Hope Was A Dangerous, Disquieting Thing

      Сигарета дотлела до фильтра, Нил Джостен не сделал ни единой затяжки. На самом деле он не курил, потому что не хотел навредить лёгким Анастасии, но иногда он делал это, когда был один. Это была привычка, которую он приобрёл пару лет назад, когда понял, что если вдыхать достаточно медленно, то почти ощущается привкус бензина и огня. Это была болезненная и определённо нездоровая привычка, но иногда ему нужно было вспомнить свою мать. Думать о дне её смерти было ужасно, но необходимо, потому что это напоминает ему, что всё могло быть и было хуже. И это сработало как леденящее душу предупреждение продолжать, мысли о том, что может случиться, если он этого не сделает, было достаточно, чтобы по его спине и рукам пробежали мурашки.       Он наблюдал, как между его ногами упало немного пепла, прежде чем его унесло ветром, и перевёл свой взгляд на небо. Наблюдая за тем, как огни затмевают звёзды, он, как это часто бывает, задумался, видит ли его мать оттуда, где она сейчас находится. Отчасти он надеялся, что она не видит — он не хотел думать о побоях, которые он получит, если она увидит его в таком состоянии.       Звук скрипнувшей за спиной двери вернул Нила в настоящее, и он инстинктивно крепче прижал к себе сумку. Оглянувшись, он увидел, что тренер Эрнандес подошёл, чтобы присоединиться к нему. — Я не видел твоих родителей на игре, — сказал он, садясь рядом с Нилом.       — Они в отъезде, — на автомате солгал Нил.       — Всё ещё или снова? — Эрнандес поднял на него густую бровь.       Ни то, ни другое, родителей, о которых спрашивал Эрнандес, не существовало. Нил знал, что его учителям и тренеру надоело это слышать, но для него эта ложь была столь же легка, сколь и привычна. Наличие занятых родителей, которые постоянно уезжали из города по работе, было необходимой частью фальшивой жизни Нила в Милпорте: это объясняло, почему никто никогда не мог заставить его родителей встретиться и почему именно Нил всегда забирал свою младшую сестру из дошкольного учреждения или детского сада.       На самом деле Анастасия Джостен была не сестрой Нила, а его дочерью.       Милпорт был умирающим городом, а это означало, что было не так уж сложно найти пустой дом, который никогда не будет продан, в районе пожилых людей, которые не обращали внимания ни на что, кроме своих телевизоров. Он сидел там на одном месте со своим трёхлетним ребёнком с прошлого лета, и никто их не ловил, но ему приходилось быть очень осторожным, чтобы люди не задавали слишком много вопросов. Если бы кто-нибудь попытался вмешаться, ситуация быстро вышла бы из-под контроля, когда они бы поняли, что родители Джостена были не просто невнимательными — они были вымышленными. Нилу всегда приходилось быть готовым собраться и уйти, если кто-то станет слишком любопытным, но здесь им удалось оставаться незамеченными дольше, чем Нил ожидал. Почему никто до сих пор не позвонил ему из-за этого дерьма, Нил не знал.       Эрнандес пропустил мимо ушей отсутствие ответа, решив вместо этого конфисковать сигарету Нила, что тот позволил без возражений. Эрнандес потушил её и выбросил, прежде чем снова повернуться к Нилу. — Я думал, сегодня вечером они сделают исключение, — сказал он.       — Никто не знал, что это будет последняя игра, — сказал Нил, оглядываясь на корт. Сегодняшнее поражение Милпорта выбило их из чемпионата штата за две игры до финала. Так близко, слишком далеко. Сезон закончился просто так. И точно так же время, когда Нил снова мог играть в экси, закончилось вместе с этим. Их пребывание в Милпорте тоже скоро должно было закончиться, оставаться насколько долго, сколько они уже пробыли здесь, уже было рискованно.       — Позвоню им позже, сообщу счёт, — сказал он, потому что Эрнандес всё ещё наблюдал за ним. — Они не многое пропустили.       — Пока, может, и не пропустили, — сказал Эрнандес. — Тут кое-кто хочет тебя видеть.       Для кого-то вроде Нила это были слова из кошмара. Он провёл половину своей жизни в бегах от своего прошлого. В последний раз, когда это настигло его, его мать не пережила воссоединение, и Нил оказался одиноким и беременным в четырнадцать лет. Нил вскочил, крепко сжимая свою спортивную сумку, и полностью приготовился бежать, но движение позади него сказало, что было уже слишком поздно убегать без боя. Нил резко обернулся и обнаружил в дверях раздевалки крупного незнакомца, одетого в джинсы и майку-алкоголичку, обнаженные плечи и предплечья были покрыты этническими татуировками с изображением кудрявых завитков пламени. Одна рука была засунута в карман джинсов. Другой он держал толстую папку. Его поза была небрежной, но взгляд карих глаз был пристальным.       Нил не узнал в нём местного. Он также не узнал в нём одного из людей своего отца, но это не помогло ему расслабиться. Милпорт был крошечным городком с населением менее девятисот человек, вот почему Нил выбрал именно его. В таких местах, как Милпорт, царит менталитет маленького городка, который процветает благодаря сплетням. Это должно было означать, что — хотя из-за укоренившегося любопытства Нилу было более чем немного не по себе — известие о незнакомце должно было дойти до Нила раньше, чем это сделал упомянутый незнакомец. Милпорт подвёл его.       — Я вас не знаю, — сказал Нил, уже прикидывая, как уйти от этого мужчины и уехать из города так, чтобы он не увидел Ану.       — Он из университета, — сказал Эрнандес. — Он пришёл посмотреть, как ты играешь сегодня вечером.       — Чушь, — Нил нахмурился, зная, что это не может быть правдой. — Никто не набирает игроков в Милпорте. Люди вообще не знают, где это.       — Есть такая штука, называется карта, — сказал незнакомец. — Возможно, ты слышал об этом.       Нил подумывал послать мужчину нахуй за это полезное замечание, но Эрнандес бросил на него взгляд. — Этот человек приехал сюда, потому что я написал ему о тебе. В его команде проблема с нападающими, вот я и решил, что стоит тебя показать. Тебе говорить не стал, чтобы не обнадеживать раньше времени. — Тренер Нила поднялся на ноги, когда говорил, но Нил просто смотрел на него.       — Что вы сделали? — Нил не мог поверить своим ушам. Тот факт, что всё, что Эрнандес знал о Ниле, было ложью, не имел значения. Он привёл незнакомца прямо к Нилу — к его дочери — и всё потому, что Нил был настолько глуп, что начал играть в экси, несмотря на ярые предупреждения своей матери никогда больше не прикасаться к ракетке.       — Я пытался связаться с твоими родителями, когда он попросил о личной встрече сегодня вечером, но они не ответили. Ты сказал, что они попытаются это сделать. — объяснил Эрнандес, не обращая внимания на серьёзность ситуации.       Нил дал дошкольному учреждению Анастасии свой номер в разделе «мать» в качестве экстренного номера. С биологической точки зрения, Нил был матерью Аны, поэтому указание его номера было своего рода полуправдой, которую было не так уж сложно осуществить, просто повышая его голос ближе к его естественному тону каждый раз, когда он отвечал на телефонные звонки. Он общался с учителями Аны лишь урывками, поэтому не слишком беспокоился о том, что они узнают его голос. Однако его собственные учителя и тренер проводили слишком много времени с Нилом, чтобы он был готов рисковать. Поэтому он дал своей школе другой номер, которым владел для соблюдения приличий, но никогда не пользовался. Нил не мог этого сказать, поэтому вместо этого сказал: — Они хотели. Не получилось.       — Я больше не могу ждать их, — сказал незнакомец, спускаясь и становясь рядом с Эрнандесом. — Разумеется, глупо находиться здесь в конце сезона, но у меня были некоторые технические трудности с моим последним новичком. Тренер Эрнандес сказал, что ты всё ещё не выбрал университет на осенью. Всё работает идеально, не так ли? Мне нужен нападающий на замену, а тебе нужна команда. Всё, что тебе нужно сделать, это подписать пунктирную линию, и ты мой на пять лет.       Нилу потребовалось две попытки, чтобы обрести дар речи. — Вы не можете быть серьёзны. — Насколько знал этот незнакомец, Нил играл в экси всего год. Какой университет захочет видеть кого-то с таким недостатком опыта на своей площадке?       — Очень серьёзен, и у меня мало времени, — сказал мужчина, бросая свою папку на трибуну, где сидел Нил. Имя Нила было нацарапано переди чёрным маркером. Нил дёрнулся, чтобы схватить папку и убежать с ней. Ему нужно было убираться отсюда, но ему нужно было знать, что Эрнандес написал о нём. Большая часть из этого не имеет никакого значения, потому что ничто из того, что он сказал своему тренеру, не было правдой, но что, если он упомянул Анастасию?       Не имело значения, что люди думали, что Ана его сестра, если бы кто-то рассказал о ней людям его отца, им не потребовалось бы много времени, чтобы понять это. Нил не должен был быть здесь; ему никогда не следовало пытаться изображать счастливую семью, когда так много поставлено на карту. Он нарушил данное матери обещание никогда не оставаться на одном месте слишком долго и по глупости установил видимую связь между собой и дочерью. Он позволил себе поддаться усталости, которую чувствовал после многих лет в бегах, и он пробыл здесь слишком долго.       Не имело значения, как сильно Нил хотел бы поступить в колледж или как отчаянно он хотел продолжать играть в экси, подписание контракта с командой колледжа означало большее, чем просто оставаться на одном месте. Это означало, что он окажется в центре внимания. Двадцать два имени стояли между ним и правдой, и Нил уехал из Балтимора девочкой, но он знал, что произойдёт, если кто-нибудь узнает его и, наконец, соединит все точки. Тюрьма не могла надолго остановить его отца, и Нил не пережил бы матч-реванш с ним. Он не хотел думать о том, что будет с Анастасией, если это произойдёт. Хотя Нил думал об этом. Всё время.       Правда была проста, но легче от этого не становилось. Контракт с колледжем дал Нилу и Анастасии шанс на будущее, которого у них никогда не могло быть. Реальная жизнь была единственным, чего он всегда хотел для Анастасии, и это было единственное, что он никогда не мог ей дать. Жестокость ситуации причиняла ему такую боль, что Нил ненавидел себя за то, что приехал в Милпорт или пробовался в их команду. Но что ему ещё оставалось делать?       Нил осел в Милпорте, потому что слишком устал, чтобы продолжать бежать. Он стал родителем, едва закончив среднюю школу, и, поскольку его мать умерла, он нёс единоличную ответственность за то, чтобы сохранить жизнь себе и Ане, убегая от своего отца-убийцы. Ему просто нужно было немного пространства, чтобы отдышаться, и шанс притвориться в какой-то степени нормальным подростком, хотя бы ненадолго. Но теперь, когда он дал своей дочери попробовать вкус полустабильной жизни, он не знал, как снова отнять это у неё. Жестокость происходящего заставила его пожалеть, что его нога вообще ступила в Милпорт.       — Пожалуйста, уходите. — Нил ненавидел это. Он вырос в бегах, он знал, какая это ужасная жизнь, но он не мог рисковать, позволяя им оставаться Джостенами дольше.       — Это немного неожиданно, но мне действительно нужен ответ сегодня вечером. Комитет преследует меня с тех пор, как Джейни заперли. — При этом имени желудок Нила сжался. Он перевёл взгляд с папки на лицо тренера.       — Лисы, — сказал Нил, когда всё встало на свои места. — Государственный университет Пальметто.       Мужчина — который, как Нил теперь знал, должен был быть тренером Дэвидом Ваймаком — выглядел удивлённым тем, как быстро он собрал всё воедино. — Думаю, ты видел новости.       Нил видел. Новобранец Лис университета Пальметто, Джейни Смолз, недавно пыталась покончить с собой и была закрыта в какой-то психиатрической больнице. Технические трудности — странный способ выразить это, но не казалось слишком неуместным в устах тренера такой команды, как Лисы. Команда экси в ПГУ, конечно, была полна талантливых игроков, но все они были отверженными и наркоманами.       По какой-то причине Ваймак набирал игроков только из неблагополучных семей, и независимо от того, насколько хороши игроки по отдельности, казалось, что их прошлое практически не позволяло им работать как настоящая команда. Никто не мог сказать, превращал ли Ваймак корт Лисьей Норы в реабилитационный центр для травмированных спортсменов потому, что это была хорошая реклама или потому, что у него действительно была какая-то иллюзия, что он может им помочь, но, похоже, он не добился успеха ни в том, ни в другом. Лисы пользовались дурной славой в НССА как из-за значились как самая малочисленная команда и безнадежный аутсайдер, на протяжении трех лет плетущийся в хвосте рейтинга.       В прошлом году Ваймак сосредоточился на укреплении своей линии защиты, завербовав трёх новых игроков — близнецов Миньярд и их взрослого кузена — и благодаря этому Лисы добились значительно большего успеха. Но новые Лисы Ваймака были ещё более дисфункциональными, чем их товарищи по команде, так что этого всё равно было недостаточно, чтобы убедить кого-либо, что команда — нечто большее, чем плохая шутка.       Затем, сделав шаг, который потряс весь мир экси, бывший чемпион страны Кевин Дэй перевёлся в университет Пальметто. Кевин был их лучшим шансом стать успешной командой, но его присутствие означало, что Нил никогда не сможет ступить на корт Лисьей Норы. Нил не видел Кевина с тех пор, как ему было десять лет, у него было девичье имя, и его жизнь зависела от того, чтобы так и оставалось. От этого зависела жизнь Анастасии.       — Вы не можете быть здесь, — сказал Нил, и это была самая честная вещь, которую он сказал за весь год.       — И всё же я здесь, — невозмутимо сказал Ваймак. — Нужна ручка?       — Нет, — настаивал Нил. — Нет. Я не буду играть за вас.       — Я ослышался. — Ваймак снова проигнорировал отказ Нила. Нила задело неправильное отношение к нему, что его вот так игнорируют, но вдаваться в подробности не стоило.       — Вы завербовали Кевина. — Это было неадекватное возражение, но Нил не знал, что ещё он мог сказать, чтобы заставить этого человека уйти.       — Кевин предложил завербовать тебя, так что… — Нил не стал задерживаться до конца. Он рванул с места на трибуны сломя голову, ни на секунду не задумываясь о шоке своего тренера. Ему нужно было пройти через раздевалку и выбраться отсюда, прежде чем кто-нибудь сможет последовать за ним. Ему нужно было забрать свою дочь от няни и сесть в автобус, чтобы убраться отсюда к чёртовой матери. Забыть о выпускном. Забыть «Брат и сестра Джостены». Они уйдут сегодня вечером и будут бежать до тех пор, пока Нил не забудет, что Ваймак когда-либо говорил ему эти слова.       Нил был недостаточно быстр. Он пробежал половину комнаты, ни один из тренеров не догнал его, но кто-то ждал его внутри. В своём отчаянном желании сбежать он не заметил, что был не один, пока не стало слишком поздно. Он увидел приближающийся удар, но двигался слишком быстро, чтобы увернуться от жёлтой ракетки, которая врезалась ему в рёбра. Нил снова перевязал грудь после послематчевого душа, и этого удара было более чем достаточно, чтобы полностью выбить воздух из его лёгких. Он оказался на полу, почти не помня, как так оказался, и подумал, что его может стошнить, если он сможет отдышаться.       — Черт побери, Миньярд! Вот поэтому нам и не удается заполучить приличных людей. — Разъярённый голос Ваймака вполне мог звучать где-то в Южной Каролине, учитывая, как далеко он звучал для Нила, когда он пытался заставить своё тело и мозг снова функционировать на одной волне.       — Да ладно вам, тренер, — сказал нападавший над головой Нила. — Будь он приличным, от него не было бы никакой пользы для нас, не так ли?       — Он нам не поможет, если ты сломаешь его. — Ваймак раздражённо огрызнулся в ответ.       — Вы бы предпочли, чтобы я его отпустил? Наклейте на него пластырь, и будет как новенький. — Незнакомый голос пренебрежительно усмехнулся. В глазах Нила потемнело, прежде чем мир стал болезненно чётким, когда воздух наконец попал в измученные лёгкие Нила. Отчаянно нуждаясь в кислороде, Нил вдохнул достаточно резко, чтобы задохнуться, и ему пришлось обхватить себя рукой за талию, опасаясь, что он действительно может что-нибудь сломать.       Нил бросил злобный взгляд на напавшего — ему не нужно было, чтобы Ваймак называл его по имени, чтобы узнать, кто на него напал. Он сразу узнал маниакальную улыбку Эндрю Миньярда из-за того, сколько новостных статей о нём видел Нил. Вживую Эндрю выглядел не очень, блондин ростом ровно пять футов, но Нил знал лучше. Эндрю был голкипером-новичком Лисов и их самой смертоносной инвестицией. Человек, который до Нила провёл три года в колонии для несовершеннолетних, чудом избежал заключения во второй раз и, казалось, был заинтересован в сопутствующем ущербе. Ушибленные рёбра Нила, безусловно, могли подтвердить эту последнюю часть.       Помимо истории насилия Эндрю, он был хорошо известен в мире экси тем, что предпочёл Лисов штата Пальметто, занявших последнее место, Воронам Эдгара Аллана, занявших первое место. Ни у кого не было чёткого понимания почему, потому что Эндрю никогда по-настоящему не говорил об этом с прессой — или вообще о чём-либо, на самом деле — теория заключалась в том, что он сделал свой выбор, потому что переход к Лисам позволял ему посещать университет и играть со своей семьёй; Аароном Миньярдом и Николасом Хэммиком. Вороны были бывшей командой Кевина Дэя, и многие люди винили Эндрю в его переходе к Лисам.       Кевина исключили из команды Эдгара Аллана, когда он сломал руку в результате несчастного случая в прошлом году, но он не захотел оставаться со своей бывшей командой во время выздоровления. Ко всеобщему удивлению, вместо этого он стал помощником тренера в Пальметто, и три недели назад он был официально включён в стартовый состав Лисов на следующий сезон. Эндрю был единственным, что люди могли придумать, чтобы объяснить выбор Кевина. Нил был втянут во все репортажи СМИ вокруг этого, и встреча с Эндрю лицом к лицу была столь же дезориентирующей, сколь и болезненной.       Эндрю слегка склонил голову набок, улыбнулся Нилу сверху вниз и постучал двумя пальцами по виску в знак приветствия. — Ничего, в другой раз повезёт.       — Пошёл нахуй, — прошипел Нил Эндрю, но ему, казалось, было всё равно. — Чью ракетку ты украл?       — Одолжил. — Эндрю бросил её Нилу. — Держи.       Именно тогда Эрнандесу наконец удалось вмешаться, пытаясь убедиться, что с Нилом всё в порядке. Нил не мог позволить Эрнандесу попытаться проверить, нет ли сломанных рёбер, но он позволил мужчине помочь ему подняться с пола. Ваймак попытался извиниться за поведение Эндрю, но встал между ними, недвусмысленно предупредив, чтобы тот отступил. Эндрю сдался своему тренеру без боя и отступил на несколько шагов, преувеличенно пожимая плечами.       — Он что-нибудь сломал? — Спросил Ваймак, критически оглядывая Нила.       В прошлом Нил достаточно ломал кости, чтобы знать, какого это. Дышать было больно, но он мог сказать, что ракетка, которую выбрал Эндрю, была недостаточно тяжёлой, чтобы что-нибудь сломать. — Я в порядке. Тренер, я ухожу. Отпустите меня.       — Мы ещё не закончили, — упрямо сказал Ваймак. Эрнандес предпринял слабую попытку урезонить его, но оставил это, возможно, потому, что он правда думал, что Нилу нужен этот шанс. Нил не был согласен с ним, но Эрнандес оставил их поговорить, пообещав оставаться поблизости.       — Я уже дал вам ответ. Я не буду подписывать с вами контракт. — сказал Нил Ваймаку, как только Эрнандес закрыл за собой дверь.       — Ты не выслушал всё моё предложение, — сказал Ваймак. — Раз уж я заплатил за то, чтобы доставить сюда трёх человек, чтобы они увидели тебя, меньшее, что ты мог бы сделать, это уделить мне пять минут, тебе так не кажется?       Нил почувствовал, как кровь отхлынула от его лица так быстро, что можно было подумать, что Ваймак перерезал ему горло. Честно говоря, с таким же успехом он мог бы сделать это. Мир Нила рушился, и он крепче сжал свою сумку, чтобы удержаться на ногах, когда, спотыкаясь, отходил от Ваймака. — Вы не привели его сюда. — сказал Нил, потому что ему нужно было, чтобы это было правдой.       Ваймак пристально посмотрел на него. — Это проблема?       Нил не мог рассказать ему о настоящей проблеме, поэтому вместо этого он остановился на другой правде: — Я недостаточно хорош, чтобы играть на одном корте с чемпионом.       — Верно, но не имеет значения, — произнёс новый голос, и Нил перестал дышать. Он не мог удержаться от того, чтобы не обернуться посмотреть, даже когда говорил себе, что не должен. Он должен был знать, что найдёт Кевина сидящим в другом конце комнаты, как только увидит любимого вратаря Кевина. Кевин никогда никуда не ходил один, и у Эндрю не было бы причин быть здесь, если бы он не был здесь с Кевином.       Прошло почти десять лет с тех пор, как он в последний раз был в комнате с Кевином, но Нил знал лицо Кевина так же хорошо, как и знал каждую деталь комнаты, где они оба наблюдали, как отец Нила разрезает кричащего человека на сотню кровавых кусочков. Кевин, конечно, выглядел иначе, чем тогда, но он вырос перед камерами, так что Нил мог наблюдать его превращение человека, которым он был сейчас, с безопасного расстояния. Хотя кое-что осталось прежним — его тёмные волосы, зелёные глаза и чёрная цифра два, вытатуированная на левой скуле. Нил увидел эту цифру, и его чуть не вырвало.       У Кевина была двойка, соответствующая единице Рико Мориямы, и теперь это была татуировка, хотя в детстве она была всего лишь маркером. У Кевина и его сводного брата Рико всегда были большие мечты, и цифры на их лицах были символом этого. Нил никогда этого не понимал, но пара всегда обещала, что они станут лучшими игроками в игре, чемпионами в национальной сборной Америки. До того, как Кевин сломал руку, они оба подписали контракты на участие в следующих Олимпийских играх. Они были чемпионами, а Нил был нагромождением лжи и тупиков.       Нил знал, что Кевин не узнает его. Это было невозможно; они не видели друг друга со дня знакомства. Прошло восемь лет, и Нил был совсем не таким, каким был тогда. Его ранее длинные кудри были коротко подстрижены и выкрашены в чёрный цвет, а из-за контактных линз глаза Нила теперь казались карими вместо их естественной ледяной голубизны. Кевин никак не мог связать мужчину, стоящего перед ним, с маленькой девочкой, с которой он подрался в замке Эвермор.       Но зачем ещё Кевину быть здесь? Конечно, даже Лисы не рискнули бы завербовать кого-то с предполагаемой неопытностью Нила. Поначалу было легко заявить, что он никогда раньше не играл, поскольку Нил так долго не выходил на корт, но в итоге он поразительно быстро научился, несмотря на то, что изо всех сил старался не выделяться и не выпендриваться. Несмотря на это, Лисы были командой первого класса, быстрой учёбы ему не должно было быть достаточно, чтобы заслужить их внимание.       Он оступился? Было ли слишком очевидно, что у него был опыт, о котором он не говорил? Как он привлёк внимание Кевина, несмотря на все его попытки оставаться незамеченным? Если для Кевина это было так просто, какой маяк он посылал людям своего отца? Если игра в экси привела Кевина к Нилу, привёл ли Нил его также к Анастасии?       — Что ты здесь делаешь? — Спросил он онемевшими губами.       — Почему ты пытался уйти? — Спросил Кевин вместо ответа.       — Я первый спросил тебя. — Нил знал, что говорит как ребёнок, но он должен был знать, пришли ли они только за ним, или за ним и за Аной.       — Тренер уже ответил на этот вопрос, — немного нетерпеливо сказал Кевин. — Мы ждём, когда ты подпишешь контракт. Перестань тратить наше время.       Нил снова попытался отказаться, настаивая, что они найдут кого-то, кто на самом деле хотел играть за них. Ему не нравилось, как они давили, он не был достаточно хорошим игроком, чтобы оправдать такую решимость. Но Ваймак не согласился с ним, настаивая на том, что они искали кого-то другого, но выбрали Нила. Нил даже не мог понять, почему это так, но он не может играть с Кевином. Он бы этого не сделал, и он им так и сказал, но Кевин этого не допустил.       — Возможно, ты не заметил, — снова заговорил Ваймак. — Но мы не уйдём отсюда, пока ты не скажешь да. Кевин говорит, что ты нам нужен, и он прав.       — По-хорошему надо было выбросить письмо твоего тренера не читая, — сказал Кевин, прежде чем Нил смог попытаться возразить. — Твоя анкета – полное убожество, и мне салага в команде не нужен. Это идет вразрез с нашими планами на новый сезон. По счастью, твоему тренеру хватило ума прислать не статистику, а видеозапись игры, так что мы увидели тебя в деле. На поле ты бьешься не на жизнь, а на смерть.       Салага. Если бы Кевин помнил его, он бы знал, что досье было ложью. Он знал бы о командах младшей лиги Нила и помнил драку, прерванную убийством того человека. Но если Кевин верил всем историям о неопытности Нила, это означало, что он его не узнал. Нила чуть не стошнило от облегчения, потому что Кевин его не узнал, а это означало, что всё это было ужасным совпадением и Ана была в безопасности. Однако это всё равно было предупреждением поторопиться — в следующий раз его может найти не Кевин.       Ваймак заговорил прежде, чем Нил смог двинуться, чтобы уйти. Он, казалось, думал, что Нил всё время был в Милпорте было хорошо, потому что они хотели сохранить личность Нила в секрете до начала сезона из-за хаоса, происходящего вокруг перехода Кевина в Лисы. Было заманчиво, что Ваймак, казалось, был заинтересован в том, чтобы спрятать и обезопасить Нила, но это никогда не сработало бы. Нил не увидел никакого узнавания на лице Кевина, но он не может рисковать, чтобы это не изменилось, не говоря уже о том, как Анастасия повлияет на это.       Нил сказал Ваймаку, что это плохая идея, но тот отмахнулся от него, даже не дёрнувшись. Нил знал, что ему следует просто уйти. Просто разорвать контракт и уйти. Он не мог позволить себе подвергать себя такому пристальному вниманию, которое было свойственно бывшему игроку экси колледжа в одной команде с бывшим чемпионом страны. Это подвергло бы его и его дочь слишком большой опасности.       Уйти означало бы жить, но что это была бы за жизнь? То, как Нил жил последние несколько лет, в лучшем случае можно назвать выживанием, а что это за жизнь для ребёнка? Это означало рушить жизнь Анастасии каждый раз, когда она начинала остепеняться. Это означало снова отнимать у неё имя Анастасии и заставлять её менять личность на новую каждый раз, когда они переезжали. Ей никогда не позволили бы стать настоящим человеком.       Сколько времени пройдёт, прежде чем Нилу придётся учить её драться? Если люди его отца снова начнут настигать его, он беспокоится, что Нил не сможет так долго скрывать их отношения. Они бы тоже причинили ей боль? Что, если их разлучат, как в тот день—       Нил не знал, сможет ли он снова столкнуться с такой жизнью. Но он не был уверен, что сможет поступить иначе.       Играть в экси и наблюдать, как Анастасия превращается в свою маленькую личность, были единственными вещами, которые поддерживали Нила, и он не был готов отказаться ни от того, ни от другого. Контракт Ваймака был разрешением продолжить играть и шанс для них ещё немного притвориться нормальными. Ваймак сказал, что это на пять лет, но им не обязательно было оставаться так долго. Он мог пригнуться и сбежать, когда ему заблагорассудится, не так ли? Играть в команде с Кевином Дэем на одном уровне и камерами у его лица было бы рискованно. Но никто из людей его отца не увлекался экси, и, возможно, Кевин мог бы быть полезен в долгосрочной перспективе. В тот момент, когда покажется, что Кевин начинает что-то подозревать, Нил мог сбежать.       — Ну? — Спросил Ваймак после того, как Нил слишком долго молчал.       Инстинкты выживания боролись с потребностью и переросли в почти изнуряющую панику. — Я должен поговорить со своей матерью, — Нил запнулся, потому что всё ещё оставалась одна вопиющая проблема — сможет ли он вообще взять Анастасию с собой?       — Зачем? — Спросил Ваймак. — Ты же совершеннолетний, верно? В твоём досье сказано, что тебе девятнадцать.       Нилу было восемнадцать, но он не собирался противоречить тому, что говорилось в его поддельных документах. — Мне всё ещё нужно спросить.       — Она будет рада за тебя. — Нил знал, что это неправда. Если бы его мать узнала, что он даже рассматривал это как вариант, она была бы в ярости. Наверное, это хорошо, что она никогда не узнает, но Нил не думал, что «хорошо» должно ощущаться как нож в груди.       — Возможно, — солгал Нил. Он не был уверен, как объяснить, что его мать на самом деле не была тем, о чём он беспокоился, поэтому он остановился на том, что сказал: — Это сложно.       Ваймак посмотрел на Лисов. — Ждите меня в машине. — Сказал он и наблюдал за тем, как они удаляются, прежде чем снова повернуться к Нилу. — Тебе нужно, чтобы мы поговорили с твоими родителями?       — Я в порядке, — сказал Нил, потому что предложение Ваймака было странно приятным, но невозможным.       Ваймак даже не попытался проявить деликатность в следующем вопросе. — Они причиняют тебе боль? — Это заставило Нила растеряться. Это было чертовски прямолинейно до такой степени, что граничило с грубостью, и технически ответом было да. Но на самом деле проблема была не в этом, и Нилу было не с чего начать объяснения. К счастью, Ваймак решил исправиться до того, как Нилу пришлось это выяснять. — Давай попробуем ещё раз. Причина, по которой я спрашиваю, заключается в том, что тренер Эрнандес сказал мне, что он поймал тебя, когда ты пробирался сюда поздно ночью, и что он не удивился бы, если для тебя это было обычным делом. Он догадывается, что ты пытаешься избегать своих родителей, но поскольку он никогда их не встречал, он понятия не имеет, почему.       Нил пробирался сюда тайком, но не поэтому. Единственной хорошей вещью в Милпорте было то, что там был бассейн. Он был маленьким и старым, но соответствовал потребностям Нила. Видите ли, особенность нахождения на одном месте заключалась в том, что у него не было душа, поэтому Нилу нужно было отвести Анастасию куда-то, чтобы она приняла душ. Бассейн большую часть времени работал нормально, а Ане нравилось плавать, но он не всегда был открыт, когда ему это было нужно. Его единственным выходом было взломать замок, чтобы Ана могла воспользоваться душем в раздевалке. Эрнандес видел его пару раз, но, к счастью, никогда не замечал, что с ним была Ана.       Нил не был уверен, почему Эрнандес никогда не связывался с администрацией школы или почему он упомянул об этом Ваймаку, но ему не пришлось долго ждать объяснений по поводу последнего. Причина, вероятно, объясняла и первое, потому что казалось, что Эрнандес думал, что родители Нила причиняли ему боль, поскольку он не переодевался и не принимал душ вместе с другими. Теоретически это сделало бы его подходящим для неблагополучной команды Ваймака, поэтому Эрнандес обратился к нему. Нил не переодевается вместе с остальными, потому что ему не нужны любопытные подростки, расспрашивающие обо всех шрамах, которые он получил в бегах. Или о его груди. Однако тренеры не совсем ошиблись в том, что он соответствовал требованиям для входа на корт Лисьей Норы.       — Если твои родители представляют для тебя проблему, мы перевезём тебя в Южную Каролину пораньше. — Сказал ему Ваймак после того, как он закончил теоретизировать.       — Вы сделаете что? — Удивлённо спросил Нил.       — Семья Эндрю остаётся в городе на летние каникулы, — сказал Ваймак и объяснил, как семья Эндрю остаётся с медсестрой Эбигейл Уинфилд на каникулах. Её дом будет забит всеми ними, но, очевидно, Ваймак согласился позволить Нилу переночевать на его диване, пока не откроется общежитие.       Доброта этого предложения была так поразительно непривычна Нилу, что всё, что он мог сказать, было: — Почему?       Тренер Ваймак на минуту замолчал. — Ты думаешь, я сделал команду такой, какая она есть, потому что думал, что это будет хороший рекламный ход? Речь идёт о втором шансе, Нил. Втором, третьем, четвёртом, неважно, главное, чтобы ты получил хотя бы на один больше того, что кто-либо другой тебе дал. — Нил не раз слышал, как многие считают Ваймака чокнутым идеалистом, но было трудно слушать его и не верить, что он искренен. Нил разрывался между недоверием и презрением. Нил не знал, почему Ваймак каждый раз обрекал себя на разочарование. Нил отказался бы от Лисов много лет назад.       Ваймак дал ему секунду на раздумье, прежде чем снова спросить: — Твои родители будут проблемой? — Это было слишком, чтобы рисковать, но и слишком, чтобы отказаться от этого. Часть его должна была знать, может ли предложение каким-то образом включать Анастасию; он не мог отпустить это, не выяснив, выиграет ли она от того, что Нил пойдёт на такой риск.       Итак, Нил решил рассказать Ваймаку самую малую толику правды, даже если её пришлось обернуть ложью. — Мои родители плохие, но проблема не в них. — Нил поёрзал, чувствуя себя неуютно от такого уровня уязвимости. — Проблема в моей сестре.       Ваймак на мгновение растерялся, что заставило Нила задуматься, как Эрнандес изобразил его отношения с Аной. — Твоя сестра? — Спросил Ваймак, так что, возможно, Эрнандес вообще не упомянал о ней. Нил нашёл это, по крайней мере, немного утешительным.       — Анастасия. Ей всего три года, и я, по сути, единственный, кто заботится о ней, я не могу просто бросить её. — Признался Нил, изо всех сил стараясь сохранить нейтральное выражение лица перед лицом нарастающего страха из-за того, что он рассказал этому мужчине о своей дочери.       Ваймак потёр висок с выражением боли на лице. — Она в опасности с ними?       — Они никогда не причиняли ей вреда, но я также держу её вне поля их зрения. Я не уверен, что случится, если меня не будет рядом. — Сказал Нил, что на самом деле было ближе к правде, чем ему хотелось. — Я не оставлю её здесь, я не могу.       Ваймак со вздохом опустил руку и долго размышлял над этим. Нил был уверен, что у них не будет возможности заставить это работать, но у Ваймака, похоже, были другие мысли по этому поводу. — Ты можешь взять её с собой? — Что?       Нил был так потрясён, когда Ваймак не воспринял это как знак немедленно отказаться от Нила, что он чуть не подавился. — Что?       — Ну, ребёнок, мне кажется, что твои родители не очень заинтересованы в том, чтобы на самом деле быть родителями. Если ты не думаешь, что с ними она в безопасности из-за того, как они относятся к тебе, пребывания здесь может быть недостаточно, чтобы навсегда защитить её. В любом случае, оставаясь чертовски уверенным, не похоже, что это пойдёт на пользу кому-либо из вас в долгосрочной перспективе. Итак, посмотрим, позволят ли тебе взять её с собой. — Предложил Ваймак, как будто это действительно было так просто. — Я имел в виду то, что сказал о втором шансе. Ты заслуживаешь шанса на лучшую жизнь так же, как и любой из других моих Лис. Твоя сестра тоже заслуживает его. Было бы неправильно оставить тебя или Анастасию здесь в ловушке, если есть хоть какой-то шанс, что я могу помочь. Если ты сможешь убедить своих родителей, что ей будет лучше поехать с тобой, тогда мы разберёмся со всем дерьмом со своей стороны.       Нил мог только смотреть на него в полной растерянности. Он не мог быть серьёзным. Это был какой-то извращённый грёбаный сон? Он бы ущипнул себя, чтобы убедиться, что он действительно проснулся, если бы его рёбра не болели так сильно. — Я не знаю, что сказать.       — Потрать выходные, чтобы разобраться со своими родителями и дай мне знать. Мои номера здесь, если тебе понадобится поговорить со мной, — сказал ему Ваймак, снова протягивая документы. На этот раз Нил взял инициативу в свои руки. — По словам твоего тренера, выпускной состоится одиннадцатого мая. Если ты сможешь к этому времени сесть на борт, мы можем попросить кого-нибудь забрать вас обоих из регионального аэропорта в северной части штата в пятницу, двенадцатого.       Не зная, что ещё сказать, Нил просто выдавил: — Ладно. — Отсутствие энтузиазма Ваймака, похоже, не беспокоило, он просто коротко кивнул, прежде чем выйти, чтобы найти Эрнандеса и своих Лис.       Всё, что только что произошло, заставляло Нила нервничать. Он не был уверен, что делать. Он знал, что его мать, вероятно, избила бы его до полусмерти за то, что он хотя бы на секунду задумался о том, чтобы принять предложение Ваймака, но он не мог перестать представлять, как это может быть хорошо. Ему хотелось, чтобы его стошнило. Но сейчас у него больше не было времени мучиться из-за этого — он и так уже опаздывал, чтобы забрать Ану.       Нил засунул документы Ваймака в свою сумку, отложив всё это в сторону, чтобы побеспокоиться об этом позже, и трусцой выбежал со стадиона. Он оставил Лисов и их слишком хорошие обещания позади, но неподписанный контракт в его сумке казался якорем на шее, когда он помчался за своей дочерью.       Няни, к которым прибегал Нил, были довольно снисходительны к нему, оставаясь свободными немного позже в те вечера, когда они знали, что у него игры. Вероятно, они просто сочувствовали ему, старшекласснику, пытающемуся совместить учёбу с игрой в экси, в то же время, похоже, ему было поручено заботиться о своей сестре, в то время как их родители всё время работали. Часть его хотела возмутиться их жалостью, но без неё он не смог бы справиться с этим жонглированием.       — Нил! — В тот момент, когда Нил переступил порог, Анастасия заметила его. Всякий раз, когда они были на людях, она называла его Нилом и по большей части понимала, что люди имели в виду его, когда говорили о её брате. Папа или папочка были секретными именами, которыми она называла его, только когда они были наедине. Она думала, что это была игра, из-за который Нил чувствовал себя более чем немного виноватым, но лучшего способа объяснить их ситуацию ребёнку он просто не мог придумать.       — Привет, Ана! — Нил был более чем счастлив подхватить её на руки, когда она подбежала к нему, не обращая внимания на ушибленные рёбра. Он хотел прижать её к себе и никогда не отпускать после разговора с Ваймаком. — Извините, что я так поздно, тренер Эрнандес попросил меня ненадолго задержаться. — Нил посмотрел поверх Анастасии на пожилую женщину, которая осталась после того, как остальные сотрудники разошлись по домам на вечер.       — О, всё в порядке, — она отмахнулась от него, как делала каждый раз. Её доброта всегда заставляла Нила чувствовать себя неловко, так как он не понимал этого, но он был не в состоянии что-либо с этим поделать. — Нам с Анастасией было очень весело рисовать, не так ли?       — Ага! — Анастасия ахнула, как будто что-то забыла, и начала извиваться до тех пор, пока Нилу не пришлось её отпустить, чтобы не уронить её. — Мы рисовали наши семьи! Вот, для тебя. — Она схватила нацарапанный рисунок со стола, который оставила, и гордо подняла его.       — Вау! — Нил присел на корточки до её уровня и взял рисунок карандашом, который она ему предложила. — Это супер круто, спасибо. — Он снисходительно улыбнулся ей. Разноцветный беспорядок на самом деле выглядел не очень, но Нил смог разглядеть две фигуры, которые, похоже, держались за руки. В отличие от предыдущего разговора с Ваймаком, когда его сердце сжалось, на этот раз это было в хорошем смысле.       Он аккуратно убрал рисунок в сумку поверх контракта, когда она закончила рассказывать ему об этом, и они попрощались. Пока они шли вместе, Нил слушал, как Ана рассказывает о своём дне, позволяя счастью успокоить его расшатанные нервы.       Они купили немного еды в маленькой семейной закусочной в городе, прежде чем отправиться в дом, который Нил реквизировал для них. Нил всегда спал на полу, но он не хотел этого для Анастасии, поэтому ему удалось соорудить для неё маленький уютный уголок из подушек. У неё также было мягкое одеяло, которого было немного, но это было лучшее, что он мог придумать. Было настоящей занозой в заднице незаметно проносить все эти вещи, и ему приходилось прятать всё это в шкаф каждый день перед выходом из дома, просто на случай, если кто-нибудь зайдёт проверить имущество, но Нил подумал, что это того стоило, если Ане не придётся спать на недостроенном полу.       Нил сочинял Ане сказки на ночь, пока она не заснула, затем пошёл достать из своей сумки несколько рубашек, чтобы сделать себе подушку. Он издал нежный смешок, когда его взгляд упал на рисунок Анастасии, но в горле у него образовался ком, когда он подумал о том, что было под ней. Он аккуратно отложил рисунок в сторону и достал небольшую стопку бумаг, которую дал ему Ваймак.       Нил воспользовался последними лучами света, чтобы перечитать контракт, слегка покусывая ноготь большого пальца на ходу. Это своего рода очевидный нервный тик, за который его мать наказала бы его — сам он, вероятно, тоже отчитал бы Ану за это, хотя и по совершенно другим причинам — но сейчас не было никого, кто мог бы упрекнуть его в лицемерии. От тяжести этого решения ему хотелось вылезти из собственной кожи, поэтому он подумал, что немного погрызть ногти, вероятно, было бы приемлемо.       Сам контракт казался довольно хорошим, насколько мог судить Нил, хотя на самом деле не знал, было ли это стандартом. Зная Лисов, вероятно, это было не так. Ему хотелось бы, чтобы они добавили пару условий об Ане, но она останется с ним в Пальметто как его сестра, и казалось маловероятным, что университет сможет что-либо сделать для них в письменном виде. В их глазах он не был её родителем или даже официальным опекуном. С юридической точки зрения, он им не был, поскольку единственное свидетельство о рождении, которое у неё когда-либо было, было поддельным и оформленным так, будто они были братом и сестрой. Несмотря на эту ложь, эта сделка была лучшим шансом Нила позволить Анастасии стать настоящим человеком. Но стоило ли рисковать?       Нил не спал большую часть ночи, размышляя о том, что делать дальше. Когда начало всходить солнце, он выскользнул на заднее крыльцо, чтобы позвонить. Ни в одном из домов, расположенных достаточно близко, чтобы увидеть или услышать его, не было людей, и он не хотел будить Ану. У Нила было много дел на сегодня, таких как поход в прачечную, пополнение запасов и поход Аны в бассейн, так что ему нужно было разобраться с этим прямо сейчас, если он вообще хотел это сделать. Было ещё довольно рано, но после пары гудков связь соединили.       — Тренер Дэвид Ваймак. — В трубке послышался грубый голос Ваймака.       Ваймак не потрудился поздороваться, поэтому Нил сделал также. — Тренер, это Нил.       — Что за грёбаный тип подростков встаёт так рано в выходные? — Спросил Ваймак, и Нил закатил глаза.       — Такой тип подростка, который провёл достаточно времени, бегая с ребёнком, чтобы знать, что ему следует сделать важные звонки до того, как он проснётся. — Сказал ему Нил.       — Справедливо, — проворчал Ваймак. — Итак, ты собираешься сказать мне причину этого важного телефонного звонка?       — Я поговорил со своей мамой, и у неё есть пара условий, чтобы позволить мне взять Анастасию с собой. — Сказал Нил, надеясь, что то, о чём он попросит, не приведёт к разрыву сделки.       — Я слушаю, — подсказал Ваймак.       — Она не хочет, чтобы кто-нибудь знал, что моя сестра находится со мной в колледже, — начал Нил, понимая, что это самое важное для безопасности Анастасии. — Она не хочет, чтобы Ана была на виду у общественности.       — Я могу быть уверен, что никто в команде или из сотрудников не расскажет о том, что у тебя здесь сестра, но я не так уж сильно контролирую СМИ. — Ваймак вздыхает. — Мы усиливаем охрану кампуса, но на играх будут репортёры и камеры.       Нил прикусил губу, обдумывая это. — Это может быть нормально, пока никто не знает, что она моя сестра. Команда может знать, но это всё. — Никто из прошлого Нила не знал об Ане, поэтому её лицо, которое может появиться на телевидении, не будет концом света. Её связь с Лисами была бы не идеальной, но должна быть в порядке, пока она не может быть связана конкретно с Нилом. — Это сложно, но не подлежит обсуждению; никто за пределами команды не должен знать, что мы родственники. Я не могу подписать контракт, если вы не пообещаете, что ваша команда сохранит мои отношения с Аной в тайне.       — Лисы знают, как держать язык за зубами о важном дерьме, — сказал ему Ваймак. — Мы постараемся держать её подальше от глаз общественности, насколько это возможно, и если кто-нибудь заметит её, ты сможешь решить, как мы отреагируем, звучит хорошо?       Нил медленно выдохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. — Да, это должно быть прекрасно.       — Хорошо. Первым делом в понедельник попроси Эрнандеса отправить мне по факсу твой подписанный контракт, чтобы я мог заставить КРЭ оставить меня в покое. — Проворчал Ваймак, и Нил задался вопросом, во что, чёрт возьми, он себя втягивает. — Добро пожаловать в команду.       «Спасибо» казалось уместным, но Нил не смог с этим справиться. Он не мог поверить, что действительно это делает. К счастью, Ваймак, похоже, не ожидал ответа, поскольку просто повесил трубку. Снова оставшись наедине со своими мыслями, Нил долго смотрел на свой контракт, не в силах пошевелиться. Наконец он глубоко вздохнул и пошёл за ручкой.       Нил молча извинился перед своей матерью и подписал бумаги.