Леска

      — По-моему, здесь довольно мило, — отметил Повелитель Ветров, рассиживаясь на кухне покоев Мин И в общем дворце. Слёзы более не бежали по лицу Цинсюаня. Хотя веки и нос ещё оставались красноватыми и припухшими от плача, это, скорее, придавало внешности очарования, нежели портило. На синяки была нанесена целебная мазь, пахнущая какими-то травами и приятно холодившая кожу. Бог ветра чувствовал себя гораздо лучше.       По привычке трогать предметы без надобности он взял из вазы на столе персик и в задумчивости погладил бархатистую кожицу. Развитое осязание Цинсюаня радовали приятные на ощупь вещи, он получал огромное удовольствие, касаясь их, и потому в минуты тревоги любил повертеть что-то в пальцах для успокоения. Бог машинально потянул фрукт в рот, уже коснулся губами, но вдруг вспомнил, как болезненно Мин И отреагировал на похищенную виноградину, и быстро вернул персик на место, решив не искушать судьбу. Слишком страшно стало испортить отношения, которые только начали теплеть...       Сам бог земли на кухне смотрелся странно. Он совсем не выглядел человеком, который самостоятельно готовит себе еду, тем более, в столь скромной обстановке. Однако быстрые и уверенные движения показывали, что он привычен к этому занятию. Смотреть, как ловко Мин И управляется с рыбой, было приятно, но Цинсюань испытывал смутный диссонанс — царственная осанка и властные манеры никак не вязались у него в голове с простым парнем из деревни, который вознёсся благодаря дорожным работам. Бог ветра не мог представить его таскающим камни или месящим раствор, как не мог вообразить в подобной ситуации своего брата. Не то, чтоб силы не хватило — Повелитель Ветров уже успел оценить крепкое телосложение во время неловкой сцены у источника, просто... Слишком гордый. Такие не таскают камни и не чистят рыбу.       "У меня разыгралось воображение", — одёрнул себя Цинсюань, обнаружив, что представляет бога земли нагим выше пояса и вспотевшим от работы под солнцем.       "Хм, а ведь должен же быть загар," — внезапно осознал Ветер и вновь принялся разглядывать шею и руки коллеги. Загара не было.       "Надо же, какая красивая кожа," — думал он, мигом забыв, чего ради взялся изучать.       — И долго ты ещё собираешься на меня глазеть? — не оборачиваясь, пробормотал Мин И.       — Извини, — пискнул Цинсюань, отводя глаза.       — Я шучу, — улыбка едва тронула бледное лицо обернувшегося бога земли. — Мне это не мешает. Здесь на меня всё время смотрят.       Он подал на стол красивую тарелку ни с разложенными веером тончайшими ломтиками различной рыбы, маринованными овощами и крохотной пиалой с соусом.       — Она... Сырая? — ужаснулся Повелитель Ветров.       — Она свежая, — терпеливо объяснил Мин И. — На одном отдаленном архипелаге рыбу едят именно в таком виде — чтобы ничто не портило естественный вкус. Попробуй, это довольно интересно.       Бог ветра с сомнением потянулся к блюду палочками — как ни странно, выглядело достаточно аппетитно. Вновь разволновавшись почему-то, Цинсюань всё никак не мог поддеть кусок, и Повелитель Земли со вздохом забрал у него палочки, на краткий миг коснувшись руки самыми кончиками пальцев. Ненавидя себя за это, Ветер залился краской.       "Да что со мной творится!" — в отчаянии подумал Цинсюань.       Грешный черноволосый бог, казалось, не заметил его смущения — ловко подцепил самый привлекательный кусочек рыбы, чуть подвернул, обмакнул в соус и протянул спутнику.       — Открой рот, — почему-то прозвучало приказом, а не просьбой, и юный небожитель покорно разомкнул губы, принимая лакомство и снова чувствуя себя так, будто участвует в каком-то разврате.       — Слушай, и в самом деле вкусно! — удивился он, прожевав. — Такая нежная текстура! Не ожидал от сырой рыбы!       Лицо Мин И еле заметно потеплело.       — А как ты оказался на том архипелаге? Ты путешествовал по воде? — посыпались вопросы, которые Цинсюань умудрялся задавать одновременно с поеданием заморского кушанья.       — Ясное дело, не по воздуху, — вздохнул бог земли, мимолётно пожалев, что связался. — Это не так далеко, как может показаться.       "Если плыть на драконе," — мысленно добавил он, но озвучивать, естественно, не стал.       Повелитель Ветров настолько воодушевился тем фактом, что ему ответили — пусть и немного недружелюбно — что его внутреннюю дамбу немедленно прорвало. Хэ Сюань вскоре потерял нить и перестал вникать в поток сознания собеседника, предпочитая еду болтовне.       — Мин-сюн, а ты парней или девушек предпочитаешь? — внезапно выдал Цинсюань и захотел дать себе в лоб. Вечно у него что на уме, то и на языке...       Бог земли застыл, не донеся кусочек рыбы до рта. "Что это ещё за "Мин-сюн" такой?!" — мысленно возмутился он.       — Ты же, вроде, старше. Почему такое обращение? — не выдержал демон.       — Нууу, — протянул Цинсюань и от смущения превратился в прелестную девушку. Он ляпнул, не подумав. Его не покидало четкое и не вполне осознанное ощущение, что имеет дело с более взрослым и опытным собеседником.       — Мне всё время кажется, что я младше тебя. Может, потому что вознеслись в разном возрасте, — лучисто улыбнулся Повелитель Ветров. — Так и хочется назвать тебя гэгэ.       — Ну, уж нет, — Черновод предостерегающе поднял изящный палец. — Не вздумай мне гэгэкать!       Цинсюань рассмеялся, отметив, что Мин И не придал особого значения перемене его облика.       "Похоже, ему и впрямь нормально, — удивился небожитель. — Ах, вот бы посмотреть на него в женском обличии!"       — Хорошо, Мин-сюн, я не буду, если ответишь на мой вопрос! — бесить этого странного парня оказалось неожиданно приятно.       "Ну, всё, окрестили," — с тоской подумал Хэ Сюань.       — Я не считаю разницу такой уж принципиальной, — нейтрально отозвался он. — Но с дамами спать не могу.       — Бессилие? — пролепетал Цинсюань, невольно снова превратившись в хрупкого юношу.       Золотые глаза блеснули укоризной.       — Клятва, — произнёс Черновод, глядя в пустоту. — Когда-то я любил одну девушку... Мы знали друг друга с детства, мечтали пожениться... Она доверилась мне и отдала свою невинность до свадьбы. Я поклялся, что никогда не притронусь к другой женщине.       — И что же произошло потом? — завороженно прошептал бог ветра, отгоняя от себя мысль, что прекрасно понимает, отчего та барышня не утерпела до церемонии.       — А потом она погибла. Мы не стали супругами, — сухо констатировал Мин И, но по лицу скользнула тень столь страшной боли, что ей не нашлось названия в человеческой речи. У Цинсюаня невольно сжалось сердце.       — Ты так и хранишь ей верность? — поразился он.       — Я не делил ложе ни с одной женщиной, кроме нее. Наверное, было бы гораздо честнее, если бы я вовсе никого не касался, — с сожалением вздохнул бог земли. — Но я слаб.       От мысли о том, как Мин И делит с кем-то ложе, Цинсюаня пробрала дрожь. Думать о нём в таком контексте оказалось стыдно и очень волнительно.       Повелитель Ветров уже открыл рот, чтобы выдать новую порцию неуместных вопросов, как вдруг ощутил, что в мысленной сети общения кто-то его разыскивает. Конечно, это мог быть только один человек. И тон его звучал очень виновато.       — Я пойду, наверное! — заторопился Цинсюань, надеясь попасть в момент просветления и помириться с братом. — Спасибо тебе, Мин-сюн! Ты очень добрый!       Хэ Сюань оторопел. Он считал себя каким угодно, но не добрым.       Когда дверь за Ши Цинсюанем захлопнулась, Черновод взял из вазы тот персик, которого касался Повелитель Ветров. Мгновение демон разглядывал фрукт почти с отвращением, словно размышлял, не следует ли выбросить.       А потом вдруг впился в него зубами с такой страстью, будто это был последний плод на свете...