Сердца Земель Рассвета

Крылья Рафаэль потеряли мягкость перьев и всё чаще напряжённо дёргались, расправляясь или складываясь непроизвольно. Два месяца постоянного наблюдения за Аргусом, раны которого заживали неохотно и болезненно, до предела утомили его сестру, как бы она этого ни отрицала. Эстесу пришлось вместо простых осмотров и подбора новых лекарств взять на себя всю заботу о демоне на неопределённый срок. Аргус не стал добиваться присутствия Рафаэль, проявив вместо упрямства редкое смирение. Впрочем, травы в настройках, которые он глотал, не спрашивая ничего об их эффекте, могли этому поспособствовать. Эстес не покривил бы душой, если бы сказал, что исцеление Аргуса было для него самым тяжёлым и странным временем. Не только раны от ядовитых когтей и клыков мистических существ Бездны, трудно излечимые и непривычные, не только поражённые проклятой магией участки его кожи, не только кошмары по ночам затрудняли работу Эстеса. Всё это было неудивительно и поддавалось исправлению, обезболиванию, успокоению и уходило со временем, подчиняясь стараниям целителя и обыденным чудесам медицины. Эстесу приходилось волноваться и о другом, настолько эфемерном, что сомнения иногда брали верх и он отрицал всë. Странным было особое выражение блаженства во взгляде Аргуса, который наблюдал за каждым движением Эстеса по комнате, за его руками, перебирающими бинты или травы, замечал даже новые перья на пресловутой мантии и луч солнца в серебристых волосах. Странными были вечные вопросы о том, когда же снова придёт к демону именно Эстес, которые эльфы-целители помоложе передавали тому с всеобщим тихим смехом. Сознание Аргуса, пусть закалённое испытаниями Света и Бездны, наверняка помутилось от счастья встречи с Рафаэль, говорил себе Эстес и старался не придавать особого значения словам и взглядам. Ночи у постели Аргуса были настоящим испытанием. Ужасные образы Бездны, преследовавшие его в тяжелых видениях, навещали всё реже, как и боль от ранений, но теперь он, почти здоровый, лежал молча, без сна, и комнату наполняло напряжение, как от несказанных слов. Эстес позволил себе положить голову на руки и в полудреме смотреть на лицо демона в тусклом лунном свете, который чётко обрисовывал красивый профиль и показывал, как неаккуратно разметались по подушке чёрные волосы. Их нездоровый зелёный оттенок понемногу исчезал. Эстес мог бы их пригладить, коснуться лба, скорее всего, ещё горящего от медленно проходившего жара. Хотелось верить, что перешептывания юных эльфов и невнятные предчувствия его самого недалеки от правды. Замечтался... Аргус заговорил неожиданно и, показалось, слишком громко, будто надеялся, что смелость подступит к нему со следующим словом. - Рафаэль была у меня всегда... Даже когда мы были смертельными врагами и ей стоило убить меня. Эстес очнулся от грёз и полусна. - И когда я горел в пламени Бездны, и когда яростно пытался уничтожить Земли Рассвета, я боялся, что сестра пережила бы падение вместо меня. Эстес выжидал, не размыкая губ. - Я помнил о ней, даже если меня совершенно искажали ненависть и злость проклятия, и всегда буду любить её. Но ты никогда не был частью моей прежней жизни. Эстес дёрнулся было за лекарством, услышав тяжёлый вздох с постели. - Ты лишь напомнил мне о том, как темно было в моём прошлом, и открыл то, чего я никогда раньше не знал. Эстес устало выдохнул, мельком посматривая на Аргуса в полутьме комнаты. Румянец смущения на его лице, хранившем следы неумолимой жестокости, собственной и чужой, казался странным и трогательным. Мысли Эстеса бежали за сердцем, предугадывая очевидное, и так захватили его, что он вздрогнул от прикосновения демона. Пальцы, гладившие его щеку, были горячими, и когти не царапали его.