Леска

      Ши Цинсюань вихрем влетел в комнату и буквально рухнул на циновку. Душа его погрузилась в совершеннейший сумбур.       "Надо успокоиться, надо дышать," — подумал бог, глубоко втянув воздух... А с воздухом запах — пряный, речной, будоражащий — от него сделалось ещё хуже. Повелитель Ветров тихонько заскулил, по щекам покатились слезы.       "Невыносимо, — думал он. — Это просто невыносимо!"       Слишком много чувств, с которыми он не знал, что делать, не знал даже, как назвать... Небожитель перевернулся набок и обнял одеяло Мин-сюна, зарывшись в него лицом. Цинсюань чувствовал себя дураком, кромешным, безнадежным дураком. Влечение сводило его с ума. Мысль о том, что Мин И там с кем-то... Злила и одновременно возбуждала. Было стыдно за все сразу: и за то, что вообще затеял эту историю с совместным заданием; и что потащился в проклятый бордель, хотя друг ясно выставил границу; и за ревность, ведь никто ему в верности не клялся и не давал повода считать их парой; и больше всего — за это безумное, полыхающее во всем теле желание.       — Не могу, — еле слышно шептал бог ветра одеялу. — Я не могу больше... Что со мной такое...       Он почти уже готов был вызвать брата по сети духовного общения — но что тот мог посоветовать, не знакомый с физическим влечением?       "Я ведь говорил держаться подальше от этого типа?"       — Хороший совет, братец, — выдохнул Цинсюань, снова переворачиваясь на спину. Лопатка отозвалась болью.       "Да когда уже заживёт? Уду обещал, что болеть скоро перестанет," — недовольно подумал Повелитель Ветров, вспоминая, как холодная тяжёлая ладонь легла на спину, принеся с собой жгучее, невыносимое, до самых костей... Почти как то, что он чувствует сейчас.       Это случилось в тот день, когда брат избил его. Ши Уду, кажется, действительно раскаивался в своей несдержанности — Повелитель Ветров читал стыд и сожаление в каждом его движении. "      — Сюань, мне очень...       — Не надо, гэ. Я знаю, как сильно ты не любишь извиняться. Я не сержусь, — ласково произнёс Цинсюань.       Уду опустил взгляд.       — Ты так бурно отреагировал, потому что у тебя какие-то проблемы?       Глава семьи Ши лишь вздохнул, но брат снова его понял.       — Не хочешь говорить, чтобы я не волновался, да? Могу я что-то сделать, чтобы тебе стало легче?"       Бог ветра действительно не злился — видимо, у гэ случилось нечто из ряда вон выходящее, если он поднял руку на младшего братишку, да ещё из-за такой нелепой ситуации. Ветер выполнил то, о чем попросили, хотя и не очень понимал, зачем это нужно.       Под больной лопаткой что-то мешало, и небожитель не сразу сообразил, что это. Сбежав из весеннего дома в расстроенных чувствах, Цинсюань случайно утащил с собой ту самую похабную книжку — она так и осталась в руках, пока он мчался в гостиницу по вечерним улицам. Падая на циновку, бедняга потерял непристойный учебник в одеялах, но судьба снова свела их вместе.       — Понарисуют всякого бесстыдства, смотреть тошно, — пробурчал Ши Цинсюань, перевернулся на живот и раскрыл книгу. — Вот кому придет в голову такое делать...       На странице были изображены двое красивых молодых парней, откровенно занятых друг другом. Рисунок выглядел очень правдоподобно, тонко передавая эмоции. Полураздетые, слившиеся в поцелуе, один на коленях у другого... Взглянув на их бедра, бог вспыхнул и зажмурился, однако любопытство возобладало. Один зелёный глаз всё же робко приоткрылся и скользнул по наиболее непристойным фрагментам изображения.       "Ох, кажется, я в тот раз всё же правильно понял... Похоже, и вправду прямо туда... Такой большой... Неужели не больно? Но ведь ему нравится — видно же, что нравится! Он так возбуждён, да ещё и сверху сам сел... Вот бессовестные, прилипли друг к другу! Но, кажется, им так хорошо вместе..." — мысли неопытного небожителя путались, хотя тело отреагировало на рисунок до постыдного однозначно.       "Замечательно, Цинсюань. Отличная новость. Ты смотришь на трахающихся мужиков, и у тебя встал, — мысленно обругал себя бедняга. — И ещё это мерзкое выражение от Пэя подцепил: "трахающиеся мужики"! Уже второй раз за вечер оно в голове звучит... Может, генерал был прав, когда говорил, что ты, наверняка, только о них и думаешь целыми днями?"       Повелитель Ветров перелистнул пару страниц, чтобы убрать подальше с глаз грешную картинку, но увидел нечто ещё более странное.       "Подготовка? К чему? Что это значит?" — беспощадная книга тут же во всех красках ответила на вопрос серией иллюстраций, изображающих последовательность действий.       "Масло на пальцы... Ввести сперва один... Мамочки! — Ши Цинсюаню внезапно стало жарко. — Ой... И два потом?.. Да зачем же..."       "Иначе будет трудно принять в себя янский корень" — гласил развратный трактат, который, казалось, издевался над смущением читателя буквально каждым иероглифом.       "Если найти внутри правильную точку, можно усилить наслаждение или даже довести партнёра до возвышения духа, не касаясь корня" — обещал учебник, вгоняя незадачливого бога в такие бездны стыдобы, о каких тот и не подозревал.       "Возвышение духа — это что значит? — не понял было Цинсюань. А потом вдруг понял и чуть не умер на месте. — Ого... Это вот настолько может быть приятно?"       Лежать на животе стало неудобно. Юноша сам не замечал, как невольно ёрзает и трётся о постель товарища. Пролистав обратно, бог вновь вгляделся в картинку с парой. Почему-то очень заводила мысль, что это бесстыдство им нравится... Нравится отдаваться таким противоестественным способом, нравится принимать в себя член...       В голове кружился хоровод грешных образов, стыд потихоньку уступал возбуждению и странному куражу.       "Наверное, врут всё в этой книжке. Я попробую, немного... В этом же нет ничего страшного... Просто проверить," — уговаривал себя небожитель, всё сильнее заводясь и не осознавая, что поза его потихоньку стала совсем непристойной.       Повелитель Ветров избавился от ханьфу, оставшись в нижних одеждах, достал масло для волос — другого не нашлось — и вернулся на циновку. Мимолётно подумалось, не стоит ли уйти на своё ложе, но почему-то больше хотелось остаться на полу.       Цинсюань лег на бок, на здоровую сторону, расположив книжку перед собой на валике одеял, чтобы было удобнее сверяться с инструкцией. Сама мысль о том, чем он собрался заниматься, будоражила, обжигая предвкушением.       Чувствуя себя конченным развратником, Повелитель Ветров стащил штаны, бросив их тут же на полу.       ...Касаться себя в таком месте оказалось стыдно и непривычно. Конечно, традиционный способ сбросить напряжение был ему не в новинку — пожалуй, Ши Цинсюань прибегал к нему несколько чаще, чем приличествовало праведному юноше. Но так далеко он прежде не заходил — правда, по большей части из-за невежества, нежели по соображениям морали.       Дрожа от стыда и возбуждения, бог гладил себя в тайном месте смазанным в масле пальцем, а потом, решившись, несильно надавил, медленно проникая внутрь.       Из груди невольно вырвался вздох. Ощущения оказались странными. Повелитель Ветров не мог решить, нравится ему это или нет. Книжка советовала расслабиться, но следовать совету вдруг стало удивительно трудно. Как тут расслабляться, если сердце колотится, как бешеное?       Небожитель всё же попытался успокоиться, расслабил мышцы, впуская в себя собственный палец глубже, двигая им, пытаясь понять свои чувства. Вторая рука тем временем почти невольно потянулась к напряженному органу, нежно огладив головку.       "Пожалуй, это не так уж плохо... Не до "возвышения духа", конечно, но... Ох!" — неожиданно прикосновение вызвало яркий всплеск удовольствия, от которого перехватило дыхание. Немного одурев от избытка эмоций, Цинсюань попробовал вновь добиться этого эффекта и не смог сдержать стон, когда получилось.       Возбуждаясь всё сильнее, бог продолжал касаться чувствительной точки, чувствуя, как по всему телу волнами прокатывается жар, который захватывал небожителя с головой, лишая остатков здравомыслия.       Отдавшись наслаждению, он ввел себе ещё один палец — стало тесно, но ощущения усилились. Хотя ласкать себя обеими руками оказалось не очень удобно, бог быстро поймал ритм, согласовав движения внутри с тем, что делал со своим членом.       Всё тело пылало, мысли неслись галопом. Он думал о том, что чувствует парень с картинки, когда в него входят, когда в него входит...       "Мин-сюн... — заботливо подсказало воображение, напомнив увиденное у источника. — Ах, как же туго, должно быть..."       Мысль хлестнула возбуждением, и Повелитель Ветров начал двигаться быстрее, тихонько постанывая. Внутрь чуть глубже, посильнее сжать головку, пальцем по навершию...       Теперь он представлял себе именно Мин И, золотоглазого, почти нагого, пахнущего рекой и сладострастием. Его губы — на шее, губах, ключицах... Его большие руки — в волосы, по спине, бедрам, органу... Руки, которые так страстно насаживают на возбуждённый член...       "Тебя?"       Стоило Цинсюаню вообразить самого себя на месте незнакомца с картинки, как оргазм обрушился на него, будто небесная кара. С громким, почти до крика, стоном бог брал себя пальцами, представляя, как отдается возбужденному владыке земли, метался на его постели и кончал — безумно долго, безумно сладко, захлебываясь запахом, захлебываясь стыдом, не в силах остановиться.       Когда острота ощущений немного спала, пришло расслабление и навалилась усталость... Еле слышно всхлипывая, Цинсюань убрал руки из неподобающих мест и свернулся в клубок, подтянув колени к животу. Надо было привести в порядок себя и комнату, хотя сил на это решительно не хватало.       "Вот не зря я позаботился о личной ванне, — сонно думал юный бог. — сейчас я полежу минутку и все уберу... Только одну... Минутку..."       Но минуту спустя он уже крепко спал среди чужих вещей.