Ведь не осталось никого…

      Этой ночью я наслаждался пикником в парке с женой и дочерью, у того самого озера и под тем самым деревом. Это было прекрасное летнее время, мы были в легких костюмах. Мы наслаждались едой: бутербродами, пиццей и роллами, запивая всё чаем и апельсиновым соком. Конечно, это было не совсем то, что я ожидал. Обычно ночью мне снятся кошмары, связанные с предстоящими сражениями с монстрами. Я вспомнил ночь-разговор с Катей. Тогда я тоже думал, что ничего не случится, а потом зомби-Катя напала на меня на кухне.       Несколько минут я просто лежал с закрытыми глазами на кровати, пытаясь понять, откуда сегодня ждать беду. Возможно, это была галлюцинация, но я почувствовал прикосновение детской ладошки к своей шее. Кровать заскрипела. Мой нос пощекотал локон мягких волос. Я открыл глаза и увидел сидящую слева от меня Юлю. Её красивые зелёные глаза были наполнены слезами, а волосы пшеничного цвета спутаны. Я присел на кровати, облокотившись на подушку. Когда я присмотрелся, то увидел, что одежда Юли в крови.       — Кто ты? — с ужасом спросил я. Мой голос дрожал.       — Твоя дочь, папуля, неужели ты меня не узнаёшь? — скорчив мордочку, воскликнула она.       — Тебя здесь не может быть… В этом мире нет людей… — неуверенно пробормотал я.       — Почему ты так думаешь? Мы с мамулей долго искали тебя и вот нашли! Разве ты не рад? — по её щекам потекли слёзы.       — Хорошо. Но вопрос для проверки: как я тебя называл? — расслабляясь, но не до конца, спросил я.       — Джули… — прошептала она.       Услышав правильный ответ, я заключил девочку в объятия. Неожиданно я и сам заплакал. Я стал жаловаться Юле на все свои беды: как я испугался, когда сюда попал, какое отчаяние испытывал, как было страшно находиться в лапах, а иногда и щупальцах, монстров, как тяжёл был вчерашний день… Она лишь поглаживала меня по голове.       Её тонкие пальчики бегали в моих волосах. Такие мягкие… Я почувствовал, как они царапают мою кожу. Я посмотрел наверх, на лицо дочери. Передние клыки удлинились и проткнули нижнюю губу. Нижняя часть лица была залита кровью. Глаза заплыли, она будто не осознавала, что делает. Одна из рук сжала мою шею, а другая раздирала голову.       Я будто отмер. Резким движением я откинул девочку в сторону, она упала с кровати. Я потянулся рукой к пистолету, лежавшему на прикроватной тумбочке. Его там не было. я взял светильник и поднял его над головой. Моя «дочь» снова заползла на кровать. Секунда, и её голова встретилась со светильником. Она взвизгнула и рухнула на пол. Последний покраснел от кровищи, залившей его. Я, тяжело вздохнув, поставил лампу на тумбочку. Встал с кровати и, перешагнув тело, пошёл на кухню, зная, что когда вернусь, в комнате будет пусто.       Достал пачку пшеничной крупы, пересыпал её в миску, промыл её. Очистил лук, нарезал и обжарил. Очистил и натёр морковь. Добавил к луку. Достал откуда-то из холодильника коробочку с шампиньонами, промыл их, обсушил и нарезал. Добавил к овощам. Засыпал крупу и продолжил жарить. Залил кипятком, добавил перец и соль. Перемешал, закрыл крышкой и сел за стол, засекя полчаса.       Я не знал, почему начал готовить эту кашу. Возможно потому, что её готовила мне мама. Вкус из памяти стёрся, а рецепт остался. Я поморщился — опять воспоминания. Отчасти это было приятно, это помогало мне поддерживать связь с собой прошлым и не потеряться в мыслях. Но это также приносило тоску в моё и без того печальное существование. Это была даже не жизнь — существование.       Полчаса прошли. Я снял кашу со сковороды и наложил её в тарелку. Поев, я сложил посуду в раковину. Включив воду, я неожиданно вспомнил песню и начал проговаривать её слова. Через полминуты я вовсю горланил песню и покачивался в такт мелодии.       Я отправился на очередную прогулку. На подходе к парку я услышал собачий лай. Обернувшись, я увидел чёрного лабрадора с блестящими глазами и высунутым языком. Я остановился, позволив пса подойти ко мне поближе. Он потерся носом о мои ноги, и я погладил его по морде, между ушами. Лабрадору так понравилась эта ласка, что он повалил меня на землю. Сначала я засмеялся, но, вспомнив опыт с Юлей, запаниковал.       Я аккуратно перевернулся на бок, чтобы дотянуться до пистолета, находившегося в кармане моей куртке. Пёс, кажется, что-то почувствовал и зарычал. Я снял ствол с предохранителя и выстрелил. Лабрадор издал непонятный звук, точно не похожий на рык собаки, скорее, на визг младенца.       Я встал с дороги и отряхнулся. Убрал пистолет обратно в карман и продолжил путь. Погулял, называется. Но оказавшись у озера под ивой, я снова забыл обо всех проблемах. Снова возникла лёгкость в груди. Я вдохнул свежий воздух и опустился на сырую землю. Посидев, я двинулся обратно.       Я удивлялся себе: обычно я переделаю кучу дел за день, а потом лягу спать изнеможенный, но готовый к завтрашнему дню. Последние недели мне хотелось спать уже в обед.       Дома я просто лёг на диван и включил телевизор. На этот раз шла безобидная комедия. Я не помнил её названия, но время я провёл хорошо.       Пообедав кашей, оставшейся с завтрака, я достал несколько листов бумаги и несколько карандашей, которые я нашёл в детской ещё вчера. Рисование никогда не было моим коньком, но это занятие всегда помогало расслабиться.       Поправляя волосы, я почувствовал на шее небольшой бугорок. Рядом был ещё один. Я понял, что лабрадор успел незаметно меня укусить. Неизвестно было только, чем болела собака. Но это объясняло мою вселенскую усталость. Не ужиная, я перешёл в спальню, лёг на кровать и закрыл глаза, тут же проваливаясь в сон.