***
Роза медленно ходила по комнате, точно пытаясь измерить ее шагами. Если запомнить, сколько раз можно шагнуть от окна к шкафу, можно точно убедиться в том, что пространство не сужается, пока омега держит глаза закрытыми. Стены давили. Роза вновь взглянула в закрытое окно: ночь создавала романтическую атмосферу. Луна висела высоко над землёй, и ее тусклый молочный свет игриво забредал в комнату. Сад благоухал и ночью, когда все бутоны закрывались на недолгий сон. Роза чувствовала мягкий аромат цветов, и так избавлялась от части тревоги. Сердце ее билось ровно: тук-тук-тук. Девушка прикусила губу, осторожно косясь в сторону двери. Ее розовое ночное платье казалось неприлично коротким, и в зеркале Роза видела бледное отражение самой себя. Бледное в буквальном смысле. Когда слишком много тела оказалось открыто взору, стало видно, как омега растеряла весь свой загар. «Словно призрак», – безрадостно подумала Роза. Она провела ладонью по лицу, словно надеясь смахнуть с него усталость, маску, лежащую на ее побелевшей за несколько дней коже. «А, может, это и хорошо?», – спросила омега внутри нее. Солнце представляло для Розы опасность, ее бледная кожа, покрытая россыпью веснушек, была особенно беззащитной в его лучах. С детства мама щедро мазала ее защитным кремом, и Роза привыкла не выходить без него даже зимой. Она бегло оглядела косметический столик и поняла, что Роберт не купил для нее SPF. Нужно попросить у него? При мысли о том, что придется просить что-то у альфы, живот Розы скрутило лёгкой болью. Омеге казалось, что это лишь от отвращения, и когда приступ не стих, та испуганно оперлась рукой о дверь. Голова закружилась. «Течка совсем близко», – поняла она с ужасом, и язык прилип к небу. Сколько у нее осталось? Пара спокойных дней, тройка? А дальше... Роза боялась думать о том, как будет молить Роберта о близости, о касании, пусть и мимолётном... Дверь, на которую омега оперлась, стремительно отворилась, и девушка выпала в коридор. – У-у-у-ф-ф, – тихий писк сорвался с ее губ. Не столько от боли, сколько от неожиданности. Обычно Роберт запирал ее здесь, но сегодня, видимо, забыл это сделать. Роза не помнила, как он покинул ее комнату, она поняла, что заснула в его удивительно теплых руках. Эти пальцы словно и сейчас скользили по ее волосам, перебирали огненно-рыжие пряди. Хорошо, что альфа не воспользовался ее беспомощным положением, и не сделал что-то нехорошее с этим телом. «Так может он не так уж и плох?» – спросила омега, инфантильно болтая ножками. «Не похож на сумасшедших альф из тех историй, что травили девчонки после школы». Чем ближе подбиралась течка, тем громче звучал ее жалкий голос, голос, жаждущий подчиняться. Роза снова прикусила губу, опираясь на ослабшие руки. Она поднялась и вгляделась в темноту, во мрак, заполнивший короткий коридор. Только сейчас омега поняла, что альфа не показал ей свою спальню, и Роза понятия не имела, где спит сам Роберт. Может быть он совсем далеко и не слышал ее падения? Снаружи дом казался весьма большим, разделенным на два крыла узким пролётом. – Роберт? – шепнула Роза в пустоту перед собой. И никто ей не ответил. В темноте дом сделался мрачным, и теперь белые больничные стены не казались таким уж плохим дизайнерским решением. Так Роза могла видеть хоть что-то, крупицу пространства, направление. Она поджала губы, осторожно делая шаг вперёд, навстречу манящей неизвестности. Живот снова скрутило лёгкой болью, и омега поняла, что чувствует, как влага проступает на ее нижних губах. День. День или два, не больше того… Она осторожно погладила живот вокруг пупка и пошла вперёд, в сторону светлой просторной гостиной, комнаты, в которой ей и представили хозяина дома. Ей ведь не удастся сбежать вот так просто, выйти из дома и вернуться к родителям? Роза недовольно выгнула брови, подумав об этом. Полиция не поможет вернуться в семью... Омега поняла, что находится в другой стране, не является ее гражданкой, но вполне может родить им новых налогоплательщиков. Она – омега, существо, созданное ровно для этого. Плодиться и размножаться. Если течка вот-вот начнется, выходить из дома особенно глупо. Альфы учуют ее и не смогут сдержать себя. Так может... Может здесь есть таблетки? Роза выпрямилась, едва мысль эта посетила ее голову. Блокаторы течки, точно! Если Роберту отдали вещи, что изъяли у нее после похищения, там должна найтись пачка. Но где он может хранить ее рюкзак, если он действительно тут? Вряд ли альфа выбросит ее единственное приданное, если оно попадет Роберту в руки. Омега невольно представила себе альфу с ее школьным дневником в руках. Роберт слюнявил палец и перелистывал страницы, комментируя ее оценки. Роза училась хорошо, и найти в ее дневнике что-то, за что можно было бы наказать несчастную омегу – задача не из лёгких. Только почему-то... Почему-то пальцы на ногах сами собой подгибались, когда Роза думала о том, как альфа снимает ремень со своих брюк и велит ей лечь на кровать. Проклятая течка. Девушка прикусила губу, осторожно выйдя в сторону гостиной. Наверх вела длинная лестница с высокими неудобными ступеньками, а за полукруглой аркой Розу ждал кожаный диван. Нет, в этой комнате его точно нет. Девушка огляделась по сторонам, точно заяц на открытой лесной поляне. Если ее увидит голодный ястреб – все кончено. Роза не сомневалась в том, что дом полниться камерами. Утром Роберт увидит, как омега бродила по коридорам, но это ведь случится утром. Если она успеет найти рюкзак и принять заветную таблетку, неизбежное отсрочится на целый месяц, и, кто знает, что случится за это время. Может родители заплатят похитителям какой-нибудь выкуп? Вряд ли ее папа получал больше Роберта, но все же. Он мог бы взять кредит на спасение единственной дочери. «Главное, чтобы альфа не проснулся от твоих шагов», – подсказывала омега, осторожно поджимая пальчики. «А то случится беда». Об этом Роза знала и без лишних напоминаний. Но что она может сделать для того, чтобы не тревожить покой Роберта? Лишь красться более проворно. Омега старалась идти тихо. На второй этаж ей еще не приходилось подниматься, потому действовала Роза, опираясь лишь на интуицию. Если у Роберта есть хоть капля вкуса, спальня его должна находиться на востоке, чтобы встречать рассвет по утрам. Потому девушка и повернула на запад, подальше от спящего альфы. Здесь уже не было коврика под ногами, только холодная плитка, скользкая, если ходить по ней босиком. Роза словно ступила на ледяной каток, как когда-то в детстве, но сейчас сердце ее не занимало веселье. Глаза медленно привыкали к темноте, и Роза все лучше различала силуэты. Она шла вперёд, надеясь лишь на удачу. Только Роза забыла, что фортуна отвернулась от нее ещё в тот день, когда омега не вернулась домой из школы. Кто знает... А, может, и в то мгновение, как она родилась омегой в мире альф. И Роберт, конечно же, не забыл закрыть ее дверь, уходя поздним вечером. Нет, хозяин этого дома не мог позволить себе подобную рассеянность. Он вернулся и открыл ее. Альфа желал посмотреть, что же случится, будет ли Роза искать возможность скрыться или смирится с тем, что ей суждено провести здесь всю свою жизнь. Нельзя провести вечность в борьбе, нельзя превращать дом в место битвы. Альфа знал, что должен сломить последнее сопротивление. Не знала об этом Роза. Она поджимала губы, пытаясь различить дверь в полумраке коридора. Здесь на стенах висели фотографии, люди бледными пятнами выделялись на общем фоне. Роза прикоснулась пальцем к защитному стеклу, ощутив его холод. Приблизившись, она разглядела на снимке высокого мужчину, что так сильно походил на ее Роберта, женщину с длинными светлыми волосами и кучу детей. Четверо? Или пять? Женщина держала что-то в руках, и Роза все не могла понять: корзина или младенец? Пять детей. Вот... Чего он от нее захочет? Рука невольно легла на плоский живот, словно прикидывая, вместит ли он новую жизнь. Роза погладила кожу, едва прикрытую тонкой ночнушкой. Она была единственным ребенком в семье, и все соседи ее заводили по одному-двум детям, не больше. Роза лишь сейчас поняла, что никогда прежде не видела классическую семейную пару из альфы и омеги, что окружали ее только беты и альфы, выбравшие в партнёры женщин-бет. Когда половицы за спиной заскрипели, девушка не повернулась на звук, застыла, точно каменная статуя. Мышцы наполнились свинцом, и в горле комом встал страх, скравший дыхание. – Последнего своего ребенка, мою младшую сестру, мать родила в сорок, – голос Роберта звучал зловеще тихо. – У них с отцом пять детей. Я единственный альфа, Роза. – Я... Я... – омега заикалась, понимая, что не сможет оправдаться. – Я все просчитал. Ты успеешь родить целых восемь, если начать прямо сейчас, – Роберт положил руку на плечо девушки и заставил ту развернуться лицом к нему. – Ты пахнешь так... Хорошо, – он чувствовал, что течка начнется совсем скоро. – Но ты не должна была приходить сюда. – Прошу, дай мне объяснить, – нижняя губа Розы задрожала, и альфа приложил к ней палец. – Не надо. Я не злюсь на твою маленькую шалость, милая, – в темноте Роза не могла увидеть его зловещую улыбку. – Но я должен сделать что-то с твоим поведением.***
Роберт не помнил точно, говорил ли омеге, что той нельзя покидать свою комнату. Вряд ли. Когда Роза только попала в этот дом, альфа ещё надеялся, что ему не потребуется ставить столь жесткие рамки. Он все думал, что девчонка вот-вот сломается и сделает шаг навстречу... Наивность, что стоила ему кучу времени. Альфе давно стоило пересмотреть договор, исправить некоторые его пункты, подстраивая под ситуацию, под омегу, что попала к нему в руки. Раза не сделает ему скидку, и Роберт не должен. Альфа чувствовал, как омега сжимается от страха, стоя рядом с ним, и что-то темное внутри него ликовало. «Покажи ей, кто тут главный, заставь ее благодарить тебя за то, как ты был добр, заставь молиться о том, чтобы ты вновь проявил милосердие». И голос этот становился все громче и громче... Роберт понял, в чем дело. Течка. Она уже началась. В дикой природе, в те славные времена, когда люди не использовали все эти таблетки, омега никогда не доходила до острой фазы. Альфа проводил с ней ночь в тот первый день, как жар занимал тело. Не то, чтобы одной ночи любви хватало, чтобы побороть инстинкты, но секс не давал омеге сойти с ума от крепнущего желания. Роберт взял Розу под локоть и потянул за собой, больше не пытаясь быть мягким. Он слышал, что девушка споткнулась, что ноги ее подогнулись, и Роза больно выгнула лодыжку. Альфа, живущий под грудной клеткой Роберта, велел тому не останавливаться. Роза шла, спотыкаясь, она больше не пыталась оправдаться и избежать наказания. Запах ее тела становился все слаще. Когда рядом альфа, течка приходит быстрее, и Роберт знал, что его касания заставляют гормоны бурлить в этом молодом фертильном теле. Роберт невольно облизнул губу, останавливаясь перед лестницей. Он мог взять девушку на руки и отнести в ее спальню, чтобы первая их ночь прошла в компании белых стен. Но альфа передумал. Он разделит с ней их общую спальню. – Прости, – промямлила Роза, заметив минутную заминку, решив воспользоваться тишиной и вымолить прощение. – Я не пыталась сбежать! Если бы я пыталась сбежать, разве я бы не пошла к входной двери? – Ты не должна была выходить из комнаты, – холодно ответила Роберт, снова потянув ее за руку. – И ты знаешь об этом. Даже если запрет не был озвучен, он висел в воздухе негласным законом. Роберт заметил на своих губах слабую улыбку. Откуда это в нем? Темные стены коридора давили, толкали омегу и альфу друг к другу, направляли Роберта в сторону спальни. Огромная тяжёлая дверь пропустила их тихим скрипом, и альфа потянул за собой девушку, тело которой дрожало все ощутимее. Поднимая ее на руки, он не чувствовал тяжести. Роберт не терял рассудка, но властный голос природы вел его тело, медленно захватывал власть. Омега оказалась брошена на кровать, и с губ ее сорвался испуганный вскрик. Сердце Роберт на секунду сжалось от боли, но чувство это отступило, стоило ему опустить взгляд. Короткое ночное платье задралось, и взору альфы открылись длинные белые ноги девушки. Обычно омеги небольшого роста, но Роза – редкое исключение. «Она родит нам крепких красивых малышей. Давай же поместим их в неё», – командовал альфа под ребрами. – Нижний свет, – скомандовал Роберт, расстегивая верхние пуговицы своей рубашки. Над плинтусом зажглась длинная линия светодиодных лампочек, едва заметные розовато-красные всполохи света зажглись в одну секунду. Роза прижала к себе ноги, обняла коленки, но не пыталась покинуть кровать. Течка усиливалась: запах стал почти осязаем, его можно было сжать в руках, почувствовать вкус. Роберт представил себе, как эта тонкая розовая ночнушка легко рвется в его руках, и низ живота скрутило судорогой. Брюки стали тесными. Альфа медленно расстегивал пуговицы на своей рубашке, он сдерживал себя, не спешил. Омега должна быть наказана, но не так, чтобы до конца своих дней бояться близости с ним, не поднимать глаз от пола. Вдох-выдох, вдох-выдох, пока хватает терпения. Пуговицы кончились, и его оголенное загорелое тело заставило омегу отвернуться. Роберт швырнул рубашку на пол, и в его руках зазвенела пряжка ремня. – Это неправильно, – шепнула Роза, и альфа видел, что на лбу ее мелкими бусинками блестит пот. – Я не хочу. – Твое тело говорит о другом, – ответил альфа тем же шепотом. – Твое тело знает, что это – самое правильное, что произойдет с ним за всю эту недолгую жизнь. Делай то, для чего тебя создала природа, милая. Подчиняйся и следуй за мной. Роза вжалась в изголовье кровати, словно надеясь слиться с ним в одно целое. Нет. Нет, сегодня она не уйдет от него... Роберт избавился от одежды, и омега смущённо отвела взгляд. Прелестный розовый румянец занял ее щеки, и полная нижняя губа задрожала от страха. Она так хороша в этом смятении, так хороша, когда загнана в угол. «Хватит играться! Просто вставь в нее член», – нетерпеливо командовал альфа. Роберт подчинялся зову плоти куда охотнее, чем омега, лежавшая под ним. Подмять под себя ее тело оказалось просто, и ночнушка вовсе не мешала их ночной игре. То ли Роза прислушалась к его совету, то ли инстинкты победили разум. Омега не сопротивлялась, только хлюпала носом, отказываясь смотреть в глаза своего альфы. Юбка тоненького ночного платья задралась вверх, узкие трусики на завязках оказались отброшены в сторону. В приглушённом красноватом свете она выглядела особенно хорошо. – Расслабься, – произнес Роберт, мягко целуя ее в правую щеку. – Тебе станет легче, когда я войду. Роза ответила сдавленным всхлипом, она сомневалась в его словах. Альфа раздвинул ее ноги, чтобы дать себе больше места. Комнату заполнил запах гормонов, и чем больше Роберт ждал, тем сильнее кружилась его голова. Роза оказалась мокрой, готовой к вторжению, омега внутри нее ждала этого момента всю свою жизнь. Не морально, но физически, на уровне биологии, Роза была готова, и мысль об этом даровала Роберту мнимое прощение. Почувствовав, как головка его члена мягко касается ее губ, собирает влагу, омега заерзала на кровати. «Пусть плачет, если вздумается», – прорычал альфа, когда жалость снова заворочалась в Роберте. Он надавил сильнее, и Роза зажмурила глаза. Ее тонкие пальчики впились в простынь, сжали ткань так, что побелели костяшки. Роберт входил медленно, так медленно, как мог в это мучительно долгое мгновение. Он сгорал от желания, не мог сопротивляться зову плоти. Роза тихо вскрикнула, когда член погрузился в нее наполовину, и Роберт остановился, чтобы полюбоваться ее лицом. Она не сопротивлялась... Пыталась отодвинуться, но лишь слегка, словно из желания уменьшить боль, не больше. Роза не пихала его в грудь, не вырывалась, принимала свою судьбу. Течка заставила ее остаться на месте. Его омега не была глупой... Упрямой – пожалуй, слегка наивной, мечтательной, но не более того. Роза должна была понимать, что без блокаторов ей придется ему отдаться. И лучше так, чем через унизительную мольбу. Когда она слегка приоткрыла глаза, Роберт толкнулся снова, и с губ девушки сорвался очередной стон, полный самых противоречивых чувств. Какая она красивая… Какая маленькая под ним, беззащитная. Почему же ему хотелось обидеть ее, а не защитить? Роберт двигался медленно, медленно и осторожно, даже если альфа велел ему войти до конца, дать ей прочувствовать каждый сантиметр. Роза выгнулась в пояснице, и ее стройные бедра сжались, заставив Роберта зарычать от удовольствия. Он набирал скорость. Лбом альфа прислонился к ее лбу, смотрел в эти красивые голубые глаза, даже если Роза не поддержила зрительный контакт. Все быстрее, быстрее, быстрее. – Так. Мокро, – отрывисто произнес он, не сбавляя темпа. И омега лишь сильнее смутилась, понимая, что Роберт прав. Влаги становилось все больше, и простынь промокла под девушкой. Ее рыжие волосы казались алыми в полумраке спальни, Роза превратилась в цветок, в честь которого и была названа матерью. Когда Роберт вошёл до конца, она дернулась, закричала, и тонкие пальчики вцепились в его спину. Останутся следы, длинные полосы, свидетельствующие о страсти. «Да, да, да!», – рычал альфа. И Роберт двигался все быстрее и быстрее, сжимая бедра. Он почти покидал ее тело перед очередным погружением до самого конца, и звук касания тела о тело становился все громче. Чувствуя, что удовольствие вот-вот вознесет его на вершину, Роберт остановился, замер, смотря в глаза Розы. Она поняла, что именно происходит, поняла и открыла глаза, чтобы отчаянно замотать головой. Пленница вытянула руку и попыталась оттолкнуть от себя мучителя, но ладонь ее лишь жалко скользнула по его груди. Альфа понял, что омега не хочет, чтобы он в нее кончил, не хочет столкнуться с последствиями, боится... Но ему не было дела до ее страхов. Роза станет матерью его детей, и это не тема для обсуждения. Это – факт. Роберт сжал ее щеки двумя пальцами как раз в тот момент, когда Роза пыталась что-то сказать. Он поцеловал ее, и тело стряслось от удовольствия, оргазм прокатился по нему теплой волной. Омега плакала беззвучно, потому что губы ее были заняты, и мягкий красновато-розовый свет заполнял пространство, создавая романтическое настроение. – Так ведь лучше? – шепнул Роберт ей в ухо, и Роза плотно сжала губы, боясь, что с языка сорвется согласие.