Шли месяцы. Октябрь, ноябрь, декабрь, январь. Со временем стало всё труднее смотреть в зеркало и видеть то, чем я становлюсь. Теперь я по-настоящему ненавидела своё отражение. На меня смотрели не те золотистые, иногда черные глаза, у меня были не те шелковистые темно-каштановые кудри, не то идеально-ровное, безукоризненно безупречное лицо. Где остались металлически серые глаза, вечно растрёпанные волосы и искусанные губы? Всё это было уже не моим, вернее, не моим в вампирском облике. Всё это осталось в той Маргарет, что была человеком.
Каждый раз, как на глаза попадалось зеркало, мне казалось, что я всё меньше похожу на человека. Меня пугали глаза чернее ночи и темные круги под ними в моменты жажды, меня пугала угловатость тонких рук и длинных пальцев, меня пугала грациозность и ловкость, мне не присущая. Раньше, когда Каллены были рядом, всё это казалось мне незначительно мелким. Ведь здесь моя семья — Эсме и Карлайл, Роуз и Эммет, Эдвард и Элис, как я могу быть несчастной? Теперь моя семья находилась в разных городах, вдали от меня, а я изредка обменивалась с ней звонками. О человеке, которого я так люблю любила, старалась по возможности не вспоминать.
Сколько бы я себя не поправляла, легче мне не становилось. Да и, по правде сказать, не вспоминать тоже не особо получалось. Потому что теперь стихи в блокноте были какие-то особенно болезненные, вызывавшие не радостную улыбку, как было раньше, а холодок по коже. Который, кстати, я должна была не чувствовать.
Я любила его любым,
Добрым, злым, никому не нужным.
Я любила его чужим
И весёлым, и очень грустным.
Я любила его всегда,
Что бы там не случалось в жизни,
За возможность смотреть в глаза
И за странные его мысли.
Я любила его таким,
Как другие его не видят.
Я любила его своим,
Не надеясь, что что-то выйдет.
Я любила его за то,
Что проник он мне прямо в душу.
Я любила его… Прошло.
Почему же ещё так нужен?
Белла тем временем угасала ещё больше. Не желала ни с кем общаться, а в редкие моменты, когда мне удавалось подбить ее на разговор, рыдала мне в плечо. Спустя ещё пару месяцев мне стало легче переносить жажду. И это, в общем-то, было вполне обоснованно — обычно по ночам я была не в доме, где жила, а рядом с Беллз. Просто чтобы привыкнуть. Что-то мне подсказывало, что я сильно сближусь с ней, и не прогадала. Даже объятия теперь не давались мне слишком трудно. Хотя и обнимались мы достаточно редко — иначе, думаю, моего шаткого самообладания не хватило бы на то, чтобы оставить её в живых.
Я надеялась, что вскоре верну Беллу к жизни. И вместе с тем боялась своим присутствием напомнить ей об Эдварде, видеть меня ей было сравнимо с солью на рану.
Я сильно удивилась, когда в один день Белла стала намного общительнее, чем в последние четыре месяца. Что не казалось мне странным, так это то, что она практически на корню оборвала общение со мной и стала звать куда-то свою человеческую подругу — Джессику. Я на это ничуть не обиделась, отлично понимая, что моя компания нисколько не легче, чем одиночество, и продолжила вести свою отшельническую жизнь, как жила года два назад, когда еще не познакомилась с Беллой и Эдвардом.
Давно я не чувствовала себя одиноко. Хотя, вернее было бы сказать так: я настолько привыкла к этому, что не замечала своего одиночества, но теперь, когда столько времени я никогда не была одна, это ощущалось слишком резко. И вот, спустя несколько месяцев я вновь привыкла. Гуляла по городу ночью, ездила на мотоцикле, ни разу не свернув на незаметную дорожку к бывшему дому Калленов, писала стихи и редко-редко, когда становилось совсем плохо, смотрела фотографии со сломанного мной в сентябре полароида и картины, нарисованные мной. Теперь я не рисовала. Не было тяги, не было вдохновения и желания взять карандаш и холст. Желания у меня вообще почти ни к чему не было. Разве что охотиться — и то тут я старалась скорее для других, чем для себя.
Тем же днем Белла уехала с Джессикой в кино. Это я слышала даже из соседнего кабинета. Мои брови взметнулись вверх. Но я догадалась, в чем тут причина — скорее всего, Чарли просто решил надавить на Беллз угрозой отправить её к матери, вот она и перестраховалась. Возможно, в обществе Джесс ей станет легче, чем одной или со мной.
Мои же будни теперь проходили очень скучно. Как я уже говорила, я почти всё время сидела дома, лишь иногда выбираясь в Порт-Анджелес или Сиэтл. Так что большую часть своего времени я скучала.
Не хватает тебя немножко,
Но и это скоро пройдет.
Может — вылечу из окошка,
Может — нырну под лед.
Или просто завтра забуду
Завести будильник в груди.
Никогда уже больше не буду
Ни просить, ни давать «прости».
Белый снег на ресницах тает,
Лишь не тает сердечный лед.
Мне немножко тебя не хватает,
Но и это скоро пройдет.
После ухода Калленов две вещи остались неизменными — я и мои стихи. Наверное, только благодаря им я до сих пор не вырезала пол Форкса. А так, если уж говорить честно, они помогали мне справляться со своими чувствами. С плохими эмоциями — потому что хорошие выливались просто так, да и их не было уже давненько, а вот плохие… их нужно было вырывать из груди, из самого своего нутра, чтобы не оставались там надолго. Чтобы не было искушения отомстить за то, в чем, на самом деле, я виновата сама.
Проходили дни. С Беллой мы обменивались дежурными фразами «привет-пока», и однажды днем, проходя мимо, я снова ощутила тот запах, что и тогда в лесу… псины. И что-то мне подсказывало, что это не Свон завела себе домашнего питомца. Значить это могло только одно — Белла возится с оборотнями. И, по всей видимости, сама этого не знает. Недавно я созванивалась с Карлайлом, и он подробно объяснил мне, что представляет из себя мирный договор с квилетами. По этому разговору я знала, что не имею права рассказать Белле об этом. Ну, то есть, после вампиров, явно более опасных, чем псины, они всё равно не являются для нее хорошей компанией. Потому что Карлайл сказал и то, что оборотни агрессивны и молодые совсем не способны себя контролировать.
Прошло некоторое время. Белла совсем перестала со мной общаться, но я не жалела. Теперь я нашла себе новое занятие — бегать по лесу. Огромные расстояния я преодолевала за несколько минут и, по давней привычке задумавшись, инстинктивно перепрыгнула с одного берега реки, встретившейся мне, на другой. Остановившись, смутно понимая, что что-то не так, я моментально отскочила от острых клыков, клацнувших в шаге от меня и, зацепившись за дерево, снова почуяла собачью вонь. Взглянув вниз — уже совершенно сосредоточенная и напряженная — я увидела уже знакомого мне черного волчару размером с лошадь. Зубы были оскалены, а из, кажется, самого его нутра вырывался низкий рык.
— Тихо-тихо… — негромко сказала я, прикинув расстояние от этого дерева до того берега реки, где мне уже можно было появляться. И только сейчас я поняла, что эта та самая граница, которую пересекать мне запретил Карлайл. Ну и, конечно, догадалась, из-за чего. Вернее, из-за кого.
Сверкнув зубами в дружелюбной, как я надеялась, улыбке, я без труда вскарабкалась выше, а затем прыгнула на другое дерево, стоящее поближе к берегу. Ну и наконец, перемахнув через него, оказалась на своей территории. Через плечо взглянув на Сэма, я отвесила поклон и чуть громче, чем ранее, сказала:
— Задумалась, Сэм, прошу простить. — и исчезла, лавируя среди деревьев. Надо признать — было страшно. И что-то мне подсказывало, что нужно сообщить об этом случае Карлайлу. Потому что было такое чувство, что я случайно сделала что-то непоправимое.
— Что случилось, Маргарет? — вкрадчиво спросил Карлайл.
— Это очень глупо звучит, но… я случайно попала на территорию оборотней и столкнулась с Сэмом.
— С тобой всё нормально? — уже с серьезностью в голосе сказал он.
— Да, я в порядке.
— Это не очень хорошо. По условиям договора наша семья не имеет права обращать людей. Иначе договор будет расторгнут.
— Я всё испортила, да? — с виной в голосе догадалась я.
— Нет, Маргарет, твоей вины здесь нет. Да и тебя никто из нас не обращал. Но во избежание войны ты должна объяснить это им сама. Я сейчас никак не могу приехать в Форкс. Я верю, что ты справишься, Мег. — объяснял Карлайл, пока я внимательно слушала. Прерогатива оказаться перед оборотнями, понимая, что меня могут и убить, меня не прельщала. Однако, не смотря на слова Карлайла, я всё же была виновата, а за свои поступки стоит отвечать.
— Поняла. Да, я помню дорогу к Ла-Пуш. Сделаю всё, что смогу, Карлайл. Если вдруг через несколько часов я не отзвонюсь, то меня растерзали оборотни. Не ищите меня. — в конце я рассмеялась, впервые за всё время, что провела вдали от Калленов, и услышала на той стороне трубки мелодичный смех Эсме, которая была рядом с Карлайлом.
— Не выдумывай. Всё будет хорошо. — улыбнулся, как я слышала по его голосу, Карлайл.
— Как там все? Роуз давно мне не отзванивалась, а Элис так и вовсе ни разу не звонила.
— Живут. — коротко ответила Эсме, перехватив трубку у Карлайла, но продолжила. — Элис всё время с Джаспером и, хоть она говорит нам, что всё хорошо, я чувствую, что это не так. Розали с Эмметом сейчас на медовом месяце, они живут где-то неподалеку от Эдварда в Джуно. Последний раз все собирались у Денали на Рождество.
От мимолетного, но всё же упоминания
его имени меня передернуло. Скоро, вдоволь наслушавшись рассказов Эсме и убедив её, что я живу нормально, я отключилась. Медленно, контролируя каждое своё движение, чтобы не сломать телефон, положила его на стол и отошла, вместо этого взяв в руки блокнот с ручкой.
В очередной раз я скучала по своему человеческому телу. Я не могла плакать, чтобы выплеснуть негативные эмоции, не могла покончить с собой. И, судя по всему, что я знала о вампирах, могла я только попробовать уговорить правителей Вольтури убить меня, либо же… перспектива нарисовалась только что. Могла дать оборотням убить меня. Ведь не обязательно же мне говорить вождям квилетов, что я создана не Калленами? Хотя… Тогда проблемы могут быть у них. Вдруг потом квилеты не позволят моей семье через несколько лет вернуться в Форкс? Нет, всё же, придется делать по самому первому плану. Заявлюсь в Ла-Пуш завтра.
Свои негативные эмоции теперь я могла выплескивать только так. И очень жаль, что после таких нужных, но всё же болезненных разговоров с Эсме, таких эмоций было слишком много, чтобы с ними мириться.
Мне однажды вкололи счастье.
И вкололи большую дозу.
Только после рвало на части,
Как при выходе из наркоза.
Только после меня ломало.
Счастье — худшее из обманов.
Если дозы ничтожно мало,
Мы похожи на наркоманов.
Жизнь — торговец замысловатый,
Поторгуйся, если вынослив.
Жизнь берет непростую плату,
Но какую — узнаешь после.
Люди не совладают с властью.
Все без нимбов и ореолов.
Мне однажды вкололи счастье,
Но с тех пор я боюсь уколов.
Значит, решено. Пойду сдаваться квилетам завтра.
***
Принимая своё решения я, естественно, не знала, что Белла тоже будет в Ла-Пуш! Это на корню обрубало все мои планы, и я уже хотела по-тихому смыться, пока еще не поздно, но… встретилась взглядами с проходящим мимо со своей компанией, как я понимала, молодых оборотней, Сэмом. Он нахмурился, встал в боевую стойку и уже собирался обратиться.
И явно удивился, когда я с вполне спокойным видом, но тем не менее сильно напрягшись, подняла руки ладонями к ним, словно выражая свою безоружность. Со стороны меня было не спутать с человеком — разве что выдавала резкость движений и необычный цвет глаз, но это только для знающих. Насколько я знаю, даже пахла, как человек, а не вампир. Но это же было для меня лучше. Возможно, так я вызову больше доверия. Потому что оставлять Форкс я не хотела, да и быть убитой, если так подумать, тоже.
— Что ты тут делаешь? Хочешь окончательно расторгнуть договор? — Сэм подошел ко мне, оставив квилетов позади, и схватил за плечо. От запаха псины я слегка поморщилась.
— Хочу опровергнуть то, что ты увидел.
— Я отлично видел всё сам, и раз ты здесь, то знаешь, что за это будет. — с угрозой в голосе, всё еще стискивая моё плечо. Думаю, будь я человеком, уже бы выла от боли.
— Сэм, не пори горячку. Мне нужно поговорить с вождями.
— Больше ты ничего не хочешь?
Я тяжело вздохнула, совершенно не удивляясь его упрямству. Было уже желание просто использовать на нем свой дар, но стоящие за спиной Сэма молодые оборотни явно заподозрили бы неладное.
— Если ты вдруг думаешь, что я собираюсь вырезать всех в Ла-Пуш, то спешу тебя разубедить. И, если это тебя успокоит, я ни разу не пила человеческой крови. И не собираюсь.
Я ненавязчиво стряхнула его руку со своего плеча. Сэм вздрогнул от холода моей кожи, в то время как я всё это время терпела и мирилась с его жаром.
— С чего я должен тебе поверить? — отойдя от меня на шаг, спросил Сэм.
— Я уже почти полгода хожу в школу и, как видишь, в там не наблюдается убавления.
Сопя и пыхтя, Сэм пытался найти еще какую-нибудь отговорку. С одной стороны я отлично его понимала — мне бы тоже не хотелось подвергать опасности свою семью, но ради того, чтобы этого не делать, я здесь. И да, мне чертовски повезло — я видела, как Белла ушла куда-то с еще одним из квилетов, и мне не суждено было ей попасться.
— Ладно. — спустя пару минут, во время которых я разглядывала окрестности, пробурчал он. А природа здесь и вправду была красива. Но разглагольствовать о ней у меня не было времени.
Мы пришли к дому, как его назвал Сэм, старого Квила. Я чувствовала себя мягко говоря неуютно среди немолодых вождей, смотрящих на меня в упор с явным недоверием.
— Я Билли Блэк. Как можно называть тебя? — первым представился мужчина в инвалидной коляске.
— Маргарет. Рада знакомству. — деликатно ответила я, скрестив руки на груди.
— Не могу ответить тем же.
— Может, перейдем к сути дела? — предложила я, прищуря глаза.
— И что ты хотела нам сказать, Маргарет? — спросил Билли Блэк.
— Я была обращена не Калленами, договор не был нарушен. — ответила я.
— Если не Калленами — то кем? — подозрительно взглянул на меня он.
— В нашей «общине» этих вампиров называют королевской династией. Я попала им в руки, будучи человеком, и наш закон не оставлял иного выбора, кроме как сделать меня бессмертной.
Терпеливо объясняла я, чувствуя волнение и толику тревоги. Хотя нервозность, вообще-то, не должна быть свойственна вампирам. Я и сама не понимала, с чего вдруг так боюсь. Ведь, кажется, убивать меня пока никто не собирался. Но взять верх над собственными чувствами я не могла. Наверное, за всё время, что я провела к Калленами, отвыкла от холодного разума, прикипела к положительными эмоциям. Плохо, ведь теперь снова привыкать к равнодушности было тяжелее. Так же, как и тогда — привыкать к хорошему отношению к себе.
— В таком случае условия договора действительно не нарушены. Но знай — больше появляться в резервации ты не имеешь права.
Я кивнула, уже собираясь сесть на свой мотоцикл и уехать, но была остановлена.
— Подожди! У меня есть вопрос. — сказал Сэм, всё это время стоящий в стороне.
— Какой?
— Почему ты не воняешь, как остальные вампиры? Если бы не увиденное, я бы точно подумал, что ты обычный человек.
— Это очередная моя «особенность». — улыбнулась я, развернулась и неспешным шагом, разглядывая деревья и любуясь пасмурным небом, пошла к месту, где оставила свой транспорт.
Переговоры прошли успешно. Нужно рассказать об этом Карлайлу.
***
Было такое ощущение, что за эти несколько дней с Калленами я созвонилась больше, чем за все четыре месяца. Как к этому относиться, я не знала, но очень надеялась, что я еще не надоела Карлайлу и Эсме.
— Да, Маргарет? Всё хорошо? — сразу ответил Карлайл, только успело донестись два гудка. Он ждал, что я позвоню?
— Да, Карлайл, всё в норме. Квилеты всё поняли правильно.
— Вот и прекрасно. — проговорил он. Следом с трубке послышался глубокий вздох, и телефон у него перехватила Эсме.
— Ты точно в порядке? Если вдруг что, я обязательно приеду, Мегги, только скажи. — обеспокоенно заговорила она. Давно я не ощущала заботы о себе… И нужно признать, что я сильно по этому скучала.
— Да, Эсме, не волнуйся. Со мной честно всё хорошо. Не нужно приезжать, пожалейте квилетов и Беллу. — уговаривала я, совсем слегка применив свой дар. Потому что если дело касается кого-то из детей Эсме — она не остановится. А тревожить Эсме мне хотелось меньше всего.
***
Ну, ладно. Когда я ехала в резервацию Ла-Пуш, не зная, что со мной будет, была готова ко всему. Ко всему, кроме того, что по приезде домой меня будет ждать ни кто иной, как Белла. Начнем с того, что она не должна знать, где я живу. Закончим тем, что подъездная дорожка к моему дому такая же незаметная, как и у Калленов. Сначала я даже удивилась — как Свон успела преодолеть на своем пикапе расстояние до моего дома быстрее, чем я? А потом вспомнила, что после резервации я поехала не прямиком домой, а еще ездила по городу. И, сверившись с часами, поняла, что каталась где-то полтора часа. Больше этого меня смущал вопрос, что Белла здесь делает.
— Маргарет? — удивленно спросила Белла.
— Что ты тут делаешь? — нахмурилась я, повесив шлем на ручку мотоцикла.
— Я… н-ничего. — замялась она. Я поняла, что Белла чувствует себя неловко, потому что инициатива прекратить общение была её.
— Заблудилась? — тоном уже намного дружелюбнее спросила я.
— Да…
— Тебе дорогу показать? — предложила я.
— Нет, спасибо. Маргарет… что ты делала в Ла-Пуш? — задала внезапный вопрос Белла. Я замерла, сделавшись, наверное, совсем непохожей на человека. Блеснули в темноте золотистые глаза.
— А какое это имеет значение?
Не сказать, что было очень плохо раскрыть страшную тайну моего бессмертия. Просто чем меньше человеческих особей об этом знают — тем лучше. И единственными получеловеческими знающими особями были только квилеты. А те раскрыть мою тайну не могли — их так же, как и меня, связывал договор.
— Джейкоб мне кое-что рассказал…
