К своему удивлению Антон услышал шаги из кабинета, а потом дверь и вовсе открыли.
На пороге стоял Леонард Рафаэлович.
Он, по-прежнему, как и раньше, был одет в специальный рабочий халат. Обычно мужчина надевал его, когда работал с глиной.
— О, Антон, — удивленно произнес Леонард Рафаэлович. — Сколько лет-то прошло после вашего выпуска?
— Да не так уж и много, всего три, — пожал плечами Антон. — Впустите?
— Да, конечно, проходи, — преподаватель пропустил парня внутрь, а затем, сняв халат и помыв руки, снова подошел к Антону. — Дай хоть обниму, что ли! Столько времени я тебя не видел, — улыбнулся мужчина.
Шастун ответно расплылся в улыбке, обнимая Леонарда Рафаэловича.
Неужели в этой школе остались еще адекватные люди.
Сколько бы Антон не шутил и баловался на занятиях скульптурой, преподаватель все смиренно терпел, а затем парню все это надоело, и тогда у них с мастером сложились очень даже теплые взаимоотношения. Пару раз Шастун, когда был на грани, приходил жаловаться к нему на тяжелую жизнь школьника и, конечно же, Арсения Сергеевича, которого, очень кстати, тоже не любил и Леонард Рафаэлович.
Мужчина похлопал Антона по спине и отстранился, сев на диванчик, в приглашающем жесте похлопав рядом с собой, зовя парня присесть рядом.
Сам студент внимательно оглядывал кабинет. С времени его учебы здесь почти ничего не изменилось, за исключением незначительных деталей.
— Ну, рассказывай, — сказал преподаватель по-доброму. — Где учишься? Как жизнь молодая?
— Жизнь нормально почти, — горько усмехнулся студент. — Учусь на филфаке, на учителя русского и литературы.
— Даже так, — удивился мужчина. — Похвально.
— Ага, — как-то невесело кивнул Шастун. — А у вас как дела? До сих пор ведете кружок скульптуры?
— Да у меня-то все нормально. Кружок на удивление до сих пор существует, даже учащихся стало больше, чем раньше.
—Это здорово. Я рад, что все хорошо, — улыбнулся Антон, действительно радуясь тому, что у преподавателя все прекрасно. Он один из немногих людей в жизни Антона, которые заслужили быть счастливыми. — Скульптура — это интересно, вот многие и идут.
— Да, есть такое, — согласился учитель. — А ты-то здесь как оказался, — спросил Леонард Рафаэлович. — Учителей, что ли, пришел навестить? Так здесь никого толком и не осталось из прошлых сотрудников, кроме Арсения Сергеевича этого, Тамары Васильевны и там еще парочка учителей, ну и я.
Как бы Антону действительно хотелось быть здесь только с этой целью — хотя он уверен, что никогда бы не стал навещать своих учителей, разве что только Леонарда Рафаэловича, ну еще может быть какого-нибудь там Павла Алексеевича, — а не ради практики.
— Да меня сюда отправили практику проходить из университета, — поделился Антон. — Вместе с Сережей Матвиенко. Думаю, помните его.
— Ну разумеется, — улыбнулся Леонард Рафаэлович. — А кто у вас куратор?
— Ох, не поверите, — вздохнув, протянул студент.
— Сергеевич, что ли? — догадался мужчина.
— Он самый.
— Закон подлости, Антон, — невесело усмехнулся преподаватель. — Судьба вас снова сводит вместе. Только вот с какой целью?
Леонард Рафаелович один из немногих, если учитывать Тамару Васильевну и Павла Алексеевича, кто знал о войне Антона с Арсением Сергеевичем во всех красках.
— Мне бы самому хотелось знать зачем, — Шастун ненадолго задумался. — Видимо, чтобы продолжить нашу многолетнюю войну спустя три года. Он еще заставил меня драмкружок его вести, мол, внеучебный обязательный кружок нужен для аттестации по практике.
— А тебе же по сути неважно какой кружок вести? — спросил Леонард Рафаэлович, а затем поразмыслив, предложил: — Может ты тогда мне с кружком будешь помогать? Или прям принципиально какое-то определенное занятие?
И Антон снова задумался. Вроде никаких ограничений по этому не было сказано. Тогда лучше действительно будет заниматься с детьми скульптурой, чем под руководством Попова еще и внеклассные занятия вести.
Однако не успел Шастун ничего ответить, как в дверь постучались.
— Зайдите, — разрешил преподаватель, вставая с диванчика.
В кабинет зашел Арсений Сергеевич. Антон вместе с преподавателем скульптуры тихонько вздохнули. Очевидно, что Попов их преследует.
— Здравствуйте, Леонард Рафаэлович, — улыбнулся Арсений. — Я хотел вас попросить помочь нам с декорациями для нашего выступления с драмкружком, — он проходит чуть глубже в кабинет и замечает Антона. Почему-то Попов не ожидал его тут увидеть, он думал, что студент уже давно дома. — Шастун, а ты чего тут забыл? — удивленно спросил мужчина.
— Договариваюсь о том, чтобы помогать ученикам со скульптурой. Вы же сами говорили о внеклассных мероприятиях и кружках.
— В смысле? — не понял Арсений Сергеевич. — Ты со мной в драмкружке будешь. Мне там нужна твоя помощь.
— Мне тоже нужна помощь Антона в моем кружке, — вмешался Леонард Рафаэлович. И Антон был ему благодарен. Какой же он хороший преподаватель, в который раз убедился Шастун.
— Это исключено! Антон, тебе же нужна оценка хоть какая-нибудь по практике. Так вот, ты можешь тут помогать только в свободное от практики и драмкружка время, которого у тебя будет совсем мало, зная как ты работаешь, спустя рукава. А у тебя с Сергеем еще и заданий много. Ты, скорее всего, не будешь успевать, — начал тошнить Арсений Сергеевич.
— Кружковая работа — это внеклассная работа, и у студентов-практикантов есть выбор, чем заниматься. Я узнавал. Вы, Арсений Сергеевич, не имеете никакого морального права меня заставлять заниматься тем, что мне не по нраву! — сорвался Антон во второй раз за день.
Леонард Рафаэлович начал успокоительно гладить Антона по спине.
— Так спокойно, не нужно так нервничать, конечно, во внеурочное время будешь заниматься со мной скульптурой, ну и Арсению Сергеевичу нужно будет помочь с декорациями, — примирительно сказал мастер.
Арсений Сергеевич нахмурился и набрал воздуха в легкие, чтобы разразиться поучительной тирадой. Но не успел. Антон вскочил с дивана со словами:
— Ненавидел с детства кота Леопольда, а в школе что-то их развелось непозволительно много. Счастливо оставаться! Может вам удастся жить дружно, меня уж увольте. Честь имею! — Антон коротко кивнул, вылетел за дверь, промчался по коридору, как будто за ним гнались гончие из ада, забрал куртку из гардероба на всех скоростях, чуть не оторвав петельку и часть воротника, надел на ходу и наконец-то покинул ненавистную школу.
Погода была по стать настроению Антона. Пасмурно и шел мелкий дождь. Антон несколько раз поскользнулся и чуть не упал на асфальт… Наконец-то показался знакомый двор и всезнающие бабульки на скамейке перед подъездом. Антон быстро поздоровался и проскользнул в дом. Лифт, как обычно, не работал. Шастун быстро поднялся на шестой этаж и открыл дверь ключом.
Квартира встретила Антона могильным безмолвием. Он сел на пуфик в коридоре, вытянул свои бесконечно-длинные конечности и устало вздохнул. День выдался откровенно паршивым. Антон до сих пор не понимал, зачем он вспылил и незаслуженно обидел мастера.
— Нужно завтра подойти и извиниться, — пробормотал парень себе под нос.
Наконец он встал, разулся и повесил куртку на вешалку. Есть хотелось нестерпимо. Он ведь так и не поел нормально в школе, половину оплаченного Сережей обеда пришлось выбросить.
К сожалению, из-за временных трудностей с финансами Антон знал, что в холодильнике пусто, есть только в шкафу несколько пачек Доширака. Вот чего-чего, а чая у Антона было в избытке. Знакомые знали, что Антон любит этот напиток, поэтому ему на каждый праздник кто-нибудь да подарит пачку чая.
Можно было позвонить родителям и попросить подкинуть пару тысяч до стипендии, но было как-то стыдно. Еще нужно подумать о подработке после практики, потому что больше трояка ему не видать, а то и вовсе на пересдачу отправят. Тогда прощай стипендия, а может даже и универ.
С такими невеселыми мыслями Антон отправился на кухню. Облазив все шкафчики на кухне, Антон нашел шесть пачек лапши, пачку спагетти, каким-то чудом уцелевшую большую пачку сухариков, манную и пшеничную крупу. На балконе обнаружилась проросшая картошка пару килограмм и две литровых банки маринованных огурцов, видимо, мама в прошлый приезд сюда их поставила. Не густо, конечно же, но прожить еще пару недель можно, если экономно есть.
— Сейчас сварю суп и буду делать эти дебильные задания от гениального дебила Арсения-говнюка-Сергеевича, — посмеявшись над прозвищем учителя, Антон начал готовить.
Почистив и порезав несколько картофелин, высыпал их в кипящую воду, посолил, и решил позвонить Сергею.
— Привет, Серег, что делаешь? Уже начал ебучие задания?
— Да, нет, тебя ждал. Мы же сделаем их по видеосвязи? — неуверенным голосом спросил Сергей.
— Конечно сделаем, только чуть позже, когда я поем, а то кроме еды на ум ничего не приходит. А что у тебя с голосом? Грустный ты какой-то…
— Да что-то мутит меня. Не знаю в чем дело, ел только в столовой. У тебя все норм с пищеварением? Мы же одно и то же ели.
— Да норм все. Тебя мутит от нашей практики в общем и от Арсения Сергеевича в частности. Он тебя случайно не укусил? — пошутил Антон, продолжая готовку. — А то он сегодня бешеный какой-то. Нужно ему подарить намордник, а то задолбал на людей кидаться!
— Ха-ха, ну ты даешь! Кстати, я приметил магазин для взрослых недалеко от нас. Может там будет ассортимент подходящий. Ты ему еще и ошейник-строгач купи. — развеселился Сережа.
— Ему бы еще и кляп не помешал, чтобы не вякал постоянно, — продолжил фонтанировать идеями Шастун. — Ладно, я доварю суп, поем, и буду учить материал, который он нам дал. Там хоть на завтра стихов учить не нужно?
— Да нет, вроде бы… Там только выучить биографии и тематику произведений великих русских поэтов для одиннадцатого класса, — вспомнил Матвиенко. — Отрывок из «Руслана и Людмилы» нужно будет выучить на четверг для пятого класса, а сегодня еще только понедельник. Так что у нас еще куча времени. А отрывок Некрасова из цикла «Крестьянские дети» для седьмого класса на пятницу.
— О, тогда давай так, сейчас учим по отдельности биографии на завтра и созваниваемся, — предложил Шастун. — Хорошо хоть сегодня русского языка не было, а только русская литература. Завтра литература только у одиннадцатого класса у гуманитарной группы. И еще три урока русского языка в разных классах, — вздохнув, сказал он. — Ну хоть не семь как сегодня, а только четыре. Надеюсь, завтра Арсений-дьявол-Сергеевич не сожрет нас и не погребет нас под лавиной заданий, — снова пошутил Антон, хотя на деле было вовсе не смешно. — Как он задолбал со своими заданиями, поучениями и придирками! Неужели не может поставить ту несчастную тройку молча и не трепать нервы ни себе ни людям. Как хочется иногда свернуть его в бублик и засунуть его язык ему же в жопу!
— Так, Тох, что ты разошелся не на шутку? Он что-то тебе сказал? Не принимай близко к сердцу. Это всего лишь практика, а ты отличник, — поддержал Матвиенко. — Даже если Арсений не поставит оценку, мы попросим у других. На крайний случай заплатим. Не ссы, прорвемся. Ладно, я пошел учить. У меня же не такая память хорошая, как у тебя. А еще меня что-то мутит сильнее и зовет белый друг.
— Давай, созвонимся. — Антон нажал на отбой. Как раз было время закидывать вермишель.
Суп получился жидковат, но отлично насытил молодой организм на первое время.
Антон заварил чай и достал распечатки, заботливо выданные учителем. Их было не очень много, но все же. Нужно было все тщательно выучить, потому что Арсений-сволочь-Сергеевич любил задавать вопросы по каждой мелочи. И не дай Бог, ты не вспомнишь какие труселя изволил надеть Пушкин, когда ехал знакомиться с родителями Натальи Гончаровой.
Антон быстро прочитал информацию, пересказал с выражением и с разной интонацией по привычке из-за театральной школы. Вся информация с легкостью запомнилась.
После выполненного задания на завтра, Антон решил позалипать в соцсетях и полайкать фотки знакомых. И незаметно для себя провалился в тревожный сон.
Антон проснулся ровно в полседьмого утра по будильнику. Хотелось поспать подольше, но время и так было немного. Через час следовало выйти из дома, а до этого требовалось умыться, принять душ, покушать и собраться.
Но спустя пару минут внутренней борьбы с собой, Шастун решил себе дать пять минут на проверку социальных сетей.
Оказалось, что Матвиенко написал несколько сообщений в мессенджере, причем в пять утра. Обычно в это время друг еще спал.
Антон открыл чат и прочитал сообщения.
Сережа
Меня увезли на скорой. Совсем плохо стало. Я несколько раз терял сознание.
4:12
Сегодня на занятиях меня не будет, да и в ближайшую неделю точно. Меня положили в больницу. Сообщи, пожалуйста, Арсению-еблану-Сергеевичу.
5:17
Шастун трижды внимательно перечитал сообщения, словно не веря своим глазам, а затем все же напечатал ответ.
Антон
Трындец, ты даешь. Бросил меня на произвол судьбы с этим Арсением-говнюком-Сергеевичем.
6:40
Давай там выздоравливай скорее) Я один тут загнусь. Сергеичу передам, не переживай об этом.
6:41
Как тебя обследуют, отпишись мне, что врач скажет, чтобы я не переживал.
6:43
Посмотрев на часы, Шастун вздохнул и с тяжелыми мыслями поднялся с кровати.
Опаздывать не хотелось, да и тем более он сегодня один на один с Поповым, которому еще следовало объяснить куда подевался второй студент-практикант.
Перед уроками Антон решил зайти к Леонарду Рафаэловичу и извиниться, все-таки он вчера перегнул палку. Умеет же Шастун попадать, а после еще и создавать дополнительные проблемы. Еще Арсений Сергеевич однозначно стрясет с него объяснения произошедших истерик.
Кажется, нервы уже не к черту. Явно пора обращаться к психотерапевту за помощью, пока он совсем с ума не сошел, такие выходки ненормальны, как считал Антон. Раньше он не был таким эмоциональным.
За всеми размышлениями Антон успел принять душ, почистить зубы и позавтракать. До выхода еще полчаса. Сегодня он быстро управился со сборами, оставалось только одеться и позвонить маме, чтобы попросить денег, потому что теперь Сережа в больнице, а в столовой покупать еду придется в любом случае.
Майя с Андреем сейчас проживали в другом городе, где продолжали продвигать свой бизнес, а Антон остался же в родном городе, где и поступил в вуз, и теперь жил в квартире родителей.
С мамой и папой он виделся крайне редко — либо те приезжали раз в пару месяцев, либо Шастун сам ездил к ним, когда у него были каникулы.
И хоть семья у Антона была обеспеченная он считал себя достаточно взрослым, чтобы сидеть на шее родителей все время, но работу с учебой ему было крайне сложно совмещать, как-то он пытался, но ничего хорошего из этого не вышло, поэтому пока его продолжали обеспечивать Майя с Андреем.
Мама очень часто звонила и спрашивала, есть ли у Антона деньги. Но сам студент редко когда говорил, что ему действительно почти что нечего есть, только когда в холодильнике и шкафах вешалась мышь.
Шастун еще раз зашел в чат с Сережей, но сообщения так и остались непрочитанными, очевидно, что друг просто спал, а после все же набрал маму. Буквально через несколько гудков в трубке уже раздался бодрый голос мамы. Антон всегда поражался, как Майя, каждый день вставающая в пять утра, успевала высыпаться.
— Доброе утро, Антошенька.
— Доброе, мам. Как у вас дела? — для приличия поинтересовался парень, потому что сходу просить деньги было бы совсем неловко.
— Да у нас все нормально, — ответила женщина. — А у тебя как дела? Все хорошо?
— Да, вот практику отправили проходить в мою школу, представляешь? — поделился Шастун. — Арсений Сергеевич у нас ее курирует с Сережей. Правда вот Сережа заболел, поэтому я пока один.
— Ого, а что с ним? Что-то серьезное? — обеспокоенно спросила Майя.
— Да пока не знаю, но его забрали в больницу, — сказал Шастун и замолчал, слушая как мама охает и ахает в трубку, прося передать Матвиенко ее пожелания о скорейшем выздоровлении. Антон пообещал, что передаст, а потом все же через почти минуту молчания, неуверенно попросил. — Мам, ты можешь мне, пожалуйста, пару тысяч скинуть? У меня закончились деньги, а до конца месяца еще неделя.
— Конечно, сынок! А что же ты раньше не сказал? Я ведь тебя спрашивала? — начала ругаться мама, отчего Антон поморщился, тихо сказав «мне было неловко». — Неловко ему! — возмутилась женщина. — Я же говорила, что мы с папой готовы тебя обеспечивать до конца твоей учебы, тем более у нас есть возможность. Я ведь понимаю, что такое студенческие годы и как трудно совмещать учебу в институте и работу.
Мама еще недолго поругалсь, прося всегда ей говорить, если у Антон проблемы с деньгами, а потом сославшись на работу, сбросила звонок.
Из банка пришло оповещение о зачислении десяти тысяч рублей.
Шастун закатил глаза и вздохнул. Он ведь просил пару тысяч. Но, с другой стороны, сумма была хорошая, поэтому Антон позволил себе все-таки небольшую радость, несмотря на чувство неловкости, а затем все же пошел одеваться.
<><><>
Антон пришел даже на двадцать минут раньше положенного. На удивление Арсения Сергеевича еще не было. Шастун думал, что такие как он приходят в школу за час-два до уроков, но, видимо, он все же человек.
По всей школе еще был выключен свет. Везде было темно. Именно эта атмосфера приятным покалыванием отозвалась в груди Антона, заставляя ностальгировать по своему периоду учебы в школе. Часто, когда он приходил на уроки слишком рано, чтобы повторить стихотворение или успеть подготовиться к контрольной, именно темнота встречала его в любимых коридорах учебного заведения. Шастун всем сердцем любил такие моменты. Они словно ощущались по-другому.
Однако спокойствие и тишина длились недолго, вскоре идиллию нарушил внезапно пришедший Арсений Сергеевич, который спокойно нажал на включатель, и тут же еще недавно мрачные коридоры третьего этажа снова стали яркими, даже слишком. Резкий свет больно ударил по глазам Антона. Умеет же Попов испортить всю идиллию.
— Здравствуй, — первым поздоровался учитель, подходя к своему кабинету. — Ты чего тут в темноте?
— Здравствуйте, сударь, — привычно запаясничал Шастун. — Люблю тишину и спокойствие, знаете ли.
— Ясно, а где Матвиенко? Вы же всегда вместе, не разлей вода, — спросил Арсений Сергеевич, открыв дверь и пропуская Антона внутрь.
— Сергея, сегодня не будет, господин учитель.
Ему неможется сегодня,
Его сразил плохой недуг,
И новость эту благородно,
Вам передать просил мой друг.
— Хм… Что по барам вчера развлекались, теперь одного похмелье мучает, другого лирическое настроение накрыло, что он стихами заговорил?
— Побойтесь бога, уважаемый, мы вчера учились весь вечер и Вашими молитвами сидели дома. А ночью его увезла скорая. Точной информации пока не знаю. Хотя, возможно, Вам это неинтересно, — возмутился Антон.
— Скорая?! А что вы вчера делали после школы? — взволнованно спросил учитель.
— Да ничего мы не делали, Вы задали столько, что мы пытались разгрести все эти завалы сразу после школы, — с претензией начал рассказывать он. — Мы созвонились, обговорили план действий, далее учились по отдельности. Все. Утром в четыре часа он написал, что его забрала скорая, так как ему жутко плохо, он терял сознание несколько раз.
— Как только узнаешь подробности, пожалуйста, сообщи мне. Ты можешь мне не верить, но я действительно волнуюсь. Пока вы на практике, я за вас отвечаю.
— Хорошо, Арсений Сергеевич, я понял. Вы сегодня будете спрашивать материал к первому уроку? Это биографии великих русских писателей, если Вы не забыли.
— Да, конечно, спрошу, — кивнул учитель. Глупо было задавать такой вопрос. Потому что не спросить может кто угодно, но точно не Арсений Сергеевич. — Нам еще нужно будет изменить план практики. Я же рассчитывал, что вас будет двое, и мероприятия расписал с учетом этого. Теперь тебе придется выполнять все самому, если Сережа вышел из строя надолго. План пока изменим на эту неделю или две, а потом будем действовать по обстоятельствам.
— Я надеюсь, Вы не скинете на меня работу в двойном объеме. Я и так очумел от количества материала и это только к одному уроку сегодня, — пробормотал себе под нос Антон.
— Не волнуйся, все будет в меру, правда поработать придется усерднее. Ну что, делись своим щебнем, который ты нагрыз вчера из гранита науки, — попытался пошутить Арсений Сергеевич.
Антон выложил всю информацию, которую запомнил вчера из распечаток. Арсений слушал его и параллельно готовил доску к уроку.
— Ну что ж, средненько. На троечку с плюсом, — выдал Арсений.
— Что-о-о? Я же рассказал всю информацию, которую Вы задавали! — возмутился Антон.
— Если ты так будешь рассказывать в классе, тебя никто слушать не будет! Где выражение, где экспрессия, где изменения голоса? Нужно подавать информацию так, как будто делишься великой тайной и нет ничего интереснее, чем это. А ты выдал весь материал ровным скучным голосом, не подкрепив его примерами из произведений. Я же говорил, что нужно было поискать в интернете что-нибудь еще суперинтересное лично для тебя по этой теме, — аргументировал Попов. — Ты же по возрасту не далеко ушел от одиннадцатого класса, значит, что понравилось тебе, то обязательно понравится и ученикам, — прочитал лекцию учитель.
Антон нехотя признался сам себе, что Арсений-зануда-Сергеевич был однозначно прав. Он запомнил материал, но рассказал его на отвали.
— Я учту Ваши пожелания, сударь, и впредь буду прилежней использовать магнетизм своего неотразимого голоса.
— Вот-вот, а пока за домашнее задание тройка, — сказал учитель. — Внимательней будь на уроке, послушай с какой интонацией я рассказываю, — следом посоветовал он. — И в следующий раз я ожидаю более тщательной подготовки. После уроков я тебе дам следующую порцию заданий, — весело сообщил Арсений Сергеевич, роясь в документах и папках на рабочем столе. — Не забудь, все что задано учащимся, ты тоже должен знать, потому что я в любой момент могу тебя спросить даже на уроке, чтобы ты попробовал себя, так сказать, в полевых условиях. И оценку ты можешь получить за ответ наравне с учащимися. Оценки я буду выставлять тебе каждый день, за работу, и в конце просто мы получим среднее арифметическое, что и будет часть твоей оценки за практику. Вторая часть — это защита практики. Ну я думаю, вам это объясняли.
У Антона отвисла челюсть. Только теперь он понял масштаб той жопы, куда привела его судьба.
— И еще раз хочу напомнить о внешнем виде, — продолжил душнить учитель, отчего Антону все больше и больше хотелось придушить своего куратора. — Ты сегодня в рубашке и свитере, это похвально, но почему ты в джинсах? И уменьши количество украшений на руках, хотя бы для начала в половину, — Арсений деловито поправил очки. — Так, все, я закончил, иди за последнюю парту и качественно сделай сегодняшние фотографии-конспекты. А то от полета вашей фантазии во вчерашнем конспекте у меня глаза на лоб лезли.
Антон недовольно закатил глаза и пошел с гордой осанкой за последнюю парту.
Арсений на мгновение залип на это красивое дефиле. Но тут начали заходить в кабинет одиннадцатиклассники и морок спал. Арсений начал раскладывать материалы для урока на столе и настраивать экран для презентации.
Урок проходил интересно и нескучно. Антон признал, что Арсений действительно мастер держать внимание аудитории до последней минуты. Ювелирно рассчитывал паузы, чтобы заинтересовать публику и профессионально менял тембр голоса.
Шастун поймал себя на том, что он опять ничего не пишет, а только слушает заворожено голос Арсения-Сирены-Сергеевича. И понял, что если он сейчас же не возьмет себя в руки, то Арсений-чудовище-Сергеевич сожрет его вместе с многочисленными браслетами-кольцами и говном и даже не подавится.
Тут как всегда неожиданно зазвенел звонок.
— На следующем уроке у нас будет литературные чтения любовной лирики великих русских поэтов, — объявил Арсений Сергеевич всему классу громко, когда ученики уже зашумели тетрадями и портфелями, собираясь поскорее покинуть кабинет. — Предлагаю вам самостоятельно выбрать стихотворение о любви и выучить его. Одно условие, если стихотворение будет короткое, то нужно будет рассказать два, — учитель продолжал рассказывать, не обращая внимание на торопливых школьников. — Я жду с нетерпением следующего урока, потому что ужасно интересно, какие стихотворения привлекут ваше внимание. Ведь испокон веков поэзия была удобным и изящным способом признаться в любви или объявить о своих чувствах завуалировано, — и наконец заключил он: — На этом все свободны. Урок окончен.
Класс зашумел и продолжил собираться.
Антон лихорадочно строчил сочинение на тему любви к великим поэтам, и в частности, к «любимому» учителю. Арсений спокойно выставил оценки заполнил колонку с домашним заданием в электронном журнале и решил посмотреть, что же так увлеченно пишет студент.
***
Fortsetzung folgt…
