Lov ya

Была глубокая ночь. Уже не в первую ночь и, конечно, очень, очень далеко не в последнюю Стретч обнаружил, что не может заснуть. Не с мучительной тяжестью, разъедающей его душу. Не с всплывающими перед его мысленным взором образами ушибов и трещин на костях. Не с безнадежными серыми огоньками глаз, в страхе смотрящими на него… Не с осознанием того, что он сделал… кого он подвел. Неудача навсегда выжжена в его душе. Она будет вечно терзать его, и боль, которую она причиняла, будет вечно заслуженной. Этих ошибок не исправить. Кнопки "отменить" не существовало, только не для него. Как бы он ни хотел, он не мог вернуться к началу и попытаться исправить бесчисленные страдания, вызванные его проклятым невежеством. Стретч не мог даже попытаться исправить ситуацию теперь, когда Санс исчез. Неизвестно, где сейчас находятся братья Тейл. Они практически исчезли после того, как Папирус успешно взял своего брата в заложники, угрожая его жизни. Неизвестно, что теперь будет с Сансом и увидят ли они его когда-нибудь снова. Они обещали братьям Фелл, что его найдут, но… Но. Поверхность была гораздо больше, чем Подземелье. Шансы на то, что они снова попадут в поле зрения, были ничтожны. И братья Фелл это знали. Написанная на их черепах полнейшая безнадежность будет преследовать его вечно. Обещания защитить Санса останутся лишь пустыми словами. Если бы он оказался в их ситуации – если бы его предали и обвинили, если бы все попытки поступить правильно пошли прахом, если бы никто не встал на его сторону – он бы никогда не осмелился надеяться, что может случиться что-то хорошее. Стретч вздохнул и повернулся лицом к стене. Свет уже давно начал пробиваться сквозь шторы – значит, еще одна бессонная ночь. Все, чего он хотел – это остаться в постели. Так действительно было бы лучше. В конце концов, не может же он испортить все отсюда, верно? Но он знал, что, оставаясь здесь, только добавит лишнего беспокойства своему и без того напряженному брату. Поэтому, несмотря на то что ему хотелось лежать и больше ничего не портить, Стретч неохотно поднялся на ноги. В квартире было тихо. Неужели он действительно проснулся раньше брата? Такого… не случалось уже очень давно. Забеспокоившись, он проверил комнату Блу и нахмурился, обнаружив, что она пуста. Значит, он не спал? Стретч продолжил поиски, и его беспокойство только возросло, когда он, наконец, обнаружил брата сидящим за кухонным столом. Блу выглядел совершенно изможденным, он сгорбился, тупо уставившись на тарелку с недоеденной овсянкой перед собой. Должно быть, он тоже не смог уснуть. – Бро? Блу вздрогнул от звука его голоса и удивленно поднял на него глаза. Его брат изо всех сил попытался улыбнуться: – Доброе утро, брат. – Хочешь кофе? – спросил Стретч, направляясь к автомату и уже готовя чашки. Как и ожидалось, брат кивнул, пробормотав слова благодарности, и вернулся к еде. Они молчали, сидя за столом, оба слишком уставшие, чтобы разговаривать. Да и говорить было особо не о чем. Даже допив свой напиток, он остался на месте, спокойно ожидая, пока Блу закончит. Брат с неохотой оставил его мыть посуду и направился в гостиную, чтобы поболтать с тем, кто ему звонил. Скорее всего, это снова была Альфис. Он слышал тихий разговор на заднем плане, но не мог разобрать слов. Если это было важно, Блу расскажет ему позже. Стретч справился с задачей довольно быстро, ведь нужно было помыть всего несколько тарелок. Как он ни старался отвлечься, его мысли постоянно возвращались к ситуации. К братьям Фелл, которые переживали потерю, которую он даже не мог постичь. К Сансу, который пострадал и будет продолжать страдать из-за него. Исправить это было невозможно. Невозможно было даже попытаться это исправить. Он хотел бы вернуться назад.

***

В квартире было тепло. По-домашнему уютно. Ее украшали лишь несколько фотографий – все они были сделаны на поверхности. Дом содержался в чистоте, все в нем было чистым. Все, кроме него. – Тебе нужно сосредоточиться на мне, Санс, – донесся до него голос Эджа. Его костный мозг капал из трещины, смешиваясь с пылью, покрывавшей его руки. Он устал. Очень, очень устал. Он не был уверен, что именно это он должен чувствовать, учитывая ситуацию. Он просто чувствовал… усталость. Как будто новый УР опустошил его душу. Он сомневался, сможет ли он когда-нибудь почувствовать что-то, кроме пустоты. – Я исцелю тебя, хорошо? – сообщил Эдж, с тревогой накрывая руками рану. Его магия засветилась, несмотря на отсутствие реакции. Так не должно было быть. Санс не хотел этого. Он не хотел… Атака не должна была… […Заостренная кость, занесенная над его душой…] Папирус пытался убить его. […Пыль, осыпающаяся вниз, выражение крайнего изумления…] Папирус чуть не убил его. Забавно, но его полностью устроило бы такое развитие событий. Санс только и делал, что все портил – кто стал бы винить Папируса за то, что он наконец-то избавился от проблемы? Единственное, что заставило его действовать, это то, что его брат грозился расправиться и с остальными. Угрожал причинить боль тем, кто этого не заслуживал. Неужели… его брат был таким монстром? Из тех, кто бессмысленно причиняет боль другим, кого не волнует, какую боль он причиняет? Всегда ли его брат был таким? Был ли он слеп, оставаясь в неведении? Неужели Папирус всегда был таким же, как Он? И будет ли это иметь значение теперь, когда он снова совершил нечто столь непростительное? Санс не знал. Он и не хотел знать. Все, что, как ему казалось, он знал, превратилось в пыль. Теперь ему не за что было держаться. Если он ошибался насчет Папируса, если все, что делал его брат, было неоправданно, то есть ли хоть что-то, в чем он не ошибался? Было ли хоть что-то безопасным? Могут ли братья Фелл причинить ему вред? И будет ли это иметь значение? Он не знал. Он никогда ничего не знал. Он просто хотел уснуть. Хотел, чтобы все это оказалось дурным сном. Он хотел проснуться в мире, где все просто. Где ему не нужно было гадать, что является правдой. Где он не боялся проснуться и продолжать жить. Где он не сидел в теплой квартире с покрытыми пылью руками, с пустотой УР, вырезающей его душу, а два единственных монстра, которым он мог доверять, суетились вокруг него, как будто он заслуживал чего-то, кроме боли. Не было смысла надеяться на то, что все это нереально, не тогда, когда доказательства были написаны прямо на нем. Пути назад не было. Он так устал.

***

После того как трещина окончательно затянулась, Эдж позволил целительной магии угаснуть. Возможно, были и другие повреждения – они должны были быть – но сейчас они не представляли угрозы для жизни. Сейчас его более всего беспокоило хрупкое состояние чужой души. Эффект от повышения УР будет недолгим. Всепоглощающее оцепенение продлится не более нескольких дней. Нужно было привести душу Санса в более стабильное состояние, если они не хотели, чтобы она рассыпалась. А они этого не хотели. Они хотели чего угодно, только не этого. К сожалению, они мало что могли сделать, кроме как помочь ему чувствовать себя любимым и в безопасности. Душам нужны такие вещи, чтобы оставаться стабильными, особенно после такого… события. Эдж сомневался, что оставаться покрытым смесью пыли и костного мозга будет хорошим началом. – Давай приведем тебя в порядок. Мы… можем сделать что-нибудь с пылью позже, – говорил он, стараясь сделать свой голос мягче. Санс продолжал смотреть в пустоту и даже не дернулся, когда Эдж осторожно взял его за руку. Не обращая внимания на пыль, он повел его по коридору в уборную, где заставил сесть на край ванны. Ред не забудет захватить сменную одежду, как только закончит разговор с Альфис. Они оба сомневались, что Санс потрудился бы спрятать пыль. Преступления монстров было сложнее отследить, поскольку единственным доказательством содеянного была пыль, но все же оставался шанс, что след может привести к Сансу. Зная их удачу, скорее всего, так и будет. По крайней мере, доказательства жестокого обращения помогут им в деле самозащиты. – Мне нужно снять с тебя свитер, хорошо? Санс не протестовал, даже не вздохнул, пока он помогал снять запыленный свитер. Возможно, им стоило подождать, пока Ред принесет что-нибудь переодеться, но он по опыту знал, что пыль лучше удалить как можно скорее. Эдж отложил свитер в сторону, зная, что в конце концов им придется что-то с ним делать. В отсутствие свитера он мог разглядеть множество старых трещин на костях Санса и все еще незажившую выемку на грудной кости, куда Папирус вонзил атаку. Кровотечения не было, и быстрая вспышка исцеляющей магии избавила его от любой возможной боли. Штаны могут подождать, решил Эдж, выпрямляясь. Взяв из-под раковины небольшое полотенце, он сунул его под струю воды и вновь повернулся к Сансу. Санс оставался тихим и отстраненным, тусклым взглядом наблюдая за тем, как он оттирает с его рук налипший порошок. Это слишком сильно напоминало ему о том, как он впервые отнял чужую жизнь. Как он чувствовал, как это опустошает его. Меняет его. К лучшему это или к худшему, но после этого никто из них уже не будет прежним. Он уже почти закончил отмывать вторую руку, когда Ред присоединился к ним с зажатым под мышкой свертком одежды. Ред озабоченно осмотрел Санса, не меньше него самого опасаясь возможности потерять его. Они не могли снова потерпеть неудачу. И не потерпят. Никогда больше. Очистив его от пыли настолько, насколько это было возможно без душа, Ред передал ему объемную одежду. Они отвернулись, пока Санс одевался, чтобы дать ему хоть какое-то личное пространство. Ему еще долго не разрешат оставаться одному, но это не значит, что они должны быть назойливыми. Как только он оделся и немного привел себя в порядок, Эдж повел его в свою комнату, а не в гостиную. Санс ни за что не стал бы продолжать спать на диване. В любом случае, никто из них не возражал против того, чтобы спать в одной кровати. Они забрались в удобную кровать, устроив Санса между братьями. Было тихо. Все трое грелись, уютно прижавшись друг к другу и отчаянно пытаясь не обращать внимания на обстоятельства. На боль, пыль и нескончаемые ужасы. Они все равно скоро столкнутся с этим. Им придется сталкиваться с этим снова и снова, ведь теперь время идет только в одну сторону. Но пока что не было ничего плохого в том, чтобы игнорировать все это.