Сломанный соловей станет соколом

       Солнце едва успело подняться из-за линии горизонта, а Лайонел со Скоттом уже валялись в постели после спонтанного утреннего секса, глубоко дышали и не отрывали друг от друга взглядов. Скотт лежал в пижамной рубашке, тогда, как Лайонел — абсолютно голый, только пах прикрыл углом одеяла, чтобы снова не искушать и не слишком стесняться. Почти по привычке Лайонел водил пальцем по груди Скотта, а тот, подперев голову рукой, любовался Лайонелом, всё тянулся к его бёдрам, таким прелестным, округлым, мягоньким. Жизненной необходимости прикоснуться Скотт ожидаемо проиграл, соблазнительно провёл ладонью от талии ко внутренней части бедра Лайонела, а тот плавно отпрянул, упираясь в грудь Скотта. — Пора вставать. — У меня уже, — игриво прошептал Скотт, на что Лайонел рассмеялся, легонько пихнул его в плечо. — Скотт!        Самым изящным образом Лайонел поднялся с постели, снял с крючка на двери шкафа халат, надел его, а Скотт всё смотрел на возлюбленного, хотел бы увидеть его ягодицы, но довольствовался ногами, каждым изящным и грациозным движением, даже шагал Лайонел по-королевски, утончённо, завораживающе. Он сел у туалетного столика, начал причёсываться, а Скотт только-только встал с постели, потянулся, не спешил одеваться, как раз наоборот снял пижаму, её и поднятую с пола одежду бросил в лифт для грязного белья. Обнажённым Скотт подошёл к Лайонелу, наклонился, обнимая его, поцеловал в шею, в мочку уха, восхищённо прошептал: — Обожаю твой запах… Ты такой хорошенький по утрам.        Лицо Лайонела украсила очарованная улыбка, он завёл руку за спину, чтобы провести по коротким волосам, выдохнул от ещё одного сочного, страстного поцелуя в шею, в плечо, Лайонел чувствовал руки Скотта на своей талии, а затем ниже, на бёдрах. Не слишком умело Лайонел развернулся, поймал лицо Скотта ладонями. — Два раза за утро — многовато, — неловко признался Лайонел. — Ох, я не о том… то есть, не отказался бы, но просто хотел обнять тебя, — Скотт поцеловал Лайонела в кончик носа, погладил его щёку, ловя взгляд восхитительных глаз. — Мне пора бежать, а ты не торопись, ладно? — Хорошо… Уже скучаю, — теперь пришла очередь Лайонела поцеловать Скотта, но не в нос, в губы, сладко, однако коротко. — Возвращайся скорее, тигрёнок. — Обязательно.        Лайонел тоскливо вздохнул, поглядел на великолепную спину любимого, который пошёл умываться, надевать форму, чтобы опять возить родителей по деловым встречам, презентациям, в рестораны на обед и ужин и обратно в отель. Снова Лайонел вздохнул, стал расчёсываться, глядя в зеркало, дотронулся до талии, до бедра… полноват… Интересно, как быстро можно сбросить, сколько, килограмм пять, или все семь? Или даже десять... Этот вопрос мог подождать, сейчас Лайонела волновал другой, более важный и менее простой — как скрасить время, пока Скотт не вернётся, и на ум пришёл прекрасный вариант, который заодно мог помочь развлечься Элану; он, конечно, не обрадуется, но хоть отдохнёт от негативных мыслей.        После завтрака Лайонел с Эланом поехали в город ради выполнения важной миссии. Какой — Лайонел не признавался, но в салоне машины, пока прокладывал маршрут, пылко интересовался: — Тебе точно ничего не нужно? Новое бельё, постельное, — вдруг добавил Лайонел, — или что-нибудь для души? Наушники не хочешь поменять?        С робкой благодарной улыбкой на лице Элан замотал головой, протянул руку, ощутил теплоту от прикосновения Лайонела, он слегка волновался, суетился, но вместе с тем источал невероятное количество позитивной энергии, давая понять, что предложил поехать в город не ради себя, для Скотта, Лайонел всегда вёл себя так, когда дело касалось любимого. Порой Элан хотел так же: радовать человека, к которому неравнодушен, дарить подарки без всякого повода, говорить комплименты, обнимать просто, чтобы выразить симпатию, разделять с ним радости и даже тоскливые моменты, без этого ведь никак. Конечно, было бы приятно, если бы этот самый «человек» порой отвечал взаимностью, но в этом направлении Элан мечтал гораздо реже.        Поездкой туда и обратно дело, разумеется, не ограничилось, Лайонел не мог упустить момент, пригласил Элана прогуляться, без всякого стеснения обнимал его за руку, рассказывал о том, куда можно пойти, где посидеть, когда Скотт освободится, а Элан старался не придавать происходящему неправильного значения. Во всех фильмах показывали, как героя, потерявшего всё, возвращал к жизни любимый человек, вместе пара могла пройти через конец света и выжить только благодаря тому, что они оставались друг рядом с другом, и Элан понимал, что не испытывал к Лайонелу настоящих чувств, банально проигрывал одиночеству, не восстановился после аварии, не видел, куда двигаться дальше, и на этом фоне привычное поведение Лайонела казалось совершенно не таким, как прежде. Он один окружил теплотой и любовью, вот раненый мозг и увидел в этом больше, чем нужно, пытался защитить себя и своего хозяина в иллюзии, дать лживую надежду на любовь. Элан не волновался, ведь осознавал всё это, а значит владел ситуацией, позволил себе оставаться рядом с Лайонелом, исцеляться в его внимании, но постепенно, отдавая себе отчёт в каждом жесте и эмоциях, они — лишь попытка выжить, сохранить рассудок после травмы, в этом нет ничего плохого, главное помнить, что происходило на самом деле, кому принадлежало сердце Лайонела… а ведь на месте Скотта мог оказаться Элан…        Вслед за Лайонелом он опустился на скамью, продолжая есть мороженое с кусочками фруктов, слушал, как понравился Лайонелу щенок овчарки, которого дрессировала девушка немного впереди, как мило у щенка двигались ушки, как забавно он лаял, голос ещё не окреп. За последний месяц Элан чувствовал себя живым только рядом с Лайонелом, слушая его голос, напоминающий звон весенней реки, видя распахнутые глаза, ощущая нежные тёплые прикосновения, заимствуя беззаботность Лайонела, то, как легко и дружелюбно он смотрел на мир. Этому Элан мог только мечтать научиться. Он прижался к другу, почти сразу услышал его ласковый смех, ощутил объятия, более того Лайонел поцеловал в макушку, будто сына или младшего брата, а Элан неотрывно глядел на подвеску в виде солнца, она помогала образумиться. — Точно ничего не хочешь? Что-нибудь вкусное или маленький подарок?        Элан позволил себе ненадолго задуматься, попытался отыскать хоть что-то, чего мог желать, что бы подняло настроение, но так ничего не придумал, поэтому замотал головой. Они с Лайонелом сидели на скамейке, ели мороженое, смотрели на то, как проводили время другие люди, кто-то катался на роликах, кто-то гулял с детьми или питомцами, а иногда и с теми, и с другими, и Элан смотрел особенно внимательно, ведь за последние годы почти перестал обращать внимание на людей вокруг, сосредоточился лишь на себе. Может, это и стало ошибкой? Может, таким образом Элана наказали? Если так, у кого-то наверху уж слишком жестокий нрав, а цены несоразмерны.        Угощаться десертом парни закончили, прогулялись по округе, а потом пришла пора заняться тем, ради чего Лайонел и вытащил на улицу, он взял Элана за руку и повёл к нужному зданию, вслух надеялся, что удастся найти там что-нибудь подходящее, простое, но красивое. Элан даже не задумывался, за чем именно они идут, наверняка за новым конструктором, чтобы потом вместе его собирать, но чем ближе становилось место, тем сильнее Элан сомневался — вёл Лайонел не в привычный торговый центр и не в новый филиал любимого магазина с товарами для хобби и игрушками, а в магазин, возле его названия горела вывеска «18+». От изумления Элан шумно выдохнул, обратил взгляд на Лайонела, который нисколько не сомневался в своей идее, бесстрашно вошёл внутрь, увлекая за собой Элана, его, к счастью, оставил на кресле, а сам обратился к консультанту, чтобы не тратить время и не заставлять Элана ждать.        Развлекал себя он тем, что тыкал в экран телефона, раскрашивая картинку по номерам, старался лишний раз не поднимать глаза и вообще забыть, где находился, какая-то неловкая атмосфера тут царила. Однако безупречная тактика ниндзя подвела, Элан поднял голову на голос Лайонела, который звал откуда-то из глубин магазина: — Эл, они такие красивые! Помоги мне выбрать!        Отнекиваться Элан не стал, да и не сумел бы сделать это дистанционно, спрятал телефон в карман, уставился в пол и пошёл на голос, взывал к небесам, чтобы Лайонелу не пришло в голову просить помощь в выборе чего-нибудь уж слишком неприличного. Он ведь так не поступил бы? Он же берёг и без того порушенную психику друга? Повезло, Лайонел интересовался мнением во вполне себе невинном вопросе — насколько он мог быть невинным в таком магазине — и Элану в самом деле пришлось подумать. Он рассматривал варианты, опирался на визуальное исполнение и на материалы, снова достал телефон, чтобы напечатать на нём: «Этот выглядит мило» и указал на один из товаров, а Лайонел будто того и ждал, крепко обнял Элана. — Мне тоже он нравится! Упакуйте этот, пожалуйста, — с воодушевлением попросил продавца Лайонел и, к счастью, больше не спрашивал мнения Элана, он боялся не выдержать даже лишней минуты проведённой в такой обстановке.        Больше ничего стыдливого и столь же неожиданно Лайонел не предложил, они с Эланом прошлись по новым улицам ещё немного прежде, чем направиться домой, ведь Скотт написал, что скоро будет.        Приехал в коттедж Скотт раньше, теперь ожидал в гостиной, сгорая от необходимости обнять Лайонела, и поцеловать, прижать к себе, поймать взгляд, а потому, едва услышал любимый голос, вскочил на ноги, поспешил встретить Лайонела. Его Скотт тут же обхватил за поясницу, приподнял над полом и немного покружил прежде, чем разделить дивный поцелуй после преступно-долгой разлуки. Лайонел и Скотт встретились взглядами, перестали видеть что-либо кроме друг друга, даже не заметили, как соединились кулоны. — Я купил пиццу и выбрал, во что поиграть. Что скажете? — Мы с удовольствием присоединимся, — гладя Скотта по лицу, согласился Лайонел, а затем обернулся к Элану. — Ты ведь с нами?        Элан даже не задумался прежде, чем кивнуть, как и Лайонел направился в свою комнату, чтобы переодеться после прогулки во что-нибудь домашнее и, быть может, уютное, а Лайонел вместе с тем спрятал пакет из магазина; пусть это тяжко, но до вечера придётся подождать.        Пицца, интересная игра, чудесная компания — Элан любил время, которое они со Скоттом и Лайонелом проводили вместе, только перестал наслаждаться им так же, как раньше, умом-то понимал, что все составляющие прекрасного дня на месте, однако на понимании всё и заканчивалось. Элан то и дело обращался к себе, напоминал, как здорово, как повезло иметь друзей, особенно Лайонела, есть вкусную пиццу, пить сок, не беспокоясь о будущем, без нужды просыпаться завтра на работу, но разум выдавал на это лишь равнодушное: «Понятно». На самом деле Элан беспрестанно чувствовал определённую усталость, как моральную, так и физическую, допускал, что из-за неё превратился в неблагодарного нахлебника, однако так и не придумал, как с этим бороться, что могло бы помочь одолеть демона внутри. Возможно, следовало просто продолжать, обращать внимание на важные мелочи, на приятные события и проговаривать их мозгу, а дальше, со временем всё вернётся в прежнее русло. Но если нет? Иного варианта Элан не мог найти.        То и дело он поглядывал на Лайонела, как он опирался спиной на грудь Скотта, будто на подушку, а тот касался губами затылка или шеи под ласковый смех, и таким образом Элан пробовал убедить себя, что отношения сейчас не нужны, в них требуются чувства, эмоции, старания, а Элан не имел ничего из трёх пунктов. Да, это просто одиночество пыталось сломить, выдать отношения за прекрасное решение проблемы, хотя на самом деле от них станет только хуже.        Пока ритм игры оставался спокойным, Лайонел поинтересовался у Скотта: — Как мама с папой? — Отлично: миссис Альтамирано купила новый костюм, смотрится в нём великолепно, а мистер Альтамирано думает заняться конным спортом, если будет время, — с улыбкой делился Скотт, вдруг встрепенулся. — Чёрт, я совсем забыл! Они же тебе чай передали. — Правда? Скорее иди за ним, — шутливой интонацией велел Лайонел, но прежде, чем Скотт поднялся, глубоко поцеловал его, проводя пальцами по щеке одной рукой, второй лаская крепкое плечо.        Раз уж вскрылся столь важный факт, Лайонел предложил сделать перерыв на чай. Разве может быть что-то лучше беседки на закате солнца, свежего ветра и нового сорта чая с каким-нибудь вкусным пирожным? Едва ли. Пока все трое ждали, когда заварят чай, Элан пытался выяснить, почему же его так тянуло к Лайонелу на самом деле. Впрочем, ответ оказался весьма очевидным: Лайонел обнимал, целовал, делал приятное, ухаживал и постоянно заботился об Элане как никто другой, поступал так всегда, с самого момента знакомства, к тому же обладал приятнейшей внешностью. Да, всё это от одиночества. Вернуть голос Элан не мог, немота стала приговором, фактом, а вот на отношения он будто ещё мог рассчитывать, они пытались предстать спасителем, Элан даже допускал мысль, что мог бы написать Одри… нет! Нет, нет, нет и ещё раз нет! Она совершила ужасный поступок, Элан не мог простить его, к тому же чувствовал себя не настолько плохо, чтобы проситься к бывшей, а вот идею с кем-нибудь познакомиться начал всерьёз рассматривать. Даже если нормального парня — или, на худой конец, девушку — не удастся найти, это хотя бы отвлечёт мозг от тягостных раздумий, не способных закончиться.        Прежде, чем Элан принял хоть какое-нибудь решение на этот счёт, почувствовал прикосновения Лайонела к своей руке, поднял на него глаза, заметил мягкую, чуть беспокойную улыбку. — Всё хорошо?        Вместо того, чтобы объяснить ситуацию, Элан закивал, подался вперёд вслед за Лайонелом, соприкасаясь с ним лбами. Не нужно Лайонела грузить проблемами, ему своих забот хватало, и учёбы, и отношений, и без родителей он тосковал, но ведь не говорил об этом всем и каждому, не жаловался на это днями напролёт, к тому же Элан ещё ничего не решил, вообще понятия не имел, нужно ли ему с кем-то встречаться в таком состоянии, не лучше ли сперва позаботиться о ментальном здоровье. Спешить с расстановкой приоритетов Элан не стал, сосредоточился на приятной погоде, друзьях, которые находились рядом, сладком фруктовом чае, он прекрасно сочетался с молоком. Всё равно скоро предстояло ложиться спать, вот тогда можно будет дать волю мыслям, иначе они сами её заполучат.        На ночь Лайонел чмокнул Элана в макушку, ласково обнял, желая сладких снов, а затем взял Скотта за руку и повёл наверх, старательно сочиняя, как бы начать, как бы намекнуть на неприличное желание, да так, чтобы не напугать. Наверное, лучше просто сделать подарок и посмотреть на реакцию, вдруг Скотт про идею завести щенка подумает… это будет очень неловко, но на всякий случай Лайонел морально готовился к такому развитию событий и даже догадывался, где купить щенка; лишь бы Скотт согласился на овчарку или на другую крупную породу, они бы вместе гуляли… Стоп, мысли явно направились не в то русло. Лайонел закрыл дверь комнаты, провёл по губам Скотта, ловя его взгляд, интонацию украсил игривыми нотками, чтобы Скотт наверняка догадался. — В ванной маленький подарок… посмотришь?        На миг Скотт оторопел, но затем выдохнул: — Сию секунду.        Теперь Лайонел не сомневался, что они поняли друг друга. Вот только не посчитает ли Скотт подобное слишком вульгарным? Да, они занимались сексом во всех возможных позах и порой вносили разнообразие в половую жизнь, но ведь у каждого человека имелись рамки приличия, и Лайонел пока что не определил, как далеко они простирались у Скотта. Ничего, если ему не понравится идея, он просто не наденет подарок, это не страшно, хотя Лайонел, конечно, уже кусал губу в предвкушении, в желании увидеть Скотта в чём-то столь вызывающем, компенсировать недостаток утреннего секса и перестать корить себя за просмотр тех фото; в них Лайонел исключительно искал вдохновение, а потому не считал изменой. Впрочем, Лайонел допускал, что Скотту не понравится… пусть так, лишь бы его настроение не испортилось.        И вот открылась дверь ванной комнаты, Лайонел затаил дыхание и почти сразу выдохнул сквозь губы, полностью пленённый увиденным — Скотт всё-таки надел, не только водолазку с высоким горлом и без рукавов, прозрачную, открывающую вид на рельеф мышц, но и ошейник насыщенного жёлтого света. Глаза выдали эмоции Лайонела, сверкали, словно звёзды, он едва держал себя в руках, чтобы прямо сейчас не накинуться на Скотта, уголок губы резко закусил. — Ты ведь этого хотел? — убедился Скотт, задирая голову, а Лайонел откликнулся тихо, почти робко. — Да… — Почему не сказал?        В стеснении Лайонел отвёл глаза, именно поэтому Скотт подошёл, обхватил его сильными руками, прижал к себе и стал тереться головой, словно успокаивая. — Малыш, я с удовольствием исполню любое твоё желание, — Скотт взял Лайонела за подбородок, чтобы встретиться с любимым глазами, подарил ему улыбку, нежную и лишённую сомнений, — особенно если оно касается секса. — Правда?.. Я точно не извращенец? — Точно. И я докажу тебе это.        Лайонел очень надеялся, что доказательство будет иметь крайне сексуальный характер, и ожидания оправдались, только вот Лайонел не представлял, что это окажется настолько восхитительно, прямо до дрожи, о таком Лайонел не мог мечтать вплоть до этой минуты.        Он вжимался спиной в стену, легонько дёргал поводок, цепочка тянулась от него между ног и ягодиц Лайонела, пока Скотт стоял на коленях и водил губами вдоль ствола его члена, сводил с ума насыщенностью и яркостью впечатлений. От экстаза Лайонел едва мог дышать, чувствовал, что задыхался от страсти, как она пронизывала разрядами электричества, плавила всё внутри, не давала никакой возможности контролировать себя или понимать реальность. В отношениях Лайонел и Скотт состояли больше двух лет, но ещё ни разу у Лайонела не нашлось смелости попросить об этом, он боялся прослыть извращенцем, если заговорит о минете, и вдруг Скотт сам сделал это, ещё и в ошейнике, в этой одежде… Лайонел едва верил, что всё происходило на самом деле, настолько восхитительными оказались ощущения, настолько, что Лайонел совсем забыл побеспокоиться, чувствовал ли Скотт себя так же хорошо, настолько, что Лайонел не пытался ограничить себя в жестах или контролировать голос, стонал, демонстрируя блаженство, порой сжимал волосы Скотта, даже не задаваясь вопросом, больно ли ему, ни о чём не мог думать, только извиваться от наслаждения.        Придерживая Лайонела за ноги, Скотт совершал неспешные, но глубокие движения, порой проводил по головке языком или совсем слабо кусал ствол, но главное, поддавался темпу, который задавал Лайонел, подчинялся натянутой цепи, почти рычал от возбуждения. Лайонел так вцепился в волосы, едва не тянул, непривычно выглядел в подобном амплуа, а потому сильнее заводил. Голос Лайонела напоминал мёд, тягучий, сладкий, протяжный, он задевал что-то внутри Скотта, будоражил, не позволяя думать ни о чём, кроме того, что происходило прямо сейчас. То, как вёл себя Лайонел, одновременно скромно, мило, но в то же время чертовски развратно, Скотт искренне блаженствовал и понимал, что больше не будет как раньше, он открыл этот ящик Пандоры и теперь мог лишь воображать, что Лайонел придумает в следующий раз, и что бы Лайонел ни попросил, чего бы ни возжелал, Скотт намеревался сделать это.