***
Он не слышит, не видит ничего вокруг себя. Не ощущает тонких пальцев, что с силой вцепились в его запястье — не желая отпускать от себя дальше, чем на десять сантиметров. Происходящее вокруг меркнет, терпеть свои краски, становиться размытой картинкой, когда Чимин заглядывает в черные бездонный, затягивающие во тьму, глаза. Несколько месяцев… Несколько месяцев он не приходит, не приказывал привести Пака к себе. Омега даже подумал, что его не существует. Что альфа приходил в его кошмары и был плодом его воображения. Но нет, вот он сидит на против и совершенно не обращает на него внимание. Кажется, бездействие омег затянулось, на что уже обратили внимание альфы. Чонгук что-то говорит Намджуну, на что тот махнул рукой: «Делай, что хочешь. " — Чимин, — до омеги не сразу доходит, что именно к нему обращается. Но когда Чонгук повторяет его имя с толикой жесткости в голосе, опускает взгляд и слушает. — Развлеките нас. Как ты умеешь, Пак. Чимин покорно кивает и поворачивается к Хосоку, что казалось не дышит. Он обводит младшего взглядом, красное лицо от того, что тот усердно пытается сдержать приступы кашля. Или же он забыл, что болеет? Ведь за последние пять минут не было слышно, даже тихого кашля. Чимин подошел в плотную к Чону, совершенно не зная, что ему делать. Пак хорошо, не по собственной воле, знает как любит играть Чонгук. И как любит смотреть на играющих омег. Но если тогда было просто и совершенно плевать, что будет со вторым, то сейчас… Сейчас не так. Сейчас не плевать. Он кидает мимолётный взгляд на альф, что ожидают представления. Приходиться взглядом по комнате, не видя и намека на любимые игрушки альфы. Но все равно, спокойствия это не даёт. Возвращает взгляд к Хосоку, смотрит в его ничего не понимающие, с нотками страха, глаза и принимает решение. Изменить игру, сделать еë иной — добавить хоть минимальное количество нежности — и плевать, что это может не придти по вкусу Чонгуку. — Доверься мне, — шепчет Пак на ушко Хосока и проходится губами по его скуле, руками обвивает талию и притягивает ближе, — Я не знаю, что будет дальше… Но думаю минимально подготовиться сможем.***
Хосок теряется. Он не понимает как, но с каждым действием омеги страх отступает. Или просто теряется в смеси ощущений, что дарит ему Чимин. В том тепле и нежности, которые он забыл за те дни, что находится здесь. Впервые за всю жизнь чувствует возбуждение, в которое хочется провалиться с головой. И он проваливается. Совершенно не помнит, как они оказались на небольшом столике перед пристальными взглядами альф. Краем уха слышит возбуждено-разочарованный вздох Чонгука и чувствует как Пак напрягается. Но старший не отступает приходится кончиками пальцев по тонкой талии и спускается ниже. Хосок подаётся влечению покрывает поцелуями тело Чимина. Прогибается в спине, когда чувствует пальцы что оглаживают стенки ануса. Пак шепчет ему на ухо нежности и что-то похожее на извинение, с оправданием о нехватки достаточного времени, сразу вбивается в него тремя пальцами. — Сюда — слышит Хосок голос Кима. И реальность бьёт обухом по голове. Хосок лишь тонки вскрикивает, когда грубые большие ладони альфы сильно хватают его. Мгновение и он оказывается стоящим на коленях по обе стороны от бедер Намджуна, сидящего на диване. Он не в силах смотреть в темные от возбуждения глаза, уводит взгляд в сторону и видит как Чимин поскуливает под разошедшемся Чонгуком. — Кажется, кому-то понравились стонать из-за пальцев омеги, — сталь в голове альфы окончательно выбивает его из блаженного состояния, а пальцы грубо проникли в его колечко мышц — стирают возбуждение напрочь. — Может тебе и его член понравиться? Хосок скулит от грубых действий, изредко принимая попытки уйти от рук Намджуна. Не улавливает, что на тот вопрос сказал Чонгук. Чувствует как его грубо кинули на диван и перевернув вошли. Сразу принимая быстрый темп, совершенно не обращая внимание на жалобные, болезненные поскуливания омеги. Хосок теряется во времени и кажется даже отключается. Смутно различая, как Альфы пару раз поменялись. Приходит в себя спустя время и различает за своей спиной силуэт Чимина. Последнего вероятно заставили принять участие в этом беспорядке, что творилось в анальном отверстии Чона. Кровь смешанная с природной смазкой омеги и сперма Намджуна смешалась с семенем Пака, и эта субстанция густо вытекает из порванного ануса. Он чувствует как руки старшего аккуратно поднимают его с дивана и тот помогает Хосоку дойти до душа. Ноги не держат обоих, операясь об стены и различные предметы они доходят до душевой кабины. Холодные кафельные плиты стен и пола немного отрезвляют разум, пробирая холодом и ободряя разум на несколько секунд. Включается кран и теплые, комнатной температуры, капли опускаются на напряжение тела — пытаясь хоть так расслабить. Омеги молчат, Хосок принимает из рук Пака мочалку с гелем и принимается тереть кожу. Чимин наблюдает за ним, не в силах произнести и слова. Да и что следует говорить в таких ситуациях? Отвернувшись к стене проваливается в омут собственных мыслей, что терзают разум и загоняют все больше внутрь собственной души. Приходит в себя лишь когда слышит громкий крик и рыдания. Смотрит на Хосока не в силах пошевелиться, наблюдает как тот пытается мочалки содрать кожу. Ноги словно приросли к полу, пустили корни, а к горлу поступил ком. Как помочь омеги бьющейся в истерике? Как не проводиться в неё самому? Взгляд хватается за бритву стоящую в стаканчике на стиральной машине. Ворох мыслей таких не нужных словно молния врезаются в мозг. И он уже делает шаг в сторону стиралки, чтобы закончить свою жизнь — и скорее всего Хосок последует его примеру, — как слышит глухой удар об пол и сильный кашель. Выключает воду и падает рядом с ним на колени, прижимает сильнее к груди и гладит спутанные волосы. Нет, он не умрет. Не он первым будет. Сначала он убьет тех, кто этого заслуживает. Чонгук, отец ждите! Придет день когда он выберется от сюда…