окончательно срывая голос. – Я всегда представляю тебя, моего отзывчивого, такого откровенного, пошлого. Как мне в тебе это невероятно нравится, ты бы только знал. И ведь Антон в курсе, как действует на организм, когда вот такой: властный, непоколебимый, уверенный. Он в буквальном смысле выворачивает всю накопившуюся дурь из головы, заставляя выйти наружу все негативное и неправильное, расслабиться, доверить всего себя полностью в его сильные руки. И Арсений от этого пребывает в полном восторге, потому что его чувствуют на уровне души, его понимают вообще без каких-либо слов, просто с одного взгляда, а иногда даже и без него. Невозможно не доверить себя целиком и полностью этому человеку. Арсений снова кончает, ощущая, как внутри все стало гиперчувствительным. Наслаждается. Растворяется. Антон их укладывает на бок, в ожидании, пока закончится сцепка, утыкаясь носом во влажные волосы на затылке, сам дышит заполошно. Арсений сейчас такой же, потихоньку восстанавливает дыхание. И снова чувствуется просто неимоверная расслабленность во всех мышцах, когда как бедра мелко дрожат от всех пережитых оргазмов и эмоций. И что этот человек просто с ним делает, такое даже в самых развратных фантазиях Арсений не мог представить, потому что сам про себя такого не знал, что этот контроль и подчинение таким образом будут его возбуждать до визга ультразвуком. Сейчас снова хочется уйти из сознания, чтобы отдохнуть. Но он находит в себе крупицы последних сил, чтобы сказать. – Антон Андреевич, ты из меня всю душу вытрахал, просто пиздец… И тут предельно ясно – Антон понял, что Арсений его достаточно сильно сегодня приревновал. Это он и сам знает, данный факт был уже идентифицирован днем самостоятельно. А такой страстный и грубый секс поставили на место дурные мозги, потому что Антон снова знает, что делает. Снова попадает в самую точку. Он видит правильную грань, чувствует, когда нужно максимально нежно и ласково, а когда вот так. И по-разному с ним одинаково хорошо. До дрожи в коленях, сбитого напрочь дыхания, учащенного сердцебиения, хрипящего голоса и собственнических отметин на коже. До сих пор не верится, что они настолько классно совпадают в сексуальным плане, притягивая друг друга, увлекая, удовлетворяя целиком и полностью. – Так на то и был расчет, – хрипит ему в шею Антон, прижимая к себе ближе влажной ладонью. – Чтобы ты не придумывал себе всякую фигню. Мне кроме тебя никто не нужен, – сообщает как само собой разумеющееся. Но последние слова Арсений уже слышит на грани сознания, совершенно не воспринимая их смысл.***
Перед работой утром Антон завозит Арсения домой, высаживает недалеко от подъезда, как и всегда делает, когда подвозит, хоть и происходит это довольно редко. Он возвращается в квартиру со своими цветами, потому что этот шикарный букет он не смог бы оставить в апартаментах или же обратно отдать Антону, чтобы он его до работы довез, например. Потому что он реально огромный, и несколько выбивается из уже привычных офисных объемных композиций. А дома он будет, несомненно, радовать глаз вечерами и напоминать о невероятном человеке, который их подарил. Только вот у Матвея могут возникнуть вопросы, откуда цветы, но Арсений что-нибудь придумает, когда придет время, сейчас же об этом можно долго не размышлять, так как оно все равно пустое. Они с Антоном целуются коротко, не прощаются, так как через несколько часов снова встретятся в офисе. И когда Арсений открывает входную дверь, он понимает, что муж находится в квартире, потому что в прихожей стоит его командировочный чемодан. Кажется, он совершенно забыл про его график работы, потому что обычно он раньше срока никогда не возвращается. Тихо закрыв за собой дверь, Арсений предусмотрительно оставляет букет роз лежать на полу, а сам мышкой пробирается в спальню к шкафу. Он же планировал переодеться перед работой и привести себя в относительный порядок. Матвей обнаруживается спящим в кровати. И пока Арсений аккуратно достает с вешалки чистую рубашку, то слышит сзади непродолжительный шорох. – Арс? А ты чего вернулся? Похоже, Матвей не так давно оказался дома и подумал, что Арсений благополучно уже уехал на работу чуть раньше обычного, а может быть он даже и не задавался этим вопросом – когда это то самое «обычно». Просто принял как факт отсутствие в этот утренний час дома мужа и пошел спать. И это сейчас может сыграть на руку. – Да документы забыл. Спи, Моть. Чтобы не привлекать к себе очередное внимание, Арсений переодевается в ванной, попутно закидывая грязные вещи в бельевую корзину. Смотрится в зеркало и понимает, что ему надо будет немного замазать тональным кремом шею, потому что на ней остались отпечатки пальцев Антона. Они через несколько дней по идее пройдут, потому что уже сейчас не так явно выделяются, но все же, если присмотреться, то можно однозначно понять, откуда они взялись. И сладостные воспоминания о проведенной ночи врываются в подсознание, заставляя прикрыть глаза, чтобы поплавать немного там. А уж про след от зубов, оставленный на плече, вообще лучше ничего не говорить, от одного касания к нему кончиками пальцев по телу проходит слегка болезненная, но приятная дрожь. Заживать он будет долго, поэтому его необходимо помазать специальной мазью. На работу Арсений заявляется со своим букетом, сразу же получая с порога вопрос от Егора кому это вдруг такие подарки. И теперь надо срочно придумать, где достать для такого объемного букета вазу или даже ведро.