The last of Maz

– Зимой плохо совсем будет. – Боб дуло пистолета в пол направляет. Магазин достаёт и затвор передёргивает, проверяя. Убедиться пытается, не заряжено ли оружие. Всё же ненужный выстрел, который с лёгкостью может задеть что-либо, никому не сдался. – Мало того, что будет сложно вылазки делать: машины застревать будут в сугробах, а движки замерзать. Придётся доставать тёплую одежду для всех, у кого её нет. И припасы будут куда быстрее заканчиваться, поэтому необходимо пополнять их сейчас, пока время есть. Денис помещение оглядывает, когда от телефона отвлекается. Желание позвонить Арине становилось всё сильнее, но включить смартфон, расходуя зарядку, – поступок глупый. Терпеть приходится. Илья в ящиках старых копается. Ищет вещи, которые могут пригодиться, но кроме мусора ничего дельного не находит. Вздыхает тяжело, на задницу падая, и сидеть остаётся. Умаялся жутко, так ещё и кошмары, мешающие спать, нагоняли ужас. Каждый день, как только в сон провалится, его догоняет смерть ксюшина. Её глаза пустые, руки холодные и голос, тихий вовсе, непривычный. Это тяжело слишком, но со временем Коряков понял, что не он один страдает. Так что наблюдать за другими людьми, истощёнными и усталыми, иногда помогало, хотя не должно было. Сучьи мысли, как кажется самому Илье. – Нам связь нужна. Мы не можем нормально на вылазки отправляться, если нет возможности передать что-то необходимое. – И без сопливых это знаю. Я из-за этого тебя и заставил тут копаться, где-то рации валяются старые, может работают ещё. Найдёшь – проблема решена. – А если не работают? Боб плечами пожимает, продолжая с оружием копаться. Ему, как самому осведомлённому в этой теме, доверили все пушки, которые есть у людей в бункере: проверить на всякий, а то вдруг неисправность заметят только в последний момент, уже рядом с тварью, что сожрать пытается. Илья в ящик чуть ли не с головой лезет. Провода различные вытащить пытается, но путается в них, стараясь выбраться. Денис смеётся громко, но подходит, чтобы помочь. – Чё тут вообще есть? – В основном запчасти, дохлые почти, так ещё и провода эти, то-ли от машин, то-ли от другой техники. Вообще не ебу. Коломиец на корточки опускается. Садится рядом совсем, чуть ли не касаясь бедра Ильи своим. В ящик заглядывает и рукава толстовки закатывает, чтобы удобнее было копаться. – Если не найдём, то можно будет в других местах поискать. – Где? По домам чужим таскаться будем? Нам часа два ехать до многоэтажек, а искать в чужих квартирах что-то – дело вовсе гиблое. Времени потратим столько, что уже и не нужно будет ничего. Денис пальцами пытается распутать клубки, которые в ящике валяются. Но, когда не получается, просто на пол их кидает, чтобы не мешались. Ногой двигает, отпинывая их подальше от себя. – У военных попросить? Та же "ФЕДРА", у них должно быть много всего. Правительство явно выделило им необходимые вещи, нужно ведь поддерживать безопасность людей. Боб, до этого молчащий, усмехается громко. Пистолет и тряпку откладывает, со стула поднимаясь. Но, немного подумав, вновь садится, продолжая вытирать ствол. – От них ждать ничего нельзя. Все люди, которые им доверились, сейчас либо страдают, либо мертвы. Илья взгляд обеспокоенный на него поднимает. – В каком плане? Они ведь обещали безопасность всем желающим. Говорили, что будут охранять от пандемии. Этого явно можно добиться, если приплести правительство и их возможности... Говорили, что.. – Власти много что говорят, пиздюк. – перебивает, после чего говорить продолжает: – А выполняют даже не половину. Там меньше трети выйдет, если подумать. Коряков отвлекается от поисков своих. Пот с лица утирает рукавом джинсовки, в которой уже прохладно выходить на улицу. Нужно искать новую куртку. Взгляд свой поднимает на Боба, который тряпкой сухой чистит стволы. Заявление громкое очень, но кажется больше правдивым, чем ложным. – И насколько там всё плохо? – Сам не уверен, но слухи некоторые слышал. У нас ведь тоже есть люди, которые от них сбежали. Не выдержали столь тотального контроля, так что решили, что уж лучше смерть от лап тварей, чем отсутствие прав и свободы. Илья брови хмурит, губы кусая. Дали надежду на спасение, сплели ниточку тонкую вовсе, а потом столь жёстко оборвали её. – Нашёл! – Денис лицо своё грязное из ящика вытаскивает. В руках держит две рации пыльные, отряхивает их осторожно, но тут же чихает от пыли, что в воздух поднимается. Улыбается, довольный находкой своей. – Целые вроде. – Их две всего. Даже если работают, то мы не сможем нормально ими пользоваться на вылазках. Только если раздельно ходить. – По-другому никак. Включи их, посмотрим, не сдохли ли ещё. – Боб даже не отвлекается от занятия своего. Коломиец на две кнопки нажимает. К уху рацию прикладывает, слушая тихий потрескивающий шум. Коротко кивает, подтверждая исправность. – На. – Илье вторую протягивает. Коряков хватает технику, осматривает бегло, думая, не сломается ли она в скором времени. Старая всё же. – И? Нужно звук проверить. – На улицу топай. Встань с воротами рядом и скажи что-то. Денис командовать пытается, но Илья лишь фыркает тихо, недовольный. Но всё же разворачивается, к выходу топая. Нет времени для психов. Но вопрос всё же остаётся: "Почему если "иди", то сразу он должен?" Коряков дверь плечом толкает, на улицу выбираясь. Воздух свежий в лёгкие впускает, осматривает территорию привычную, и всё вокруг уже приелось. Нет ощущения, что он в чужом месте. Его, кажется, и не было вовсе. Какой идиот будет ныть, что хочет в свою уютную квартирку, к кровати и телевизору, когда вокруг происходит сплошной кошмар? Илья головой мотает, отгоняя раздумья. От прохладного ветра ёжится, и мечты о тёплой одежде – единственные оставшиеся, остальные мечты, далёкие и пеленой покрытые, уже не волнуют. Он замечает Юрку, стоящего рядом с воротами, и машет ему ладонью, здороваясь. – Рацию достали? – мальчишка с ноги на ногу переминается, боясь от поста отходить. Говорит громко, но тут же застывает, оплошность свою осознавший. Голову в плечи вжимает, смущённо улыбаясь. Он смотрит внимательно, надеясь на хоть какое-то развлечение. Поэтому Илья, пальцем погрозивший, к нему подходит, чтобы технику показать. В руках вертит, каждую сторону изучить позволяя. – Здоровская.. Работает хоть? – Юрка тон сбавляет, уже не кричащий. Где-то за воротами, поодаль от бункера, Илья слышит топот громкий. Твари, в стаи сбивающиеся, иногда пробегали мимо укрытия. Оббегали стены, огорожающие бункер, вслушивались, скотины, но, не улавливая ничего, с места скрывались, убегая в другую сторону. Тупые до жути, но опасные, и этим всё сказано. Коряков, если честно, был напряжён, когда приходило время садиться по машинам. Движок шумный привлекал внимание бегунов, и приходилось педаль в пол вдавливать, чтобы от них отвязаться. – Как раз проверить вышел. Не кричи только от восторга. Юра рот ладошкой прикрывает, кивая много раз, словно болванчик. Смешной такой. Коряков усмехается беззлобно. Кнопку на рации зажимает один раз. Шум посторонний не слышит больше, так что бросает тихое: – Приём. – Приём! – Денис отвечает весело, рад видимо, что нашёл исправные рации. – Скажи ещё что-то, чтобы окончательно убедиться. Коряков кнопку отпускает ненадолго. Не знает, что говорить. В мыслях крутится сплошная дрянь, полная страданий и желания сделать с собой что-то. Её Илья и решается озвучить. На Юрку бросает взгляд грустный, и мальчишка непонятливо голову набок склоняет. Убедиться Илья во многом хочет. Так что произносит горькое, вновь включая рацию: – По Ксюше скучаю очень. Голос, неконтролируемый, дрожит. Денис молчит долго. Уже кажется, что техника всё же поломалась, больше непригодная для использования. Но ответ приходит. Спустя пару минут, но приходит: – Я тоже. Юрка глазками своими хлопает. Маленький ещё совсем, но мир познать успел, так что ладошкой своей крохотной руку Ильи накрывает, пытаясь поддержать. Коряков улыбается коротко, когда по макушке паренька гладит. Глаза не слезятся даже. – Знаете... – мальчишка носом шмыгает, приболевший видимо. – Мне папа раньше так же делал. Как с работы приходил, так сразу же по голове гладил. Вы мне чем-то его напоминаете. Илья щёку изнутри кусает, стараясь сдержать вздох, полный сожаления. Юрке не нужно это, он сильный, сам переживёт всё. Окрепнет скоро, пойдёт на вылазку первую и будет приносить больше пользы. И Коряков, кажется, слишком далёк от этого паренька. Не возрастом и умом, они в такое время ничего не стоят. Илья не такой просто. Отличается. Характером, установками в голове, жизненными целями, ещё многим, и перечислять можно до бесконечности. Если раньше в людях ценилась "изюминка", то сейчас она не сдалась никому. Каждое отличие могло привести к смерти. И если не к твоей, то к чужой. Поэтому, если ты готов примкнуть к "стаду", которое не пойдёт на убой, то ты должен подчиняться и подстраиваться. Должен вылепить из себя такую статую, которая не треснет, даже если нужно будет. Коряков не окреп ещё. И, скорее всего, никогда не сможет. Он – хрупкая оболочка, которую скотчем заклеили криво, и сам починиться не может. Держится ещё, пытается сделать хоть что-то, но внутри всё разбилось давно, в крошку стеклянную превратившись. – Не напоминаю. Тебе кажется, Юр. Пусть не привязывается. Нельзя. Нельзя и всё. – Почему? – ладошки трёт, согреться пытаясь. Смотрит так вопросительно, словно действительно ответ интересует. – У тебя нет теперь никого, верно? Юра кивает быстро, привыкший уже к этому вопросу. Все люди из бункера его задавали, стоило им увидеть мальчика, одинокого и зажатого. Не должен был он к этому привыкать. Ему в школу надо, учиться и дёргать девочек за косички. А не стоять у ворот, наблюдая за тварями окровавленными, что носятся вокруг. Несправедливо. – Ты уже сам умеешь справляться. Не нужно искать тепло в ком-то, никто не сможет вместе с тобой вечно находиться. Жизнь такая. – Илья ненавидит себя за эту попытку "наставить на путь истинный". Но если не он, то никто. Юрка моргает пару раз. Отворачивается, спрятаться пытаясь, но Илья всё равно видит слёзы, что в чужих глазах накопились. Сердце предательски ёкает. – Знаю.

***

– Волосы отрежешь может? Вдруг у кого-то машинка есть, побреем тебя. – Илья сухие галеты грызёт. Ноги с крыши свешивает, болтая ими. – Обойдусь. – Денис наверх голову закидывает, пялится, звёздное небо осматривая. Коряков туда взгляд не поднимает даже, всё ещё ощущая, как сердце сдавливает тисками раскалёнными. – Мешаются всё же, лучше сделать с ними что-то. Коломиец ногу к себе подтягивает, лбом в колено утыкаясь. Вздыхает тяжело, и Илья не хочет больше надоедать. – Арине длина такая нравится, не хочу менять что-то. Коряков не напоминает, что с Шикиной они не встретятся больше. Кивает только, принимая решение друга. – У Ксюши в рюкзаке точно должны быть резинки. Думаю, что покопаться стоит, вдруг найдём. – Скорее всего. Илья, если честно, к вещам Кобы старался не притрагиваться. Боялся, что воспоминания ярче станут, вновь до истерики доведут, и исход её предугадать не сложно. – Как думаешь? Можно ли найти лекарство от заразы этой? – Коряков вопросом этим задаётся уже долго. Стараются ли учёные над созданием лекарства? Что им необходимо для этого? – Можно, я уверен. Просто время нужно. – сглатывает, и Илья взглядом проводит кадык двигающийся. – Много времени. Больше, чем у нас есть. – Мне кажется, что эту хуйню люди и создали. Неясно только, почему дрянь расползлась по стране. – Может со взрывом тем связано? Мы не можем знать точно, Илюх. Но нужно надеяться, что это пройдёт. Нескоро, но пройдёт. Илья бы хотел хранить надежду. Только она, уже столь несущественная, с каждым днём угасала. Нет больше места оптимизму глупому, нет места нытью и сожалению, мыслям о том, что всё могло бы быть другим, более красочным и счастливым. Апокалипсис – дорога к смерти. Если не сейчас, то потом. И это "потом" хотелось оттянуть. Но не всем. Коряков не уверен, выдержит ли его психика. Не знает, не перестроится ли что-то в голове в последний момент. И смерти он, кажется, не боится больше. Только если она не чужая. Смотреть на тела мёртвые, холодные и до ужаса молчаливые, страшно. Ещё страшнее – осознание, что этот человек, ранее шумный и радостный, близок тебе. – Если бы. – и добавляет совсем тихое: – Я уже не знаю, стоит ли надеяться. Есть ли смысл в этом всём? – Есть. Даже если не веришь, то он есть. Коряков садится ровно, после чего на Дениса взгляд поднимает. Смотрит долго-долго, силясь всё подряд запомнить: черты лица, какие-то глупые привычки, особенности речи и другое. Старается в памяти отложить форму очков, щёки, глаза глубокие, да даже каждый зуб, который видно при широкой улыбке. – Ты, кажется, слишком спокоен для человека, который попал в условия апокалипсиса. – Душа моя неспокойна, но её ты увидеть не можешь. – Коломиец сам смеётся с этой фразы, которая звучит так, словно была вырвана из признания в любви. – Придурок. Илья точно не выдержит, если этого придурка потеряет.

***

– Будем тебя учить машину водить. – Денис руки от руля ненадолго отрывает, чтобы поправить хвост на голове. Всё же нашли резинки, и теперь Коломиец таскается со смешной "пальмой". – Вдруг что-то случится, а тебе на твоих двух передвигаться придётся. Илья в карту внимательно смотрит. Следит за каждым знаком и поворотом, чтобы точно быть уверенным, что в нужный момент они смогут свернуть с основной дороги. – Следи лучше, а не языком трепать продолжай. – он волосы назад зачёсывает, убирая свисающие пряди. – Вот щас поворачивать надо. – Ты уверен? – Денис в карту старается заглянуть, но Коряков лишь лицо его ладонью отталкивает, чтобы не отвлекался от руля и дороги. – Я уверен, блять. Мне Боб раз сто объяснил, где сворачивать, так что будь добр не ебать мне мозг. Коломиец усмехается громко, резко выкручивая руль. Машину заносит слегка, и Илья, сам того не ожидая, головой об дверь прикладывается. – Выблядок, – потирает место больное, злобно косясь на друга. Денис даже не пытается скрыть своё веселье: во весь рот улыбается, глаза ненадолго прикрывая. – И это ты меня собрался учить вождению? Да я убьюсь скорее, чем доеду до нужной точки. – Как критично. Денис в карту всё же заглядывает. Крест красный осматривает внимательно, вчитывается в кривой текст, который быстренько написал Боб. В загородном доме, в который они были отправлены, можно найти несколько комплектов тёплой одежды, бензин в гараже и некоторые запасы еды. Ну, если верить словам чужим. Почему с ними не поехал сам Боб, знающий местность и дом, как свои пять пальцев, – вопрос, ответ на который так и не был получен. В принципе и не нужно, если все указания им продиктовали громко и столько раз, что чуть уши не отвяли. Но это, как думает сам Илья, чтобы они точно запомнили и сделали всё как необходимо. – Долго ещё? Бензина хватает вроде, но я не уверен, что нам не придётся на обратном пути останавливаться. Бак полный есть, недавно с заправки спиздили. – На последней вылазке? – Денис угукает тихо. – Меня не брали тогда, не знаю, что было. Тебя там Элис не принижала? Я просто спрашиваю, даже если да, то ничего сделать не смогу. Страшная она женщина. – Илья первый вопрос мимо ушей пропустил, так что на совсем другую тему переключается. – Не принижает. Нормально всё, если слушаться. Но команды её только попробуй не исполнить, я даже представить боюсь, что она сделает со мной. – Денис руль крутит, на песчаную дорогу съезжая. – Не это? Коряков на карту смотрит. Место, отмеченное крестом, Бобом было описано, как пустошь, где какого-то чёрта стоит одинокий дом. Ворота, открывающиеся только ключом, ведут к гаражу, и уже оттуда можно попасть в само жилище. Илья в руке ключи сжимает. Красную крышу осматривает и кивает, убеждённый в правильности места. – Ну, рядом, я надеюсь, больше нет частных домов с красной крышей и выёбистым гаражом. Так что этот. Подъедь ближе. Коломиец слушается, подгоняя авто к воротам. Коряков осматривается по сторонам пару раз, на кнопку ключа нажимает, открывая ворота. Те, с лёгким гудением, открываются. – Удивительно, но машины нет. Развернись и заедь в гараж, чтобы можно было сразу поехать, не выходя на улицу. – Я бы без тебя догадался. – Не-а. У тебя мозгов маловато, Дэн. Так что давай, водила, делай что нужно. – Я тебе кто? Таксист? – Денис вновь отъезжает от гаража. Машину разворачивает, уже задом заезжая в помещение. Илья сразу на ключи тыкает, чтобы ворота вновь закрыть, и вылезает из авто только после того, как дневной свет перестаёт светить через них. – Оценку в приложении глянь, явно понизилась. – Коряков фонарик в руке держит. Щёлкает им, озаряя путь. – Если разделимся, то найдём всё нужное быстрее. На тебе поиски еды, я гляну гараж на наличие топлива и каких-то запчастей, а потом вместе будем искать одежду. – Давай. Думаю, что кухню найти легко, она всегда на первом этаже. А с одеждой сложнее будет, да и не думаю, что многое найдём. Илья плечами пожимает. Кидает второй фонарь Денису, прямо в руки. – Рация с тобой? Если что – говори. Коломиец технику достаёт, ко рту поднося. – Хорошо. Коряков кнопку зажимает, произнося тихое: – Придурок, иди давай. Денис ладонью машет на прощание, скрываясь в доме. Рюкзак захватить не забыл, и Илья кивает довольно. Оборачивается, освещая весь гараж. Где-то навален мусор, грязные стены измазаны в машинном масле, и Илья нос морщит, стараясь скрыться от запаха неприятного. Канистры заметить довольно легко: они, большие и выделяющиеся, стоят в углу самом, пыльные и покрытые паутиной. Илья сам себе кивает, когда открывает багажник авто. Баки затаскивает, стараясь сделать это максимально аккуратно. Лишние траты бензина нужно исключить, поэтому Коряков проверяет крышки канистр. Если необходимо, то закручивает их хорошо, стирая кожу на ладони. Руки, до этого не отличающиеся особой силой, теперь стали куда крепче. Таскание вещей тяжёлых и бесконечная беготня – замена спортзалу, в который Илья даже не думал записываться. Но это в прошлом. – Приём. Я нашёл всё, больше тут нет ничего. Ответ приходит незамедлительно: – Приём. Я понял, я в рюкзак складываю консервы и крупы разные. Тут гнилью жуткой несёт, и дело даже не в испорченных продуктах. – Точно не в продуктах? Я приду сейчас. Илья потягивается, стараясь усмирить больную спину. Кости хрустят неприятно, и Коряков морщится. Медик у них в бункере – старая и неприятная тётка, которая даже после государственной катастрофы не растеряла свою мерзотность. Наблюдаться у неё – сплошное мучение. Фонарём Коряков освещает дорогу, но, слишком неуклюжий, задевает какие-то коробки и чуть ли не валится на пол. Рукой задевает что-то на стене, и в глаза тут же ударяет яркий свет. – Какого хуя? Денис из дверного проёма выглядывает. Его удивлению нет предела, ведь электричество нормальное они видели будто сто лет назад. – Серьёзно? Мне не мерещится "свет в конце туннеля"? – Коломиец даже очки на нос спускает, чтобы глаза протереть. – Нет, нихуя. Коряков фонарик выключает. Зал просторный осматривает, и в доме, как и сказал Денис, стоит мерзкая вонь. Невозможно дышать нормально, так что Илья нос воротом толстовки прикрывает. – Тут явно есть труп. Так только они воняют. – Как думаешь, я могу зарядить повербанк? И твой заодно. Илье, почему-то, становится смешно от этого вопроса. Он Денису про одно, а в ответ получает другое. – Да попробуй, если не боишься, что током ударит. Я оправдываться за твою смерть не хочу, да и везти меня обратно кто будет? – Ебать ты кадр. – Денис скрывается вновь, видимо на кухню. Коряков косится в сторону лестницы. На помощь Коломийцу не идёт: вместо этого поднимается по ступеням скрипящим. Несколько комнат на втором этаже совсем тёмные, и запах, преследующий их на первом этаже, тут ещё сильнее. Илья брови хмурит. Передвигается осторожно, ладонью нос закрывая. В одной из комнат, спальне, Коряков видит стаю мух, что кружат над мёртвым телом. Гнилая плоть, уже разлагающаяся, поедена чуть ли не полностью. Кости, торчащие во все стороны, покрыты кровью, и от этого зрелища хочется блевать. Рядом с человеком (Коряков не уверен, что это не тварь) валяется пистолет, и Илья подходит осторожно, чтобы забрать оружие. В магазине, крайне неудивительно, патронов нет. – Приём. – тихое вовсе. Коряков рот прикрывает, стараясь рвоту удержать. – Самоубийство. Денис в рацию шуршит чем-то, и дельного ответа Илья так и не получает. И пусть. Всё ещё поражённый, он всё же вспоминает свою основную цель. Шкафы, стоящие рядом с кроватью, открывает, вываливая из них содержимое. Быстро оглядывает одежду, хватая всё, что тёплым кажется. Складывает быстро, но компактно, чтобы в рюкзак больше вещей поместилось. Куртки, которые в этом же шкафу находятся, он в портфель запихать не пытается. В руки берёт, стопкой друг на друга складывая. – Приём. – нажимать на кнопку сложно: приходится держать вещи и одновременно с этим рацию. – Вещи я взял, щас спущусь и положу, может ещё осмотримся. – Я запасы сложил. – голос у Дениса тихий вовсе, и помехи, на фоне потрескивающие, делают его ещё тише. – Электричество работает. Я смог поставить что-то на зарядку, даже Арише позвонил и написал кучу соо. Кнопку, видимо, ненадолго отпускает, вновь погружая Илью в шум. – Мы ведь не встретимся больше? – Мне жаль. – Нет, Илюх. – дышит загнанно, словно старается не заплакать. Илья понимает всё, так что даёт время на то, чтобы друг высказался. – Некогда жалеть, да и смысла в этом ноль. Мы справимся со всем, помнишь ведь? Мне кажется, что я в некоторой степени даже рад, что Арины тут нет. Она в безопасности ведь. Он помнит. Конечно, справятся. По-другому и быть не может. – Да. Коряков больше не хочет ничего говорить. Он косится в сторону пятна кровавого и гнили, что когда-то было человеком: живым, со своими мечтами и со своей семьёй. Илья не верит, что у этого человека чего-то могло не хватать. Дорогой дом, семья с карапузами, приличная работа или что-то вроде того. Всё это у него явно было. Не жизнь, а сказка, и ничего более пожелать нельзя. И чем же всё закончилось? Отвратительной смертью. – Надо все комнаты осмотреть.– Коряков к стене спиной прижимается. Даёт себе время на то, чтобы дыхание перевести, но сердце, стучащее быстро-быстро, это сделать не даёт. Ему страшно. Ему больно, но больно не физически. Остаётся лишь ждать. – Вместе или опять порознь? Так нравится, как они это глупое "приём" игнорировать стали. Илья, правда, ответить не может. Ком в горле говорить мешает, и Коряков боится, что вместо нормальной речи сможет лишь прохрипеть что-то. Кашель в рацию – лучший ответ. – Ты вообще ёбнулся? Если кашлять хочешь, то не надо на кнопку жать. Илья смеётся задушенно. – Порознь. Я осмотрюсь на втором, а ты на первом. Хватаем всё, что кажется полезным. И давай без хуйни. Денис никак не комментирует его голос охрипший. – Спустишься вещи в машину кинуть? Я щас тоже рюкзак положу, второй взять надо. Тихое "угу" – весь ответ Ильи. От стены отлипнуть тяжело. Необходимость взять себя в руки – конченая хрень, которую Коряков не может игнорировать. Но состояние, столь близкое к сумасшествию, мешает этой необходимости. Горло сдавливают ладони невидимые, и, блять, было бы крайне комично, если бы призраки существовали и могли бы касаться людей. "Меня задушил призрак, в чужом доме и рядом с гнилым трупом." Газеты, где мелькнул бы этот заголовок, собрали бы бешеное количество денег. Но, увы, газеты не выпускают почти, а призраков никогда не было. Илья передвигается вяло. На трясущихся ногах с лестницы спускается, и боязнь упасть, мелькающая в голове яркой надписью "осторожно!", надоесть успевает в первые же две секунды. Денис, уже положивший вещи в машину, комнаты осматривает. Открывает шкафы, под мебель заглядывает, и Коряков, подходя к нему, кидает в протянутые ладони кучу курток. – Приём, блять. Коломиец смеётся громко, и Коряков тянется к ушам, прикрывая их ладонями. Высокая чувствительность к звукам, идущая в комплекте с другими болячками, была готова убить бедного парня. – Не думаешь, что мы могли бы сюда вернуться? Если есть свет и возможность зарядить устройства, то.. Илья перебивает быстро: – Нет. Я не хочу возвращаться в то место, где черви сожрали мужика, что себе в голову выстрелил. Мы заберём всё необходимое, после чего навсегда свалим. Денис, кажется, расстраивается, но вида не подаёт. Губы дёргаются в чём-то, что отдалённо напоминает улыбку. – Дай тогда свой повербанк. Я заряжу, пока мы тут таскаться будем. Коряков в рюкзак лезет. Из кармана достаёт повер, но другу не протягивает, вспоминая про отданные куртки. – Пошли, в машину положишь. Коломиец впереди идёт, и благо, что не может видеть "пьяную походку" Корякова. Приходится останавливаться иногда, за стены придерживаясь, и стон измученный, вырвавшийся невольно, – причина для беспокойства Дениса. – Ты нормально себя чувствуешь? – Нет. – Илья пиздеть не хочет. Прислоняется к двери машины, давая себе отдышаться. – Нет, блять. Я чувствую себя хреново максимально. Можешь обвинять и кличить меня мразью и хуесосом. Но вылазка эта, труп, вещи различные... Мне тяжело слишком. Я понимаю, что всем сейчас тоже, но не могу, блять в башке в настройки зайти. Их нет. – Я не виню тебя за то, что тебе плохо. С чего ты вообще это взял? – Дэн куртки на заднее кидает. Отряхивает руки и ладонь на плечо кладёт, сжимая сильно. – На нас многое навалилось. На тебя – ещё больше, та же Ксюша.. – сглатывает громко, глаза отводя. Говорить не продолжает, и этим Илья возмущён. Что за табу о произношении её имени? Это ещё хуже ведь. Они не должны забывать, не должны прятать это в памяти своей. – Ты понимаешь. Не нужно винить себя, я не говорю, что ты забыть должен, или что тебе надо только веселиться или только плакать. Мы все по-разному реагируем на горе, Илюх. Твой метод странный довольно, но не неправильный. Илья усмехается горько. Он весь, блять, неправильный. Черепную коробку вскрой – увидишь не мозг привычный, а стаю летучих мышей. – Мне кажется, что я закончу так же, как этот мужик на втором этаже. – Коряков на потолок грязный пялится. Лампа, мигающая изредка, ярким светом бьёт прямо в глаза, но отводить взгляд не хочется. – Нет, Илюх. Ты сильнее, я уверен. Даже я не такой. Илья смешок не может удержать в себе. Но Денис, видимо, так правда думает: молчит, и нет ни намёка на шутку. – Ты пиздишь. – Не сейчас и не тебе. Я вижу, что тебе ужасно. Не могу ничего сделать, так что просто буду рядом, всегда и везде. Коряков понимает, что именно этого "рядом" ему хватит. Больше ничего и не нужно.