Песьеголосец

      Выход в город днём теперь ощущался для него как нечто необязательное. Тур привык, что покидает Волков двор только по ночам или вместе с Кошкой, поэтому прогулки при свете казались ему почти даже угнетающими. В прошлые разы, когда Волк и Пёс приводили его сюда, Туру так и не удавалось расслабиться, даже если он пытался отвлечь себя едой, молчаливо расправляясь со своей порцией полученной в харчевне похлёбки и слушая диалоги друзей, снова обсуждающих какое-то дело. Волк намерен был ввести Тура в общество несмотря на то, что парень всё ещё упрямо притворялся умалишённым. Теперь, когда снова пришла весна, пора было «приучать» дурака к городу заново, уже с теми знаниями, которые, конечно же, сам вожак для него раздобыл. Тур и так знал уже многие закоулки, но Волк, подозревая в нём куда бо́льшую, чем кажется, непредсказуемость после его выходок, остерегался так просто отпускать его одного, потому всегда во время краж посылал с ним Кошку. Ей нужно было присматривать за товарищем, направлять его, ведь в одиночестве, как думал Волк, Тур мог наломать дров настолько крупных, что пожар от них захватил бы всю компанию. Поэтому теперь Тур почти не покидал двора без сопровождения. Тем более, если речь идёт о ставках и боях. Как бы ни протестовал Сорока, с наступлением тепла Волк таки отвёл Тура туда, где потехи ради люди постоянно устраивали кулачные бои. Просто посмотреть, сказал он, и так всё и было. Тур был не в восторге, хотя скрыл это, как обычно, за личиной равнодушия и спокойствия. Больно много там было агрессивных незнакомцев. Пахло от них плохо, многие уже выглядели потрёпанными. Тур в очередной раз оглядел Волка и удивился тому, как удалось парню сохранить свои зубы и красоту лица при таких развлечениях. В прочем, порой и Волк возвращался настолько изменившимся и изуродованным из-за синяков и шишек, что не было ничего странного в постоянном бурчании Сороки.       Первые несколько раз Тур действительно смотрел. Оглядывал окружающих, наблюдал за движениями. Ему казалось, что драться — это легко. Ну, какая там может быть наука? Не на мечах же дерутся. Руками. Он уже несколько раз сталкивался с теми, кто хотел забрать его вещи. Дракой назвать это было нельзя, но Тур выходил победителем из этих стычек. Да и в какой-то другой жизни его уже учили драться. Это было весело, и единственной сложностью был только размер противника. Тогда Тура звали иначе, и сам он был маленьким ребёнком. Теперь он крупнейший в доме Волка, ему ли переживать из-за драк? Поэтому когда Волк после схода снега позвал товарища во двор, чтобы проверить его умения, Тур думал, что драки — это сущая ерунда. Его только больше убедило то, что Волк, не ожидавший от дурака расторопности, оказался опрокинут на лопатки. Но долго это не продлилось.       «Запомни: кусаться нельзя, песок в глаза бросать нельзя, камни в кулаки зажимать нельзя», — предупреждал его Волк.       «По яйцам бить тоже нельзя», — подсказал Пёс.       «Я понял», — ответил Тур.       Он всё ещё был уверен, что драки — это просто, но вторая же попытка Волка подготовить его к боям заставила Тура слегка сомневаться в этом. Он пропустил один удар и подумал: «не так уж и страшно», но в следующую секунду уже пытался прийти в себя, лёжа на земле. Откуда-то со стороны злобно крикнул Сорока, Волк тут же начал оправдываться, уверяя его, что ударил так сильно не нарочно.       «И голову береги!» — подытожил вожак, помогая Туру подняться. Кто, как ни Волк, мог знать, насколько важно сохранять голову нетронутой?       Вожак договорился пустить новичка, и на первом же своём бою Тур окончательно убедился, что нет ничего лёгкого в том, чтобы драться. У него была с собой небольшая сумма денег, которую он охотно отдал Волку, чтобы тот сделал ставку. И тот, конечно же, проиграл её. Люди вокруг стали подсказывать, что одноглазому бойцу вообще бойцом быть не стоит, но Тур ещё дома высказал свой отказ снимать повязку, боясь, что к его голубому глазу снова будут цепляться. Первые несколько раз он так и продолжал проигрывать, пока, наконец, не взбесился настолько, чтобы стать победителем. Он и сам удивился этому: азарт захватил его с головой, и каждый раз он думал: «ну, вот теперь!..» но ошибался на мелочи и терял деньги. Поэтому выигрыш, пусть и небольшой, а всё-таки, стал для Тура не только радостью, но и верным знаком остановиться. Возвращаться к Волку, за которым ранее таскался, как привязь, он не спешил, а стал поодаль, делая вид, что приходит в себя.       Всё потому, что рядом с вожаком был незнакомец. Тур не видел этого мужчины раньше, но ещё на расстоянии он почувствовал, что что-то важное должно произойти. Может, язык тела, может, выражение лица Волка сказали Туру об этом. Вожак пасовал. — Значит, он, говоришь? — спросил незнакомец. — Да, — Волк нарочно смотрел в другую сторону, хотя Тур уже понял, о ком речь. — Десятая вода на киселе. — Могу я поговорить с ним? — Не думаю, что нужно. — Почему? — Он дурак, — влез в разговор Пёс, стоящий тут же. — Мало ли, чем вас обидит. — Помешанный, скорее, — уточнил Волк. — И вы его драться пустили? — мужчина скептически скривился. — И что он, часто «обижает»? — кривизна его лица тут же сменилась снисходительной улыбкой. — Вы не так поняли, — тут же стал оправдываться Волк. — Он не буйный, просто… Вроде как не понимает многого. Не волнуйтесь.       Тур и сам старался теперь не смотреть в их сторону, но всё же покосился, чтобы разглядеть незнакомца получше. Он был одет просто. Так же просто, как все, но что-то в нём сразу подсказало Туру: он выше остальных. То, как он держал руки и спину, показалось колдуну знакомым. Он видел таких людей, они всегда одеты строго и ходят по пятам за власть имущими, следя, чтобы воля их хозяев исполнялась. Одежда бедняка не скрывала под собой дворянского слугу. — Я и не волнуюсь. Нам посоветовали вас, и, судя по их словам, в прошлый раз всё хорошо прошло. Надеюсь, пройдёт и в следующий. — Естественно, — уверил его Волк. — Наш взломщик знает своё дело. — Правду, видимо, говорят, что дураки на голову умны на руки, — мужчина кивнул Волку. — А с боёв его уберите, всё-таки. Если поглупеет ещё сильнее, толку от него не будет.       Волк поклонился почти незаметно, потом, дождавшись, пока Тур посмотрит на него, махнул ему рукой. Тот подошёл тут же, молча уставившись на незнакомца. — Что с глазом, молодой человек? — задал вопрос заказчик Волка. — Не видит, — Туру даже не пришлось врать, под повязкой ему действительно ничего не было видно. — Сожалею, — мужчина, как мог, выразил своё показательное сочувствие, потом снова посмотрел на вожака. — В общем, условились.       Вернувшись домой, Волк стоически выдержал выговор Сороки по поводу разбитого носа Тура, потом обрадовал любовника новостями о новом деле. Когда пришла и Кошка, её посвятили в детали. Им с Туром снова предстояло залезть дальше всех и принести то, что было нужно. Кошка всегда была нужна не только как воровка, но и как направляющая для Тура. В этот раз она не волновалась. Ровно как и сам Тур, уверенный уже в своих силах, легко вскрывал замки, заранее выпив из собак столько сил, сколько посчитал необходимым. Кошка же снова стащила нечто кроме заказанного, но теперь поостереглась относить это в дом к Волку. — Ты хочешь продать это сама? — удивился вожак. — Ты не избавился ещё от того, что я принесла в прошлый раз, — в голосе девушки слышалось недовольство. — Так что с этим я сама разберусь. — Я говорил тебе, что весной мы всё сделаем. — Весна в самом разгаре, — напомнила Кошка и снова ушла от парней, уединившись где-то в собственном жилище.       Тур, слышавший их разговор, задумался об этом. Через несколько дней он и Волк пришли за наградой, дворянский слуга поблагодарил их, похвалил талант Тура, промолчавшего в ответ, и скрылся. День был в зените, и Волк, не желая возвращаться домой так скоро, опять отвёл Тура в харчевню, решив дожидаться Пса. Тот объявился раньше обычного, видимо, привлечённый наградой. — Что случилось? — Волк даже не успел поприветствовать его, заметив видимое оживление на лице дяди.       Пёс подсел за столик к парням и тут же стал заговорщически шептать: — Слушай, новости хорошие есть! На рынке сегодня женщина появилась, так мне про неё рассказали!       Волк внимательно слушал, что скажет мужчина. — …За городом в полях караван остановился, маги лагерь разбили.       Тур даже жевать перестал, удивлённо уставившись на Пса. Уж о магах-то он не слышал очень давно, порой забывая даже о собственном даре. — Тьфу ты, — только хмыкнул Волк, сразу потеряв интерес. Он, сидевший ранее наклонившись над столом, выпрямился, расслабился и отвернулся. — Да нет, погоди! — Пёс, заметив явное разочарование вожака, тут же стал выкладывать свою идею. — Давай им просто всё, что Кошка принесла, сменяем, да и дело с концом?       Волк не ответил, только хмуро посмотрел на него. Тур даже не сдержался: — И что, правда, что маги? — спросил он, не удосужившись проглотить еду перед этим.       Кусок хлеба выпал у него изо рта, ударившись о рубашку и покатившись по полу харчевни. Волк ещё больше нахмурился, увидев это, потом обратился к Псу: — Не будем ничего им нести. Глупости всё это. — Да почему глупости-то? — Пёс сам наклонился над столом, придвинувшись ближе к племяннику и снова став говорить шёпотом. — Кто там будет разбираться, откуда мы это взяли? Получим деньги или товары какие — и всё! И пусть едут куда хотят. — Нет. — Почему? — мужчина, кажется, был недоволен, но Волк не хотел даже слушать: — Не будем связываться с магами и всё тут, — процедил он, потом, опять взглянув на Тура, указал ему на крошки в бороде и цокнул языком. — Почисться ты, ну!.. — Побрить его надо, — вставил между словом Пёс, почесав собственный щетинистый подбородок. — Скажу Сороке, пусть сделает, — отмахнулся Волк.       Всех в доме самостоятельно стриг и брил Сорока. Псу хватало короткой стрижки и вечно отрастающей щетины, Волк всегда ходил гладко выбритым. С Лисом было проще всего: на лице волосы у него пока почти не росли, а непослушная рыжая шевелюра была слишком лохматой и ребяческой, чтобы кому-то было до неё дело. Даже Кошка постоянно подставляла голову, чтобы друг срезал новые отросшие локоны. Один только Тур оставался заросшим и неприглядным. Может, подумал теперь парень, это одна из причин, почему всё больше людей косятся на него независимо от того, прячет он свой глаз или нет. — Так что? — понадеявшись, что маленькое отвлечение успокоит племянника, снова начал предлагать свою идею Пёс. — Завтра же с утра зайдём к ним? — Я тебе сказал уже, — рассерженно ответил ему Волк. — Не понесу им ничего, и ты не смей к ним ходить! Не хватало нам ещё в это лезть. Никто из нас с магами дела иметь не будет.       Пристыженный Тур помалкивал. Ему хотелось бы, чтобы Лис был тут в этот момент. Уж его длинный язык всяко начал мести бы вопросами, которые и самому Туру не давали покоя. Пёс, чувствуя злость вожака, выпрямился и стал глядеть в другую сторону. В Волке же что-то переменилось: он стал выглядеть куда более напряжённым, и Тур сам начал переживать. Доедать уже не хотелось, его внутренности словно скрутило верёвкой. Чтобы успокоиться, парень огляделся по сторонам, убеждая себя в безопасности. Пусть не нравятся ему эти мужчины вокруг, избитые и уставшие, пусть звучат и выглядят они страшно, а ведь всё равно всех их он знает. Нету среди них ни врагов, ни друзей, только соседи и простые люди. Того видел на рынке. Вон тот часто проходит по улице утром и вечером. Этот выиграл у него бой. Этот проиграл. Этот вечно пьяный и ставит гроши, а этот наоборот — всё время просаживает неизвестно откуда берущиеся деньги. Этого встречал, когда с Лисом ходил к колодцу. Этого видел на конюшнях, когда Кошка показывала ему город. Этого… не видел.       Тур сразу же стал приглядываться к незнакомцу получше. Не было в нём ничего пугающего или подозрительного, скорее даже наоборот — он выглядел лучше, чем половина посетителей харчевни, и всё-таки что-то сразу заставило Тура задержать своё внимание на нём. Молодой человек стоял поодаль от двери, обводя глазами присутствующих. В момент, когда их взгляды должны были пересечься, Тур тут же отвернулся, постаравшись сделать незаинтересованный вид. В следующее мгновение, когда он снова посмотрел на неизвестного, тот уже говорил с кем-то. Второй незнакомец, выше и крупнее, подошёл к нему, держа в руках по кружке. Потом и он, повернувшись к людям, внимательно оглядел их, изредка задерживаясь на ком-то и разглядывая его. Туру это не понравилось. Он хотел обратиться к Волку, но тот, кажется, даже не знал, что здесь есть кто-то незнакомый в этот раз. Пёс тоже сидел молча, расслабившись и слегка устало переводя взгляд то на всё ещё не опустевшую тарелку Тура, то на стену. Потом он не выдержал: — Слушай, доедать не собираешься?       Тур молча пододвинул тарелку к нему пальцами. Рассерженное цоканье Волка оба — и Тур, и Пёс, проигнорировали. Худой и вечно работающий Пёс не упускал возможности поесть, и Тур отлично понимал это, но сейчас его аппетит как ветром сдуло. Почему бы не отдать еду тому, кто хочет её больше? Теперь его занимала не она. Мысли о магах, словно ждущих его за городом, постоянно сменялись мыслями о незнакомцах, тоже будто высматривающих кого-то. — Волк? — спросил вдруг Тур, решив, что его нервы сейчас дороже дурачьей репутации. Вожак молча поднял на него глаза. — Там у стены стоят двое. Ты знаешь их?       Волк равнодушно посмотрел туда, куда кивком головы, не поворачиваясь, указал Тур. Ещё один недовольный «цок» сорвался с губ парня, потом он ответил: — Лично — не знаю. Но видел раньше. — Где? — Да здесь же, — он вздохнул. Незнакомцы явно не интересовали его, а вот Пёс тоже оживился, став посматривать на них.       Тур, снова мельком взглянув на них, заметил, что и парни теперь смотрели в их сторону. На мгновение ему даже показалось, что они улыбаются. Колдун тут же отвернулся снова. — О-о, — сквозь еду выдал Пёс. — Знаю тоже. Это же те, прошлогодние? — Те, — без особой радости согласился Волк. Заметив непонимающий взгляд Тура, он пояснил: видишь второго? Я этой оглобле хе́ровой бой проиграл.       Не то чтобы самые радостные вести, но, по крайней мере, Туру стало спокойнее. Если Волк знает их, нет ничего странного в том, что они пришли сюда. Может, снова гости на боях. Хотя странно было то, как недружелюбно Волк отозвался о парне. Раньше не было такого, чтобы вожак плохо отзывался о своих противниках. Он обычно оставался спокойным и сдержанным. Тур снова посмотрел на незнакомцев. «Оглобля» не обратил на него внимания, а вот второй, отхлебнув из кружки, пригляделся. Долго пялиться в глаза чужим людям не хотелось. Тур повернулся к друзьям и заметил, что Пёс пропал куда-то. Вернулся он уже с выпивкой, поставив кружку себе и Волку. Туру хмельных напитков не наливали. — Сам тогда разбирайся с добром, — буркнул вдруг Пёс интонацией, которую Тур раньше от него не слышал. — Чего ты начинаешь? — Волк и сам был не радостен, но теперь, видимо, услышав искреннее недовольство в голосе дяди, слегка стушевался. — Да то. Мы нигде в городе не можем продать это незаметно. Бесполезные дворянские цацки. Сбросили бы их — и нет проблем. Зато деньги. Или еда. Или ещё что! — Лучше с больными этими якшаться? — Да по мне с кем угодно, главное чтобы нормально всё прошло. — С ними нормально не бывает. — Не скажи. Вот у нас один на рынке, знаешь, сети рыболовные покупал у них. И? — И? — Не рвутся! — Ну всё, бред не неси, — Волк отмахнулся от него. — Вот я и говорю, сам делай, что хочешь с этими цацками, — Пёс отпил из своей кружки. — Больно ты умный стал.       Тур специально отвернулся от них. Если бы ему хватило наглости, он и уши бы закрыл, только бы не слышать хоть и сдержанные, а всё же неприятные склоки Волка и Пса. За то время, что он провёл в доме, они вообще ни разу не ругались. Пёс почти всегда молча соглашался с племянником, не желая решать что-то, но теперь он говорил ему об отчем доме, долгах и работах. Он слышал, как они пытались заткнуть друг друга, как припоминали друг другу прошлые ошибки. Тур не вникал и вникать не хотел. А вот чего хотел, так это встать и уйти, чтобы не заражаться чужим гневом, но парень думал, что привлечёт этим внимание ещё большее, чем есть уже, да и не отпустит его одного Волк идти домой. Сами собой глаза потянулись на незнакомцев, стоящих у стены: теперь оба они наблюдали за спорящими. Тур столкнулся взглядом с крупным парнем, но не решился смотреть дольше. Вместо этого повернулся к Волку и спросил у него: — Я буду драться с ним? — С кем? — Волк, провожающий взглядом Пса, который отправился за новой порцией выпивки, уже и забыл, о чём спрашивал его товарищ. — С оглоблей, который тебя побил.       Волк закатил глаза, потом повернулся к парням у стены. Тот, что ниже, делал вид, что занят чем-то ещё, зато Оглобля неприятно улыбнулся и приподнял кружку, словно приветствуя смотрящих на него. Волк так же улыбнулся в ответ, но и его улыбка Туру совсем не понравилась. Уж больно лживой она была. Наверное, даже показательно лживой. — Нет, конечно, — ответил вожак. — Если они на бои заявятся, их оттуда прогонят. — Разве они не драться пришли? — Хер знает, зачем они пришли, — Волк скрестил руки на груди, не смотря на вернувшегося с выпивкой Пса. — В прошлый год они влезли без очереди и нарушили условия, а потом сбежали с деньгами. Я обязательно припомню им это, если заявятся. А мне ты не принёс? — Сороку запрягай, если ему не надоело ещё тебе подносить, — буркнул в ответ Пёс, усаживаясь на табурет. — Вечно сковчишь, как выпьешь, — огрызнулся Волк. — Вы меня злите, — сказал Тур, тут же вздрогнул и поднял глаза на друзей. Кажется, он сам, равно как и они, не ожидал, что скажет это.       Волк снова цокнул языком и встал из-за стола, чтобы взять выпить и себе. Пёс бросил на Тура короткий взгляд, потом вдруг улыбнулся и тихо сказал: — Правильно, пусть не задирается. — Я не понимаю, в чём ваша ссора, — признался Тур. — Да ни в чём. Мы же не ссоримся, — Пёс улыбнулся шире. — Совет хочешь? — Ну? — Не занимай денег у неправильных людей и не закладывай имущество.       «А какие люди неправильные, я, видно, должен решать сам», — подумал Тур. Что-то неприятно кольнуло его изнутри. Конечно, сам. Не будут же Кошка или Волк вечно водить его за собой, а Лис вместо него задавать волнующие и раздражающие всех вопросы. Тур расслабился и обмяк, зажив в чужом доме и получив дело, в котором всё решают другие. Скрытый под повязкой глаз зачесался, словно требуя освободить его и показать людям. Подойти к незнакомцам и напугать их. А потом пойти за город, чтобы встретиться с теми, кого сам Волк считает неправильными. Туру стало ещё неприятнее. Он поднял взгляд на вернувшегося вожака, но тот уже занят был своей кружкой. Ни разу вопрос магии в доме не поднимался, и вдруг выясняется, что Волк не хочет иметь с магами никакого дела! А что, если не магия, позволяет открывать замки? — Разве на магов не охотятся? — спросил Тур, силясь скрыть раздражение в голосе. — Кто на них теперь будет охотиться? — удивился Пёс, активно жующий кусок сыра. — Сыны, вестимо, — спокойно ответил Волк. — Они же никуда не делись. — Они ловят и казнят, разве нет? — Тур стал переводить взгляд с Волка на Пса, потом обратно. — Сажают в тюрьмы? Вешают? — Ну… Если прям докажут… — Пёс отхлебнул ещё. — Как-то всё-таки доказывают, — смутился Волк. — Значит, их вокруг достаточно. Магов-то. — Давно никого не вешали, — Пёс пожал плечами. — Доносят постоянно, да только это не маги всё. Какая-то ведьма-провидица была, вот, но о ней уже как год не слышно. Да и та вроде сбежала сама, не знаю. — На невиновных доносят, стало быть? — спросил Тур.       Волк и Пёс посмотрели на него. — Откуда тогда знаете, что за городом стоят маги? — Они не скрывают этого, — уверенно ответил Пёс. — И бывают тут каждый год. — Тур, — Волк серьёзно посмотрел на него. — Мы с ними дела иметь не будем. Понял меня?       Как обычно, вожак исподлобья посмотрел на своего товарища. Тур приучился уже отвечать в такие моменты, даже если не хотелось. — Понял. — Хорошо. Я сам отвезу драгоценности в Дарсот. Хорёк продаст всё, — он посмотрел на родича. — А, и вези, — с пренебрежением отозвался Пёс, снова отхлёбывая из кружки. — Хорю-то можно доверять, ага…       Вопрос с деньгами на этом мог быть решён, так подумал Тур. А свои собственные вопросы он решит сам. Он поинтересовался только о том, когда они пойдут домой, но Пёс явно собирался остаться в харчевне подольше, раз уже есть время до ночи. Волк и сам был не прочь остаться, учитывая, что деньги теперь у них есть.       Уходить они стали уже задолго после обеда. Солнце ещё не село, но Тур, всё это время дожидавшийся момента, чтобы рвануть в поля, стал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Он огляделся: людей в харчевне стало больше. Свечи никто не зажигал пока, и пусть на улице было ещё светло, пасмурность весеннего неба и полумрак внутри помещения заставляли фигуры сливаться с окружением. Незнакомцы у стены всё ещё были на своих местах. Старались не смотреть на уходящую компанию. Высокий снова глянул на Волка, затем на Пса, затем на Тура. Потом сделал глоток из своей кружки и медленно двинулся в сторону двери. — Мы идём? — Тур обернулся к вожаку. — Идём, — подтвердил Волк, поднявшийся уже из-за стола.       Пёс выглядел трезвым до того, как встал. Его слегка шатнуло, но идти он мог без особого труда. — Ты знаешь, где живёт Кошка? — спросил Тур у Волка. — Никто из нас не знает, даже Сорока, — он ухмыльнулся. — Кошка у нас личность скрытная. — Почему?       Они вышли наружу. Прохладный воздух тут же прогнал любые сомнения: нужно поспешить в поля, скоро станет темно. — Можешь спросить у неё самой. Вы больше нас всех наедине время проводите, — Волк улыбнулся. — Я думал, ты сам знаешь, где она поселилась.       Пёс вдруг с силой врезался в Волка и упал на землю. Вожак пошатнулся и безуспешно попытался поймать родича, а Тур обернулся и увидел крупного незнакомца рядом с ними. В его руках была почти полностью опустевшая кружка. Пёс громко заругался. Обернувшись к нему, Тур понял причину: вся рубашка и штаны мужчины промокли от выпивки, пролитой на него. — Ох, вот как вышло! — нарочито громко произнёс незнакомец и сам пошатнулся на месте, словно пьяный.       Тур почувствовал, как тяжёлая рука опустилась ему на загривок. После тёплой, почти душной харчевни чужое прикосновение неприятно обдало кожу холодом. Незнакомец навалился на него, как на подпорку. На плечо и грудь Тура выплеснулись остатки напитка из кружки, но он не обратил внимания на это — взгляд незнакомца волновал куда сильнее намокшей рубашки. Уже поднимающийся с земли Пёс яростно ругался всеми известными ему оскорблениями. Ругань и так порой проскальзывала меж его фраз, но теперь, кажется, речь целиком состояла из брани. Волк злобно покосился на чужака, помогая между тем Псу сохранять равновесие. — Чего ты такой недовольный? — парень улыбнулся самой неправдоподобной улыбкой из всех возможных, вглядываясь в лицо Тура.       Чужой человек в такой близости заставлял злиться сильнее, чем Тур мог от себя ожидать. Незнакомец был крупнее, нагло подошёл вплотную и почти повис на нём. Толкнул Пса, испачкал одежду. Тур почувствовал, как вместо ответа наружу рвётся рычание. Неужели по его лицу не стало понятно, что он не хочет ни говорить, ни быть рядом? — Ах ты пьянь ебливая! — взревел Пёс, порываясь двинуться вперёд. Кажется, он уже и забыл, что перед ним был боец.       Незнакомец пошатнулся, нарочито сильно надавив Туру на шею и будто пытаясь завалить его туда же, откуда только что таки поднялся Пёс. Нет, это было не случайно. Тур попытался выкрутиться, отталкивая его от себя, но вместе с этим получил лёгкий удар кружкой по виску, поверх которого проходила скрывающая глаз повязка. Тогда колдун сам отступил назад, поражаясь наглости чужака. Ему хотелось, чтобы человек понял всё без слов по одному только его взгляду. Даже собаки понимают и отступают! И больше всего злило то, что человек понимал тоже. Но всё равно не останавливался, а наоборот, открыто лез. — На себя смотри, босяк недобитый, — парень тыкнул пальцем в Пса, которого тут же сзади одёрнул и подтащил к себе Волк. — Что делать будешь? — Ничего не будет, — Волк оскалился. — А ты иди и пей дальше!       Пёс не слышал племянника. Он сделал вид, что согласен, потом снова рванулся в сторону чужака, но Волк опять схватил его за плечо и дёрнул к себе. — Ну? — незнакомец засиял от предвкушения, видя такую резвость со стороны Пса. Потом он обернулся к Туру, стоящему сзади, и развёл руки в стороны. — За дружков заступаться не будешь?       Тур исподлобья посмотрел на него, враждебно нахмурившись, но вдруг Волк выкрикнул: — Тур! Не вздумай.       Тогда колдун показательно отступил назад, в лице, в прочем, не изменившись. Чужак искренне заулыбался: — Да он дрессированный у вас! — Въеби ему! — гаркнул Пёс. — Да всё, хорош уже! — Волк хлестанул мужчину по щеке, держа его за воротник. — Угомонись, ёб твою мать! — Ну же? — чужак не спускал глаз с Тура.       Тут же перед колдуном возник второй незнакомец, всеми силами отвлекая его на себя. — Спокойно! — воскликнул он. — Сейчас мы всё уладим! — Не надо ничего улаживать, мы уходим! — Волк начал тащить протестующего Пса за собой. — Я вижу, мой брат вам неудобства доставил? Как же это глупо получилось, право! Ну, давайте не будем рубить с плеча, вы согласны? Вижу, вы люди солидные, мы договориться сможем, — парень затараторил так резво и так складно, что Тур на мгновение забыл, что происходит, всё внимание было теперь приковано к юркому и словно гипнотизирующему его незнакомцу, успевшему уже даже повернуться к Волку и извиниться перед ним. — Что скажете? — Нихера не скажем! Тур, иди сюда! — Волк уже отошёл подальше, не желая ввязываться в это. — Иди, кривой, тебя хозяин зовёт, — громко подначивал его первый чужак.       Тур шагнул в сторону, но второй чужак снова оказался перед ним, выставив вперёд руки. На пальцах у него блеснули перстни, и засмотревшийся на них Тур снова купился на то, что так ловко вещал незнакомец: — Не стоит так сразу затевать драку! Не надо, послушайте. Хотите отыграться? Давайте уладим всё со свидетелями. Честно и прозрачно. Ваш против нашего. Как вам идея? — Тур! — Волк снова окрикнул его. По интонации вожака колдун понял: его зовут в последний раз. — Так как идея? — повторил незнакомец.       Тур не ответил. Он медленно шагнул назад, смотря в глаза незнакомцу, потом обошёл его по кругу, держась подальше от второго, высокого чужака, и двинулся к Волку. Вожак всё ещё держал Пса за шиворот, чтобы тот не рвался обратно в бой, и мужчина шёл медленно, так что спешить не приходилось. Тур чувствовал себя странно: он будто ощущал, как в спину им упираются два взгляда. «Нет, Юрбен, идея — дерьмо собачье. Не купились» — разочарованно изрёк высокий. Тур сразу же обернулся, чтобы посмотреть — не послышалось ли ему? Парни всё ещё стояли у харчевни, смотря на сорвавшееся веселье. Стукнувший Тура кружкой чужак вскинул руку, показывая пальцем на него, наверное, надеясь, что хотя бы в последний момент парень решится затеять драку. Но тот проигнорировал это, лишь молча последовал за Волком и Псом. — Да уж вдвоём с Туром вы бы его уложили! — бурчал Пёс. — Вот надо оно мне? — Волк сам толкнул его. — И ты полез!.. Не собираюсь я с золотыми в кармане в пьяные драки лезть.       Словно подумав вдруг, что у него могли что-то утащить, пока он поднимал Пса, Волк засунул руку в карман и нащупал там деньги. Лицо его стало хоть немного спокойнее от осознания, что кражи не случилось. — Он не был пьян, — Тур решил вставить своё мнение. — Он это специально, я думаю. — А то я не понял! — огрызнулся на него Волк, Пёс только шумно выдохнул.       До дома они добрались быстро. Тур посматривал назад, опасаясь, что чужаки последуют за ними, но ничего подобного. Видимо, остались у харчевни провоцировать других пьяных на драку. До вечера время ещё было, и стоило компании оказаться во дворе, Тур, удостоверившись, что нету поблизости подруги и её собачки, тут же обратился к Волку: — Мне нужно встретиться с Кошкой.       Тот оглянулся, решая, отпустить ли Тура одного. — Хорошо. Иди.       Как же колдун обрадовался, поняв, что Волк не станет его задерживать. Вожак спросил только одно: — Когда тебя ждать? Вы придёте вместе?       Тур помедлил отвечать. Когда он придёт? Как долго займёт его разговор с магами? В голову ему тут же пришла мысль о том, что, быть может, маги захотят забрать его с собой. А он согласится уйти с ними? Он посмотрел на вожака, на заходящего уже в дом Пса. На порог вышел Сорока, улыбнувшийся пришедшим. — Я вернусь к ночи, — уверенно ответил колдун.       Небо только начинало розоветь, когда Тур уже был за пределами городских стен. Он шёл по дороге наугад, надеясь, что выбрал верные ворота. Где именно искать ему лагерь? Самой крупной была именно та дорога, по которой он двигался теперь. Ветер донёс до него знакомый запах лошадей и костра. Мало ли о чём говорит это. И всё-таки, Тур зашагал быстрее. И правда! Поднявшись на холм, он увидел за полем и пролеском то, что так влекло его. Рядом с табуном мельтешили люди, ходя между кибитками и погаснувшими кострами. Тур почувствовал, как снова от нервов сжались его внутренности: лагерь сворачивали! — Уже?! — вслух воскликнул парень, вздохнув от осознания.       Он сбежал с холма и помчался в сторону стоянки. Преодолев поле, перемахнул через канаву и замер на дороге, не решаясь подойти ближе. Сквозь редкие, не полностью обросшие ещё листвой деревья он видел, как снуют туда-сюда и погружают свои пожитки люди. Мужчины, женщины, дети. Не было в них ничего такого, что могло бы сразу прокричать ему на ухо: «вот они! Маги! Колдуны! Те самые!» Тур в нерешительности застыл на месте, перебирая собственные пальцы и надеясь, что кто-нибудь сам подойдёт к нему. Выкрикнет что-то, укажет на него пальцем. «Глаз твой колдовской!» — говорят другие люди. Может, действительно колдовской? Может, и правда в странном голубом глазе дело? Если это маги, они поймут это сразу!       Он поспешно стал стягивать с лица повязку. С непривычки всё стало казаться светлее, ярче, чем было. Тур начал моргать, потом потирать уставшее и вспотевшее веко. А что, если это и не маги вовсе? Пёс мог ошибиться. Судя по всему, он и Волк в жизни ни магов, ни колдунов и не видали. Иначе давно догадались бы, кто живёт с ними под одной крышей. Тревога Тура заставила его ходить туда-сюда на месте, не разрешая ни убежать прочь, ни подойти ближе. — Что же это такое… — опять начал говорить он, смотря себе под ноги.       Слабый укол разума заставил его вскинуть голову и снова посмотреть на сворачивающих свой лагерь людей. Неподалёку от них стоял кудлатый чёрный пёс. Тур напрягся сильнее. Далеко было, чтобы разглядеть глаза собаки, но парень чувствовал, понимал, куда смотрит собака. Прямо на него.       «Залай… — подумал он, — залай! Привлеки их внимание! Скажи им обо мне! Пусть подойдут. Пусть позовут. Пусть заговорят…» Его собственный язык прилип к нёбу, не давая больше говорить вслух.       «Лай!»       Пёс вздрогнул, словно готовясь к прыжку, потом вдруг выпрямился и прислушался: что-то в лагере привлекло его внимание. Животное тут же помчалось туда, в гущу, а Тур, оставшись стоять на дороге, вскинул руки, будто пытаясь ухватиться за исчезнувшую вдалеке фигуру пса. Поддавшись эмоциям, парень сел прямо на землю, думая, что делать ему дальше. Его не увидят, если он будет на земле. Не увидят, не окликнут, не позовут. Какой-то голос послышался совсем близко. Тур тут же вскочил, оглядываясь. Со стороны города по дороге торопливо шла женщина. Колдун вперился в неё взглядом: невысокая, коротко стриженная, одетая в штаны и жилет, она спешила в сторону каравана. Тур сразу понял это. На её поясе, увешивая живот и бока, красовались множественные бусы, гребни и платки. Они поблёскивали, привлекали внимание. Тур ещё не слышал их звона, но уже представлял его. Женщина вдруг остановилась, увидев незнакомца на своём пути, но в следующее мгновение поправила сумку на плече и только увереннее двинулась вперёд. Тогда Тур сделал несколько шагов в сторону, будто бы собираясь пропустить её по дороге, но потом снова вышел на середину, протягивая одну руку к ней. Прежде, чем женщина успела открыть рот, чтобы отогнать его, он тут же воскликнул: — Подождите! Вы же из магов, да?       Она опешила, остановившись в десятке шагов от него, но ничего не ответила. — Вы — маги, правда это? — с надеждой спросил Тур, во все глаза глядя на неё.       Женщина оглянулась на мгновение, потом снова посмотрела на незнакомца. На её лице отразилось сомнение. — Что вам нужно от меня? — Скажите, пожалуйста! Вы из магов? — Тур шагнул в её сторону.       Тогда она тут же двинулась с места, опять поправив сумку на плече. — Подождите! — колдун поднял руку выше, прося её остановиться. — Не говорите со мной! — она и сама подняла руку, наоборот, будто отгоняя странного человека от себя и обходя его вокруг. — Молю вас! — воскликнул он.       Женщина снова остановилась, оглянувшись на него. Он увидел в её глазах что-то ещё. Попытку понять? Услышать? — Моё имя… — начал было он, но вдруг осёкся. Чьё имя? Его? А кто он? Кто он для них? — М-меня… Меня… Подождите, прошу вас. Пожалуйста…       Он закрыл рот руками, поражаясь самому себе. Что он мог ей сказать? Каким именем представиться? — Не со мной вам нужно говорить, — помотала вдруг головой она и, посмотрев куда-то мимо него, снова торопливо зашагала к лагерю.       Тур хотел было окликнуть её, но вдруг услышал возглас со спины. Обернувшись, он увидел на дороге двоих. Ещё издалека колдун узнал их: чужаки из харчевни. Смятение, сомнение, страх, злость — всё воедино смешалось и ударило изнутри. Тур сделал несколько шагов в сторону, потом наоборот, опять вышел на дорогу. Потом снова. Стал ходить туда-сюда, дожидаясь, пока они приблизятся. Уговаривающий уладить конфликт парень хлопнул товарища по плечу, сказал что-то и кивнул в сторону Тура. Никто из них не выглядел пьяным, никакого веселья на их лицах уже не было. Расстояние быстро сокращалось, и вот, когда они приблизились к колдуну, то единственное, что сказал крупный незнакомец было: «с дороги!»       Тур не смог не подчиниться. Всё внутри него закипело от желания противиться, но он сжал челюсти и молча отступил назад, в пыль, пропуская чужаков к лагерю. Юркий и говорливый незнакомец молчал тоже. Он внимательно посмотрел на Тура, лишь на секунду задержав внимание на его глазах, но потом, как и его брат, поспешил к своим. Тур прирос к земле, глупо уставившись им в спины.       «Может позвать их? Как было его имя? Окликнуть его? Задать тот же вопрос?» Убегающие не от него, но всё же бегущие и повернувшиеся к нему спиной люди пробуждали желание побежать следом. Догнать. Остановить. Тур задрожал всем телом. Вместо слов в горле рождался лай. Парень снова зажал рот руками, не моргающим взглядом следя за суматохой в лагере. Незнакомцы догнали женщину, забрали у неё тяжёлую сумку и, оборачиваясь иногда, чтобы посмотреть, не идёт ли чужак за ними, скрылись в толпе суетящихся.       Сколько прошло времени? Табун, уходящий вслед за караваном, поднял пыль с дороги. Небо уже краснело, а Тур всё стоял там, смотря вслед уехавшим. Как странно для него это было. Как глупо и странно. Снятая с лица повязка в руках намокла, пропитавшись потом с ладоней.       Вдруг Тур закричал. Громко, злобно. Закричал в пустоту, смотря на истоптанную пустую дорогу. Откуда-то издалека залаяли в ответ. Он тут же обернулся, смотря на городские стены, выглядывающие из-за холмов и пролеска.       «Идут! Топочут! Идут! Бегут! Едут!» — сообщали собаки. Прежде, чем кони и всадники показались из-за холма, Тур успел отбежать к деревьям и спрятаться за стволами.       Рыцари. Эти доспехи Тур узнает везде. Один во главе отличался, двое за ним выглядели одинаково. Они лишь на минуту задержались на бывшей стоянке магов, потом, вернувшись в сёдла, погнали лошадей по дороге прочь от города.       «Идут? Топочут? — подумал Тур, — Гонят».       Как и обещал, он вернулся к ночи. Пёс и Волк уже спали, а Лис, сидящий во дворе, пристал к Туру с расспросами, что да как. Колдун проигнорировал его. Завалился в постель, проспал до утра. На следующий же день тренировки с Волком продолжились. Тур, всё ещё не осознавший произошедшее с ним вечером, поначалу злился и двигался медленно. Волк принял это за лень. Получив несколько особенно ловких ударов, Тур окончательно потерял надежду на хорошее настроение. Он упустил магов. Не смог даже заставить себя говорить. А теперь ещё и Волк! Бьёт его, достаёт его с самого утра!       Рамки тренировки размылись. Парни забылись на пару мгновений, сцепились и начали бить друг друга почти по-настоящему. Тур получил удар по рёбрам, ответил тем же, с удовлетворением услышав, как вышёл воздух из лёгких Волка. Лёгкий окрик Сороки, наблюдавшего за ними из окна, привёл вожака в чувство. Он подставил подножку товарищу, но Тур, падающий на землю, захватил его с собой. Они покатились по двору, пыхтя от напряжения. Один пытался оттолкнуть другого, второй наоборот, норовил сковать противника и прижать его к земле. — Это не кулачный бой! — запротестовал Лис, сидящий на лавке и портящий очередную заготовку Пса. — Всё, хорош! — Волк, оказавшись придавленным, несколько раз хлопнул Тура по спине.       Тот тут же слез с вожака и, усевшись на землю, уставился в стену. — Что с тобой? — парень подсел рядом, пытаясь заглянуть в лицо Тура и стирая пот с собственного лба. — Случилось чего? — Ничего не случилось, — выдохнул тот. — Вижу, что случилось. — Шанс свой упустил, — нехотя ответил Тур, всё ещё не смотря на вожака.       Лис промолчал, с интересом посмотрев на него. — Так вы встретились с Кошкой..? — аккуратно спросил вожак.       Тур повернулся к нему, пустым взглядом взглянув в его лицо, потом отвернулся снова. — Не хочешь отвечать? Ну ладно, не отвечай, — согласился парень. — Тогда вставай, будешь учиться блокировать удары.       Учился Тур, судя по реакции Волка, плохо. Он то и дело получал то по лицу, то по плечам, то по бокам. Не сильно, играючи, но всё-таки. Когда на порог вышел Сорока, заинтересованный в представлении, Тур засмотрелся на него и получил особенно ощутимый удар по виску. — А вот отвлекаться не нужно, — заметил Волк, ехидно прищурившись.       Совсем уже взбешённый к этому моменту Тур выпрямился и напал сам. Снова противники сцепились, опять покатились по земле, пыхтя и пытаясь прекратить это, каждый с собственным исходом. Волк начал ругаться, Тур молчал и скалился. — Полезешь разнимать их? — встревожено спросил Лис, но Сорока, стоящий рядом, облокотился об косяк двери и с улыбкой сказал: — Зачем? Пусть расслабляются.       И действительно, не прошло и нескольких секунд, как вместо ругани от Волка начали слышаться смешки, а оскал молчащего Тура стал превращаться в улыбку. Парни опять перекатились по двору, собирая на вспотевшие спины мелкие камни и пыль. Вдруг вожак схватил друга за длинные волосы и потянул в сторону, чтобы самому выкрутиться из хватки. Тур сдержал вскрик боли, пихнул противника ногой. Потасовка стала активнее и беспорядочнее. — Это они так расслабляются? — Лис скептически скривился, смотря на мутузящих друг друга друзей. — Не всем же за купающимися подглядывать, — укоризненно посмотрел на него Сорока. — Да я не… Да вы всё не так поняли, — буркнул в ответ Лис.       Волк и Тур продолжали. Злость уже не тревожила. Было вместо неё что-то другое. Выпустить силу из мышц наконец ощущалось не как тягота, а как развлечение. Тур чувствовал, что он, может, и не ловчее Волка, но хотя бы своим ростом может одержать победу. Вожак снова оказался подмят и прижат к земле, но оба смеялись теперь, пытаясь восстановить дыхание. — У тебя кровь, боец, — предупредил Волк, заметив, что из носа по губам Тура стекают капли крови.       Видно, в процессе он и не заметил, как получил ещё один удар в лицо. Колдун отпустил друга и снова сел на землю рядом. — Умойся, — улыбнулся вожак, а потом, повернувшись к Сороке, показал на своё лицо и следом на Тура. — Избавь его от бороды, умоляю, пока его за бродягу не приняли.       Лис не мог пропустить такого. Он всё время вертелся рядом, пока Сорока орудовал бритвой. Тур и сам хотел бы вертеться, посмотрев на себя со стороны, но ему оставалось только после ощупать своё лицо руками. Пальцы сами собой наткнулись на шрамы. Он давно не вспоминал про них, но теперь обновлённая, избавившаяся от волос кожа сама напоминала об их присутствии. Сорока потянулся к волосам друга, спускающимся ниже плеч, но Тур остановил его. — Не надо… — попросил колдун, мягко опуская руку, в которой Сорока зажал бритву. Тот улыбнулся ему и прошёлся пальцами по его щеке, чистой теперь. Тур с радостью для себя заметил подаренный им браслет на руке товарища. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь ещё? — Не нужно, — рассмеялся тот в ответ Сорока.       Лис, стоящий тут же, оглянулся: Волка рядом уже не было, он ушёл в город. Тогда, не решившись упустить шанс хотя бы устно выразить свои чувства, мальчишка будто бы равнодушно сказал: — Правильно, она тебе не идёт, уродливо было. Так хоть немного лучше.       Тур не отреагировал на такое замечание, но Сорока снова протянул руку к его лицу, ласково погладил щёку и, бросив странный взгляд на Лиса, сказал: — А у тебя что, до сих пор ничего и не растёт? — Скоро вырастет, — огрызнулся Лис. — Не вырастет, ты слишком хилый, — спокойно проговорил Сорока, не отрывая руки от лица Тура. — И сам ты не вырастешь уже, можешь не ждать. Ты уже достаточно взрослый, вытянулся бы уже давно.       Лис сощурился, потом наклонил голову, исподлобья смотря на товарища и решая, отшутиться ли снова или начать ругаться уже открыто. — Может, ещё вырастет, — спокойно сказал Тур, и оба повернулись к нему, слегка удивлённые его внезапной поддержкой. — Я же вырос. — Не обнадёживай его зря, — Сорока наконец в последний раз погладил его по щеке, потом двинулся к двери в дом. — Он только больше разочаруется, когда поймёт, что так и остался маленьким навсегда.       Лис промолчал. Он хмуро посмотрел на Тура, потом пошёл прочь со двора, так и не забрав деревянную заготовку, забытую на лавке. Тур подумал, стоит ли окликать его, но в итоге пришёл к мысли о том, что ему просто не хочется говорить сейчас с ним и снова слушать жалобы на то, как болят у Лиса ноги или спина.       Уже летом, когда жара заставала людей даже ранним утром, Кошка разбудила Тура, спящего на полу. Парень приподнялся на локтях и удивлённо посмотрел на неё, но девушка, лукаво улыбнувшись, приложила собственный палец ко рту, а потом поманила друга за собой, выходя из дома. В последний момент Тур указал рукой на Лиса, молчаливо вопрошая, нужно ли будить его тоже. Кошка посмотрела на мальчишку, а потом пожала плечами.       «Решай сам». — Лис? — тихо позвал Тур, но товарищ, развалившийся на кровати, продолжил спать с приоткрытым ртом. Пёс на койке рядом слегка похрапывал. Тогда Тур аккуратно пихнул друга в бок, но и это не помогло. — Лис!       Разбудить его так и не получилось. Тур стянул с края кровати свою рубашку, оделся и вышел во двор, ещё не освещённый солнцем, но уже захваченный зеленью и теплом. Сорока и Кошка, ждущие снаружи, довольно ухмылялись. — Вы что-то задумали? — сразу догадался Тур. — Ничего противозаконного в этот раз, — Сорока упёр руки в бока, звякнув браслетами. Тур оглядел его получше: так, как сегодня, парень одевался, только если нужно было выходить в люди. Красивый струящийся наряд. — Мы идём на рынок? — Мы идём на реку, — объявила Кошка.       Волк отправился в Дарсот в прошлый день. Сбросить на некоего «Хорька» обязанность сбыть дворянские украшения. Посему прогулка намечалась без него. Пёс в этот день отдыхает дома, а Лис… — Я не смог разбудить Лиса, — признался Тур. — Его проблемы. Я не собираюсь будить его до середины дня, — Сорока махнул рукой.       Тур догадался, что мальчишка хотел бы пойти тоже. Он достаточно молод, чтобы желать развлекаться, как и старшие товарищи, но разбудить его — задача действительно не из простых. Сорока вручил Туру корзину, в которую ребята сложили еду, а сам пошёл вперёд. Принцесса, торопливо перебирающая лапами, послушно семенила рядом с хозяйкой. Тур присмотрелся к Кошке: кожа девушки снова загорела, а плечи разгладились. — Я заметил, что ты к лету толстеешь, — заметил парень.       Сорока обернулся первым, удивлённо посмотрев на друга, но потом по взгляду его понял, что он обращался не к нему. — Кошка, слышала? — улыбнулся Сорока. — Что? — Это ты толстеешь.       Девушка удивилась тоже. — Ну… Конечно. Зимой еды меньше, — неуверенно ответила она. — Ты мало приходила к нам зимой, — заметил Тур. — А что, если бы приходила чаще? — Кошка повернулась к нему лицом и зашагала спиной вперёд. — Не нужно было бы худеть, — улыбнулся Тур. — Он всю зиму таскал что-нибудь, — вздохнул Сорока, хотя Тур с удовольствием услышал в этом вздохе удовлетворение. — Ты-то свой досуг планируешь сама. А мы едим и живём вместе. — И что? Тур вас теперь вместо Волка и Пса кормит? — девушка улыбнулась. — Да вот, может, после Дарсота и Волк наконец начнёт что-то домой нести, — Сорока поправил волосы, а Кошка, заметив это, запустила руку ему в шевелюру и нарочно растрепала её. Парень цокнул и отмахнулся, но всё же заулыбался. — Волк своим делом занят. Я — своим, — девушка скрыла за улыбкой досаду. — А ты почему вообще заговорил об этом?       Тур честно ответил: — Мне нравится видеть, что ты здорова и не голодаешь.       Кошка слегка замедлила шаг, смотря на друга и внимательно слушая его. — В прошлом году, когда ты подошла ко мне, я тоже заметил, что ты потолстела и загорела. Зимой ты казалась худой и бледной, — пояснил он. — А потом ты пропала. Я боялся, как бы что не случилось. — Мы же не были знакомы тогда? — она улыбнулась. Сорока, взглянув на неё, улыбнулся тоже, но более хитро. — Не были. Но мы переглядывались. Если ты будешь голодать, я принесу тебе еду. Или деньги. Что-нибудь.       Девушка тут же повернулась к нему спиной. Тур, заподозрив неладное, ускорил шаг, обогнал подругу и, наклонившись над ней, заглянул ей в глаза. Кошка, раскрасневшаяся, шла, прищурившись и улыбаясь. Заметив поведение друга, она тут же засмеялась и закрыла лицо руками, отворачиваясь. Довольный её реакцией Тур улыбнулся и пошёл вперёд. — Что-то между вами, ребята, происходит, — заметил Сорока, ещё хитрее посмотрев на Кошку.       Она тут же убрала руки от лица, уверенно встретила взгляд друга и ответила: — Да. Мы — друзья.       Тур ничего не сказал. Он был с ней согласен. — Следи лучше за Волком, — улыбнулась воровка. — За ним поди уследи, — Сорока снова отмахнулся. — Занятой. Дома не бывает.       Они вышли за городские стены, и Сорока пошёл вниз по дороге. Туда, где весной Тур видел стоянку магов. Он не мог не вспомнить этого, и тут же пришлось прятать свои же мысли подальше от себя. Вместо этого он решил отвлечься разговором. — Волк знал каких-нибудь магов раньше?       Кошка молча посмотрела на него. Без осуждения, скорее заинтересованно. Сорока тоже молчал некоторое время, потом ответил: — Не думаю. Слухи ходят по городу, но как по мне — глупости всё это. — Я не встречала магов, — ответила Кошка. — Слышала, что на рынок к нам маги и колдуны приезжали часто. Но я не встречала. — Ты не ходила к провидице? — спросил Тур.       Друзья посмотрели на него. — Нет, — покачала головой Кошка. — Я знала про неё. Но не решилась. Не захотела. — Не решиться и не захотеть — это разные вещи, — Сорока стал серьёзнее. — Я не решилась. — А я решился. — И что она сказала? — тут же оживился Тур.       Сорока снова помолчал некоторое время, но в итоге признался: — Сказала, что любовь губит медленно, а влюблённость — быстро. — Вот поэтому я и не решилась, — Кошка отвернулась, устремив взгляд в зеленеющие поля.       Тур посмотрел на небо, чтобы не видеть того места, где упустил магов парой месяцев ранее. — Когда я впервые пошёл к ней, то сразу после встретил тебя.       Кошка обернулась на него. — Ты… — Я плакал в подворотне, — сразу напомнил он. — Ты плакал в подворотне, — неуверенно улыбнулась и тихо повторила Кошка, не решившаяся бы сказать такого первой. — А что она сказала тебе? — Сорока слегка замедлился, чтобы идти наравне с Туром. — Не важно. — Из-за неважного люди не плачут, — серьёзно сказал Сорока. — Она сказала, что я несчастный. И что у меня ничего нет, — вздохнул Тур. — Ну, теперь-то есть? — Кошка тоже замедлилась, идя чуть впереди от Тура.       Тот посмотрел на неё, потом вдруг остановился и поставил корзину на дорогу. Девушка провела с ним уже не один месяц, поэтому знала, что он собирается делать. Она узнала эту игру. Наклонившись слегка, он замер на мгновение, давая ей фору, а Кошка, радостно заверещав, бросилась наутёк. В чистом поле, где нет заборов и крыш, на которые она могла бы вскарабкаться прежде Тура, погоня продлилась недолго. В несколько прыжков парень настиг её и, обхватив за талию, подбросил в воздух в объятиях. Срываясь на хохот, она закричала ещё громче. Сорока терпеливо ждал их на краю дороги, не захотев лезть в высокую траву. Тур закружился на месте, заставляя Кошку визжать от восторга, потом быстро поставил её, теряющую равновесие, на ноги, и сам побежал прочь. Кошка смеялась, повалившись на землю, через несколько секунд вскочила, побежала за другом, пытаясь бросить в него сорванные травы. Тур промчался мимо Сороки и перебежал на другую сторону дороги. Так они гонялись друг за другом, пока Кошке не наскучила эта игра. Было уже слишком жарко, чтобы долго преследовать Тура по залитому солнцем лугу. Девушка подошла к Сороке, с хитрой ухмылкой наблюдающим за ними, обняла его и чмокнула в щёку.       Река, упомянутая Сорокой, разливалась широко и была уже известна Туру. Он подумал, смог бы он её переплыть, если бы нужно было? Эти мысли посещали его каждый раз, как он оказывался у воды. Где-то далеко слева виднелась деревня, а по правое плечо тянулся и темнел лес. Сорока уверенным шагом направился туда. Туру приходилось охотиться тут зимой и осенью, но местечко, к которому привёл их Сорока, оказалось сюрпризом для колдуна. Нужно было сойти с дороги, подняться на холм, пройти немного и спуститься, то и дело цепляясь за разросшиеся корни деревьев. Кошка, носящая штаны, несколько раз предлагала Сороке взяться за руку, но он на удивление ловко справлялся сам, подобрав длинную юбку и уверенно спускаясь ниже к воде. Тур, застрявший наверху, смотрел на друзей, внимательно изучая каждый их шаг. Кошка подняла глаза на него. — Ты же не боишься высоты, — напомнила она.       Они не раз уже бывали на крышах вместе. Тур забирался за воровкой так высоко, как сам от себя не ожидал бы. Страх не сковывал его тогда. Но сейчас было тут что-то другое. Тур смотрел на склон, потом перевёл взгляд на белеющую среди крон деревьев реку. — Не боюсь, — подтвердил парень.       Вспомнилось, как соскальзывают с женской руки его окровавленные ладони, как мощённая городская дорога уходит в черноту. На мгновение Туру показалось, что снился ему тот город, в котором он живёт теперь, но не было в нём таких крутых дорог и таких тёмных улиц. Наступив на один из корней, Тур начал спускаться вслед за Кошкой и Сорокой. — Скажи, Кошка, — начал он, не отрывая глаз от почвы под ногами. — Снятся ли тебе страшные сны? — Они всем снятся, — отозвался Сорока, уже спустившийся к берегу. — Да, бывает, — подтвердила девушка. — Что вам снится? — Всякая дрянь, — Сорока покачал головой и махнул рукой. — Куда ночь, туда и сон. — Мне снится, что меня ловят. И приговаривают, — Кошка выхватила у Тура корзину и подбежала к Сороке. — Ну, куда дальше?       Сорока дождался, пока Тур подойдёт к ним тоже. — Чуть-чуть осталось. Сюда, — он пошёл вверх по течению. — А что снится тебе? — Кошка заглянула в глаза Туру, а он потянул руки к корзине: — Мне снятся мёртвые. — Ты боишься мёртвых? — Сорока остановился, тоже посмотрев на друга.       Тур в его взгляде узнал вопрос о том, что случилось тогда, осенью, когда была зарезана коза. — Не мёртвых, — колдун опустил взгляд, не желая смотреть на друзей. — Воспоминания делают больно. А не мёртвые. Мёртвые не могут обидеть.       Кошка отшагнула назад, не соглашаясь отдавать корзину. — Моя очередь нести, — заключила девушка и побежала за Сорокой.       Он привёл их к тому месту на берегу, где песчаная линия была шире, а несколько деревьев спускались почти к самой линии воды. — Далековато мы зашли, не думаешь? Почему не в другом месте? — девушка, хоть и стояла в тени, выглядела уже уставшей от жары, пусть даже до обеденного зноя было ещё далеко. — Мне нравится тут, — Сорока подошёл к воде и опустился на корточки. — Ты был тут раньше? — Тур услышал какую-то историю в его голосе. — Да. Волк показал, — коротко ответил Сорока. Этого ответа Туру было вполне достаточно, чтобы понять, почему именно это далёкое от прочих уютных заводей местечко так нравится другу.       Кошка поставила корзину на берег недалеко от Сороки, а сама стала развязывать кушак. Тур не придал этому значения поначалу, но когда он заметил, что подруга оголила спину, сняв рубашку, он лишь на несколько секунд задержал свой взгляд на коже девушки, пытаясь понять, не кажется ли ему. Но Кошка продолжила раздеваться. Тогда Тур повернулся спиной к реке, не решившись больше смотреть на подругу. Сорока выпрямился, подошёл к нему и, поняв, в чём дело, стал с интересом наблюдать за ним, изредка поглядывая и на Кошку. Тур столкнулся с ним взглядом, потом тут же посмотрел на лес. Послышался плеск воды, радостный голос Кошки. Потом она позвала Сороку. — Да, сейчас иду, — спокойно ответил он, пряча улыбку. — Тур? — девушка позвала и второго товарища. — А? — он так и не повернулся к ней.       Сорока, стоящий рядом, всё ещё внимательно смотрел на его лицо, пряча улыбку за прищуром. — Ты разве не собираешься купаться? — Кошка явно играла, это было слышно по её голосу.       Тур ответил что-то невнятное. Он вроде бы открыл рот, чтобы отказаться или, наоборот, принять её приглашение, но из горла вырвалось только недоумённые звуки. Сороке уже почти не хватало сил, чтобы прятать смех за серьёзным лицом. Он сделал несколько шагов в сторону, отходя от Тура, и сказал: — Знаешь, Сороки кричат, когда видят в лесу хищников. Предупреждают всех. — Что? — спросил у него Тур, не понявший, на что намекает друг. — Да так… К хищникам нельзя спиной становиться.       В подтверждение его словам, спину Туру плеснули холодную воду. От неожиданности он отскочил, судорожно вздохнул и наконец решился обернуться к подруге, так вероломно подловившей его. Кошка со смехом бросилась обратно к реке и с разбегу прыгнула в воду, подняв кучу брызг. Сорока, заблаговременно отошедший, усмехнулся, потом стал раздеваться тоже. — Воды же ты не боишься, да?       Тур ему не ответил. Он сделал несколько шагов к реке и замер около самой кромки в нерешительности. Потом поднял взгляд на Кошку: она стояла дальше, по пояс в воде, не пытаясь закрыться и не прячась. Улыбалась и ожидала, пока друзья присоединятся к ней. Тур и сам ощутил какое-то спокойствие: не было ничего естественнее подруги в этот момент, и отворачиваться больше не хотелось. — Может, он стесняется? — нарочно поддразнила она, пригладив налипшие ко лбу и вискам волосы. — Если стесняется, может весь день на берегу сидеть, — Сорока, в отличие от бросившей всё на землю подруги, аккуратно сложил одежду возле корзины и подошёл к воде.       Искать ответ на вопрос Туру не было необходимости: он знал, что не испытывает никакого стеснения. То, что его научили в детстве отворачиваться от чужой наготы, не значило, что ему было какое-то дело до причин. Немного странно и в новинку ощущалась вся задумка друзей, но если были расслаблены они, то с чего вдруг нужно было волноваться самому Туру? Чья-то нагота волновала его не сильнее, чем собственная. Он разделся тоже и стал медленно заходить в реку. Незнакомый берег заставлял выбирать шаг осторожнее, и в один момент нога Тура провалилась в слой ила на песке. Парень пошатнулся, чуть ли не с головой окунулся. Привыкшую уже к жаре кожу обдало прохладой. Тур зевнул и попытался выпрямиться. Вдруг сбоку на него навалилась подобравшаяся незаметно Кошка. Девушка засмеялась, но смех потонул в брызгах и волнах. На несколько секунд друзья оба оказались под водой, потом, нащупав опору под ногами, Тур сделал несколько шагов назад и вынырнул. Намокшие и потяжелевшие волосы заслонили лицо и облепили плечи. Парень стал отплёвываться и протирать глаза, потом увидел, что подруга снова стоит рядом. Её улыбка не была похожа на то, что обычно видел Тур. В этот раз девушка была куда более весела. На мгновение ему даже показалось, что всё время до она притворялась, когда хотела казаться радостной. Кошка не выглядела смущённой, не переживала, как переживал когда-то Лис, оказавшийся раздетым перед ней. Она просто была сейчас здесь, вместе с ним и Сорокой. Простая, счастливая и обнажённая. Взгляд Тура скользнул от её улыбки к шее, к плечам, к груди, к пропадающей в толще реки талии. Загар на плечах Кошки переходил в светлую, сокрытую обычно одеждой кожу, и Тур снова стал скользить взглядом по очертаниям тела девушки, изучая и запоминая его. В ключицах у неё собралась и поблёскивала при каждом движении вода, волосы на теле встали дыбом от прохлады реки. Тур не понимал ещё, но он хотел сохранить эту картину. Этот образ подруги перед ним, не затемнённый переживаниями и тревогой. Ему больше не нужно было выгонять из головы отпечатавшееся в ней. Наоборот, хотелось оставить увиденное с собой навсегда. Хотелось, чтобы момент не уходил, как прочие.       Они с Кошкой снова пересеклись взглядами. Солнце отражалось от воды, освещало лица, слепило и заставляло жмуриться. Девушка рассмеялась ещё, потом подошла ближе, положила руки Туру на плечи. Парень и смутиться не успел, как вдруг она оказалась у него на руках, подогнув колени и обхватив его шею. Он поддержал спину девушки и подхватил её колени. — Отдохну тут, — сообщила она истинно кошачьим, полным довольства голосом.       Со стороны послышался смешок Сороки. Тур отступил на глубину: в воде Кошка казалась почти невесомой. Парень чувствовал, какой горячей ощущается её кожа. Тепло, исходящее от её тела, успокаивало и отвлекало от холода, поднимающегося со дна реки. Захотелось прижаться теснее, услышать, как девушка снова рассмеётся. Пусть смеётся ещё! Тур улыбнулся, прижался своим лбом ко лбу подруги и резко повернулся, вызывая кучу брызг и заставляя Кошку кричать от восторга. Они закружились, потом снова упали и стали барахтаться на мелководье. Сорока, стоящий поодаль у зарослей тростника, умывался и перебирал волосы. Когда Кошка двинулась к нему, чтобы и его втянуть в игру, парень вдруг опустился под воду и показался снова только уже далеко на глубине, вынырнув на поверхность и поплыв на середину реки. Кошка усмехнулась: — Нужно было назвать его уткой! — Ты и ему имя дала? — спросил Тур, снова пытающийся выпутаться из своих волос, облепивших лицо и плечи. — Нет. Его Волк назвал. За любовь к блеску. Но посмотри, как плавает.       Тур сам всё ещё плохо плавал. Радовало хотя бы то, что не тонул окончательно. Но стоило ему попробовать поплыть вслед за Сорокой, и отсутствие опоры под ногами быстро выбило из парня всё желание удаляться от берега. Он вернулся к мелководью и, остановившись рядом с Кошкой, стал наблюдать за ней. Девушка умывалась тоже, прочёсывая пальцами короткие торчащие в разные стороны чёрные пряди. Потом она обратила внимание на Тура, притихшего возле неё. — Ты не думал подстричься? Может, как Волк или Пёс? — Нет, — уверенно ответил он. Воспоминания об обритой голове, раздираемой ногтями, даже спустя семь лет были свежи в его разуме. Тур встретился взглядом с Кошкой и тут же отвернулся. — Тебе было бы удобнее, наверное, — сама-то Кошка всегда ходила с короткими волосами.       Второй раз отвечать не хотелось. Тур собрал намокшие волосы и намеренно перекинул их на лицо, как покрывало, закрывшись от подруги. Девушка только рассмеялась этому: — Никто же тебя не заставит от них избавиться. Твоё дело.       Да, второй раз он на это не пойдёт. Кошка подошла ближе и сама стала убирать волосы с его лица. Тур повернулся спиной к ней, позволяя распутать пряди. — А как ты получила своё имя? — Сама взяла. — А Волк? — Он тоже. — А Пёс? — Его назвал Волк. А Лис назвался сам, — усмехнулась она, предугадывая следующий вопрос. — И вы все довольны? — А ты нет? — она потянула одну из прядей сильнее, заставляя Тура выгнуть спину и запрокинуть голову, чтобы посмотреть на неё. — Доволен, — спокойно ответил он. — Ну, вот и мы тоже. — И давно вы так?       Кошка вздохнула, продолжая распутывать и приглаживать плавающие в воде волосы друга. — Несколько лет? — не отставал Тур. — Примерно, — согласилась она. — Мы не так давно живём вместе, но познакомились раньше. — Ты с нами не живёшь, — с укором произнёс он, но Кошка в ответ только улыбнулась. — Ты хотел бы, чтобы я с вами всё время была? — Конечно, — без тени сомнений ответил он. — Зачем? — в этот раз её смех звучал устало. Она, кажется, искренне удивилась его словам и не хотела продолжать это. Тур почувствовал это, но всё равно ответил: — Вместе же лучше, разве нет? — Мне не лучше, — спокойно сказала она.       Тур не захотел оставить это без внимания. Он повёл головой, высвобождая волосы из рук подруги, потом повернулся к ней лицом и вопросительно уставился на Кошку. — Что? — спросила она. — Тебе плохо с нами?       Девушка тяжело вздохнула. — Мне плохо не с вами. Мне плохо здесь.       Тур стал смотреть внимательнее, бродя глазами по лицу подруги. Она тут же продолжила: — В этом городе. В этом графстве. Мне тут не нравится. — А куда ты хочешь? — он тут же подался вперёд, чтобы подойти ближе. Кошка удивлённо посмотрела на него, но не отошла. — Не знаю. Домой хочу. Всё время хочу домой. — А где твой дом?       Впервые на его памяти он настолько застал её врасплох. Кошка не знала, что ответить. Разве такое бывало? У неё всегда были ответы, а теперь она спустя целый год общения потерялась. На её лице отразилось непонимание, смятение. Она посмотрела куда-то в сторону, потом устремила взгляд в воду. — Не знаю. Я ещё не нашла. Понимаешь, такое чувство, что дом есть? И туда всё время хочется.       Теперь уже сам Тур не знал, как ответить. Не знал даже, понимает ли так, как Кошке хотелось бы. — А что ты считаешь домом? — спросил он. — Ты понимаешь, когда оказываешься в нём, — Кошка попыталась улыбнуться. — Ты хочешь там остаться. Защищать. Поддерживать. И ты всё время хочешь туда вернуться.       Тур понимал уже, что зря спросил её. Но останавливаться ему тоже не хотелось. — И ты хочешь найти это место? — Я даже не уверена, место ли это, — она рассмеялась так по-доброму и так болезненно. — Я просто… Мне тут просто не нравится, вот и всё. — Ну, ты хорошо знаешь этот город. — А толку? — она развела руками в воде, прогоняя мелкие веточки и листья, плавающие вокруг. — Каждую крышу знаю. Закоулки, чужие дворы. А зачем оно мне? — Хочешь уйти? — Да, — ответила она, и тут же сама испугалась такого ответа. Забегала глазами вокруг, потом посмотрела на Тура, но не нашла больше ничего, что могла бы сказать. — Мы все вместе можем уйти, — уверенно и с улыбкой сказал он ей. — Мы везде проживём.       Кошка только рассмеялась. — Вот так просто, да? — Ну, да! — Собрать все вещи и уйти? — Да! — обрадовался он. — Если не нравится тут, мы найдём другое место! Мы тоже можем ходить караваном. И деньги раздобыть не проблема. Мы так много можем!       Она снова засмеялась, но в этот раз Тур уже не мог понять, где её радость искренняя, а где нет. — Ну, знаешь, Волк с тобой не согласится. Никто не согласится. Они свою жизнь тут строят. — Убедим их, что в другом месте лучше. — А лучше ли? — Кошка стала серьёзной. — Нигде не лучше, Тур.       Он обернулся обратно к реке: Сорока отплыл так далеко, что его светлой головы, показывающейся над волнами, почти не было видно. — А мне стало лучше тут, — вдруг упрямо сказал Тур, снова посмотрев на Кошку. — Всяко лучше, чем по дорогам шастать. Мне с вами хорошо. — А теперь ты предлагаешь нам всем вместе по дорогам шастать? — она ласково улыбнулась, наклонив голову. — Мы можем найти место получше, разве нет? — Им хорошо и тут. — А тебе? — А тебе? — передразнила она. — Я у тебя спрашиваю! — он тыкнул в неё пальцем. — А я у тебя! — девушка повторила его жест, улыбаясь.       Туру улыбаться не хотелось, и радость подруги задела его. — Мне хорошо! — ответил он, нахмурившись. — Мне хорошо, потому что я знаю, что мне делать. Мне хорошо, потому что меня не бьют!       Кошка и сама перестала улыбаться. — Потому что никто не гонит меня! Потому что я могу есть, спать и говорить столько, сколько хочу! — его голос становился всё громче, а Тур не понимал, как злится. — Потому что никто не пытается меня убить за то, чего я не делал!       Они посмотрели друг на друга. Молча, пряча в глазах что-то нехорошее. Наконец, Кошка сказала: — А я не могу быть в этом так уверена.       Тур хотел бы повторить тот взгляд, каким смотрит на своих товарищей Волк. Тот взгляд, который заставляет продолжать говорить. — Почему? — пришлось спросить ему вслух. — Мне не нравится этот город! — повысила голос Кошка. — Не нравится, что тут происходит. Не нравится то, что придумывает Волк. Не нравится, какие разговоры ходят по улицам! Я боюсь выходить, я каждый день слышу обвинения какие-то.       Лицо Тура разгладилось. Он удивлённо уставился на подругу, продолжающую вскрывать свою нагноившуюся рану: — Я хочу скрыться от глаз долой! Где никто меня не знает. Не знает ни воровки Кошки, ни прачки Ерц, ни дочери чьих-то родителей, ни подруги бойца-Волка, никого! Понимаешь? Хочу стать невидимкой, чтобы на меня не смотрели! Чтобы не шептались за спиной о том, куда я выхожу по ночам. Чтобы не грозили Сыновьями всякий раз, как им показалось, что я снова неизвестно откуда взяла деньги! Будто я колдунья какая-то!..       Тур подошёл ближе к подруге, продолжающей тревожить реку. Волны расходились вокруг девушки, вода ударялась о её рёбра при каждом движении. Кошка взметнула руку на мгновение, стёрла слезу у самого века и со злостью продолжила: — Не нравится мне тут, вот и всё! Мне каждую ночь снится, что я тоже в виселице болтаюсь, — её голос задрожал. — Что меня ловят, бьют! А я ничего сделать не могу, понимаешь?       Теперь он понимал. Тур сделал ещё один шаг в сторону подруги, протягивая ей руку. Кошка посмотрела на его открытую ладонь, снова провела пальцами по щеке, прогоняя слёзы, потом взяла Тура за руку. Но он вдруг подтянул девушку ближе и обнял её. Она не попыталась выкрутиться. — На волю хочется… Домой хочу… — Кошка вздохнула, стараясь не плакать. — Кто тебя обвиняет? — вдруг спросил Тур, отстранившись от неё слегка. — Кто? Что они говорят? — Не слушай… — она помотала головой и сама снова прижалась к нему. — Нет! — Тур схватил её за плечи, отодвинул от себя и упрямо заглянул ей в глаза, наклоняясь ниже, чтобы сравниться с ней в росте. — Что говорят? В магии тебя обвиняют?       Он заметил, как в мельчайших деталях её лица отразился страх. Кошка сомневалась, отвечать ли ему. Тогда Тур продолжил: — Если мы все уйдём, то никто тебя не сможет поймать! Будешь колдовать, сколько вздумается.       Кошка вдруг залилась смехом. Тур от неожиданности сам отпустил её и отстранился. — Да если бы я колдовать могла, я бы давно на метлу села и улетела бы! — искренне веселилась она.       Тур услышал плеск воды рядом с собой и обернулся: Сорока доплыл обратно к берегу и теперь, почувствовав дно под ногами, остановился, чтобы отдышаться. — А я слышал, что колдуньи ещё могут людей охмурять. И детей воруют, — заметил он, наклоняя голову и пытаясь вылить воду из ушей.       Тур удивлённо уставился на друга, не понимая, шутит ли он так. Колдун не мог представить, чтобы ему нужно было влиять на чей-то разум или воровать чужого ребёнка. В голове вдруг раздался злобный лай доведённой до истерики кухарки, но Тур тут же выгнал это воспоминание прочь, заговорив вслух: — Зачем? — А, кто их знает… Вроде как у них свои рождаться не могут, — пожал плечами Сорока. — Ну, или только мёртвые рождаются. — Могут, — начала спорить Кошка, забывшая уже, что плакала мгновение назад. — Я слышала, что колдовство по наследству передаётся! — Наследство и приёмному передать можно. Как фамилию, — не отступал Сорока, потом посмотрел на Тура. — А ты как считаешь? — Никак не считаю! — Тур нахмурился. — Ничего не знаю об этом. — Жаль, — Сорока не обратил внимания на его интонацию. — А я бы хотел научиться колдовать.       От такого заявления хмурость Тура как рукой сняло. Он посмотрел на Сороку, вглядываясь в его загорелое лицо и пытаясь понять, шутит ли друг, или на полном серьёзе говорит это. — А тебе зачем? — Кошка задала вопрос первее. — Ну, как это? Представь, я целыми днями сижу в лесу, варю зелья, навожу порчу на тех, кто мне не нравится, — Сорока невинно улыбался, приглаживая влажные волосы и убирая их за уши. — И никто не может мне слова поперёк сказать. Потому что я могу проклясть в ответ.       Кошку это позабавило. Она снова стала смеяться. — А если бы ты был колдуном… Ты не боялся бы, что тебя схватят? — спросил Тур. Ему хотелось верить, что Сорока ответит и теперь. — А кто меня схватит? — парень в ответ хитро сощурился. — Настоящих магов и колдунов никогда не хватают, это всем известно.       «Всем, да не всем», — поразился Тур. — Кто умеет колдовать — в петле не болтается, — кивнула Кошка. — Настоящая колдунья всегда сбежать сможет. — И то, правда, — согласился Сорока.       Тур в глубине души негодовал. Ему так хотелось бы согласиться с друзьями в этот момент. Он знал, что это правда. Но поднимающаяся внутри волна злости и тревоги не позволяли ему так спокойно говорить об этом. Он решил промолчать. Кошка, тем временем, продолжила: — А ты, Сорока? Не хочешь в бродяги податься? — девушка хитро улыбнулась. — С чего бы это? — Все вместе соберём вещи, купим лошадей и поедем по дорогам скитаться, — мечтательно произнесла она. Тур догадался, что она только шутит. — Это кто тебя так надоумил? — скептически посмотрел на неё Сорока. Кошка тут же кивнула в сторону Тура. — Если ей не нравится тут, мы все можем уйти, — как можно спокойнее попытался объяснить он, но раздражение всё-таки пробилось наружу. — Куда? — Сорока, кажется, заинтересовался таким предложением, но только на мгновение. — Да куда угодно, — Тур махнул рукой, указывая на реку. — Куда угодно! Куда хотим, туда и пойдём. Кто нас остановит? — Нет уж, одного с воздушными замками на другого с воздушными дорогами менять не хочу, — Сорока сразу же потерял всякий интерес. — Так а если вам тут не нравится, зачем вы тут остаётесь? Почему бы не уйти всем вместе? — искренне удивлялся и злился Тур. — А с чего ты взял, что нам не нравится? — в ответ поразился Сорока. — Ты на дом жалуешься. На Волка. На раны его. — С Волком уж сам разберусь, — строго отрезал парень. — Он заплатит за дом, и заживём нормально. Уходить никто никуда не будет. Мы всё только начали! — Я же это не всерьёз говорила, — Кошка, подойдя к Туру, положила руку ему на плечо, надеясь успокоить. — Нет для нас ничего на дорогах. Нас поймают и накажут. — За что? — рассердился тот. — Вы же даже не маги! За что вас наказывать? — За бродяжничество, — напомнила ему девушка, но Тур только больше поразился: — А что в этом такого? Я уже столько лет бродяга. — Повезло, что не заметили, вот как, — сказал ему Сорока. — Если нет у тебя документов и работы, тебя и наказать могут, — пояснила Кошка. — Ты ведь от Богарне сбежал, так? — Ну? — настроение Тура портилось при любом упоминании графской фамилии. — Всю жизнь у них слугой был? — стал любопытствовать Сорока. — Собакой дворовой был, — рыкнул в ответ Тур. — Понятно тогда, почему за миром не следишь, — Сорока проигнорировал его интонацию. — Человека без документов и без работы на улице быть не должно, — сообщила Кошка. — Закон приняли несколько лет назад. Неужели не знаешь? Не слышал ни от кого? — Откуда мне знать? — совсем рассердился Тур. Несколько лет назад он помирал от лихорадки, слыша только о том, что магов забирают и казнят. — Я до вас только с собаками и общался, да следил, чтобы мне пальцы не отрубили за воровство!       «А пальцы-то уже и не отрубают…» — буркнул себе под нос Сорока, но Тур не захотел слышать, лишь продолжил: — Да и ведь есть у меня теперь работа! И дом! Я же с вами живу! И мы все вместе будем, разве нет? Кто нас накажет? — Так ты как и хотел — дураком теперь считаешься, — Сорока вышел на берег и сел на нагретый солнцем песок, засыпая себе ноги, чтобы поскорее согреться самому. Принцесса, лежавшая в тени около корзины, вскочила и подбежала к нему, виляя хвостом, но парень только один раз нехотя провёл рукой по её голове, потом отвлёкся снова. — Волк тебя всем как своего слабоумного родственника представляет. Ты же молчишь перед всеми. Как воды в рот набрал. Молчишь и одним глазом смотришь, будто разума нет вовсе. Кто слабоумного трогать будет? На тебя и плетей пожалеют, ты же юродивый. Да и нет у тебя работы. Ты замки вскрываешь и воруешь. Сыны это работой считать не будут. — И что? Мне теперь из дома не выходить? И Кошке не выходить? И Лису? И тебе? — Но-но. Я с Волком в доме живу. У нас документы есть. У Пса есть тоже. А что касается вас с Лисом… Тут да, беда за бедой. Поэтому Волк и не любит, чтобы вы без его ведома что-нибудь делали, — Сорока, кажется, вовсе не слышал раздражения в голосе Тура.       Обескураженный и обруганный, Тур остался стоять в воде, не понимая, что можно было бы ещё ответить. Кошка, видя, его смятение, произнесла: — Нечего волноваться. Пока ты с Волком, всё нормально будет. — Значит, ты готова в городе остаться? — Мне некуда пойти. Я останусь, — уверила она его.       Тур не мог обрадоваться. Вот же, подруга остаётся с ним. Чего ему ещё хотеть? Он тоже вышел из воды и сел рядом с Сорокой. Тот, видя его заметно помрачневшее выражение лица, сказал: — Ну, что ты обижаешься? Я же это не взаправду. Ты сам хотел, чтобы тебя за дурака принимали. — Мне всё равно, как меня называют, — тут же ответил Тур. — Я просто не хочу, чтобы всё повторялось.       Кошка подошла к краю берега и легла на мелководье в воду, оставив на воздухе только плечи и голову. — Что повторялось? — Не хочу, чтобы тебя обвиняли, — с трудом выдавил из себя он, желавший, чтобы его понимали и без слов. — А кто обвиняет? — вдруг удивился Сорока, посмотрев сначала на Тура, потом на Кошку.       Девушка недовольно скривилась, потом ответила: — Соседи шепчутся. Думают, что я колдую или вроде того. Никому не доносят, но я слышу постоянно, что говорят. — Да ну? Почему нам не сказала? — искренне удивился Сорока. — Да вам скажи. Сразу достоянием общественности станет! — упрекнула она Тура, но он и не понял.       Тур чувствовал, как где-то внутри него снова начинает скрестись запрятанное животное. Кусает и воет, заставляя грудь дрожать и чаще подниматься. Парень напряжённо вздохнул и проглотил нарастающую тревогу. Нельзя было думать и говорить теперь, чтобы не сорваться. Нельзя смешивать нынешнюю жизнь и прошлую. — Если за тобой придут, ты сможешь сбежать? — спросил он, посмотрев на Кошку. — Кто придёт? — словно не поняла она. — Если! Если придут, ты сбежишь? — бездумно повторил он, заглядывая ей в глаза.       Сорока молча посмотрел на него, Коша же, помедлив, ответила: — Конечно. Конечно, я сбегу.       Наверное, этого было достаточно, чтобы не думать хотя бы сейчас. Тур лёг на бок, отвернувшись от друзей, и стал смотреть на тростник, охвативший линию берега. Не было отсюда видно ни городских стен, ни шпилей, ни даже полей и деревенек, лежащих перед городом. И был это совсем не тот же самый город, что когда-то давно.       Горячий песок неприятно обжигал плечо и бок, да и голове становилось жарко под палящими лучами солнца. Тур не выдержал напора зноя и собственных мыслей. Он встал и снова вернулся в воду, в этот раз встретившую его куда более желанной прохладой. Собрать мысли воедино не получалось. Они разбрелись, как потерянные овцы. Тур неразумно ходил туда-сюда, ощупывая дно и изредка вылавливая из песка опустевшие раковины моллюсков. Кошка, наблюдавшая за ним, стала подбирать выброшенные им на берег раковины. Когда Тур посмотрел на неё, девушка уже вовсю красовалась перед Сорокой, прикладывая поблёскивающие ракушки к своей шее. — Ну-ка! — радостно призывала она. — Пойдёт мне перламутр, посмотри?       Сорока, сидящий в песке, лениво поднял на неё голову, щурясь от солнца. — Пойдёт, пойдёт, — почти не заинтересованно согласился он. — А ты как считаешь? — Кошка повернулась к Туру, продолжая держать раковины у ключиц, словно они должны были бы стать частью ожерелья.       Тур посмотрел на неё тоже. Его взгляд задержался на шее, от блеска раковин скользнул к рукам, к груди, потом обратно наверх. Отследил след загара, опять спустился ниже, к животу, к ногам, блуждая по линиям тела, запоминая и отпечатывая их в памяти. Тур отчаянно пытался найти ещё что-то кошачье в подруге. Какими бы красивыми ни были раковины, он не смог теперь вспомнить, что подруга спрашивала именно о них. Они вообще потеряли для него всякий смысл. — Думаю, он тоже так считает, — с усмешкой ответил за него Сорока, отследив бродящий взгляд Тура.       Кошка только рассмеялась и села рядом, облокотившись плечом на друга. Они вдвоём теперь наблюдали за Туром, вернувшимся к своему занятию. Он слышал, как шептались, посмеивались иногда и говорили они о чём-то своём. Тур не прислушивался. Его мысли наконец собрались воедино, став одной единственной идеей, которую он хотел пронести с собой до города и там и воплотить в реальность. Когда уставшие, разморенные жарой и купанием друзья вернулись к себе во двор, их встретил Лис, всем своим видом старающийся показать степень своего недовольства. — Где вы были? — тут же возмутился он, увидев, как Сорока и Тур идут через двор. — На реке, — ответил ему Сорока. — Не стирали ведь?! — Купались, — Сорока и сам стал звучать недовольнее. — И даже не позвали меня? — Тебя дозовёшься! — отмахнулся от него парень. — Тот, кто не просыпается утром, следит за домом днём. — Вы могли позвать меня тоже! — отчаянно обижался Лис, не решившийся преградить дорогу Сороке, но ставший перед Туром, попытавшимся зайти в дом. — Ты не проснулся, — подтвердил Тур. — Вы даже не попробовали! — Отстань от него, — раздался откуда-то с кухни голос Сороки.       Но Лис не отступил. Он остался стоять на пороге, уперев руки в бока. — Пропусти, я не могу пройти, — Тур попытался шагнуть вперёд, но Лис заупрямился и только больше насупился.       Спорить не захотелось, затевать драку тем более. Лис не представлялся Туру хорошим соперником. Колдун только вздохнул и сам отступил назад, решив зайти за дом, чтобы умыться после дороги. Лис тут же поскакал за ним. — И что? Кошка была с вами, да? — пристал мальчишка к нему. — Была, — подтвердил Тур, запуская руки в бочку.       Вода за день нагрелась, неприятно обдав ладони горячим. Тур передумал умываться, вместо этого усевшись на лавку и оглядывая бруски дерева, оставленные тут Псом. Идея, которую парень пронёс с собой, стала громче говорить о себе в разуме, но Лис не желал быть заглушённый этими мыслями. Он спросил: — А тебя они зачем потащили? — То есть? — не понял Тур, взявший уже в руку один из брусков. — Мог бы посидеть дома вместо меня! — мальчишка выхватил деревяшку у него из рук. Тур внимательно посмотрел на него, потом взял ещё одну заготовку, просто чтобы проверить, заберёт ли Лис и её. И правда, тот тут же потянулся и за ней. Третью деревяшку, взятую из коллекции пса, Тур поднял высоко над своей головой, встав с лавки. Лис никак бы не смог дотянуться. Вместо этого он бросил другие две заготовки под ноги и злобно произнёс: — На кой хрен ты пошёл с ними?! — Я не смог тебя разбудить, — спокойно ответил ему Тур, приложивший усилия к тому, чтобы не развеселиться от злобы лисёнка, скачущего перед ним. — Я пытался. — Ничего ты не пытался! Я даже не помню этого! — Зачем тебе вообще ходить на реку с нами? Искупаться ты можешь и тут.       Лис аж покраснел от возмущения. — Ты тоже! — Ты всё равно стесняешься оголяться, — спокойно произнёс Тур, надеясь хотя бы этим остудить пыл товарища. Лис ведь боялся показаться перед Кошкой, разве нет? Вряд ли нагое купание обрадовало бы его.       Мальчишка его позиции не разделил. Он оскорблённо вздохнул, потом резко развернулся и пошёл прочь, скрывшись за стеной дома. Тур поднял с земли брошенные им деревяшки и посмотрел на третью, оставшуюся у него в руке. Ровно то, что нужно, так показалось ему. Когда Тур зашёл в дом, чтобы взять нож, Лис уже занял кровать, отвернувшись к стене и скрестив руки на груди. — Сегодня ты будешь спать на полу! — заявил мальчик, даже не посмотрев на Тура. — Я тебя чем-то обидел? — Тур наклонился над ним, с интересом заглядывая в лицо Лису.       Раньше они часто менялись по очереди, уступая кровать друг другу, но теперь, кажется, Лис решил всё сам. Он только сильнее насупился, после чего ответил: — Нет. — В следующий раз мне будить тебя, пока ты не проснёшься? — Нет! — Тогда что произошло?       Лис повернулся к нему лицом: — Хватит глумиться! Пошёл прочь!       Туру, быть может, и хотелось спросить, где и когда он успел поглумиться над товарищем. У него и в мыслях такого не было. Но идея была сильнее желания разузнать, что не так. Колдун вернулся во двор и принялся за деревяшку. Он вспоминал, как двигались руки Пса, как они держали нож, стружка за стружкой освобождавший фигурку из древесины. Уже стемнело, а Тур всё продолжал возиться с заготовкой, упрямо превращая её во что-то такое, что могло бы сойтись с его собственными мыслями. Даже когда с приходом ночи пришлось вернуться в дом, чтобы продолжить в будущий день, Тур не потерял своего энтузиазма. С раннего утра он снова принялся за нож с деревом, чтобы закончить дело как можно скорее. В один момент Тур надавил слишком сильно: нож соскользнул с древесины, врезавшись ему в ладонь. Было не очень больно, но всё же парень тут же остановился, чтобы понять, как сильно поранил себя. Ничего страшного, по его мнению: кожа в основании пальца была проткнута и кровоточила теперь, но рука свободно двигалась и болела совсем немного. Тогда, не желая терять времени до захода солнца, Тур продолжил. В его голове продолжал вспыхивать образ, слившийся с подругой воедино. Неслышная кошачья поступь, грация движений. Плавные, словно перетекающие друг в друга изгибы тела. Фигурка в его руках сама собой начала пропитываться от раны. Тур очень поздно понял это: всё дерево стало коричневым от его крови, но останавливаться не хотелось. Парень сделал последнее движение и, став вертеть поделку в руках, остался почти доволен. Смущало его только то, как потемнела светлая гладкая поверхность из-за его окровавленных рук. Вдруг Туру пришло в голову, как ему казалось, лучшее решение, из когда-либо посещавших его. Колдун тут же бросился на кухню, где, как обычно, занят был своими делами Сорока. Хозяин дома и не обратил на него внимания. Дождавшись, пока Сорока выйдет хоть на время, Тур сразу же припал к огню и, зажав поделку между двумя ложками, стал опалять её пламенем, чтобы древесина почернела окончательно, а гарь скрыла следы крови. Вернувшийся Сорока заставил Тура спрятать будущий подарок в карман. — Почти готово, — с улыбкой произнёс он, заметив Тура с ложками у очага и решив, что тот намеревается стянуть что-нибудь из горшка. — Угу. — Я позову тебя, когда всё будет. — Тебе нужна помощь? — участливо спросил Тур, не желающий покидать кухню. Он видел, что котёл, висящий над очагом, выглядит не легче, чем вёдра с водой, а Сорока между тем был не намного крупнее и сильнее Лиса.       Сорока подумал лишь пару мгновений. — Да, пожалуй.       Тур попытался сделать всё аккуратно, но в один момент рука его соскользнула с ручки котла: от напряжения кровь хлынула с новой силой, сделав ладони и пальцы скользкими. Парень с шумом опустил болтающийся котёл на стол и, шипяще вздохнув, одёрнул вторую руку, обожженную варевом и паром. Сорока тут же возник поблизости, оторвавшись от других дел. — Как же ты так умудрился, — цокнул он, и Тур даже смутился поначалу, подумав, что его ругают, но тут же распознал тревогу и заботу в голосе друга.       Тогда колдун послушно протянул Сороке ошпаренную ладонь. Хозяин дома повертел её в руке несколько секунд, после чего выдал: — Пойди, сунь в бочку с водой. — Нет, всё в порядке, — помотал головой Тур, пряча вторую, окровавленную руку за спиной.       Это не укрылось от Сороки. Он нахмурился сильнее. — Покажи. — Всё хорошо. — Тур!       Не получалось не подчиниться. Тур отвёл взгляд и протянул Сороке вторую руку, на что тот снова цокнул языком, ещё более недовольно, чем в первый раз, когда увидел, как красные капли начали ударяться об пол. — Что это с тобой?! — Порезался. — Пойди и промой руки сейчас же! — Это не страшно, правда. — Не глупи, — шикнул на него Сорока.       Пришлось подчиниться и теперь. Тур смыл кровь, обдал водой ожоги и выждал некоторое время, прежде чем возвращаться на кухню. Сорока, встретивший его снова, был уже куда более мягок. Он посмотрел на руки друга, после чего, видимо, остался доволен простецким способом решения проблемы. — Тебе не очень больно? — попытался прозвучать непринуждённо он, закрывая котёл с готовой похлёбкой. — Больно, конечно, — отвлечённо ответил Тур, занятый мыслями о том, что ему предстоит ещё раз полезть в огонь, чтобы закончить начатое. — Терпишь, значит? — Сорока ухмыльнулся, заметив, с каким равнодушием ответил ему Тур. — А Лис бы устроил истерику. — Тут я хотя бы вижу, где и почему болит. Так что это ерунда, — вздохнул Тур, подумавший, что ожоги и порезы это действительно мелочи, на исправление которых нужно всего-то несколько дней, или, в самых страшных случаях, недель. Дни и недели у него есть всегда. — А что, болит ещё где-то? — Сорока стал серьёзен, заподозрив неладное. — В голове, — не раздумывая, признался Тур. — В голове? Как во время болезни? — Нет. — Тогда как?       Тур вздохнул, пытаясь собрать мысли в цельную речь. — Помнишь, когда ты спросил меня, почему я хочу, чтобы вы считали меня дураком? — Помню. — Я, наверное, в самом деле хотел бы быть дураком, — Тур не сдержал стыдливой улыбки. — Это ещё зачем? — Дураки не думают, — он сел на табурет около стола и стал смотреть в очаг. Резная фигурка в его кармане как-то позабылась. — А о чём думаешь ты? — Сорока вытер руки о передник и, пододвинув второй табурет ближе к Туру, сел рядом с другом. — Мне больно думать, — тот старался не смотреть на него. — Это глупо звучит, наверное? — Нет, почему же… — Мой разум причиняет мне боль иногда. Он показывает то, что я не хочу видеть. Не хочу понимать. Я лучше каждый день буду обжигаться, чем снова думать обо всём этом. — А тебе будет легче, если ты поделишься этим? — Сорока не переставал смотреть на него, но Тур упрямо отворачивался, положив руки на стол и нервно царапая ногтями его поверхность. — Что значит «поделюсь»? — Если разделишь это с кем-то? Кому-то расскажешь? — Сорока смутился, видя, как цепляются ногти друга о древесину. Он положил свою ладонь сверху, желая остановить Тура. — Я не хочу даже думать об этом, зачем мне об этом ещё и говорить? — пробормотал Тур и сделался ещё мрачнее.       Сорока тут же убрал свою руку, не решившись больше его трогать. — Извини, — сдержанно ответил хозяин дома и встал с табурета, желая приняться за свои дела, но Тур вдруг схватил его за пальцы. Сорока обернулся и увидел, что друг наконец снова смотрит на него, по обыкновению выхватывая глазами каждую маленькую эмоцию на его лице. — А тебе бывает больно от мыслей? — спросил он. — А кому не бывает? — Сорока усмехнулся. — Я таких мыслей боюсь. И Волк боится. Мы все боимся. — Как я могу бояться того, чего нет? — Тур опять нахмурился. — Всё это… Что в моих мыслях… Этого не существует. Не настоящее ведь! Приходит из воспоминаний. Но уже не существует. Просто нету уже! Даже если я туда вернусь. — Если приносит боль, значит — существует, — мягко ответил ему Сорока. — Поэтому я и не хочу об этом думать, — заключил Тур и отпустил руку друга, снова отводя взгляд куда-то в сторону.       Сорока вздохнул, но не отошёл. — А чего ты хочешь? — Хочу, чтобы еда была на столе, — ответил Тур. Сорока как-то даже недовольно прищурился, услышав это, но вдруг парень продолжил: Чтобы Пёс вырезал фигурки. Чтобы Лис не жаловался, что у него что-то вечно болит. Чтобы ты, сидя рядом с Волком, улыбался и ел, а не злился. Чтобы Кошка прыгала по крыше и хохотала. Чтобы мы могли ходить на реку, лежать все вместе. Чтобы было хорошо и спокойно.       Он не решился поднять взгляд на Сороку, начав заламывать себе пальцы. — Нравится она тебе? — Сорока опять сел на табурет рядом с ним, чтобы поравняться с ним лицом. Тур удивлённо посмотрел на него. — Кошка? — Кошка. — Конечно.       Сорока попытался сначала оставаться спокойным, но потом не сдержался и рассмеялся, поражённый такой честностью. — Ты бы хотел с ней быть? — Она ведь уже с нами? — искренне удивился Тур. — Иногда твои ответы заставляют меня думать, что дураком ты не притворяешься, — шутливо поморщил нос Сорока.       Тур наконец понял, о чём спросил его друг, но сказать ему было нечего. Он смущённо отвёл взгляд, пытаясь понять, как должен на такое отвечать. — Я об этом не думал, — сказал он и не соврал. Такое никогда и не приходило ему в голову. — Может, оно и к лучшему, — Сорока как-то странно усмехнулся. — Кошка у нас одна гуляет. — А ты? — поднял вдруг глаза Тур. — А что я? — удивился Сорока. — Ты бы хотел быть с ней? — Почему это? — Вы целуете друг друга. Что ты чувствуешь, когда целуешь её? — Тур снова прожигал его взглядом, но в этот раз Сорока не постеснялся и не испугался этого. — Она тебе разве не сказала, что мы друзья? — улыбнулся он. — Сказала. — Ну и? От меня ты чего ждёшь? — Это сказала она. Я хочу, чтобы теперь сказал ты. — Мы друзья, — подтвердил Сорока. — Мы тоже друзья, — Тур не понимал этого, но ему очень хотелось понять. Сам он ощущал себя слепым щенком, утыкающимся носом в стену, на которой эти двое сидят и смотрят на него. — Хочешь, чтобы и тебя поцеловали? — шире и хитрее улыбнулся Сорока.       Нет уж, такие ответы ему ничего не объяснят. Тур опять отвернулся, не желая отвечать из-за собственного смущения. — Ты же уже взрослый мальчик. Бороду бреешь, говорить умеешь, — Сорока поправил передник и, поняв, что Тур окончательно потерялся, решил вернуться к своим делам. — Ты можешь спросить её, если хочешь. Но на многое не надейся и не расстраивайся потом, если что. Понял?       Он и не надеялся никогда. Разговор с Сорокой вызвал в нём мыслей больше, чем Тур хотел бы думать. Он скрестил руки на груди, набросил волосы на лицо и уставился в пол, пытаясь собрать всё в своей голове воедино, но это было не легче, чем пытаться укусить сразу два яблока. Пальцы вдруг сами собой потянулись к карману и нащупали там что-то небольшое и твёрдое. Тур тут же радостно вспомнил о том, что у него есть нечто важнее странных мыслей: есть незаконченное дело! Фигурка в его кармане ждёт своего часа, и Тур с удовольствием лучше подумает о ней, чем о том, что ему никогда не полагалось.