Кенпачи Кровавого Тумана

– Так-так-так, кто это тут у нас?! Неужели это тот визгливый недорезанный поросенок, наплевавший на мое гостеприимство? – Ненавистный голос с такими знакомыми садистскими нотками заставил главу рода Кавасаки скрипнуть зубами. Тогда, много лет назад, в плену у пиратов, он вынужден был вытерпеть пытки и унижение, пережить смертельный позор и бежать как паршивый пёс. Все его нутро противилось этому, предпочитая смерть бесчестию, но ради блага семьи он был вынужден смириться, смириться и жить. До этого момента. Второго раза не будет… он поклялся себе в этом, исполнился желания вернуть свою честь. Каждое утро и каждый вечер он готовил себя к смерти, жил так, словно уже мертв, оттачивал свою решимость, убить врага, или умереть, ведь не добиться своей цели и продолжать жить – это трусость… До боли сжав рукоять клинка, немой самурай жестом свободной руки приказал подчиненным отступать, а сам приготовился к бою. – О, жертвуешь собой? Как благородно… – насмехался его кровный враг, – наверное хочешь меня убить, скажи я прав? Ах да, ты же не можешь. Ха-ха-ха-ха! Самурай действительно не мог ответить, но ему это было и не нужно, он давно решил, что с этим человеком будет говорить только на языке клинка. – Чего ты такой серьезный? – прокручивая в одной руке тяжелый тесак-дадао, полюбопытствовал пират, – позволь мне тебе помочь… расширить твою улыбку. Все началось внезапно. Взмах руки пиратского капитана и десяток стрел сорвались в сторону самураев. Кайоши бросился на перехват, давая товарищам шанс уйти. *Дзинь-дзинь-дзинь*! – его катана сбила те из стрел, что грозили попасть в кого-нибудь из отступающих самураев. – Умри! – раздался выкрик из толпы пиратов и в оставшегося прикрывать отход союзников воина полетели гарпуны. Отбить тяжелые снаряды без последствий было почти невозможно, поэтому мечнику пришлось уклоняться. Шаг назад, прыжок в сторону и снова назад, избегая со свистом рассекающих воздух зазубренных метательных копий. Быстрый рывок к стене ближайшей халупы, избегая вонзающихся в деревянный настил дротиков и стрел, и открытая в последний момент дощатая дверь позволила заблокировать брошенный на упреждение гарпун. *Хрясь!*– пробил зазубренный наконечник старые серые доски, окатив самурая щепками. Мельком оценив результат попадания Кайоши подтвердил правильность своего решения уклоняться, а не блокировать. Направив чакру по кромке меча Кавасаки глубоко вдохнул, прочитав в уме короткую мантру, и рывком покинул укрытие. *Шух-шух-шух* – просвистели стрелы в опасной близости от его головы. *Тук* – едва не задев его тела, вонзился в деревянную мостовую очередной гарпун. *Вжух*! – Серп энергии сорвался с клинка и понесся на ненавистного врага. Это был шанс, шанс покончить с затянувшейся на десятилетие вендеттой. Но пират не выглядел напуганным; широко оскалившись, демонстрируя заточенные до бритвенной остроты зубы, он уверенно взмахнул своим тяжелым тесаком навстречу стремящейся принести ему возмездие атаке. *** Сердце принцессы ликовало от вида того, как ее воины истребляют врага, но разум посылал тревожные сигналы: не могло все идти так гладко. Стиснув ножны с фамильным мечом, она мысленно обратилась к Ячиру, зная, что синигами ее точно услышит: – Есть ли у нас шансы действительно победить? – Не тешь себя иллюзиями девочка, – пришел ей жесткий ответ: – что изменится от моих слов? Не гадай и не ищи оправданий. Просто укрепи свою решимость и действуй. Аой понимала, что имеет ввиду ее прошлое воплощение, действительно понимала, ведь за их краткое знакомство успела с головой окунутся в море памяти древней богини и пропитаться ее мировоззрением. Не было смысла гадать и сочинять прогнозы; надежда – это яд, а успокаивать себя, уповая на зыбкие шансы, значит добровольно пить эту сладкую отраву… – Я… понимаю, – ответила она незримой собеседнице. Воздушные замки не защитят ее народ, но сталь и непреклонная воля могут, а даже если и нет, то, исполнив свой долг правителя до самого конца, она не запятнает чести дома Ашихана. – Мой… этот меч… – погладила пальцем литую цубу девочка; – у него есть… душа? – Это не совсем так, – ответила ей синигами; – твой фамильный меч передавался из поколения в поколение, впитывая духовную энергию, мысли, эмоции и стремления своих хозяев… – сделав паузу, явно обдумывая что стоит сказать, Унохана продолжила, – если подбирать аналогии в местном фольклоре, я бы назвала его зарождающимся цукумогами – духом предмета. – Может ли он принести пользу? – заинтересовалась принцесса. Ячиру ответила не сразу. Богиня смерти осознавала, что сделать из своей преемницы полноценного синигами в условиях нового мира не выйдет: иные законы и константы, живое тело без намека на привычные духовные органы, странная, кажущаяся чужеродной, двойная энергетическая система, почти наверняка совершенно иная архитектура посмертия, а главное: отсутствие нужных для завершения процесса трансформации и укрепления души средств - таких банальных и привычных артефактов как шихакушо и асаучи… Осознавала, но все же сомневалась, стоит ли позволять девочке сделать шаг в сторону… Впрочем, сомнения быстро рассеялись, когда она вспомнила, что в новой жизни нет никого кто мог бы высказаться против: ни Совета Сорока Шести, ни Готей Тринадцать, ни Короля Душ. «И сразу стало так свободно и легко» – улыбнулась про себя когда-то самая известная анархистка Общества Душ. Да, девочка могла использовать Кидо, но лишь потому, что пользовалась ее чистой и мощной духовной энергией капитанского уровня, способной побороть сопротивление мира, да, могла применять кое какие местные техники меча, но сама по себе, без ее поддержки, без полноценного занпакто, она, по меркам синигами, была удручающе слаба – уровень новичка в академии духовных искусств, не более. Тщательно взвесив все за и против, Ячиру решила ничего не скрывать; – В своей жизни я встречала людей, что сделали цукумогами своей силой, научный отдел общества душ называл их… фуллбрингеры. *** – Нет-нет, я сдаюсь, не бей, не надо, ну не стукай! Кха… – упал последний остававшийся на ногах пират, пронзенный выпадом нагинаты. – Заканчиваем, – приказала Ёгири. Задерживаться на месте произошедшей бойни было слишком опасно, так как нефть, в которой вымочили тростниковые вязанки, уже прогорела, а значит огненная завеса, отрезавшая вражеский авангард, грозила потухнуть в любой момент, лишив разбивших вражеский авангард самураев шанса на спокойное отступление. – Давайте инвалиды, тушите этот огонь, быстрее-быстрее, – сквозь треск пламени долетел до стражей Страны Камыша , добивающих первую партию смертников, голос очередного пиратского командира. В огонь активнее полетели комья грязи, перекрывая горящему тростнику доступ к открытому воздуху. Не прошло и пары минут как в стене огня образовались первые бреши. Но, потушив часть огненной стены, пираты не стали снова сломя голову бежать в атаку; понесенные потери и вид, открывшийся на усеянный трупами путь, явно сбили с них первоначальный кураж и заставили стать осторожнее. Присмотревшись к сбивающимся в неровный строй и переминающимся в нерешительности отрядам противника, Ёгири заметила, что некоторые из пиратов успели с толком воспользоваться вынужденной задержкой и теперь тащили в руках некое подобие тяжелых ростовых щитов татэ из наспех сколоченных досок, по виду явно выдранных из настила портового городка. – Так дело не пойдет… – прокомментировала увиденное женщина. То, что пираты уже хозяйничали в прибрежном городе, недвусмысленно говорило о том, что отряду Кавасаки-сана пришлось отступить раньше, чем планировалось. Если оставить все как есть и позволить врагам собраться с мыслями, то не только эффективность лучников существенно упадет, но и весь план обороны окажется под угрозой, ведь ничто не помешает им кроме щитов соорудить еще и лестницы, а затем, с их помощью преодолеть не такие уж неприступные обрывы еще до того, как прилив войдет в полную силу… – Выносливость и чакра? – лаконично потребовала отчета о состоянии подчиненных женщина. – На пять минут боя, или одну-две дальние атаки… простите, Ёгири-сама, – извинился ближайший к ней самурай, отзывающийся на имя Кио. – Так же/аналогично/на один удар… простите, – с виноватым видом поддержали его трое мужчин; Тору, Хидэо и Минору. – Полон сил Ёгири-чан! – с энтузиазмом выкрикнул наперекор остальным высокий самурай по имени Рио, закидывая на плечо двухметровый нодати, – готов кромсать этих петушков пачками! Одежда синевато-зеленого, утиного, цвета, прическа а-ля помпадур, самоуверенность и дерзкая манера речи всегда выделяли его из любой толпы. Впрочем, и на поле боя он сумел выразить свою индивидуальность, надев украшенные латунными пряжками черные доспехи с шипованными наплечниками-усодэ, да шлем с оленьими рогами и красной зубастой полумаской. Устало закатив глаза на выступление чудака, женщина обратила внимание на остальных. – Хоть сейчас на подвиги, – ухмыляясь разыгранной перед ним сценке, добавил щуплый, но смертоносный и выносливый Хиро, вытирая испачканный кровью клинок куском ткани. Его совершенно не скрываемые металлической шляпой-дзингаса рыжие волосы и кимоно оттенка цветущей глицинии под укрепленной кольчужными вставками серой курткой-хаори, за прошедший бой уже стали последним воспоминанием для двух десятков морских разбойников - достижение, которым можно гордится, но самурай пока не планировал закрывать счет. – Я пуст, – вклинился уставший голос Шина. – Мичи-тян, Юичи-кун? – с ноткой заботы обратилась женщина к младшим родственникам. – Прости Ёгири-сан, но как-нибудь без нас, – ответила за двоих девушка. Сперва беготня по всему острову по пятам за командой шиноби, а затем изнуряющее сражение… Молодые воины рода Аизава, впервые вкусившие крови, оказались слишком измотаны физически и морально. – Нэо? – перевела вопрошающий взгляд на молчаливого молодого мужчину в полуночно-зеленых одеждах и черных пластинчатых доспехах командир отряда. – В порядке, – моргнул он желтыми соколиными глазами, тряхнув густой гривой черных волос и возвращая на его законное место шлем-кабуто с журавлиным пером. – Хорошо, тогда Рио, Хиро и Нэо остаются со мной, а остальные отступают к баррикадам и поступают в распоряжение старому Ясу. Подтвердив приказ, семеро бойцов поспешно покинули поле боя по ведущей вглубь острова дороге, тогда как оставшиеся трое подошли ближе и встали плечом к плечу с лидером отряда. – Так каков план? – поинтересовался Рио, как самый разговорчивый. – Пойти вперед и спровоцировать их на атаку, – пояснила женщина, – нам нужно, чтобы они продолжили атаковать в этом месте, а не расползались вдоль всего берега. – Вчетвером против… сколько их там… Четыреста? Пятьсот? А ты весьма уверенна в наших силах Ёгири-чан… Польщен-польщен…– жизнерадостно оскалился эксцентричный самурай. – Вшестером! – раздался позади мощный глубокий голос. – О, ну тогда другое дело! – обернулся к новоприбывшим отрядный балагур и кивнул могучего телосложения мужчине в белой саблезубой маске демона, что, поигрывая шипастой палицей-канабо, шел к ним бок о бок с низкого роста парнем в легком тканевом доспехе, у которого на поясе болталась пара кусаригам. Ёгири коротко взглянула на подошедших и вернула внимание на виднеющиеся за затухающим огненным барьером боевые порядки врага. – Рикитора, Хаятэ… Вас дед прислал? – Как всегда зришь в корень… – прогудел здоровяк, заняв место в строю. Глубоко вздохнув, женщина ничего не ответила на этот комментарий, но ее благодарность оказавшему столь своевременную поддержку старшему родственнику была очевидна. Шестеро героев готовились рискнуть жизнью в безумной вылазке против целой армии… Свежий ветер трепал их одежды, остужая разгоряченные мышцы и сдувая тошнотворный запах горелой плоти, принося облегчение. Шум прибоя пробивался сквозь какофонию толпящегося напротив вражеского войска, размеренным шелестом усмиряя малодушные порывы. А в свинцовый небесах, над их головами, пронеслась стая журавлей, покидая болотные угодья Камышового острова, в погоне за южным теплом…