***
Икс жжёт бенгальский огонь в полутьме нынешней жизни Натана, но не только освещает, а жалит искрами. Сэнхок под завязку полон мечтами о лучшей жизни, и кости их физических сосудов держат над собою лучшие творения научной мысли Эрудитио. Грязная работа не только паять, сверлить, вырезать и клеить: девушка из бригады Фэй лишилась пальцев, потому что люди Руни не заботились об инструкциях к станкам; дядя и отцы школьных друзей Икса задохнулись синтезированными газами, спасая по эксцентричному и тупому приказу безнадёжную лабораторию 1347; испарения выели гнойные язвы на руках десятка шахтёров, которых отправили под землю без респираторов и спецодежды, заверив в безвредности воздуха. Икс грустно усмехается, наблюдая раз за разом на лице Натана, едва видном из-под чертежей, плохо скрываемые отторжение, недоумение и страх. Глаза, в зелёных крапинках которых бегают блики лампы, словно унылые. - Слушай, забудь. Натан недоверчиво смотрит на Икса, который уже тянет к нему вымытые после стройки и вымазанные медицинским гелем руки. - Забудь, - проговаривает он ясно и медленно. - Случайно уплыл в эту муть. Просто хотел рассказать, чего хотел всю жизнь, - быть поближе к вашему блестящему научному миру. Теперь вот сплю с учёным, - после короткого смешка Икс улыбается тепло до дрожи в руках. - Ага, - прикрывает глаза Натан, пытаясь выгнать из головы твёрдое убеждение в том, что Икс тоже переживёт что-то страшное по вине Эрудитио. - Посмотри ещё то, что я тебе писал вчера из теории струн и прикладной магии. В университете пригодится. - Конечно, я же пробьюсь к этим снобам. Солнце, слишком в меня веришь. За гель спасибо. - Ага, - устало повторяет Натан, взявший его из аптечки для научной элиты. Шершавые и очень теплые ладони Икса гладят от рёбер к низу живота под мятой рубашкой. Натан чуть прогибается в спине, чувствует, как из пальцев выскальзывает перьевая ручка. Пожалуй, он готов снова позволить Иксу спихнуть лёгкие листки миллиметровой бумаги с кровати, которую никогда не заправляет. Икс - приятная тяжесть сверху, горячие губы, руки, иногда играючи вздергивающие запястья Натана наверх и хваткой пальцев сковывающие их. Эрудитио светит иллюминацией - отчего-то она напоминает Натану, как презирают Икса и весь рабочий Сэнхок те, чьей идеей было утопить город в вечном сиянии. Кажется, Икс не думает об этом, когда кусает его губы. Хорошо. Натан тоже не станет.***
Просыпаясь, Натан чувствует, как мигрень раскалывает его голову. Икса, конечно, нет рядом: он с рассвета на стройке, где уже утилизируют топливные отходы и механический хлам. В раскрытую ладонь Натана неприятно вонзается металлический колпачок мази от химических ожогов, которую он держит для Икса, вечно норовящего чем-то облиться. Смятый угол чертежа с тихим шелестом распрямляет ветер из приоткрытого окна, несущий с собой мешанину звуков и тошнотворно резкий кисловатый запах. От него Натана сразу ведёт в сторону, и он утыкается лбом в холодное зеркало, слыша, как безумно гудит вентиляция. Нападает тупая неспособность думать - долгие несколько минут Натан смотрит в отражении на след от поцелуя, краснеющий на шее, и на ресницу, осевшую под правым глазом. Воздух в комнате скоро становится правильным и чистым. Следующий вдох накрывает Натана осознанием: авария на башне. Крики бригадных рабочих и вонь от утечки переработанного топлива словно наотмашь бьют его по лицу, заставляя очнуться. Икс - пролетает ослепляющим обрывком. Профессор Руни объявляет в научном центре тревогу, и нервы Натана корёжат его, крутят в спираль, выламывая руки и делая ватными ноги. Он давит в себе побуждение сжать сферу телепортации и метнуться прямо на башню. Он учёный, и его голова обязана помочь всё решить. Пусть сначала даст ему выползти из комнаты, где пол нещадно трясется... Серьёзная жертва всего одна: разлилось использованное топливо. Натан весь сжимается, но выдыхает плавно. Профессор Руни кривит губы и тревожно косится на Натана. - Химические ожоги четвёртой степени. Он в нашей новейшей операционной при Первой лаборатории: область поражения огромна. Икс, да, Икс. Экспериментально. Каждая кость Натана как локти Фэй, непроизвольно вывернутые под немыслимым углом. Он доказывал, что топливо, которое после отработки превращается в высокотоксичную субстанцию и отравляет испарениями, обязаны утилизировать опытные маги, способные действовать на порядочном расстоянии. Одобрительно покачав головами, коллегия, оказывается, отправила на загрязнённые ярусы ничего не знавших парней и девушек Сэнхока. Икс упал в топливо. Стоя на сияющем полу операционной, Натан уже не может дрожать. Он застыл. Левая щека Икса превратилась в обожженную открытую рану, часть волос слезла клочьями, размазаны в красное нога ниже колена и предплечье. Профессор Руни разворачивает с мерзкой бережностью схему экспериментального преобразования наполовину уничтоженного тела и показывает Натану. Икс наконец очутился в Первой лаборатории, в недоступном почти никому отделении научного центра, о котором грезил с детства. Тонкие лоскуты матово-прозрачного материала уже кладут первым слоем на то, что осталось от кожи. Икс ужасно кричит от боли, и голова Натана, не выдержав, отключается вместе с телом. Отвратительные руки профессора Руни убирают растрепавшиеся волосы с влажного от пота лба Натана, и голос, вдруг совершенно не знакомый, объясняет, что утечка не затронула Эрудитио. Выгорел лишь Сэнхок, пропитанный отходами, а башня осталась. Пока Натан бился в конвульсиях на полу, вышивки матери Икса сгорели вместе с ней, вместе с рисунками его сестры, вместе с глупо улыбавшимся плюшевым совенком и отсыпавшимся после ночных смен шахтером-отцом. Икса пытали.***
Натан методично перекладывает каждую вещь и каждую записку, чтобы не сойти с ума. Ткань времени подрагивает перед его глазами, угрожая бросить вновь в операционную, где полутруп Икса превращали в киборга. Выжженная пустошь на месте его родного Сэнхока не зарастёт, отравленная навсегда. Отчаиваясь заново каждую бессонную ночь, Натан думает так же о себе. В Северной долине лето, несмотря на полуторавековой прыжок вперёд, не теплеет. Оно робкое, зеленовато-голубое. Телепортация так совершенна, что в Эрудитио нет ни следа, ни атома беглеца. Икс, собрав вместо рук живой огнемёт, взорвал башню спустя год и два месяца после бегства из Первой лаборатории. Обломки металла, стекла и уникальных кристаллов-полупроводников усеяли голую землю, впитавшую пепел домов Сэнхока. Рейнджеры и учёные Эрудитио, заканчивавшие или охранявшие проект, погибли. Натан уверен, что был бы рад быть уничтоженным вместе с башней, которая облита кровью, и стать частью блестящей мести Икса, который обернул жестокое изобретение против его создателей. Но, может, это лишь оттого, что Натан малодушно знает: у него всегда есть второй шанс? Он надеется, что боль и трансформация не оставили Иксу чётких воспоминаний о них.***
Пески южной окраины Города Света поблескивают через грязные стекла пенсне. Сжав правую руку в кулак до хруста пальцев, Натан догорает в обновившемся пекле боли, куда его порой бросает сознание. Тысячи временных прыжков довели до совершенства магию, но исказили его разум. Воспоминания - страшные сбои и нарушения пространства, врывающиеся в голову, словно ошибки, нежданно. Он пережил из истории с Иксом лишь три краткие вспышки, но вымотан вконец невозможностью контролировать выпады своего сознания, которые вместо тяжёлой тоски рвут его раны по живому. За спиной Натана шуршат кусты - он даже не оборачивается, а следит, чувствуя застывшие в глазах слезы, за извивающимся по песку хвостом ящерки, похожим на цветную проволоку. Пожалуй, так медленно могут идти уставшие от бесконечной дороги по пустоши странники или местные учёные, искавшие в лесу ключи от чего-нибудь. Тёплый ветер треплет завитую чёлку Натана. Шею и руки вдруг щекочет поле магии, которую он сам сочинял молодым. Невероятно эфемерный, тонкий звон интуиции, которая что-то признала заранее, прошивает насквозь. Рука Тигрила покоится вокруг очень тонкой талии, от которой словно ножом отсекли лишнее. Доспехи - высокотехнологичное месиво из хорошо пригнанных обломков цветного металла - разносят вокруг плотное и напряжённое ощущение магии. Натан его одного обучил собственному перспективному изобретению - заклятию привязки. В красные кроссовки Икса, которые он носил ещё на стройке башни, наверняка набился песок, но он заливисто смеётся. Хрипотцу в голосе сменил механический подтон: Натан знает, что голосовые связки Иксу тоже модернизировали в Эрудитио. На отголосок ярости и горя Натану не хватает сердца, которое рвётся от радостного облегчения. Он жив и счастлив. Икс ошалело смотрит на него ярко подведенными малиновыми глазами, сменившими цвет от радиации и лабораторных капель. Поднимая, как на тугих шарнирах, руку в металлической перчатке, он машет Натану с улыбкой на бледных губах и тянется поцеловать Тигрила в щеку, показывая: у меня всё хорошо. Я вижу.