Datura noir

В пабе Кэптан Кидд’с Инн царила привычная вечерняя атмосфера. За стойкой сидели местные завсегдатаи, пришедшие обсудить новости городка и пропустить стаканчик-другой перед ужином, за столиками — уставшие туристы, которые подкреплялись перед тем, как двинуться дальше, в сторону гор Катскилл, знаменитых пешеходными маршрутами через леса, ручьи и холмы. Так же привычно выглядела группа молодёжи, путешествующая в каком-нибудь непременно очень старом фургоне по Америке и заглянувшая сюда по пути на знаменитый Вудсток. Их столик был заставлен разноцветными коктейлями, и то и дело они, хохоча, поднимались со своих мест, чтобы сфотографироваться с местными инсталляциями на пиратскую тематику. Но всё внимание Маргарет, молодой официантки, было сосредоточено на загадочном посетителе, уже третий час сидевшем в самом дальнем углу паба наедине с бутылкой виски. Девушка на автомате выполняла привычную работу: натирала бокалы, разносила напитки, забирала со столов пустую посуду, шутила с посетителями, но взгляд её против воли раз за разом возвращался к незнакомцу Он пришёл к открытию. Закончив подготовку зала, Маргарет отомкнула двери паба ровно в 16.00 и с удивлением обнаружила сидящего на ступеньках человека с капюшоном на голове, в камуфляжных брюках и чёрной байке. Возле него стоял небольшого размера походный рюкзак. На первый взгляд, для местных обитателей в его внешнем облике не было ничего примечательного. «Турист, — подумала Марго. — А может быть, охотник». — Добрый день! Мы уже открылись, можете проходить! Он вздрогнул и, поднявшись на ноги, повернулся к ней. Девушка на миг задержала дыхание. Незнакомец был молод, примерно одного с ней возраста. Она никогда не встречала таких парней. Точно не здесь, не в этом провинциальном лесном городке, да и что уж — не в этой жизни и не в этом времени. Таких теперь можно было встретить разве что в старых фильмах, в готических романах, на дагеротипах прошлого века. Высокий, даже стоя на несколько ступенек ниже, он всё равно был немного выше неё, очень худой, это бросалось в глаза несмотря на мешковатую одежду. Точёное вытянутое лицо, изящное, но без признаков изнеженности и праздности, острый подбородок, бледные и обветренные до кровавых подтёков пухлые губы, даже глубокие тени под глазами говорили о том, что перед ней человек… породистый. Его глаза — светло-зелёные, почти жёлтые, с неравномерными вкраплениями, из-за чего один казался темнее другого, смотрели настороженно, а усталый взгляд был полон тщательно скрываемой боли и какой-то несгибаемой решимости. Так волк, попавший в капкан, смотрит на пришедшего за ним охотника. Взгляд человека, которому уже нечего терять. Маргарет так и замерла с ключами в руке. «Что с ним произошло? Откуда у меня вообще такие мысли? Глядя в его глаза, я чувствую, будто бы он на несколько жизней старше своего возраста…» — Разрешите войти? — парень смущённо улыбнулся, опустив глаза. Похоже, ему не впервой было встречать такую реакцию от окружающих людей. «Что за глупости у меня в голове! Это просто какой-нибудь очередной исследователь, путешествующий по горам Катскилл, а я просто дурочка и как всегда всё романтизирую! Давно пора кого-нибудь себе найти, а не падать в обмороки от случайных туристов!» Маргарет вспыхнула. Она пялится на него как идиотка! Что о ней подумает этот незнакомец? — Извините… — сдавленно пропищала она и поспешно посторонилась, пропуская его внутрь. Молодой человек быстро осмотрел зал и выбрал дальний столик в самом тёмном углу, затем долго и придирчиво изучал меню, наконец заказал бутылку самого дорогого и редкого виски из имеющихся в наличии, достал из нагрудного кармана потрёпанный блокнот и выразительным взглядом дал понять, что в её услугах больше не нуждается. Но Маргарет уже была слишком заинтригована странным незнакомцем, чтобы перестать следить за ним. Она, вооружившись подносами с напитками, намеренно выбирала маршруты, пролегающие максимально близко к его столику. Тем временем, устроившись поудобнее, парень откинул капюшон и пододвинул поближе стакан и бутылку. «Бог мой, у этого красавчика ко всему прочему ещё и длинные волосы? Это уже слишком, мироздание, так нечестно! — простонала про себя Маргарет, проходя мимо его столика с пустыми бокалами. — Какие ещё сюрпризы меня сегодня ждут?» Она тихонько подкралась к двери, ведущей на кухню, и замерла у круглого окошка — с этого ракурса Маргарет могла немного понаблюдать за парнем, оставаясь незамеченной. Некоторое время он неподвижно смотрел в одну точку. Единственная лампочка, освещающая столик, отбрасывала причудливые тени на бледное лицо, придавая его облику почти театральный трагизм. «Может быть, он рок-музыкант?» Незнакомец выудил из кармана короткий карандаш и открыл блокнот. Сначала ей показалось, что он принялся что-то быстро писать, но для письма его движения были слишком длинными и размашистыми. «Он художник! Точно! Не знаю, почему я в этом так уверена, но что-то в его облике убеждает меня в том, что этот парень живёт с кистью в руке». Но то, как он держал карандаш, как сидел — всё говорило скорее об обратном. Движения были полны неловкости и скованности, словно он занимался рисованием впервые в жизни. Девушка же не могла отвести взгляд от его руки, водившей карандашом по бумаге. Она как зачарованная смотрела на длинные пальцы парня. Его движения были неуверенными, но в них была какая-то почти осязаемая магия. Внезапно он бросил на стол карандаш, оттолкнул от себя блокнот и потянулся к бутылке. Движение было таким резким, что он случайно опрокинул стакан с подтаявшим льдом, и, пытаясь спасти блокнот от стремительно растекающейся воды, вскочил с места, хватая его обеими руками. Гримаса боли вдруг исказила его лицо. Он с тихим стоном сел обратно. Маргарет не выдержала. Выбегая, чтобы помочь, она успела заметить, что правая ладонь парня была плотно забинтована. «Боже, так он правша! Вот в чём дело. Какая досада. И он схватил блокнот больной рукой!» — её сердце сжалось. — Разрешите, я всё приберу! — О, извините, досадная случайность! Я сам, не стоит беспокоиться! — он попытался перехватить салфетки из её рук, но Маргарет оказалась проворнее. — И речи быть не может! Сейчас я закончу и принесу вам свежий лёд. Вернувшись с новым стаканом, она застала его за попытками заточить карандаш. Правая рука, очевидно, причиняла ему сильную боль. Пальцы не были забинтованы, и он пытался придерживать ими точилку, а здоровой левой прокручивать внутри карандаш, но выходило очень так себе. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — набравшись смелости, тихо спросила Маргарет. — Ох, мне очень неловко, но, может быть, вы сможете заточить мой карандаш? — он улыбнулся краешком губ, смущённо и горько, кивая на перебинтованную руку. — Никак не могу справиться. — Ооо, мне так жаль! Конечно, давайте вашу точилку! — она забрала у него карандаш и быстрым и ловким движением принялась вращать его в точилке, краснея и бледнея от его близости и от нахлынувших вдруг совершенно неуместных ассоциаций. «Боже, да что это со мной?» Она попыталась сосредоточиться на своем занятии, пока парень рассеянным и печальным взглядом блуждал по залу. Чтобы хоть как-то отвлечься от непрошеных фантазий, вихрем взметнувшихся в голове, когда он здоровой рукой взял со стола стакан с виски и льдом и поднёс к губам, она быстро затараторила первое, что пришло в голову: — Если вам нужна медицинская помощь, я могу подсказать, как проехать до ближайшего пункта неотложки, здесь недалеко. — Спасибо за вашу доброту, но не стоит, я в порядке, — он спрятал забинтованную руку под стол и обезоруживающе улыбнулся. — Несчастный случай на охоте, такое бывает, знаете? Ерунда, скоро заживёт. — Ооо, понимаю… — с искренним сочувствием сказала она и вдруг спохватилась. — Постойте, охотничий сезон же ещё не начался! Слова вылетели прежде, чем она успела подумать. Чёрт, теперь этот парень будет думать, что она подозревает его в чём-то! Какое ей дело, что с его рукой? — Да, вы правы… Пожалуй, мне просто нужно строже дрессировать своих псов! — последние слова были сказаны с таким ожесточением, а в его глазах на миг вспыхнула такая ярость, что девушка отшатнулась. — Извините ещё раз, бога ради, это не моё дело. Я всего лишь хотела помочь. Может быть, вам нужно что-нибудь ещё? — она положила на стол идеально заточенный карандаш. — Спасибо вам большое! Принесите, пожалуйста, ещё один стакан и графин сока: я кое-кого жду. Маргарет поникла, ещё раз извинилась, и поспешила за стойку. «Странный молодой человек и странный разговор. Его облик настолько же притягивающий, насколько пугающий. Он кажется милым парнем, но, похоже, тут не всё так просто. Он не обычный турист и совершенно точно не охотник». Спустя полчаса в бар вошла темнокожая девушка в красной косухе с капюшоном, тёмных очках и яркой неоновой мини-юбке. За стойкой кто-то присвистнул. Из-под косухи торчало множество крупных разноцветных украшений в этническом стиле, а на плече она держала большую соломенную сумку, украшенную лентами. Девушка, не снимая очков, окинула паб быстрым взглядом и плавной походкой направилась прямиком к столику незнакомца. Маргарет проводила её ошарашенным взглядом. — Катскилл? Ксавье Торп, ты окончательно сошёл с ума? — девушка недовольно кинула объёмную сумку на стул и присела напротив. — И тебе здравствуй, Бьянка! — Ксавье быстро спрятал блокнот обратно в карман и устало откинулся на спинку стула. — Я тащусь с самого Нью-Йорка бог знает сколько времени, и когда уже почти была на месте, ты вдруг сообщаешь, что теперь мне нужно ехать обратно? И снова через ту часть штата, которую контролирует эта чокнутая сука? Великое счастье, что мне не встретился ни один патруль! — прошипела она так, чтоб никто не услышал. — Действительно счастье! Чем ты думала, наряжаясь, как на дискотеку? — съязвил Ксавье, кивая на огромные браслеты и массивные бусы. — А ты как думаешь, кто бы вызвал больше подозрений — одетая для похода туристка в регионе, где никто не путешествует, да ещё и в обнимку с красками и бумагой, которые, между прочим, именно благодаря тебе ограничены к ввозу, или немного чокнутая художница, которая перепутала дорогу на арт-фестиваль? Ты знаешь, мой дар не всесилен, и лучше иметь хоть сколько-то приличную легенду о том, что я делаю в лесу со всем этим багажом. С этими словами она сняла с руки один из браслетов и постучала по нему пальцем. Ксавье наклонился поближе и заметил тонкий шов и петельки на внутренней стороне. Они понимающе переглянулись. — Бьянка, ты гений! — Я знаю! — она с улыбкой пожала плечами. — Внутри них столько серебряного порошка, что хватит не только на все твои фрески, но и обсыпать по периметру сам Невермор! Теперь налей мне выпить и выкладывай, что произошло. Где, кстати, наш змееголовый друг? Ксавье нахмурился. Он подтолкнул левой рукой её стакан к своему, налил обоим, а затем молча положил на стол перебинтованную руку. Бьянка, в изумлении, переводила взгляд с его руки на усталое лицо и обратно. — Что случилось? Во что вы опять вляпались? — Боюсь, что Аякс мёртв, — без предисловий тихо сказал Ксавье и залпом осушил свой стакан, не поморщившись. Девушка прижала ладонь ко рту. Потом она медленно сняла очки и положила их на стол. Её светло-голубые, полные потустороннего света глаза с недоверием смотрели на парня, который, поставив обратно стакан, потянулся к пачке сигарет, лежавшей рядом. — Так, давай ещё раз. Это такая шутка, да? — Бьянка, наконец, обрела дар речи. — Торп, мать твою, скажи, что это неправда, что этот идиот просто отошёл поссать! — Это правда. — Бляяяяяять! — Бьянка хлопнула рукой по столу. — Что произошло? Вы попали в аварию? — Нет, на нас напали оборотни. Стая. — Напали… и убили? Стая? Ты уверен? — затараторила она. — Чёрт, я, конечно, знала, что они все там чокнутые, во главе с этой разноцветной психопаткой Синклер, но убийство? Это уже что-то за гранью, Ксавье! — И тем не менее… — он немного помолчал, собираясь с духом, и продолжил. — Мы ждали тебя, как и договаривались, в условленном месте, это довольно далеко от троп, которые они обычно патрулируют, почти на границе штата. Ты знаешь наш план. Но Стая засекла нас с дрона, и, не поверишь, оборотни теперь передвигаются с чудовищной скоростью, гораздо быстрее, чем мы предполагали и видели раньше. Я не очень волновался, ведь отходной путь на крайний случай был подготовлен, поэтому успел предупредить тебя повернуть обратно. Но всё пошло наперекосяк. Одна из сук успела вцепиться мне в руку. Мы бы сейчас не разговаривали, если бы я успел помыть руки после того, как закончил рисовать. В итоге эта тварь, нажравшись серебра, разжала челюсти и я успел добежать до портала. А вот Аякс… — его голос дрогнул. — Он остановился, сам, специально. Ты же знаешь, он всегда был полон жажды риска. Мне кажется он и помогал мне только потому, что искал приключений… Так вот, он пару раз упоминал, но мы никогда не обсуждали это всерьёз… Я думаю, он хотел остановить их, превратив в камни. Но что-то, очевидно, пошло не так… Ксавье замер, невидящим взглядом смотря сквозь полупустую бутылку. — Я уже не мог вернуться, мои порталы односторонние, и нарисовать путь обратно тоже не мог — от болевого шока я едва не потерял сознание, да и краски закончились. Оставалось только ждать. — Почему ты не разрешил поехать мне туда, а развернул обратно, ничего не объяснив? — Потому что ты и так очень сильно рискуешь, помогая нам. Ты бы ничего не смогла сделать в одиночку со стаей оборотней. Бьянка презрительно фыркнула. — И не спорь, Бьянка! Я знаю, о чём говорю, ТЕПЕРЬ знаю. В общем, через некоторое время, раздался звонок от Аякса. Он, судя по сбитому хриплому дыханию, бежал через лес, и успел только неразборчиво прокричать, чтобы я приехал за ним. Дальше я услышал в трубке вой Стаи… В общем, он не успел даже продиктовать координаты, не говоря уже о том, чтобы скинуть геолокацию. Аякс никогда не дружил с техникой… А потом… — с каждым словом Ксавье становился всё бледнее, а слова давались ему всё тяжелее, — потом… он кричал так, что никогда… никогда уже я не смогу забыть эти звуки… Но крик быстро оборвался и дальше я уже слышал только рычание и возню оборотней, дерущихся за добычу. А после телефон умолк. Навсегда. Бьянка, повторив его движение, в три больших глотка осушила стакан и потянулась за бутылкой. Налив обоим, она на минуту задумалась, а потом сказала: — Это ПИЗДЕЦ, Ксавье. Мне очень жаль. Это нелепая, страшная смерть. Бедный Аякс… — она с сочувствием посмотрела на друга. — И из-за чего? Блять, зачем вообще это всё?! Объясни мне, Торп!!! На что вы рассчитывали, когда начали это всё? «Сопротивлеееение», «борьба за Джеееерико»! — с горькой издёвкой протянула она. — Я ненавижу эту суку Аддамс всей душой, я бы сама свернула ей шею, честное слово, но я всегда говорила — оставьте их в покое! Пусть живут в своём сраном лесбийском радужном мирке! Какое вам дело? Ты в Робин Гуда решил поиграть? — Бьянка распалялась всё больше. — Ксавье, у неё миллионы, а может и миллиарды! Они окопались там и засели, как неистребимый сорняк! В конце концов, жители не против так жить, а все, кто был недоволен, просто уехали. Уезжай и ты, пока эта чёрная дыра не поглотила тебя! — Знаешь, а я уже не уверен, что они просто уехали, — Ксавье горько усмехнулся. — Ты давно разговаривала с Лукасом? А с Дивиной или Кентом? Произошло много странных вещей с того момента, как Уэнсдей Аддамс поселилась в Неверморе… — Хм, я попробую связаться с ними попозже… Действительно, я давно не слышала от них новостей. Но ты же не думаешь… Послушай, почему бы тебе просто не позвонить в полицию и не умыть руки? Это уголовщина, пусть власти разбираются. Родители Аякса умерли, а о дальней родне мы почти ничего не знаем, кроме тебя и заявить о его пропаже некому. Ведь должно быть тело, должны быть улики. — В полицию Джерико? Ты серьёзно? — Ксавье нервно рассмеялся и прикурил очередную сигарету. — Никто из них даже носа не сунет на её территорию. — Тогда в ФБР, там есть специальный отдел, занимающийся изгоями. Им будет интересно узнать, чем промышляют «невинные цыпочки» под прикрытием Аддамс. Ксавье задумчиво рассматривал повисший в воздухе дым. По его выражению лица было понятно, что он уже думал об этом. — Нет, Бьянка. И я попрошу тебя тоже не вмешиваться в это дело. Отныне Уэнсдей Аддамс — только моя проблема. Я не стану больше рисковать чьей-то жизнью, даже если меня будут упрашивать принять помощь. И ты знаешь, что ФБР — это последнее место, куда я обращусь. Я ведь тоже изгой, не забывай, а если они узнают о моих способностях… Только представь это! В общем нет, это исключено. Кроме того, я не уверен, что это будет иметь хоть какой-то смысл. Максимум за решетку посадят кого-нибудь из Стаи, и на этом всё. Они же звёзды! — Тем лучше! Представляешь, какой скандал? Какие потери из-за краха репутации Стаи? — Бьянка, ты гениальна, как шпион, но порой я удивляюсь твоей недальновидности.- Ксавье удивлённо поднял брови. — Это всё не повлияет на Уэнсдей в должной мере и не остановит ее. Она не оборотень. Она выкрутит ситуацию в свою сторону и губернаторша, которая сидит на её подачках, сделает всё, чтобы замять это дело. Молли Грей мечтает пробиться ещё выше по карьерной лестнице, и без миллионов Аддамс ей не выжить. Не забывай про видения Уэнсдей — я уверен, что они хорошо замели следы. Но Бьянка не обратила внимания на его последние слова и язвительный тон. Она периодически подозрительно поглядывала в сторону стойки и вдруг перебила его. — Ты не заметил, что за тобой следят? — Следят? Кто? — Да вот эта шустрая официантка, которая глаз не сводит с нашего столика, — она едва заметно кивнула в сторону девушки с подносом. — А, официантка… Нет, не думаю, что она за мной следит. Она заметила, что у меня поранена рука и просто помогла не расколотить тут все стаканы. Бьянка внимательно присмотрелась к девушке. Заметив её взгляд, официантка смутилась и поспешно отвернулась, сделав вид, что вытирает соседний стол. — Вот как, понятно. Значит это просто ещё одна жертва твоего бескрайнего обаяния. Ничего нового. — Да брось ты! — Ксавье отмахнулся. — Просто ты уже отвыкла, что добрые люди ещё существуют в этом мире. — Странно, что ты не отвык. Ксавье пожал плечами. — Да, представь себе, я всё ещё доверяю окружающим. — Ну и дурак! Немудрено, что ты теперь в тупике, — Бьянка закатила глаза. — Ладно, так на чём мы остановились? Ах да, на том, что тебе стоит уехать как можно дальше от Джерико и этих чокнутых сук. — Нет, Бьянка. Теперь я не могу этого сделать, даже если захочу. Они в курсе, что я знаю про смерть Аякса и не оставят меня в покое, даже если я уеду. Кроме того, что касается Уэнсдей… Ну да ладно, это только моё с ней дело, — пробормотал он, сжимая пальцами стакан до выступивших на них белых костяшек. — В общем, мне отрезан путь назад. Смерть Аякса его отрезала. Теперь мы как поезда, летящие под откос навстречу друг другу — столкновение неизбежно. — Я всегда знала, что этим всё и закончится. Ни один из вас не сможет жить, пока жив другой. Я ещё тогда сказала, что Уэнсдей Аддамс станет твоим кошмаром. Но ты никогда меня не слушал. И где мы все теперь? Ксавье ничего не ответил, молча разглядывая изрядно испачканные бинты. — Выглядит ужасно, — покосилась Бьянка на его руку. — Не то слово. Болит ужасно, и плохо заживает. Это большая проблема. Я правша, и неизвестно, смогу ли рисовать левой рукой и сколько понадобится времени, чтобы научиться. Иллюзии теперь нестабильны. Я в ловушке, понимаешь? Поэтому мне остаётся только пойти ва-банк. Бьянка порылась в сумке и извлекла на стол два пузырька. — Это противовоспалительное и антибиотик широкого спектра. Бери, сам без рецепта не купишь. Не спрашивай, откуда. Я перевяжу тебе руку перед отъездом в аэропорт. — В аэропорт? — он встрепенулся. — Да, Ксавье. Я ехала, чтобы сказать, что уезжаю из Штатов. Поэтому последняя поставка красок и серебра так задержалась — я готовилась к переезду. Деятельность сирен вызывает всё больше вопросов у властей, и мне нельзя здесь больше оставаться, и уж тем более нельзя помогать вам, используя Песню. Не удивлюсь, кстати, если окажется, что именно Аддамс финансирует все эти программы по контролю, чтобы прикрыть любую возможность вашего снабжения. Она ведь могла увидеть меня во время своих глюков. Ксавье задумался. Они действительно вряд ли правильно оценили масштабы деятельности Аддамс, и это было роковой ошибкой, за которую их друг заплатил жизнью. — Ты права, Бьянка, тебе вообще не стоило ввязываться. Никому из вас не стоило! Какой же я идиот, что изначально позволил вам в этом участвовать! — Ксавье обхватил голову руками, поморщившись от боли. — Я сама хотела, меня никто не просил! У меня с Аддамс свои старые счёты! — Всё не можешь ей простить школьные времена? — Ксавье грустно улыбнулся. — Не принимай это на свой счёт. Она всего лишь выскочка, которая решила, что лучше всех! Я тогда это говорила и не устану это повторять и теперь! — Это комплексы, Бьянка, и ты тут ни при чём. Она хотела быть лучше своей матери, хоть и всегда это отрицала. Для неё никогда не существовало других соперников. — Ты что это, защищаешь её? — Бьянка брезгливо поморщилась. — Нет, — Ксавье пожал плечами и полез в нагрудный карман. — Просто я хорошо её знаю. Он снова достал блокнот, быстро пролистал до нужной страницы, аккуратно её вырвал и положил перед Бьянкой. — Держи, как напоминание о том, что ты не всегда ей проигрывала. Бьянка завороженно смотрела на чёрно-белый рисунок, на котором была изображена она и Уэнсдей во время того самого первого поединка на шпагах в Неверморе. Рисунок не был выполнен с фотографической точностью и скорее напоминал карандашный набросок, но тем не менее детализация поражала. Ксавье оглянулся, чтобы убедиться, что за ними не следят, и провёл пальцами больной руки над листком. Бьянка на рисунке взмахнула рапирой, и капля крови выступила на белоснежном лбу Уэнсдей, прямо над бровью. Ксавье едва заметно двигал пальцами над бумагой и Бьянка снова и снова могла наблюдать, как остриё её клинка рассекает кожу ненавистной Аддамс. При этом кровь на рисунке была алой, а не чёрно-белой, как всё остальное. — Ксавье… — восхищённо прошептала Бьянка. — Это же настоящая магия! Спасибо! Ты никогда не дарил мне своих рисунков, между прочим! — Пусть останется на память. Зубы оборотня повредили что-то в моей руке, и мне приходится заново учиться всё делать. Это похоже на перебитые провода, понимаешь? Со старыми рисунками получается проще, с новыми совсем беда. Но придётся постараться. — Неудивительно, что ты держишь в секрете свой дар — это же сумасшедшие возможности! — девушка спрятала листок в сумку. — Но ведь оборотни и Аддамс знают о твоих способностях, верно? — Да, и это ещё одна причина, по которой я не могу повернуть назад. — И что ты будешь делать? Ты остаёшься один. Надеюсь, у тебя есть хоть какой-то план? — Ммм… Считай, что его нет. Да если бы и был — я бы не рассказал. Когда имеешь дело с человеком, который может видеть будущее — это самый лучший вариант, поверь, — Ксавье обернулся, подзывая официантку. Девушка поспешила к их столику. — Принесите, пожалуйста, счёт. Я рассчитаюсь наличными. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — Бьянка убрала руки под стол, подождала, пока девушка отойдет, и начала снимать браслеты, пряча их в цветастую сумку. — Не надо! — Ксавье схватил её за руку под столом. — Они пригодятся тебе. Бьянка изумлённо посмотрела на него. — Они не нужны мне больше, а тебе помогут хорошо устроиться на новом месте, — пояснил он. — Оставь только белую и чёрную краску. И я попрошу тебя о ещё одной, последней услуге, прежде, чем ты уедешь. Спустя пять минут Маргарет, стоя у окна, тоскливым взглядом провожала удаляющуюся по улице парочку странных посетителей. Перед уходом, загадочный незнакомец, не глядя, оставил на счёте внушительную пачку банкнот, покрывающую её ежемесячный заработок, но она едва взглянула на неё. Маргарет сжимала в руке кусочек странички из блокнота, который он оставил для неё под стаканом виски — на нём был нарисован толстый смешной чудик с большим носом, которого, она могла поклясться, она буквально вчера видела в одном из ужастиков, которые регулярно смотрела перед сном. *** Свернув через пару кварталов во внутренний дворик одного из заброшенных домов на окраине городка, он остановился перед кирпичной стеной. Бьянка молча протянула ему баллончик с белой краской и присела рядом прямо на траву. — Я заранее присмотрел этот двор. Обычно тут никого не бывает, да и вряд ли кого-то в наши дни удивят любители граффити. — с этими словами Ксавье принялся методично закрашивать кусок стены в белый цвет. Бьянка закурила и некоторое время молча наблюдала за ним. — Что за место ты рисуешь? — Ты же знаешь, я не могу тебе сказать. Бьянка хмыкнула. Она столько лет помогала Ксавье, ставила себя под угрозу, никогда не требовала ничего взамен, не задавала лишних вопросов. И он всё равно уходит, и в этот раз уже навсегда. Видимо, так было суждено. Бьянка поймала себя на мысли, что это давно не причиняет ей боли. Ксавье никогда ей не принадлежал. И не Аддамс была тому виной. Они оба несли слишком тяжёлое бремя собственных способностей, которые всегда стояли между ними. Что ж, она уедет, и, может быть, на другом конце света удача наконец улыбнётся ей, и жизнь заиграет новыми красками. Не чёрно-белыми, как на большинстве рисунков Ксавье. Солнце почти село. Она вспомнила, что летом в это время суток трава всегда как-то особенно резко становится холодной и влажной. Бьянка поёжилась. Она не отрывая глаз смотрела на чёткий, словно составленный из одних только острых углов профиль Ксавье в красных лучах заката. Он чертыхался, перекладывал кисточку из больной руки в здоровую и обратно, и быстро и настойчиво продолжал рисовать на теперь уже белой стене только ему одному известное место. — Когда ты обнаружил, что можешь управлять ими …по-настоящему? — спросила вдруг Бьянка. Ксавье замер. Когда? Ох, он слишком хорошо помнил этот момент… *** Кисть с чёрной краской медленно ползла по белоснежной коже. Обнажённая девушка с вызовом, не моргая, следила взглядом за его рукой. Она, равнодушная и холодная, словно фарфоровая кукла, неподвижно лежала на дощатом полу мастерской. Но его чуткий слух улавливал её сбитое дыхание, а кисть вздрагивала, пересекая участки кожи с заметным биением учащённого пульса. Он даже успел увидеть, как она прикусила изнутри щёку, но продолжала держаться, словно происходящее значит для неё не больше, чем пыль под ногами. Желание стереть с её лица эту маску невозмутимости вдруг стало просто нестерпимым, достигло последнего предела. Оно раскалёнными клещами вырывало из его разума гвозди вколоченных социальных рамок, один за другим, испепеляло последний самоконтроль, всколыхнув самые тёмные желания, которые он подавлял, снова и снова терпя её выходки. Ксавье обвёл краской тонкие запястья и продолжил понятный только ему рисунок прямо на полу. Внезапно он отбросил кисть и, следуя какому-то внутреннему наитию, провёл рукой над её телом. Она едва заметно, насмешливо изогнула бровь, показывая, что его фокусы никогда её не впечатляли. Но, подчиняясь его движениям, узоры на руках вдруг ожили, зашевелились, превращаясь в ремни, а круги, нарисованные на полу — в чёрные чугунные кольца. Настоящие, не иллюзорные. Он чувствовал в своих руках незнакомую силу, мощную, стихийную, рвущуюся наружу, поющую свою собственную песню, подстрекающую поддаться этой страсти, ощутить, наконец, безраздельную власть. Восторг вседозволенности захлестнул его с головой. Он сделает с ней всё, что захочет. Уверенность пришла изнутри. Он дёрнул рукой и ремни, как блестящие чёрные змеи, мгновенно крепко стянули её тонкие руки над головой. Ксавье упивался растерянностью в чёрных глазах, впитывая каждую деталь, впечатывая в память навсегда. Возможно, ей даже стало страшно. Он, наконец, сумел по-настоящему её напугать. — Ты не причинишь мне вреда! — не спросила, а утвердительно сказала она, глядя в его глаза и призывая на помощь всё своё хвалёное самообладание. — Ты уверена в этом? — прошептал он, присаживаясь рядом и разводя в стороны её бёдра… *** — В Неверморе… Да, это случилось ещё в Неверморе. Он отвернулся к стене, давая понять, что подробностей не будет. Бьянка молча пожала плечами. Она давно привыкла к его скрытности. Спустя несколько минут, Ксавье отошёл от стены и критически осмотрел свою работу. На схематичном рисунке был изображён коридор, но невозможно было определить, какому месту он принадлежит. Ксавье достал из кармана старые окровавленные бинты, смочил их водой из бутылки и выжал на стену несколько капель, оставляя бледно-алые разводы. Бьянка завороженно смотрела, как коридор словно оживает. Казалось, протяни руку — и ты коснешься тёмной стены внутри помещения. — Боже мой, кровь! Ты используешь свою кровь, чтобы оживлять иллюзии? — Пафосно, да? На самом деле обычно нет, но травма внесла свои коррективы. Сейчас это единственный выход. После того, как я исчезну, ты должна будешь закрасить всё белым, обещай мне! И уезжай как можно скорей. Забери и мой рюкзак, всё необходимое я сложил в карманы. — Не говори так, словно прощаешься навсегда, Ксавье Торп, иначе, клянусь, я оглушу тебя и увезу с собой! Тропический воздух точно прочистит тебе мозги! Он тепло улыбнулся. Бьянка смотрела в его глаза и видела в них какую-то нечеловеческую, вневременную мудрость. — Не волнуйся за меня. Я сумею отомстить за смерть Аякса, поверь. И за наши поломанные жизни тоже. Но всё должно вернуться к истокам. Мы, изгои, — ошибки природы, Бьянка. Мы разрушаем законы пространства и времени, и не зрелы достаточно, чтобы нести бремя ответственности за свои поступки. Мы — чудовища и уроды, и нам нет места в этом мире. Но, справедливости ради, у меня хотя бы хватает смелости это признать. — К чёрту твои философии, Ксавье Торп! Изгои были и будут всегда, и мы такая же часть мира, как и всё вокруг. Просто, как и в остальной природе, среди нас тоже рождаются выродки, от которых, по какой-то причине, порой не удаётся вовремя избавиться. Вот как Аддамс и Синклер. В итоге, мы просто занимаемся грызнёй, пытаясь уничтожить друг друга за место под солнцем, как и все другие существа на этой планете. Это не хорошо и не плохо. Это суть жизни. Борьба. — Только последствия масштабнее. Пытаясь убить друг друга, чудовища только порождают ещё больших чудовищ, такова реальность. Из нас выживает только тот, кто сохраняет в себе человека. Кто проносит человека в себе до конца. Потому что чудовищ убивают только люди. Бьянка промолчала, не желая дальше спорами портить момент прощания. Она подошла к нему и крепко обняла. — Прощай, Бьянка Барклай. Спасибо тебе за всё! — он приобнял её в ответ, затем разомкнул руки и шагнул к порталу. Девушка подняла с земли полупустой баллончик с белой краской. — Прощай, Ксавье Торп.