Сломанный соловей станет соколом

       Говорили, что утро вечера мудренее, но Элан в очередной раз убедился, что это совсем не так, ведь прошла беспокойная ночь, солнце встало, а переживания никуда не делись, Элан продолжал без перерывов на любые другие мысли думать об Одри и обо всём, что между ними произошло. Нужно ли давать ей шанс, встретиться, поговорить? Вдруг она дни и ночи напролёт корила себя и наконец поняла, как сильно ранила Элана, на самом деле вознамерилась измениться? Она ведь тоже испугалась, растерялась перед тем, что делать, вложила свои деньги из-за нехватки страховки Элана, могла лишь гадать, каким он выйдет из больницы… Только вот Лайонела это не остановило, он почти сутки напролёт проводил в палате Элана, не оставлял его ни на секунду, всё разрешённое к посещению время посвящал Элану… На этом фоне любые извинения Одри выглядели совершенно неуместными. Лайонел… он сделал так много, больше, чем кто-либо, больше, чем Элан достоин, а потому он не был уверен, что в его сердце осталось ещё место для Одри, всё забрал другой человек.        Сам же предмет беспокойных мыслей, Лайонел, сейчас проводил время со Скоттом, наконец они пошли на свидание, забыв обо всём и всех, могли посвятить себя исключительно друг другу, гуляли, держась за руки, обсуждали только то, что любили или находили интересным, Лайонел говорил с особенно яркими эмоциями, позволил себе ненадолго забыть об Элане, точнее не забыть, а не беспокоиться о нём хотя бы несколько часов, их посвятил никому другому, кроме Скотта. Он так хорошо улыбался, а смехом своим согревал Лайонела изнутри, твердил о том, как жизнь прекрасна. Чувства били через край, выражая их, Лайонел остановился, прикоснулся к щеке Скотта, ласково проводя по ней подушечками пальцев, мимолётно поцеловал, и вдруг услышал не слишком далеко очень плохое слово.        На гадкое выкрикивание Лайонел не обернулся, однако крепче взял Скотта за руку, а улыбаться перестал, опустил глаза, уже не мог с уверенностью сказать, что маленькое спонтанное свидание пройдёт хорошо, мысли крепко зацепились за комментарий от незнакомого человека. Разве должно быть хоть какое-то дело до слов других, причём совершенно бескультурных, невоспитанных людей? Может и нет, но Лайонел не сумел просто забыть и вернуться к хорошему, мог только держать Скотта за руку и следовать за ним, не обращая внимания на то, куда именно они шли. Как оказалось, к машине, Скотт помог Лайонелу сесть, пока что не отдавал команды водителю, глядел на огорчённое личико Лайонела, ласково гладил по руке и не находил слов, пытался придумать, как подбодрить своё сокровище, но как назло ничего подходящего на ум не приходило. Вдруг Лайонел вздохнул, замотал головой. — Разве это плохо? Почему парню и девушке можно целоваться посреди улицы, а парням — нет? — в сердцах возмутился Лайонел, встретился со Скоттом глазами, смотрел растерянно, чуть напугано. — Так нечестно… пусть тогда вообще никто не целуется!        Ничего лучше, кроме как притянуть к себе Лайонела и поцеловать сперва в щёку, затем кратко в губы, Скотт не придумал, с мягкой улыбкой предложил: — Хочешь что-нибудь вкусное?        В первую секунду Лайонел заметно приободрился, даже сумел улыбнуться, но вдруг замотал головой, сжал пальцы на широкой ладони Скотта, горячей, такой сильной. — Нет, давай поедем домой, Элану наверняка скучно. — Как скажешь, малыш, — согласился Скотт и снова поцеловал любимого, провёл кончиками пальцев по волосам, вдохнул запах, легонько коснулся губами мочки уха, переманивая мысли Лайонела на себя.        Всю поездку Скотт не переставал одаривать его нежностью, гладить то по плечу, то по бедру, снова поцеловал ушко, а потом легонько укусил, и тогда Лайонел наконец засмеялся. Он сумел искренне улыбнуться, положил ладонь на щёку Скотта, стал любоваться его глазами, такими красивыми, честными, полными нежности, напоминающими хвойный лес во время тумана. На миг Лайонел отвёл взгляд, утратил улыбку, но затем снова посвятил каждую крупицу своего внимания Скотту, поцеловал кончик его носа. — Прости, что так вышло… я хотел провести этот день вместе и всё испортил. — Ну что ты, малыш? — Скотт легко повалил Лайонела на сиденье машины, наслаждаясь славным смехом, разделил с любимым ещё один поцелуй, а затем постарался придать интонации как можно более игривый оттенок, провёл от бедра до колена Лайонела пальцами. — К тому же, никто не мешает нам продолжить дома.        Лайонел негромко засмеялся, чуть отвернулся в смущении, но улыбаться, как и глядеть на Скотта, не перестал. — Ты что-то придумал? — О, да, — последовал очередной поцелуй, теперь глубокий, на который Лайонел почти сразу ответил. — Уверен, тебе понравится.        И Скотт, и Лайонел собирались бросить все остальные планы и немедленно направиться домой, чтобы продолжить свидание, но вдруг Лайонел опомнился, взял телефон. — Сейчас, напишу Элану, может, ему чего-нибудь захотелось.        Пусть Лайонел не заметил, Скотт всё равно кивнул ему, обнял за плечо, и всё не отрывал взгляда от любимого, улыбался, а сам гадал, как нужно было поступить с теми парнями, которые крикнули в их сторону плохое слово. Не в драку же лезть? Но Лайонел так огорчился… Впрочем, что тут удалось бы сделать? Ну, хотя бы крикнуть «Заткнись» или «Завидуй молча», но и на это Скотт не решился, ведь тот парень мог и с кулаками полезть. Может и нет, но кто мог дать гарантии? Никто. — Элан хочет пиццу, — своим ласковым добрым голосом Лайонел помог Скотту вернуться в реальность, словно вывел из темноты. — Ты будешь? Или тебя нельзя? — Не потолстею от пары кусочков, к тому же такую красоту сложно испортить, — похвастался бицепсом Скотт, а Лайонел прелестно посмеялся. — С рыбой там есть? — Сейчас посмотрим...        Лайонел сделал заказ, написал Элану, что они могут не успеть приехать до курьера, поэтому попросил принять пиццу, а пока что взял Скотта за руку и прижался к нему поближе, внимая прекрасному ощущению, которое получал от присутствия рядом любимого человека. О плохом слове того не менее плохого парня Лайонел наконец забыл, в отличие от Скотта.        Пока Лайонел и Скотт не приехали, Элан караулил курьера недалеко от входной двери, развлекал себя игрой на телефоне, всё равно занятий больше не имелось. Кроме как решить, пойти ли на встречу с Одри, но об этом Элан принципиально запретил себе думать, продолжал раскрашивать картину по номерам и несерьёзно негодовать по поводу того, что цвета для одного предмета могли располагаться в разных концах списка, хотя больше нигде не использовались. И вот раздался стук в дверь, Элан поднялся с кресла, взял деньги, которые Лайонел попросил передать в качестве чаевых, если курьер успеет, а тот будто знал, что мог заработать, если приедет пораньше. Просто взять пиццу и отдать деньги Элан не сумел, слишком уж неожиданным оказался курьер, точнее не он сам, а его волосы, длинные, собранные в высокий хвост, и не чёрные, как показалось сперва, они отливали красным, редкие пряди были выкрашены в насыщенный винный цвет, и этим зрелищем Элан невольно залюбовался, смотрелось потрясающе. К счастью, он вспомнил о приличиях, принял заказ, кивнул в знак благодарности, забрал тёплые коробки и закрыл дверь. За миг до того, как сделал это, Элан поймал на себе взгляд курьера и показалось, что тот смотрел как-то странно, слишком пристально, будто пытался узнать бывшего одноклассника… Наверное, воображение разыгралось от такой красоты.        Элан словно проснулся, вспомнил о том, кто и зачем заказал пиццу, а потому поспешил накрыть на стол, ведь Скотт и Лайонел уже подъезжали к дому, наверняка очень проголодались. Вайлет поставила в вазу свежие цветы, пока Элан расставлял кружки, всё вспоминая эти прекрасные длинные волосы. И не постеснялся же курьер носить такие, будучи парнем, Элан даже слегка завидовал его самооценке, сам бы не смог, по крайней мере пару лет назад. О незнакомце Элан забыл, едва услышал голос Лайонела, встретил того крепкими объятиями, Скотта мягко обхватил руками, не успел написать очевидный вопрос, ведь Лайонел уже повёл в гостиную, рассказывая о том, как они со Скоттом провели время; разумеется, опустив неприятное завершение маленького свидания.        Горячая пицца, хороший фильм и дорогие сердцу люди рядом — наконец Элан признал, что вечер удался, что жизнь пусть потеряла смысл, не утратила краски, даже если они ещё не возвратили прежнюю яркость, Элан хотя бы стал различать цвета. То и дело он поглядывал на Лайонела и Скотта, держащихся за руки, прижимающихся друг к другу, обменивающихся то нежными, то сладкими поцелуями, находил это милым, невольно вспоминал того курьера. Выглядел он классно… на самом деле, Элан не обратил внимания ни на лицо, ни на глаза, в памяти отложились только великолепные волосы, сверкающие, словно рубины. И как такой красавчик мог заказы развозить? Может, копил на что-то или учился и в то же время квартиру снимал, в любом случае он молодец, что сам зарабатывал.        Элан обернулся на Лайонела, ощутив его прикосновение к макушке, обратил внимание на загадочную улыбку. — Случилось что-то хорошее?        Элан встрепенулся. Неужто Лайонел мысли читал? Или, ещё хуже, этого не требовалось и по Элану было видно, что он где-то в мечтах? Он смутился, затряс головой, однако продолжал ощущать на себе взгляд Лайонела и то, как он гладил по макушке, намекая, что в покое не оставит, будет медленно, но настойчиво добиваться ответа. Приятно. Всё же Элан написал на телефоне: «Курьер был милым, запомнился», и почему-то, когда прочёл это, Лайонел чуть ли не засиял, спустился с дивана к Элану на подушку, поймал его взгляд. — Узнать для тебя его имя? Могу и телефон добыть.        Слова Лайонела не удавалось воспринять всерьёз, хотя Элан знал, если попросит, Лайонел найдёт способ заполучить личные данные другого человека. Под мягкий смех Элан легонько пихнул Лайонела в плечо, замотал головой, а тот обнял, остался сидеть на широкой подушке перед диваном, совсем скоро рядом устроился Скотт, поставил на пол коробку с пиццей. В такой обстановке, простой и чуть воодушевлённой парни досматривали фильм, пока Элан краем сознания продолжал гадать, что же делать с Одри, как понять, нужно ли видеться с ней снова, правильной ли будет идеей дать ей второй шанс.        Об этом Элану предстояло крепко поразмыслись, как и о том, что делать дальше со своей жизнью, как вести себя, к чему стремиться, а для этого было необходимо остаться наедине с собственными мыслями и, возможно, страхами. После уютного просмотра фильма Элан пожелал Лайонелу и Скотту добрых снов, обнял друзей перед тем, как уйти, подумать о своём, а заодно предоставить им возможность побыть наедине. Как только это случилось, Скотт подхватил Лайонела на руки, одну ладонь положив на его бедро, и понёс на второй этаж. Задавать вопросы Лайонел не стал, лишь обнимал Скотта за шею, горячо гладил её и плечи, постоянно целовал в предвкушении чего-то особенного, растягивая каждое прикосновения губами. Почему-то Скотт направился не в спальную, а пошёл дальше по коридору, прошептал: — Не хочешь попробовать в ванной?        От предложения Лайонел встрепенулся, захлопал ресницами, засомневался, всерьёз ли Скотт задал вопрос. Кажется, всерьёз. — Да… хочу.        Последовал ещё один поцелуй, теперь глубокий, сочный, предвещающий нечто восхитительное, Лайонел уже начинал ощущать, как закипела кровь, как по всему телу пробежала дрожь возбуждения, и Лайонела совершенно не волновало, почему Скотт вдруг предложил заняться сексом в ванной. Скотт закрыл за собой дверь, опустил Лайонела на пол и тут же пленил поцелуем, вместе с тем начал расстёгивать пряжку на ремне. На мгновение пришлось оторваться от любимых губ, чтобы стянуть лонгслив, Лайонел в это время бросил за спину рубашку, снова прильнул к Скотту, жадно притянул к себе, заскользил ладонями по его горячим плечам, даже не пытаясь контролировать себя, взбудоражено ласкал роскошные руки и бока, ощущая кончиками пальцев каждую впадинку между мышцами. Все мысли растворились в страсти, Лайонел бессовестно трогал Скотта, пока тот бережно обнимал за талию, выдерживая расстояние в несколько сантиметров, ощущался жар обнажённых тел, на ум приходило множество крайне неприличных мыслей, что Скотт, что Лайонел не соприкасались этим порыв, желали подарить себя друг другу.        Полностью увлечённый происходящим Лайонел вздрогнул из-за стука в дверь, намеревался проигнорировать нахальный жест, а может и прогнать негодяя, который прервал момент, но голос Вайлет убедил поступить иначе. — Лайонел, ты здесь? Твои родители звонят.        Снова Лайонел встрепенулся, глянул на дверь, обернулся на Скотта, который нежно улыбался и прикоснулся к щеке Лайонела, понимая, чем он так обеспокоен. — Беги. И быстро обратно. — Спасибо, — выдохнул единственное слово Лайонел.        Он уже собрался выскочить из комнаты, однако Скотт вовремя напомнил: — Детка, халат.        Лайонел звонко рассмеялся, обернулся, чтобы послать Скотту воздушный поцелуй, после чего схватил с крючка халат, торопливо натянул его и побежал вниз говорить с родителями. Не вовремя они позвонили, однако и в этом Скотт увидел положительную сторону: он всё равно хотел сделать для Лайонела нечто особенное, но неожиданное, понятия не имел, как это осуществить маленькую идею так, чтобы Лайонел ничего не увидел раньше времени, а тут сама ситуация располагала. Что же, осталось лишь набраться смелости.        Разговаривать с родителями Лайонел мог часами напролёт, расспрашивать о поездках, что интересного произошло, где мама с папой успели побывать, но сегодня предупредил, что они со Скоттом собирались посвятить время друг другу, а мистер и миссис Альтамирано отнеслись с пониманием. Они в общих чертах рассказали о главных событиях прошедшей недели, предупредили, когда собирались закончить проект и вернуться домой, убедились, что всё в порядке, пожелали сыну доброй ночи и отпустили скорее возвращаться к любимому. Лайонел побежал наверх, надеялся, что Скотт не остыл и не потерял желание за те несколько минут, что Лайонел бегал туда-сюда, он уже настроился на нечто восхитительное и боялся, что проявить уважение, если Скотт вдруг откажется, не сумеет. Ничего, Лайонел знал, как сделать Скотту приятное, наверняка они вернутся к тому, на чём остановились.        На ходу Лайонел развязал пояс халата, оголил плечи, а когда зашёл в ванную, потерял не только дар речи, но и всякое понимание реальности, глядел на Скотта и почти не верил своим глазам. Его Лайонел всегда считал чертовски сексуальным с этим крепким телом, широкими плечами, стальной уверенностью в глазах и безмятежности в любом движении, но сейчас… сейчас Скотт стал преступно-красив, а всё из-за портупеи, которую надел, из-за этих ремней на груди, затянутых сильно, от чего мышцы казались ещё объёмнее, ещё крепче, а широкие металлические кольца и заклёпки поблёскивали от яркого света. Лайонел мог только глядеть, чуть разомкнув губы, ни подойти, ни сказать хоть что-то, даже звука проронить он не смог, лишь смотрел распахнутыми глазами, сгорая изнутри от страсти. Из-за глубоко вдоха, грудные мышцы Скотта показались больше, что-то внутри Лайонела дрогнуло, кажется, это сломались последние намёки на самоконтроль. — Стесняешься? — прошептал Скотт, гораздо сильнее смущаясь своего поступка, заметил, как Лайонел замотал головой. — Я… из последних сил борюсь с искушением.        Почти неслышные слова подарили Скотту смелость, хотя его сердце продолжало колотиться от волнения, он боялся представить, как воспримет поступок Лайонел, но теперь мог подойти к нему, взять за запястье и положить его ладонь на свою грудь. — Не нужно.        И Лайонел послушался. Он подцепил одно из колец пальцем, чтобы притянуть Скотта ближе и захватить его губы бессовестным поцелуем, провёл по ним языком, а затем запустил в рот. Сперва Лайонел ласкал шею, но скоро переместил ладони на соблазнительные грудные мышцы, слегка сжимал на них пальцы, беспрестанно водил то вверх, то вниз, круговыми движениями гладил соски, постепенно перемещая ладони к бокам, никак не мог насладиться любимым и его восхитительным телом, вряд ли это вообще было возможно. Однако прелюдия длилась всего несколько минут, которые Лайонел не брал, он лишь отдавал, без конца целовал, прикасался, гладил, не мог найти силы оторваться от безупречного тела, мог желать только одного — чтобы это не прекращалось никогда.        И вот Лайонела Скотт держал за бёдра, вжимал в гладкую стену ванной комнаты, а Лайонел обхватил его ногами за поясницу и даже не пробовал заглушить голос, не мог произнести ни слова, только рваные громкие звуки, выражающие наивысшую степень наслаждения. Лайонел извивался от сочных поцелуев в шею и плечи, порой в губы, но толком не мог отвечать, только вбирать каждую секунду жара и восхищения к Скотту, его чувств к себе. Так горячо. Лайонел перестал воспринимать реальность, настолько она стала удивительной, пылкой, словно Лайонел находился во сне, но ощущал всё намного тоньше, насыщеннее, чем если бы оказался в мире грёз, а всё остальное потеряло значение. Скотт совершал толчки глубоко, часто, почти забыл об осторожности, кажется, сейчас она стала не нужна или попросту невозможна, к тому же Лайонел всеми способами демонстрировал, какое блаженство получал от этого темпа, от этих проникновений.        Спустя некоторое время Лайонел и Скотт лежали в ванной, держась за руки, свободной ладонью Лайонел водил по коже Скотта, убеждаясь, что от портупеи не осталось следов, уже с нетерпением ждал следующего раза, когда сможет увидеть её. Оба молчали, выражали привязанность друг к другу через прикосновения, Скотт ласково гладил поясницу Лайонела, лишь иногда поднимая ладонь чуть выше или ниже, а тот целовал подбородок и скулы, надеялся, что не сильно давил, лёжа прямо на Скотте. Для совершенства не хватало лишь одного — Лайонел плавно поднялся, босыми ногами прошёлся к шкафу, в котором стояли всевозможные средства для принятия ванной, выбрал лиловый шиммер с ароматом винограда, а когда обернулся к Скотту, встрепенулся от его пристального внимания к ногам, ими Скотт любовался, подперев подбородок, упирался локтем в край ванны. — Какой же ты сладкий, — негромко произнёс Скотт, не отрываясь от Лайонела, а тот уговаривал себя не торопиться подходить, хотя внутри закопошился дискомфорт. — Какие ножки.        Лайонел сумел только неловко пожать плечами, опустился в ванную, аккуратно ложась обратно на Скотта, стал высыпать цветные гранулы, от которых окрашивалась вода, поднимался сладкий запах. Выражение лица Лайонела, совсем не такое, как должно быть после секса и в столь романтичной обстановке, озадачило Скотта, он обнял любимого, коснулся губами его макушки. — Малыш, ты в порядке? — Конечно, — промурлыкал в ответ Лайонел, повернул голову, чтобы дотронуться до лица Скотта, затем до его губ. — Немного устал.        Скотт продолжал разглядывать Лайонела, изучать, прошёлся взглядом по рукам и ногам, вернул внимание лицу, вроде, видел улыбку на губах, но не такую, как обычно, да и глаза перестали искриться. Всё же Скотт удостоверился: — Что-то случилось? Я сделал что-то не так? — вдруг Скотт ужаснулся, громко спросил. — Тебе было больно? — Нет-нет, что ты, — поспешил успокоить Лайонел. — Я бы сказал.        Он приподнялся, развернулся, чтобы суметь видеть лицо Скотта, сел на его живот, стал гладить щёку и одаривать мягкими мимолётными поцелуями в попытке извиниться за то, что заставил волноваться, ещё и думать о таких ужасных вещах. Пусть Скотт растерялся, начал различать в Лайонеле больше искренности, особенно в его глазах, вернулась нежность и радость от того, что они находились вместе, и Скотт не мог понять, от чего же Лайонел прежде молчал. Неужели не мог доверить что-то? Но почему? — Я не совсем уверен… — В чём? — невольно перебил Скотт. — Пока не знаю… Прости, я не хотел поднимать эту тему, пока не разберусь, — с этими словами Лайонел снова поцеловал Скотта, ласково погладил по щеке, не переставал бесстрашно глядеть в глаза. — Я сам пока не знаю, что не так. Может, переживаю за Элана… но я обязательно скажу тебе, когда пойму. Подождёшь?        Глядел Скотт растерянно, уговорил себя кивнуть, а Лайонел не понимал, стоило ли признаваться непонятно даже в чём именно сейчас, зря заставил Скотта беспокоиться. Вдруг дело правда в переживаниях за друга? Но если нет, Скотту нужно знать… только пока что Лайонел не мог сказать ему ничего конкретного, лишь огорчил понапрасну. Чтобы хоть как-то загладить вину и вернуть вечеру нужный оттенок, Лайонел аккуратно лёг на Скотта, стал водить пальцем по его груди, опустил веки, позволил нежной улыбке расцвести на губах, сосредоточился лишь на том, что происходило сейчас, и немного позже ощутил, как Скотт крепко прижал к себе, но почти сразу ослабил объятия, начал гладить по боку и пояснице. Меньше всего Лайонел хотел расстраивать своего мальчика, однако понимал, что вечно радужно и тепло не будет, рано или поздно возникнет ситуация, которую не удастся встретить с улыбкой, так что ничего страшного, если они немного подумают о дурном… Но только немного.