Потерянный рай

У миссис Фэрли в Галифаксе родилась вторая внучка и она поехала к ней сегодня днем. У Эдварда защемило спину, и он отлеживается наверху. Нет, причин для беспокойства нет никаких. И яда в чае тоже нет. Томас негромко рассказывал новости прошедших дней, точно не было разлуки длиной в два года (сколько это все составляло в днях, писательский мозг Эдит считать упорно отказывался). Точно она, Эдит, вышла из дома вчера и приехала сегодня. Они оба притворялись так, точно между ними не было ни призраков прошлого, ни настоящего, привязанных к поместью и не могущих исчезнуть никогда. Иначе было нельзя — он знал, что в противном случае потеряет ее, а она — что должна бежать из Аллердейла, возвращаться к Алану и терпеть шпильки миссис Макмайкл. Та во что бы это не стало, решила показать чужачке ее место, а Эдит тихо терпела это. Алан не всегда защищал подругу от нападок матери — та, кажется, намеренно выбирала время, когда сына не было дома. Потому сейчас, наедине с Томасом, Эдит было спокойно, несмотря на все пережитое. — Пойдем, Эдит? Вынырнув из воспоминаний прошлого, молодая леди взглянула на мужа. До нее не сразу дошло, что он предлагает ей помочь отнести обед и лекарства старому Эдварду. Но так прошел день — в отсутствии миссис Фэрли Эдит и Томас занимались делами хозяйственными. Вернее, ими занимался он, а она, не в силе отлучиться от него и пойти отдыхать, так и ходила за ним следом, отвечая на его шутки, робкие улыбки и рассказывая что-то неопределенное из своих воспоминаний и раздумий. Потом они обустраивали старую комнату для Эдит (карету Томас отпустил обратно, к дому Макмайклов). Миссис Шарп не противилась. Горькая правда отошла для нее на второй план, и сейчас она просто наслаждалась долгожданным воссоединением. Сердце екнуло лишь однажды — когда они оба спустились на лифте вниз, в родовой склеп, чтобы посмотреть на место последнего приюта Люсиль Шарп. — Мне иногда кажется, что она жива. — задумчиво произнес Томас. — я вижу эти бурые пятна на ее сорочке, я понимаю очевидное, но если я долго смотрю на нее, мне кажется, она вновь дышит. Помнишь? Помнишь, Эдит? — Что? — Ты говорила, что призраки существуют. Что многие привязаны к неблагодарной земле, на которой жили и на которой познали вечность. — Да. — Эдит вдруг вспомнился призрак женщины и ее невинно погибшего дитя, приведший ее в комнату Шарпов. Он целовал ее! Он посмел целовать Люсиль! Тогда Эдит была шокирована, оглушена и раздавлена, но сейчас это был не более чем уродливый рубец на тканях ее памяти. Однако, чтобы утешить Томаса, она сказала просто, — Часть ее всегда останется здесь, в Аллердейле. — Да… — Шарп кивнул, бросив последний взгляд на сестру и ее погребальное ложе. — идем, Эдит.